Семейные стратегии исследования миграций населения.

В начале 1980-х гг. в ряд исследователей переходят от моделей миграции, основанных на представлении об индивидуальном рациональном выборе к новой модели, в соответствии с которой принятие миграционных решений осуществляется на уровне семьи.

Данный подход предполагает, что семья — это наличие общего дохода, общих ресурсов и общих целей, а миграция — это стратегия, избираемая в ответ на невозможность обеспечить семейное потребление за счет ресурсов, имеющихся в данной местности. Эти обстоятельства обусловливают то, что в принятии решения на осуществление миграции участвуют все члены семьи. Семья насквозь проникнута идеологией и практикой социальных взаимоотношений между полами. Домохозяйство имеет собственную политическую организацию, в которой доступ к властным и иным ценимым ресурсам осуществляется по линиям социальных отношений между полами и поколениями.

Кроме того, учитывается, что внутрисемейные решения на миграцию нельзя анализировать в отрыве от внесемейных отношений, в отрыве от соответствующих институтов миграции, от той совокупности социальных сетей и посредников, на которой держится международная миграция.

Изучение семейных стратегий весьма существенно для понимания этнической миграции во всей ее сложности. Исследование, осуществленное на микроуровне, где центральное положение занимают семейные стратегии, может оказаться более успешным, способным раскрыть сложную мотивационную структуру решений о миграции.

Исследования, проведенные в ряде российских регионов среди мигрантов из стран – республик бывшего СССР, подтверждают мысль о том, что переселенцы не являются экономическими мигрантами — большинство из них не ожидают материальных выгод от переезда. Они не являются беженцами - теми, кто вынужден спасаться бегством из-за преследований на этнической почве. Скорее, как отмечают Х. Пилкингтон и А. Физакли, «имеет место другое: и на этносоциальном, и на этнополитическом, и на этнопсихологическом уровнях новые властные отношения воздействуют на русских таким образом, что у тех создается устойчивое ощущение, будто в новых независимых государствах у них нет будущего»[19].