Глава 18
Керк крепко спал, но в большом здании гостиницы еще светились окна, и это порядком встревожило Фронадана, несмотря на то, что всю неделю пути его нервы и так были натянуты до предела. Однако, конюшни были пусты, длинный барак, отведенный хозяином под казармы для солдат высокородных путешественников, также пустовал и в караульной будке никого не было. Спешившись у коновязи и передав поводья Ригмину, граф вошел в гостиницу в сопровождении десятка рыцарей, готовый к любому повороту событий. Весь первый этаж занимала таверна и сейчас помещение освещал лишь тусклый огонь двух открытых очагов в разных концах зала. Между столами копошилась прислуга, четыре женщины терли пол большими щетками, а несколько мальчишек скоблили столы и собирали на подносы мусор, явно оставшийся после обильной трапезы. Услышав шум, работники подняли головы и, не отрываясь от дел, устало закланялись, женщины даже не встали с пола. Хмурый мужчина за стойкой, возившийся с бутылками и кувшинами, также отвесил краткий молчаливый поклон.
Фронадан быстро окинул таверну внимательным взглядом. Очевидно, что все эти люди еще не ложились, обслуживая большую группу постояльцев, и те произвели на слуг изрядное впечатление, так как не наблюдалось никакого ажиотажа, который персона графа неизменно вызывала на любом постоялом дворе. Подтверждались самые худшие его опасения. В этот момент дверь под лестницей распахнулась и в проеме показался хозяин гостиницы с огромной корзиной овощей в руках. Увидев Фронадана он встал, как вкопанный, а его жена, шедшая позади с таким же грузом, налетела на него в темноте.
- О! – Воскликнул толстяк, по всему виду, замученный также, как и его слуги. – Доброй ночи, граф Фронадан, ваша светлость! - Он неуклюже поклонился, уронив на пол несколько плодов из корзины. – Я… Я не был предупрежден, что следует ожидать и вас тоже! Мы мигом закончим! Если вашей светлости будет угодно подождать здесь, у огня…
- Стой, Мерван, кто здесь был? – От волнения довольно невежливо перебил его Фронадан.
Хозяин сморгнул, удивляясь его неосведомленности и одновременно расплываясь в гордой улыбке:
- Ну, как же… Их высочества принц Сейтер и принц Бренельд…
Не успел он договорить, как граф уже выбежал на улицу, крича воинам, чтобы они живо возвращались в седла. Вслед за ним на порог выскочил ошарашенный Мерван.
- Как давно они уехали? – Крикнул Фронадан от коновязи, вспрыгивая в седло с такой быстротой, которую даже сам от себя не ждал после столь долгой скачки.
- Час или полтора назад. Нам ожидать вас, граф?
- Нет!
Фронадан пустил Гортмара в галоп, несмотря на кромешную тьму и скользкую от недавнего ливня дорогу. Рыцари неохотно следовали за ним, боясь за себя и за коней – сегодня уже две лошади выбросили всадников из седла, поскользнувшись на мокрых камнях, но граф торопил отряд, надолго продлевая путь после заката солнца. Теперь же счет пошел на минуты и он был готов рискнуть всем ради того, чтобы оказаться в Хаубере вместе с Сейтером.
Симель нарезала корни кивалиса, щурясь в слабом свете масляной лампы. В спальне короля было темно и тихо, тяжелый воздух застоялся и давил на грудь. В голове был пусто, усталость налила руки свинцом. Всю последнюю неделю Вилиам чувствовал себя плохо, очень плохо и надежды на то, что он когда-либо снова встанет на ноги, уже не было. А с тех пор, как десять дней назад пришло сообщение о предполагаемой смерти Адемара, он ни с кем не разговаривал и полностью ушел в себя. Симель, привыкшая поддерживать его ночными беседами, чувствовала себя абсолютно беспомощной, а это чувство она ненавидела больше всего. Самым паршивым было то, что вести принес голубь от шпиона Эно, и других писем не было - никто из верных подданных короля не сообщил ему о смерти наследника. Для Вилиама настали черные дни.
Симель бросила мелко порубленные корни в котелок и отошла от стола. У королевской постели сидел Ремигий, приложив кончики пальцев к груди Вилиама над сердцем и отслеживая его слабое дыхание, – теперь в комнате постоянно, днем и ночью, находилось по два или три лекаря. Король подолгу пребывал в беспамятстве, а когда приходил в себя, то спрашивал тихим шепотом: «Гронард? Фронадан? Дор?», - всегда одно и то же, три имени. И получая ответ, что никто из них не давал о себе знать, снова погружался в болезненное забытье.
Пока кипятился отвар, Симель отошла к окну раздвинуть портьеры. На землю опустилась ночь, а днем они закрывались от света, причинявшего боль усталым глазам короля. Сейчас на небосводе можно было различить Стрелка и Лань – на эти созвездия она любила смотреть из окна своей спальни, когда была совсем маленькой. Как получали свои названия скопления звезд, Симель не понимала, но эти – эти действительно были похожи на человека с луком и убегающую от него легконогую лань.
- Это никуда не годится… - Пробормотал Ремигий словно про себя. Девушка оглянулась. Лекарь аккуратно поил Вилиама одним из своих снадобий, но все равно большая часть жидкости оказалась на подушке, сбегая по подбородку короля тонкой струйкой. Почувствовав укол жалости, она отвернулась к окну. Надо держать себя в руках. Это все проклятая усталость.
Несколько минут вглядываясь в огонь, мерно горящий на маяке, Симель немного успокоилась, хотя поводов для волнения было более чем достаточно. Люди Эно докладывали, что Сейтер отделился от войск Гронарда и Фронадана, беспрепятственно захватил Венброг и казнил герцога. Вилиам счел, что он планировал все это еще до начала кампании, и, возможно, искусственно создал угрозу. Готовясь к тому, чтобы держать в опале сына, захватившего отдаленную часть королевства, он был совершенно разбит новостью о смерти Адемара. Теперь положение выглядело куда более зловещим, чем казалось поначалу, и у короля не осталось сомнений, что оба его старших сына, в которых он души не чаял, пали жертвами Сейтера. Он не отрицал, что мятежный сын умел привлечь к себе множество храбрых и отчаянных людей, вместе с которыми составлял внушительную силу, способную держать в узде все королевство, но, в то же время, эти люди были также жестоки и немилосердны, как он сам, а значит, страну ждали войны и раздоры. Вилиам не раз благодарил Господа за то, что даже в случае гибели Адемара Сейтер не получил бы трон, но, оказалось, он позаботился и об этом.
В замке стояла напряженная атмосфера: бароны и рыцари, не участвовавшие в походе, ждали известий и обсуждали положение, споря до глубокой ночи. Среди них находилось немало сторонников жестких мер, благоволивших Сейтеру, но куда больше было тех, кто соглашался с действиями короля. Тем не менее, Вилиам приказал никогда, не при каких условиях не допускать к нему тех, кто сочувствовал принцу, без присутствия своих доверенных лиц, а если в окрестностях объявится сам Сейтер, при входе в Хаубер его должен сопровождать хотя бы один из тех троих, кто так ждал король. Необходимо было найти и обсудить способы влияния на сына, чтобы ограничить порывы его дикого характера, и для этого король отозвал из армии тех, кому всецело доверял. Как бы ни желал Вилиам лишить Сейтера короны, он не мог позволить себе прервать царствование Саврайсов, возведя на престол, допустим, родственную династию Валлени, пускай во главе ее и находился Фронадан, достойный всяческого доверия и оправдавший бы любые надежды на процветание государства. На младшего сына король даже не рассчитывал, Бренельд всю жизнь провел в поместье Сейтера, и Вилиам не знал, чем сильнее разочарован: разрушительным влиянием, которое тот на него оказывал, или собственной его бестолковостью и ленью. Бренельд ни в чем не проявлял самостоятельности, не интересовался политикой, а все свое время посвящал одним развлечениям.
return false">ссылка скрытаРано или поздно, но Сейтер придет к власти, так что стоило создать нечто вроде совета регентов, попечителей, без согласия которых невозможно будет созвать армию или принять новый закон. Также следовало отдать земли старших принцев под управление Гронарда, Фронадана, Ригебальда и тех, кому еще можно доверять, с тем, чтобы королевские владения Сейтера оказались в кольце союзников, удерживающих его от необдуманных рейдов и могущих быстро накапливать силы как на западном, так и на восточном краю страны.
Эти хлопоты и потрясения последних дней сильно подорвали здоровье Вилиама. Король угасал с каждым днем и, несмотря на решительные меры, он словно позволил болезни погубить себя, уязвленный тем, что произошло.
Какой-то шум, продолжавшийся уже некоторое время, вывел Симель из задумчивости. Не веря тому, что слышит, она распахнула окно и высунулась наружу. Из-за угла главного здания, там где находился внутренний двор, раздавался цокот копыт и приглушенные возгласы нескольких десятков человек. У ночной стражи был четкий приказ не открывать ворота никому, кроме тех троих, чьего возвращения ждал король. Что значил этот неожиданный визит без всякого предупреждения?
- Ваше величество, ваше величество! – Симель подбежала к Вилиаму и стала трясти его за плечо, не обращая внимания на неодобрительное шипение Ремигия. Король медленно открыл глаза.
- В замок прибыл большой отряд! Хотите послать вниз гвардейца?
Симель поняла, что он согласен, больше по легкому взмаху ресниц, чем по кивку, на который у Вилиама совсем не хватило сил. Приотворив дверь, она позвала начальника караула. Чеканным шагом тот вошел внутрь и выслушал приказ, нервно теребя край ливрейной накидки. Гвардейцы проводили рядом с Вилиамом почти столько же времени, сколько и лекари, но привыкнуть к плачевному состоянию короля не мог никто. Спешно выйдя за дверь, караульный послал вниз человека и плотно закрыл дверь.
Всадники Сейтера наводнили средний двор, толкаясь и спешиваясь у конюшен; сам принц, Бренельд, Дор Грандж и граф Хеймдал со своими слугами и оруженосцами проехали дальше, во внутренний, прямо к ступеням главного здания. Граф, раньше всех уехавший с севера и собравший за это время оставшихся союзников Сейтера, присоединился к отряду три дня назад, сообщив плохие новости – Фронадан следовал за ними по пятам, отставая всего на день-полтора. Он вел большой тяжеловооруженный отряд, да еще с сотней шетридских лучников Ригебальда в придачу. Искать с ним встречи было слишком опасно, единственным выходом было опередить, так что они следовали скорым маршем, не совершая долгих остановок, и в ночь на середину последнего месяца весны прибыли в Хаубер.
Едва оказавшись в замке, Грандж поднял Гвардию и перекрыл все дворы и проходы, так что любые вопросы теперь пресекались требованием оставаться в своих покоях, а собрать какой-либо вооруженный отряд было уже невозможно. Среди тех, кто находился в Хаубере, были и сторонники Сейтера, и противники, но у последних не останется выбора, когда состоится совет по передаче власти, и каждому, кто поддержит принца, выпадет щедрая награда, а тому, кто будет против – смерть.
Когда гвардейцы заняли главное здание, Сейтер с Бренельдом прошли в покои, отведенные для родственников королевской семьи, этажом ниже комнат Вилиама. Их спутники остались снаружи, готовые действовать по первому приказу.
- Подождешь здесь, пока я кое-что улажу, - сказал Сейтер брату, снимая дорожный плащ, но оставаясь в полном доспехе.
- Я тоже буду присутствовать на совете, - тихо проговорил Бренельд, боясь рассердить Сейтера. Тот сузил глаза, отрывисто бросая:
- Ты будешь. Но сейчас сиди на месте.
Сейтер был зол на брата за неповиновение: он оставил того в Берении, наказав держать Гронарда и Фронадана на текущих позициях и скрывать победу как можно дольше. Через две недели он должен был сообщить о гибели Годрика и его вассалов, проследить за взятием всех оставшихся в осаде замков, назначить туда верных себе людей, принять оммаж за беренские земли у тех, кто помогал Сейтеру во время войны, определить нового капитана королевского гарнизона, и, в целом, возвращать жизнь герцогства в старое русло.
Однако, через два дня после отъезда старшему принцу доложили о том, что их кто-то преследует. Бренельд сбежал из Венброга и догнал его в пути, умоляя разрешить присутствовать на коронации. Сейтер был готов поспорить, что он просто не хочет заниматься делами в Берении, но не смог отказать брату в просьбе. Это был триумф, который он и сам желал бы разделить вместе с ним, к тому же он не решился отпустить Бренельда с его маленьким отрядом обратно, через еще не до конца подчиненные баронства, где он либо попадет в плен, либо по дурости выдаст положение дел Фронадану.
Однако, за последнюю неделю от радостных, воодушевленных успехом бесед он перешел к постоянному недовольству, и теперь Бренельд ходил вокруг него на цыпочках, страдая от беспрерывных нападок. Сейтер гневался на то, что брат лезет в гущу событий, где ему проще было бы справиться одному, не заботясь о чьей-либо безопасности, Бренельд же, напротив, считал, что в отряде Сейтера он находится в куда большей безопасности, чем на севере; к тому же, здесь не нужно было что-то решать и кем-то командовать, в чем младший принц, конечно, никогда бы не признался, а потому безмолвно терпел все упреки в глупости.
Выйдя в коридор, Сейтер переговорил с кем-то вполголоса и вошел обратно в комнату:
- Отец при смерти. Что ж, я не вижу причин, по которым он не может передать мне корону.
Живо представляя, что скажет на это Вилиам, Бренельд ощутил бегущие по спине мурашки.
- Ты уверен? Нельзя просто подождать… Ну, пока он сам не умрет?
- Забыл, что сказал Хеймдал? Сюда мчится Фронадан, он все понял. Нам и так слишком долго удавалось водить его за нос. Теперь он начнет выяснять, что случилось с Лотпрандом и Адемаром, и, когда он докопается до правды и укажет на Хеймдала, Видгара и всю их компанию, я уже должен сидеть на троне. Кузен потребует смерти изменников? Я их повешу.
Бренельд поежился и боязливо посмотрел на дверь, за которой остались их сподвижники. Судьба, уготованная им Сейтером, пугала, оставалось только надеяться, что до этого не дойдет. Как говорил брат, никому нет дела до того, как все случилось, когда оно уже случилось.
Больше ничего не сказав, Сейтер вышел наружу и, оставив людей для охраны, направился к лестнице. Когда его шаги стихли, внутрь вошел Хеймдал и, закрывая за собой дверь, довольно грубо проговорил:
- Давайте, ваше высочество, если вам дорога ваша шкура, собирайтесь и идите за мной.
Бренельд бросил на него сердитый взгляд.
- Прекрати морочить мне голову, никуда я не пойду.
- Глупый мальчишка! – Воскликнул граф. – Что я говорил тебе? Не высовывайся из своей Берении и сохранишь жизнь! Ты ослушался приказа и навлек на себя его гнев! Здесь ты ему не нужен, а если откажешься от герцогства, то не нужен совсем!
Бренельд нервно отмахнулся и ушел в дальний конец комнаты, к столику с винами. Пока он наливал себе полный кубок, рука его дрожала.
- Посмотри, кого он тут оставил, - вкрадчиво проговорил Хеймдал, на несколько мгновений вновь приоткрывая дверь. Снаружи стояли латники из личной охраны Сейтера, самые умелые и верные воины. Ни одного человека из охраны Бренельда не было видно. – Понял? Держу пари, твои люди уже мертвы, они бесполезны, как и ты сам. Ты будешь следующим.
- Я останусь здесь и поговорю с ним, когда все кончится. Он простит меня… И я уеду на север. Может быть. – Неуверенно проговорил Бренельд, садясь в глубокое кресло у камина и протягивая к огню руки, похолодевшие от волнения.
Хеймдал махнул рукой, взглянув на него так, будто видит в последний раз: «Поговори, поговори с ним… Конечно», - и вышел в коридор. Бренельд залпом выпил вино и пошел за добавкой. К камину он вернулся с целой бутылкой. Принц не хотел верить словам графа, но очень боялся, что тот может быть прав.
Гвардеец, посланный вниз с приказом узнать имена прибывших, все не возвращался, и король устало закрыл глаза.
- Нужно поддержать его силы, - прошептал Ремигий, указывая на котелок, где готовился отвар, который они вместе с Симелью составили в дни общего дежурства. Работать с этим человеком оказалось не так уж трудно, когда он выходил из-под влияния непримиримого Азоха Рана и высокомерного Тевдиана.
Наливая у кубок жидкость на самое донышко, Симель остужала ее, взбалтывая по стенкам, и поила короля маленькими порциями. Средство было сильным, эффект от него обычно продолжался несколько часов, после чего короля неизменно одолевала смертельная усталость, но в последнее время прием давался ему все тяжелее, а время бодрствования сокращалось. В любом случае, теперь эта ночь теперь была потеряна для сна и Симель надеялась, что не зря.
Когда она налила в кубок последнюю порцию, в коридоре послышался шум шагов.
- Пора идти, - позвал Ремигий. Девушка оставила кубок на столе и подошла к выходу, прислушиваясь – ей показалось, что она слышит знакомый скрип. Так и было, сюда поднимался Дор Грандж. Он что-то крикнул от лестницы и один из стражей направился к нему спешным шагом. Между ними происходил какой-то непонятный разговор и, подчиняясь необъяснимому тревожному чувству, Симель прижала ухо к двери. «У нас приказ короля», - говорил начальник караула. Грандж отвечал ему тоном, обещавшим немедленную расправу: «Я твой капитан и я приказываю тебе забрать людей и идти туда, куда я скажу».
Гвардеец был непреклонен, хотя, судя по голосу, понимал, что нарвался на неприятности. Симели не требовалось объяснять, что за этим последует, она никогда не ждала от капитана Гвардии ничего хорошего, хотя и не до конца понимала, что творится снаружи. Сердце ее учащенно забилось.
Очевидно, был подан некий знак и гвардейцы у двери со звоном достали оружие. Это были люди, которым доверял сам Эно, и Ольмерт ставил в караул только тех, на кого указывал старый шпион. Что ж, они доказали свою надежность, но цена за проверку оказалась высока. В следующий момент одна из створок отворилась и внутрь проскочил гвардеец, быстро закрыв двери на засов. Окинув взглядом комнату, он шепнул лекарям: «Прячьтесь!»
Симель как будто отпустила невидимая рука - она сорвалась с места и, подбежав к изголовью постели Вилиама, дернула за шнурок, которым вызывали Эно, а Ремигий бросился к гвардейцу, умоляя выпустить его наружу. Прозвонив дюжину раз, Симель упала на колени, хватая ладонь короля и склоняясь над его лицом:
- Ваше величество! Грандж предал вас, он там, снаружи, и он что-то замышляет!
- Дор?.. – Прохрипел король. – Позови.. его..
- Я слышала, как он пытался увести охрану!
Вилиам покачал головой, насколько позволяла мягкая подушка, - он не хотел верить ее словам. В этот момент прямо за дверью раздался громкий возглас, тут же потонувший в звуках ударов оружия о щиты. Гвардеец, находившийся в комнате, грубо оттолкнул Ремигия - он не хотел, чтобы видели его лицо, пока снаружи рисковали жизнью его братья. Вилиам услышал шум битвы и волна болезненного оживления прошла по его лицу. Он повернул голову к Симели и спешно заговорил, глотая слова и делая судорожные вдохи между фразами:
- Это он… Это Сейтер… Но ты... сейчас… поклянись мне…
- Там был Дор Грандж, ваше величество… - Простонала Симель, но король гневно нахмурился, приказывая ей молчать:
- Нет… Поклянись мне… не оставишь надежду… что Адемар… или… Гедарт… живы… Когда бы… он ни явился… Поможешь… людьми… Дашь укрытие… В своих… землях…
Симель кивала, сжимая ладонь Вилиама, его холодные пальцы лихорадочно сгибались и распрямлялись.
- Я клянусь своей честью и честью моего отца. Мы никогда не перестанем быть верными подданными для вас и вашего наследника, - прошептала она королю в самое ухо. Вилиам прикрыл глаза, и морщины на его лице разгладились, хотя в коридоре раздавались крики боли и звенело оружие, а шум нарастал, свидетельствуя о том, что нападавших становилось все больше.
Ремигий носился по комнате, собирая свои вещи и не совсем понимая, что делает. Он то убегал в лекарскую, то снова возвращался, увещевая Симель следовать за ним и баррикадировать хлипкую дверь, но она не покидала короля.
- Поклянись… попытаешься... его найти…
«Клянусь вам, я сделаю все, что в моих силах», - шептала Симель, чувствуя, как ужас нарастает внутри, – звуки боя затихали и перемещались в глубину коридора. Видимо, выживших караульных оттеснили в сторону, задавив массой.
Дверь, оставшуюся без защиты, попытались открыть.
- Отец, – раздался с той стороны голос Сейтера, – прикажи поднять засов или будет только хуже.
Стоявший у двери гвардеец вытащил из ножен меч, а Вилиам сжал руку Симели, часто дыша и с ненавистью глядя на дверь.
- Он всегда… всегда… был… таким… Мое… проклятие…
Не дожидаясь выполнения своего требования, Сейтер приказал ломать дверь. Два топора с сухим треском вонзились в стык между створками на уровне засова. Откалывая длинные щепы, они довольно быстро разрушили кромку левой двери и уже попадали по самому засову. Через щель были видны гвардейские ливреи, а значит Гвардия подчинялась изменникам. Воин в комнате поднял меч и резким движением ударил через пролом. Очевидно, он серьезно зацепил кого-то снаружи, так как в ответ полились потоки брани. Осыпая бывших товарищей проклятиями, гвардеец пытался наносить новые удары, загораживая пролом своей широкой спиной, но все же Вилиам вырвал ладонь из руки Симели и приказал ей прятаться, пока их с Ремигием не увидели.
- Нельзя… чтобы вас… нашли… Нужно рассказать… Дору… Фронадану… Прячьтесь…
Бросив на Вилиама взгляд, в который она попыталась вложить все оставшиеся несказанными слова, Симель успела поймать Ремигия, метнувшегося в сторону лекарской, за край камзола. «Слишком просто, нас найдут!» - пришлось воскликнуть ей громким шепотом, так как лекарь уже ничего не слышал. Указав на кровать, Симель быстро легла на пол и заползла под свешивающиеся до пола покрывала и простыни. Ремигий последовал ее примеру, сжимая в руке нож, которым обычно нарезал травы. Нож Симели всегда был у нее на поясе, она достала его, неуклюже двигаясь под низким днищем кровати, и замерла, невольно вздрагивая от каждого удара топоров по дереву. Через несколько мгновений засов был сломан, гвардеец с отчаянным криком напал на противников и его выволокли наружу.
Внутри послышались неторопливые шаги.
- Вот как ты теперь встречаешь меня, отец. – Угрожающе спокойным голосом проговорил Сейтер. – Своего наследника, вернувшегося с победой.
- Что… Что ты сделал?.. – Прохрипел король, пытаясь приподнять голову.
Сейтер подошел ближе, чтобы посмотреть ему в глаза. Оценив состояние короля, разбитого, едва способного поднять руку, он удовлетворенно кивнул своим мыслям и немного расслабился.
- То, что должен был. Решил проблему, обезглавив змею.
- Обманул Годрика… Убил… В собственном доме… - Проговорил Вилиам.
- Да. Ты хорошо осведомлен, отец. – Сейтер задумчиво потер подбородок.
- Что… дальше?..
- Я отдал герцогство Бренельду, он заслужил это.
- Чем… Заслужил?..
- Он твой сын! – Впервые повысив голос, воскликнул Сейтер. - Пусть берется за ум! На том клочке земли, что ты ему отвел, делать нечего.
- Берению… Покорил ты… Возьми… себе… - Вилиам едва справлялся с дыханием, но его глаза были ясны и смотрели вызывающе. Сейтер почувствовал, как растет его раздражение. В какие игры они здесь играют? Он наследник короны, причем тут Берения?!
- Я заслужил иное. Посмотри на себя, ты совсем плох. Передай мне управление королевством и доживай свои дни в покое. Может быть, я даже не сошлю тебя в какую-нибудь глухомань, как любил делать ты сам.
- Нет… Ты не будешь… править один… без совета… и регентов…
Сейтер вскипел, приходя в бешенство:
- На престоле хотят видеть сильного и решительного короля! Армия меня боготворит! Я, наконец-то, показал им, что такое быть львом Саврайсов!
- Не лев… - Вилиам дышал очень часто, произнося слова по одному. – Шакал!...
Глаза Сейтера засверкали огнем. Повинуясь гневному порыву, он отбросил ногой от изголовья кровати столик с лекарской посудой и склонился над отцом, рыча:
- Ты! Ты никогда меня ни во что не ставил, старик! Ты видишь, как ошибался?!
Не встретив во взгляде короля ни тени страха или раскаяния, Сейтер шумно втянул носом воздух и, сложив на груди руки, зашагал из стороны в сторону по комнате, чтобы совладать со своим голосом. Эта битва давалась ему не так легко, как он ожидал.
Симель чувствовала, как Ремигий рядом с ней дрожит всем телом, и слышала, как он задерживает дыхание, когда подошвы сапог принца, измазанные в дорожной грязи, оказываются прямо напротив его лица. Она молилась, чтобы лекарь не сделал какую-нибудь глупость и пыталась заставить его дышать ровнее и тише, но тот ничего не понимал и лишь панически сжимал на груди нож - как талисман, а не оружие. Сейтер снова прошел к дверям, но к кровати вернулся с другой стороны, так что теперь на его сапоги смотрела Симель. Смертельная опасность угрожала ей так близко не впервые, но никогда еще – как попавшей в ловушку мыши. Девушка держала нож наготове, если вдруг по какой-либо прихоти принц заглянет в их укрытие.
Несколько минут Сейтер молча смотрел на отца и, наконец, снова заговорил:
- Ты должен объявить меня своим преемником и помазать на царство. Передай мне свою треклятую корону и все твои проблемы станут моими. Я разберусь с ними также легко, как с Беренией. Войска поддерживают меня. Не тебя.
- Ты собирался… – захрипел король, - быть возведенным… на трон… солдатами… И они… потребовали… от тебя… войны… А народ… Твой народ?..
- Народ любит меня, - махнул рукой Сейтер. – Я лишь слегка потрепал крестьян в поисках пищи там, где твоя щедрая казна уже не спасала нас, но они наверняка уже забыли, что произошло. А до герцога народу дела нет. Им что Годрик, что Бренельд, - тут он сжал кулак, - без разницы. Да, демон меня забери, никакой разницы! – Разозлившись, он ударил по ширме и пробил в тонком древесном полотне большую дыру. – Я все сказал отец. Если ты прямо сейчас не уступишь мне трон, я возьму его сам.
- Нет. – Твердо ответил Вилиам. – Пошел… прочь…
Больше не глядя на короля, Сейтер резко развернулся на каблуках и вышел в коридор.
Симель ощутила, как ледяная рука, сжимавшая ее сердце, слегка разжалась. Ремигий рванулся выбраться из-под кровати, но она схватила его за воротник и с неожиданной для того силой прижала обратно к полу. До ее слуха донесся голос принца, обращавшегося к кому-то, кто, очевидно, ждал его в коридоре.
- Дьявол! Вот сукин сын! Я беру своих людей и мы созываем совет в тронном зале. Все, кому дорога жизнь, отдают свой голос мне, ясно? Все лорды прямо сейчас собираются там и высказывают свое проклятое мнение на счет дееспособности короля. Перед утренней службой оповестим отца Бреттани о том, что он должен провести со мной помазание, а короля объявить причащённым перед смертью. Старый упрямец! Да он уже одной ногой в могиле, но умудряется всему мешать! Господи, цепляться за жизнь, чтобы ходить под себя и хрипеть приказы! Пойдем, - голос его стал затихать, удаляясь, - надо выставить охрану по всему этажу и никого не пускать к нему, пока не отправится в мир иной. Никто не должен знать…
Дальше уже ничего нельзя было разобрать и в коридоре воцарилась тишина. Ремигий вырвался из рук Симели, в панике оцарапав ее ножом, и сломя голову бросился прочь из комнаты.
- Стой! – Прошипела Симель, высунув голову с другой стороны и тщательно прислушиваясь к происходящему за дверью, но лекаря уже и след простыл.
Когда Сейтер пронесся по гостевому этажу в окружении рыцарей, получивших приказ поднять с постели и привести в Большой зал всех его сторонников, дверь лестницы для прислуги приотворилась и в коридор вышел Дор Грандж, недовольно оглядываясь и морщась от головной боли, так часто мучившей его в самый неподходящий момент. Из толпы тут же выскочил худощавый нервный гвардеец.
- Капитан!
Грандж приложил к губам палец и оттолкнул воина в тень к стене:
- Тихо!
- Капитан, граф Фронадан уже огибает Плагард с запада! – Выпалил солдат.
Бормоча ругательства, начальник Гвардии сплюнул на пол и оглянулся на людей Сейтера, поднявших изрядный шум и уже вытолкавших почти всех лордов на лестницу. Он лихорадочно прикидывал варианты, теребя рукоять большого охотничьего ножа у пояса.
- Его высочество приказал поднять все мосты! – Уже тише проговорил гвардеец.
- Отменить! – Рявкнул Грандж, размышляя. Встретив сопротивление и увидев, каким путем Сейтер получает трон, Фронадан этого просто так не оставит. А что если сделать так, будто сам принц разоблачает заговор против короля и карает виновных? Найти виновных, особенно уже мертвых, не составит труда. – Граф как раз вовремя. За мной.
Грандж подбежал к парадной лестнице и заглянул через перила. Первая группа людей уже спустилась вниз, они были недовольны внезапным ночным сбором, но живо обсуждали предстоящий совет, на котором Сейтер получит власть, а они – землю и деньги. Пока все шло по плану. Прыгая через две ступеньки, начальник Гвардии поспешил наверх.
Не успел он добежать до последнего этажа, как на лестнице вдруг появился бледный, как смерть, Ремигий, ковыляя по ступеням на негнущихся ногах. Лекарь, имевший доступ к королю в любое время, хорошо подходил на роль исполнителя в заговоре, к тому же он мог слышать, как Сейтер говорил с королем. Судьба его была решена в один миг.
Прежде чем Ремигий успел опомниться, Грандж схватил его за горло, грозно нахмурив брови:
- Что это у нас здесь? Изменник?
- Прошу вас! Я всего лишь шел в свою комнату, я ничего не знаю! - Запричитал лекарь, выдавая себя с головой.
- Похоже, ты кое-что слышал, поэтому, - на середине фразы капитан Гвардии вдруг сделал резкое движение и нож, взявшийся в его руке словно ниоткуда, вошел Ремигию между ребер, - ты должен молчать.
Лекарь осел вниз, как мешок. Оставив тело прямо на ступенях, Грандж быстрым шагом направился к спальне Вилиама.
Симель схватилась за край одного из матрасов и вылезла из-под кровати. В коридоре и на лестнице слышался отдаленный шум, нужно было бежать, пока весь этаж не заполонили гвардейцы. Вилиам дышал часто и неглубоко, глаза его были закрыты, дрожащие руки сжимались в кулаки. Девушка взяла ладонь короля, прижав губы к холодной сухой коже. Ее долгом было рассказать о том, что здесь произошло. Но кому верить? Кто осмелится пойти против Сейтера? Король открыл глаза и собирался что-то сказать, но тут знакомый, леденящий душу звук ворвался в сознание Симели, заставив позабыть обо всем на свете, - на лестнице лязгали шаги Дора Гранджа. В следующее мгновение с площадки донеслось приглушенное лопотание Ремигия, потом вскрик и мягкий шелест падающего тела. Девушку охватила паника, Грандж бежал к королевской спальне, отдавая на ходу какие-то приказы, ему отвечало несколько голосов. Не было никаких сомнений в том, что будет, если гвардейцы поймают ее, и никаких шансов на то, чтобы, спрятавшись, напасть на капитана, перерезать ему горло и сбежать. Что бы ни говорил король, Симель была уверена – Грандж участвует в заговоре и поэтому заслуживает смерти.
Едва успев бросить на короля исполненный ужаса взгляд, Симель забилась обратно под кровать, сжавшись в комок, будто это могло помочь ей сделаться невидимой и совсем не дышать. Грандж вошел в комнату и быстрым, решительным шагом подошел к изголовью кровати, с хрустом наступая на осколки лекарских сосудов с опрокинутого Сейтером столика.
- Дор… - Прошептал Вилиам, увидев его.
Капитан ничего не ответил, молча стоя над королем. Наконец, он заговорил и в голосе его не было обычной покорности:
- Ты постарел, Вилиам. И совсем потерял хватку. О чем ты думал, защищая Годрика, этот мешок с дерьмом, перед своим сыном? Ты словно не замечаешь, что Сейтер стал тем, кем когда-то был ты сам. Я уже давно не узнаю тебя. Где тот король, которому я поклялся служить? Мне тошно, когда я понимаю, что видел, как он умирал, превращаясь в эту слабую тень.
Вилиам хватал ртом воздух и Симели казалось, что его вздохи похожи на рыдания.
- И ты… - Выговорил он с трудом. – Ты… с ним?..
- Служить ему – это честь. Он напомнил мне те времена, когда ты сам беспощадно крушил врагов.
- Я… не был… трусом… Обман это… позор…
- Видит Господь, я и сам предпочту честную драку любой хитрости. Ты не обманывал врагов, ты купал эту землю в крови. Сейтер достоин твоей славы, и все это у него впереди.
- Я… выстроил мир… А впереди… войны… и смерть… - Вилиам как будто не мог поверить в то, что слышал, и Симель чувствовала, что он пытается переубедить старого слугу. Это была пустая трата времени.
- Я не боюсь смерти. Но я боюсь умереть так, как ты, – в постели, немощным стариком, едва способным пошевелить рукой. Годы уже берут свое, но моей могилой станет поле битвы. Я пойду за твоим сыном также, как шел за тобой. Ты даже не хочешь признать, как он силен и смел.
Даже в тихом, едва слышном голосе Вилиама чувствовался сильный гнев:
- Так... смел… что послал… сюда… тебя…
Капитан хмыкнул и Симель не была уверена, что слышала это – звук, похожий на звон выходящего из ножен оружия.
- Нет, Сейтер меня не посылал. У нас нет времени и я хочу помочь ему преодолеть эту ступень. Ты отжил свое, а будущее принадлежит ему. Покойся с миром.
Открыв рот в немом крике, Симель схватилась за днище кровати, не веря свои ушам. Грандж сделал шаг и мягкая перина прогнулась, принимая его тяжелый удар, а реи скрипнули прямо над лицом девушки. Король издал короткий хрип и умолк, видимо, кинжал вошел ему прямо в сердце.
Задыхаясь, Симель смотрела, как разворачиваются на полу кованые сапоги, направляясь к дверям, и не верила в то, что случилось. Этого просто не могло быть.
- Эй, Грандж, - раздался чей-то голос в дверях. – Ты закончил?
Капитан не удостоил спрашивающего ответом и тот раздраженно продолжил:
- Ты уверен, что он мертв?
- Кто хоть раз убивал, тот легко отличит живого от мертвого. Пройдите и убедитесь, если, конечно, сможете.
Еще один голос оскорбленно воскликнул:
- Как ты смеешь с нами так разговаривать!
- Да будь вы хоть принцы и герцоги, мне все равно. Я ухожу, у меня еще есть работа. Занимайтесь своей.
Приглушенно ругаясь, двое людей подошли к постели короля. Один остановился ближе другого.
- Он мертв. Что ж, теперь наш ход, пошли.
- Мы сильно рискуем, - взволнованно отозвался второй. Оба развернулись и пошли прочь из комнаты.
- Мы рискуем, если ничего не сделаем, - ответил первый и они вышли.
Еще некоторое время Симель не могла пошевелиться, слезы текли вниз по вискам, исчезая в густых волосах. Ей нужно было что-то делать: двигаться, бежать, - чтобы не провалиться в бездну отчаянья и страха, но в коридоре все еще находились солдаты, кто-то с кем-то спорил и кричал. Голос человека, только что говорившего с капитаном Гвардии, вдруг отчетливо воскликнул: «Принц Сейтер лишил короля жизни, мои люди найдут его и приведут на эшафот!», - хотя он прекрасно знал, кто на самом деле убил Вилиама. Кто был этот человек и что за игру он вел? Наконец, шум поутих, но в комнату снова вошли люди. Потерявшая всякую связь с реальностью, Симель очнулась, едва услышав знакомый голос. Это был сир Ольмерт и он едва не рыдал от бессилия:
- Господи! Эно! Я говорил вам! Я же говорил! Мне нужно было отправиться с войсками на север, а не шпионить здесь за кучкой гвардейцев!
Кровать над Симелью прогнулась - Эно присел рядом с королем, что-то шепча вполголоса. Ольмерт издал сердитый рык и со звоном пнул валявшийся на полу кубок. Никто не знал, что он имел отношение к службе Эно, и уж кого-кого, а его Симель заподозрила бы в этом в последнюю очередь. Между тем, во вновь образовавшейся тишине стал слышен шепот старика:
- Я подвел тебя, Вилиам… Ты ничего не хотел замечать, а я тебя не уберег… Я не уберег… Прости меня, брат…
Симель была поражена тем, что слышала, - она не подозревала, что между Вилиамом и Эно существовала родственная связь. Они действительно были братьями или это долгая дружба породнила двух стариков? Ольмерт резко прервал ее мысли:
- Что мы делали здесь, когда в Берении расцвел этот заговор?! Я мог быть там!
Эно, всегда спокойный и тихий, вдруг закричал в ответ тонким, дрожащим голосом:
- Глупец! Ты был нужен мне здесь! Какого дьявола опустили мост без доклада? Ты знаешь, кто стоял на страже? Знаешь?! Что бы ты сделал там, когда ничего не можешь здесь?!
Потом он снова зашептал и Симели показалось, что голос его стал еще выше и в нем послышались слезы. Вряд ли старик слышал, как часто задышал Ольмерт, не в силах что-либо ответить. Он кричал, так как не мог по-другому принять вину за случившееся, и считал, что должен был сделать больше, сделать невозможное, но спасти короля. Беспомощность и так затуманила его разум, а теперь, добитый тирадой Эно, он был окончательно раздавлен. Ничего не говоря, он бросился вон из комнаты. Старик ничего не заметил, он говорил с Вилиамом, казня себя и не прося прощения.
Через несколько минут он замолчал, а потом печально, уже без всякой злобы окликнул рыцаря:
- Олли! Мальчик, прости меня. Я во всем виноват, только я. Слышишь? Ты все делал правильно. Подойди сюда. Олли?
Старик обернулся посмотреть на Ольмерта, но того уже давно не было. Поднявшись с кровати и тяжело шаркая стоптанными ботинками, Эно вышел за дверь, окликая рыцаря, и, не получая ответа, пошел дальше по коридору.
Наступил момент, когда вокруг не раздавалось ни звука. Где-то внизу слышались голоса, а с улицы доносилось ржание лошадей и крики конюхов, но этаж был свободен и у Симели появился шанс сбежать. Она выбралась из-под кровати, быстро вскочив на ноги, и нерешительно, боясь того, что увидит, взглянула на короля. Голова Вилиама откинулась назад, рот был слегка приоткрыт, а руки лежали на груди поверх мокрой от крови рубашки. Красное пятно расползлось от шеи до живота и уже проявлялось на простыни.
Одного взгляда было достаточно, чтобы эта картина осталась в памяти навсегда, отзываясь тупой болью в сердце, но слез уже не было. Сейчас нужно было спасти свою жизнь и придать огласке случившееся, так что Симель запретила себе ощущать что-либо, кроме ярости. Она уже бросилась к выходу, как вдруг остановилась, пораженная внезапной мыслью. Корона Саврайсов, столько лет переходившая в королевской семье от отца к старшему сыну, теперь достанется Сейтеру. Казалось, будто измена и ее трагическая развязка будут преданы забвению, оправданы и прощены, когда на коронации Верховный Отец Церкви возложит золотой венец на голову изменника. Все ожидания Вилиама, все его надежды на будущее будут высмеяны этой двуличной тварью! Симель посмотрела на сундук, в котором хранились государственные бумаги, королевская печать, ключ от сокровищницы, кувшин корсийского красного, - все самое необходимое и ценное, до чего король уже не мог дойти в любой момент, он хранил рядом с собой. Корона тоже была в сундуке. Симель видела, как камердинер достал ее оттуда в день выступления войск и вечером положил обратно, в квадратную шкатулку из слоновой кости. «Будь я проклята, если он ее получит!» - воскликнула девушка про себя и принялась потрошить сундук, переворачивая содержимое вверх дном. Она обнаружила шкатулку под целой грудой пергамента, внутри на бархатной подушке лежала корона – широкий золотой обруч с несколькими острыми выступами и драгоценными камнями по периметру. Чувствуя себя так, будто богохульствует в церкви, Симель засунула корону под платье, на уровень живота, где плотная шнуровка надежно прижала ее к телу. «Пусть это будет последним неподобающим обращением с тобой», - прошептала она, накрывая рукой выступающий под тканью овал.
В коридоре послышался шум, кто-то поднимался вверх по лестнице, и пора было бежать, что есть духу - в ее полуподвальной комнате находились вещи, которые Симель не могла оставить, а судьба и так была к ней слишком благосклонна. Девушка бросила последний взгляд на тело Вилиама, клянясь себе, что Грандж не уйдет от возмездия, и выскочила вон из комнаты. В тот же миг с лестницы в коридор выбежал человек в доспехах и они встали, как вкопанные, глядя друг на друга. Симель сразу узнала его, это был граф Фронадан и, пожалуй, во всем замке на нашлось бы другого человека, которому она могла бы открыть всю правду о случившемся, не боясь, что он окажется сторонником Сейтера. Но, увы, сразу вслед за ним на площадке возник гвардейский десятник, голос которого Симель не смогла бы перепутать с чьим-то другим, даже если бы захотела, – он отдавал команды во время штурма королевских покоев.
- Стоять! – Заорал гвардеец и, не успело эхо отразить его крик, как все трое сорвались с места. Путаясь в тяжелом подоле платья, Симель кинулась за поворот в конце коридора к лестнице для слуг. Граф был ближе, чем десятник, и за несколько широких прыжков догнал ее, едва не схватив за локоть. Убегать всегда было куда страшнее, чем драться, и, чуть не вскрикнув, девушка скользнула в лестничный колодец. Двери лестниц не закрывались изнутри, так что ей пришлось, спотыкаясь, бежать вниз по ступеням. Симель не отличалась хрупким телосложением, но привыкла ходить этим путем и довольно быстро спустилась на два этажа, Фронадан же обивал все косяки и притолоки, двигаясь боком, чтобы поместиться в узком проходе. На первом этаже, где девушка выскочила наружу, рядом с кухнями была еще одна черная лесенка, ведущая наверх к парадным залам, а вниз – в полуподвал, к комнатам прислуги. Двери в коридоре на пути туда надежно запирались, разделяя на случай штурма караульные помещения, оружейную и склады, так что здесь она могла оторваться от погони.
Без оглядки бросилась она к складам, лихорадочно подбирая длинные юбки и слыша, как приближается стук сапог Фронадана – на прямой он снова ее догонял. Сердце прыгало у Симели прямо в горле, она проскочила в дверной проем, захлопнула дверь и граф влетел в нее плечом со всего размаху. Засов, который она успела опустить в скобу едва ли на полпальца, сдержал удар, но подскочил вверх. Молниеносным движением девушка опустила его обратно и бросилась дальше по коридору. Отсюда можно было попасть сразу в несколько разных мест и за то время, пока граф и десятник найдут другой путь, она без труда скроется из виду.
В тронном зале топили камины и вокруг них несколькими группками собрались люди. Вызов принца тревожил тех, кто ничего не знал о заговоре, а те, кто знал, молчали и тревожились еще сильней. Некоторые лорды еще только входили внутрь – с ними Сейтер говорил с глазу на глаз, чтобы ввести в курс дела, и теперь, не оставив времени на размышления, сам привел на совет.
Дор Грандж, стоявший в дверном проеме, увидев принца, подозвал его и шепнул на ухо:
- Хеймдал и его люди где-то в замке. Здесь их нет.
Гневно нахмурившись, Сейтер окинул взглядом собравшихся – испытывать терпение толпы было опасно, но отсутствие главных союзников грозило не меньшей опасностью.
- Их нужно найти. Немедленно! Прикажи солдатам охранять лошадей, пусть сейчас же проверят конюшни, а я поднимусь наверх. Если Хеймдал вздумал бежать, он дорого за это заплатит!
Принц сделал знак нескольким латникам следовать за собой и легкой рысью побежал к черной лестнице, чтобы подняться на гостевой этаж незамеченным. Это были мечники из охраны Бренельда, которых тот, по мнению Сейтера, распустил до крайности, проявляя безразличие к их подготовке. «Бестолковые мешки с костями», - думал принц, взбираясь вверх по лестнице и понимая, что они держатся позади, как будто это он должен был прикрывать их своим телом, а не наоборот. Эти люди нервировали его, но именно поэтому своих, проверенных и надежных, он оставил охранять брата.
Выйдя в пустой коридор, принц раздраженно указал воинам на поворот, который они должны были обойти первыми, как вдруг краем глаза заметил, как один из них потянул руку к поясу, не отрывая взгляда от его спины.
Недолго думая, Сейтер выхватил из ножен кинжал и с разворота вонзил клинок латнику прямо в горло и, пока второй не успел даже вздохнуть, приставил окровавленное лезвие к его шее. Солдат вжался в стену, держа за спиной одну руку и подняв над головой другую, губы его безмолвно шевелились, а кадык ходил вверх-вниз под острым клинком.
- Что у тебя в руке? – Прохрипел севшим от нахлынувшей ярости голосом Сейтер и, не получив ответа, заревел: - Что у тебя в руке?!
Лицо мужчины сложилось в маску отчаянной решимости и принц тут же полоснул кинжалом по его шее. Короткий обнаженный клинок выпал из обмякшей руки латника и он с грохотом упал на пол.
Первый воин еще шевелился, пытаясь отползти вглубь коридора, но, обессилив от потери крови, с трудом подтягивал закованное в доспехи тело на локте одной руки, другой зажимая рану на горле. Сейтер подошел к нему и ногой перевернул на спину.
- Кому ты служишь?! Кто отдал этот приказ?!
Человек хрипел что-то нечленораздельное и принц наклонился ближе:
- Что ты должен был делать дальше? Отвечай!
Солдат пытался что-то сказать, как будто оправдываясь; принц лишь улавливал отдельные слова, не означавшие, впрочем, ничего полезного. Но кое-что вдруг заставило его по-настоящему испугаться.
- Что?! – Рявкнул он в лицо воина, склоняясь к его окровавленным губам. «Сир… Сир Бре...нельд» - повторил тот. Сейтер встал, как громом пораженный. Кто бы за этим ни стоял, они хотели убить не только его, но и взяться за брата!
Принц бросился вперед и, выскочив за угол, увидел в конце коридора своих мертвых стражников. Руки его похолодели, а за те мгновения, что потребовались, чтобы добежать до тел, в голове уже возник жестокий план мести, однако, перепрыгнув через трупы и ворвавшись в комнату, Бренельда он в ней не нашел.
Гул, стоящий в замке, был слышен даже в подвальных комнатах, слуги не спали, но боялись выходить наружу. В общих спальнях некоторые женщины молились, некоторые молча сидели на кроватях, завернувшись в одеяла. Мужчины стояли на порогах своих спален, прислушиваясь к малейшим шорохам наверху. Поэтому, когда Симель скатилась по ступеням и вывалилась в тесный коридорчик, задыхаясь от бега, ее встретили наглухо закрытые двери. Что ж, свидетели ей были ни к чему, а те, кто услышат за стенкой возню в ее комнате, еще не скоро поделятся этим с другими, так что можно считать, что побег останется в тайне.
Комнатка Симели была совсем крошечной, но она жила здесь одна и могла запереть дверь на ключ - это было необходимо, так как среди вещей, которые девушка спешно вытряхивала из сундуков, попадались предметы как ценные, так и не совсем подобающие ее положению. Что сказала бы судомойка, найдя у нее золотые кольца и монеты, зашитые в пояс? А гвардеец - обнаружив дорогой, остро наточенный кинжал? Симель кинула их в развернутый на кровати отрез сукна, туда же отправилось несколько свитков пергамента, некоторые из которых были надежно упакованы в деревянные залитые воском тубусы. За ними последовали сушеные травы и мешочки с целебными порошками. Все настойки и зелья, хранившиеся в бутылках, пришлось оставить, чтобы не греметь, как старьевщик. Гребни, перчатки, несколько полосок вяленого мяса, припасенных для ночных дежурств, - на большее уже не хватало времени. Оставив большую часть своих вещей разбросанными по полу, остальные Симель закатала в сукно и, перебросив его через плечо, связала концы кожаным шнуром, как поступали с походными кроватями солдаты и паломники. Набросив сверху плащ и в сотый раз проверив нож на поясе, она вышла из комнаты и на цыпочках побежала к лестнице. Если выйти во двор через кухню, вдоль стены можно будет незаметно проскочить к воротам, надеясь на то, что стража не будет ловить умирающую со страху прислугу. Этот трюк может сработать и дальше, если только во внешнем дворе не поднят мост через ров, но об этом она подумает, когда доберется туда живой. Оглядываясь по сторонам, Симель выскочила на улицу и побежала к воротам, скрываясь в тени.
Как она и ожидала, рыдающую служанку, бегущую с корзинами в руках, найденными на кухне, караульные не остановили, а лишь прикрикнули, чтобы поскорее убиралась с дороги.
В среднем дворе было полно лошадей, их привязывали у конюшен и разводили по территории, стреноживая под густой тенью деревьев. На мосту, ведущем во внешний двор, тоже слышался стук копыт – может, удастся проскочить незамеченной вместе с конюшими? Когда люди с факелами отошли достаточно далеко и не могли ее заметить, Симель отделилась от стены и побежала в сторону ворот, чавкая в размытой дождем грязи. Но не успела она проделать и половины пути, как вдруг из-за дерева в двенадцати локтях справа от нее вышел человек, силуэт которого терялся во тьме. Факела у него не было.
- Стой! Хеймдал, если ты думал, что сможешь…
Готовая играть свою роль и рыдать перед каждым гвардейцем, Симель уже начала причитать и заламывать руки, но остановилась, пригвожденная к месту этим голосом - перед ней стоял тот, кого она боялась встретить больше всего. Дор Грандж тоже замолчал, на мгновение опешив от неожиданности, а Симель поняла, что попалась. Все солдаты подчинялись капитану Гвардии и не было места, куда можно было бы сбежать минуя их посты. Лихорадочно прикидывая, откуда мог появиться граф Фронадан, чтобы спасти ее от моментальной расправы, она вдруг остановила взгляд на конюшне, понимая, что граф вряд ли продолжит гоняться за слугами. Но там, в конюшне, среди десятков неустроенных и невычищенных лошадей наверняка был Кормак. Он просто обязан там быть.
- Кормак! – Заорала Симель, бросившись к высоким дверям. Дор Грандж тяжело сорвался следом.
Влетев под своды длинного барака, Симель в панике понеслась по проходу между стойлами, толкая головы любопытных лошадей, тянущиеся к ней из-за загородок. «Кормак!» - Крикнула она снова, но вокруг никого не было видно, слышалось только конское ржание и легкий стук копыт по дощатому настилу. Если главного конюха здесь нет, судьба сыграет с ней злую шутку. В том, что капитан Гвардии казнит ее на месте, не было никаких сомнений и из преданного слуги ее превратят в изменника и мародера. Каким позором покроет она себя и весь свой род! Ее отец будет убит горем и, возможно, потеряет все, чем владел… Но не успела эта мысль, пугавшая больше смерти, завладеть ею целиком, как вдруг из стойла навстречу ей выскочил Кормак и Симель схватила его за руки, выпалив на одном дыхании:
- Кормак, это Дор Грандж, он гонится за мной и он меня убьет!
Ей даже не пришлось играть, как перед гвардейцами, - этот ужас был настоящим. «Беги!» - коротко бросил конюх, доставая из-за пояса большой грубый нож и зло сверкая глазами на капитана Гвардии, ворвавшегося в конюшню с боевым топором в руках. Но Симель не могла сдвинуться с места, вглядываясь в его лицо, которое она, оказывается, совсем не знала. Они порой вступались друг за друга перед прислугой или вместе о чем-то молчали, но ведь она всегда сторонилась его, считая себя непомерно выше, так? А теперь она просит его рисковать своей жизнью. Если бы он только знал, какому делу послужит! Чувствуя, как собираются в глазах слезы, девушка бросила на Кормака последний взгляд, стараясь, чтобы его образ навсегда остался в памяти рядом с Вилиамом в списке тех, чья смерть требует отмщения любой ценой, и бросилась к выходу в противоположном конце конюшен. В честной борьбе один на один она, пожалуй, поставила бы на конюха - он не многим уступал Дору Гранджу в росте и весе, но сейчас вокруг было полно гвардейцев, а нападение на капитана означало смертный приговор. Уже почти добежав до двери, Симель обернулась и увидела, как сцепились в узком проходе два великана и замелькала в воздухе сталь. Шепча сквозь слезы невнятные слова молитвы, девушка выскользнула наружу и бросилась к воротам во внешний двор. Ее мокрое от слез лицо не вызвало подозрений у стражи, а Дор Грандж еще не успел отдать приказ о преследовании, он не выходил из конюшни и на какой-то миг Симель допустила, что он мог быть мертв. Что ж, если так, то это чудовище быстро получило по заслугам.
Стараясь больше не думать о Кормаке и капитане, она побежала к наружным воротам, скрываясь в тени стен. Но, как и стоило ожидать, они были закрыты, а мост, наверняка, уже подняли. Нервы девушки сдавали, похолодевшие руки судорожно сжимались в кулаки. Прятаться в замке, где ищут заговорщиков, было равносильно смерти, выбраться за стены не представлялось возможным. Она была уверена, что сможет преодолеть ров, он был глубоким, но довольно узким для человека, не отягченного доспехом, а плавала она прекрасно. Но как попасть наружу? Симель оглядела стены и вдруг вспомнила весенний солнечный день, Исидора и его маленьких учеников. Среди них был мальчик, который лазал по стенам. Какую стену он перелез? Западную? В каком дворе это было? Чувствую нарастающую панику, девушка кинулась бежать вдоль стены, задрав вверх голову. Лунный свет выхватывал из тьмы щели и неровности в кладке, но понять, где она смогла бы добраться до верха, было сложно. Добежав почти до того места, где снаружи за стенами начинался скальный обрыв, она остановилась. Не было смысла искать лучшее место для того, чтобы потом, удачно перебравшись, рухнуть со скал в море. Караульные на стене переговаривались довольно далеко от того уголка, где она затаилась, и девушка больше не медлила.
Старые хозяйственные постройки в этой части замка занимали каждый свободный клочок земли и тесно лепились к стенам. Забравшись на покатую крышу одной их них по бочкам, Симель провела рукой по серой кладке. Пожалуй, здесь было за что зацепиться, а между камнями можно воткнуть нож. Скинув плащ и походную постель, в которую были завернуты ее вещи, Симель нащупала внутри кинжал и вытащила его из свертка. Клинок был слишком длинным для того, чтобы удобно за него держаться и, недолго думая, девушка отрезала от подола несколько широких полос и примотала оружие к подошве правого башмака острием наружу. Если ткань выдержит, она получит прекрасную опору. Повесив скатку и свернутый плащ за спину, она взяла в руки маленький нож и, подвернув под пояс юбку, полезла наверх. Стены вблизи обрыва были совсем невысокими, но дюжина локтей, отделявших ее от свободы, казались бесконечными. Даже находя большие выступы и всем весом опираясь на кинжал, он чувствовала, как деревенеют руки, а мышцы ног дрожат от напряжения. В детстве такие вещи казались совсем простыми!
Задыхаясь от усталости, Симель, наконец, схватилась за верхний край стены и из последних сил подтянулась вверх, опершись локтями на горизонтальную поверхность. «Отяжелела и размякла. Отец выпорол бы тебя», - грубо сказала она сама себе, - «и был бы прав». Караульные стояли далеко, за небольшим изгибом стены, и их взгляды были прикованы к тому, что творилось внутри замка, поэтому Симель быстро вылезла на стену и спряталась за широким зубцом у наружного края, чтобы перевести дух, однако, нужно было скорее спускаться, пока ее никто не заметил. Не глядя вниз, она легла животом на холодный камень, морщась от боли, которую причиняла корона под платьем, и спустила ноги за край, нашаривая опору острием кинжала. Найти подходящую выбоину для левой ноги, перенести на нее вес тела и искать опору для рук оказалось невероятно сложным. Проделав это после нескольких неудачных попыток, грозящих срывом, девушка поняла, что спускаться вниз гораздо сложнее, чем лезть наверх. Посмотрев вниз в надежде, что земля уже близко, Симель вдруг почувствовала, как груз на спине перевешивает ее назад, а пальцы не могут удерживаться за выступ размером с монетку. Успев плотно сжать губы, чтобы не закричать, она заскользила вниз, ломая ногти и судорожно пытаясь за что-нибудь схватиться, как вдруг ударилась обо что-то и покатилась вниз. Все стены снаружи имели наклонное основание для сброса бревен и камней, и это спасло ее от смерти, но, не сумев остановится в конце ската, девушка упала вниз, погрузившись с головой в воду рва. Все мысли об усталости разом исчезли и она яростно заработала руками, чтобы всплыть. Ров здесь был совсем узким, так как наступать на замок по жалкой полоске земли между стеной и обрывом никто не стал бы, поэтому Симель заставила себя подождать, держась за склизкие камни, пока караульные не прислушаются к звукам и не решат, что это шумели собаки или водяные крысы, хотя одежда ее все больше намокала и сильнее тянула вниз. Когда огоньки на стене вновь замерли на месте, девушка медленно поплыла к противоположному берегу, стараясь не плескать и едва удерживая голову над поверхностью. За два десятка гребков она преодолела ров и выползла на берег, судорожно ловя ртом воздух.
Немного отдыха, чуть-чуть подождать, чтобы восстановить дыхание – Симель растянулась на земле, оглядываясь на замок. Могло показаться, что ничего не произошло и ночь все так же спокойна и неспешна, но звуки, доносившиеся из-за стен, и свет, горящий почти во всех окнах, говорили о том, что в Хаубере никто не спит.
Чувствуя, что еще немного, и непрошенные слезы брызнут из глаз, лишая последних сил, Симель поднялась с земли и, вылив воду из ботинок и отжав одежду, заставила себя пуститься бегом вниз с холма в направлении Плагарда. Стоило предупредить человека, у которого взяли голубей для связи с Гудамом, что он должен бежать из дома, но продолжать следить за тем, не появится ли голубь с весточкой от принца. Если чудо произойдет и он узнает, что Адемар жив, он должен будет написать об этом ей. А если сейчас у него найдется лошадь и сухая одежда, Симель не пожалела бы всего золота, что вынесла из своих комнат, а за кусок мяса и кувшин вина, казалось, отдала бы полжизни.
Удаляясь от замка, она больше не оглядывалась. Дни в Хаубере навсегда остались в прошлом, но то, что произошло там сегодня, останется с ней на всю жизнь.
После того, как они побывали в комнате Вилиама, граф Хеймдал и барон Видгар направились к гостевым покоям королевской семьи. Хеймдал заметно нервничал и Видгар надеялся, что тот готов передумать, однако, граф был настроен решительно:
- Финал уже близко, теперь мы должны вытащить младшего из его берлоги.
Барон, послушно шагавший следом, пробормотал:
- Не нравится мне это…
- А что нравится? Тебя недостаточно впечатлила резня в Венброге?
- Более чем достаточно! – Воскликнул Видгар слишком громко и Хеймдал зашипел на него, продолжая говорить шепотом:
- А вот я еще и сделал выводы. Если мы перестанем быть нужными Сейтеру, он от нас избавится и глазом не моргнет. Я предпочитаю видеть на троне боле податливого короля, а ты?
- И я. Но как ты от него избавишься? В Венброге я своими глазами видел, как он разом уложил троих! Просто в дрожь бросает!
Вступая на лестницу, граф фыркнул, подняв глаза к потолку:
- Как будто нам самим придется это делать.
- Слава богу, нет, потому что к нему никто не сможет подобраться.
- Я знаю того, кто сможет. И он почти готов.
Видгар с сомнением поднял бровь:
- Принц Бренельд? Это был бы отличный выход, но только он не убьет брата - это трус, каких еще поискать.
- Даже если так, не важно! - Махнул рукой Хеймдал, а барон вопросительно развел руками:
- И что?
- Да Сейтер с ума сойдет, когда не обнаружит братца в его комнате! – Воскликнул граф вполголоса. – Понимаешь?
- Думаешь, мы заставим его сдаться?
- Вряд ли, но он наверняка допустит какую-нибудь ошибку: взбесится, кого-нибудь убьет, – ты же знаешь, что на него порой находит. Тогда уже никто не будет против покончить с ним навсегда. Теперь тихо, - оказавшись на площадке третьего этажа, Хеймдал приложил к губам палец. – Заходим во вторую комнату, молча.
Они вышли в коридор и с самым невинным видом прошли к дверям из украшенного резьбой бука. В сорока локтях от них у дверей комнаты Бренельда стояли стражники Сейтера, хмуро глядя на лордов. Хеймдал широко им улыбнулся и вошел в свою комнату. Там на полу вокруг камина сидела дюжина арбалетчиков, а их десятник, развалившийся в кресле у огня, увидев графа, вскочил на ноги.
- Готовы? – Спросил тот. – На выход. Цель в конце коридора, убейте этих людей и возьмите под охрану лестницу.
Солдаты быстро поднялись с пола и стали взводить арбалеты, натягивая тетивы лебедками с двумя рычагами.
- Страшные штуки, - заметил Видгар, отходя в сторону, чтобы дать место арбалетчикам построиться в три ряда перед выходом.
- Еще бы. Я рад, что тот, кто прислал их Сейтеру, все это время бы на его стороне.
По команде десятника солдаты выскочили наружу и дали подряд несколько залпов, перебегая за спины друг друга, чтобы перезарядить арбалеты. Четверо из стражей Сейтера тоже были вооружены арбалетами, но они не могли противостоять такому натиску. За считанные мгновения все было кончено и граф, расталкивая солдат, помчался к комнате Бренельда.
- Подыграй мне! – Крикнул он Видгару и тот побежал следом.
- Ваше высочество! – Закричал Хеймдал, барабаня в дверь, закрытую изнутри на засов. – Выше высочество, вы в большой опасности!
Дверь отворилась и их взгляду предстал перепуганный шумом принц: одной рукой он пытался застегнуть на боку ремешки лат, которые, видимо снял, расслабившись, в другой сжимал оголенный меч.
- Это вы, граф! Что произошло?
- Мы едва успели! – Запыхавшись, кричал Хеймдал, изображая панику. – Эти люди собирались вас убить! Нужно скорее бежать отсюда, мы удерживаем этаж, но это ненадолго! Внизу за вас сражаются мои люди!
Ошарашенный, Бренельд отступил назад, а Видгар проговорил с мягким укором:
- Ваше высочество, о чем вы только думали… Ведь граф предупреждал вас, и я даже удивлен тому, что вы все еще живы.
Принц переводил безумный взгляд с одного на другого, а Хеймдал бросился застегивать ремешки доспеха у него на спине, не единожды наблюдав за тем, как Сейтер тормошит брата и тот теряет остатки воли, подчиняясь чужой силе.
- Вы глупы, но потрясающе удачливы, - заворчал он, грубо дергая Бренельда за поддоспешник на шивороте, чтобы расправить складку ткани под броней.
- Не кричи, - все таким же медовым голосом перебил его Видгар и перевел на принца исполненный сочувствия взгляд. – Доброе сердце мешает вам увидеть все коварство замысла вашего брата. Все понимают, что вы стали ему обузой, но, слава Господу, есть те, кому ваша судьба совсем не безразлична.
Хеймдал даже рот приоткрыл от удивления – театральные подмостки потеряли в лице барона великого актера! Бренельд подхватил со стола свой шлем, готовый бежать за ними куда угодно. Подмигнув Видгару, граф снова сделал страшные глаза, возникая перед принцем, и потянул его за собой наружу, аккуратно ступая между трупов стражников.
- Туда! – Скомандовал он и побежал к черной лестнице, делая за спиной Бренельда знак арбалетчикам следовать за ними на некотором расстоянии. Десятнику он шепнул: «Спрячь свой арбалет и направь принца Сейтера во дворик с садом».
Дорога к нужному дворику была короткой, но Хеймдал где-то повернул не туда – когда он был в Хаубере в последний раз, то еще не планировал погубить Сейтера, заманив его в какое-нибудь укромное место, а чтобы запомнить все переходы в замке, потребовался бы целый вечер, желательно без убийств и погонь. Так что теперь они сделали крюк и бежали по левому флигелю, пытаясь не выходить на стены, где их могли заметить посторонние. Но даже эта ошибка пошла им на пользу – арбалетчики, бегущие в отдалении позади, изрядно напугали Бренельда и его уже не требовалось убеждать в том, что за ними кто-то гонится.
Выскочив на крытую галерею на крыше флигеля, Хеймдал увидел внизу под собой черное безмолвное пространство – кажется, они были прямо над садом. «Быстрее!» - Крикнул он и помчался к лестнице в конце прохода, спускавшейся вниз по стене. Людей внизу было мало и они не смогли бы перекрыть все выходы на галереях, окаймлявших двор, и задержать Сейтера, если бы он добрался туда первым. Боясь, что они разминутся и другого случая так легко расправиться с принцем уже не представится, граф торопливо, с шумом и лязгом сбежал вниз по ступеням, а Бренельд, едва ступив на землю, бросился через сад к одинокому, горевшему на другом конце двора факелу у входа в башню.