С ЧЕГО НАЧИНАЕТСЯ ИСТОРИЯ ИСТИННО ПРЕКРАСНОЙ ЛЮБВИ

 

Возможно, вам знакома история об одном из двенадцати учеников Христа, апостоле Андрее. Однажды Андрея привели к правителю Егеату, который начал упрекать апостола за то, что тот везде проповедовал учение Христово. Правитель пригрозил: «Если ты не прекратишь говорить о своем Иисусе и о Его кресте, я распну тебя так же, как распяли Его!»1Не знаю, как вы, а я в тот момент испытал бы большое желание воскликнуть: «Нет проблем! Хотите, чтобы я заткнулся? Всё, мой рот на замке! Давайте забудем все эти слова про крест и распятие».

Апостол Андрей, напротив, нимало не смутился и ответил просто: «Я не стал бы говорить о славе креста Господня, если бы сам не был готов умереть на нем!»

Его немедленно вывели вон и распяли. Он был безжалостно привязан к кресту из необструганных брусьев, крест был вкопан в землю, а Андрей оставлен на нем, чтобы умереть медленной мучительной смертью. Испытывая чудовищную боль, он провисел на кресте три дня, проповедуя Христа и Его крест до того момента, пока наконец не был взят в небесную обитель, чтобы оказаться с Тем, Кого он любил больше жизни.

Не знаю, как вы, но я ни в детстве, ни в отрочестве не встречал ничего подобного. Я имею в виду, что не встречал подобную любовь к Христу, подобное стремление следовать за Ним, подобную готовность к самопожертвованию. Будучи христианином без малого двадцать лет, я начал серьезно сомневаться в правдивости некоторых историй о героях веры.

«Если быть христианином действительно значит проявлять подобную любовь, почему я не вижу никого, кто проявлял бы ее в наши дни?» — вопрошал мой крошечный мозг.

Раньше я, не сомневаясь, верил тому, чему учили в воскресной школе. Ведь это говорила сама миссис Пуддлмейстер, обладавшая неоспоримым авторитетом. Она просто не могла ошибаться! Но что-то заставило меня усомниться в том, что я слышал. Может быть, это произошло из-за того, что в школе мне постоянно твердили, что Бога нет. Может быть — из-за ежеминутной готовности пойти на компромисс, которую демонстрировали многие из называвших себя христианами. А может быть, в моей жизни наступил момент, когда я перестал хотеть просто «слушать и со всем соглашаться», а захотел понять, во что мерю.

Как бы то ни было, в моей голове завелся крохотный мышонок цинизма. Этот пронырливый грызун без устали сновал взад-вперед, подтачивая своими зубами мою невинность и по-детски бесхитростную веру. Хотя и мои родители, и миссис Пуддлмейстер были хорошими прилежными наставниками, я превратился в циника, сомневающегося в том, что Иисуса действительно можно любить так сильно, как Его любил апостол Андрей, и в том, что Иисус в действительности был Тем, за Кого люди готовы отдать свою жизнь.

Сейчас очень модно быть циником. Мышонок цинизма, который завелся не только в моей голове, уничтожает главным образом само представление о Боге и о том, какую роль Он хочет играть в нашей жизни. Я пришел к пониманию того, что Бог реален независимо от того, верю я в это или нет. И день, когда это произошло, мышонок был пойман в мышеловку.