Глава 6 4 страница

Завершённость — то, что свойственно по природе, а не из желания или представлений ума, это законченность, полнота, присущая тебе на самом деле, оптимальное, лучшее только для тебя сочетание качеств и свойств в их количественном выражении. И почти всегда путь к желаемому совершенству через умозрительные представления оказывается как раз уводящим от завершённости, от того, что именно те6е и нужно.

Сколько фанатиков рвали связки, сухожилия, мышцы, выворачивали суставы, стремясь любой ценой согнуться «как положено». Во что бы то ни стало! Сделаешь, как этот красивый парень на рекламном плакате, значит, и ты так же велик и непревзойдён. Дикое зрелище, когда малорослый и плюгавый субъект после специального недельного голодания натирает руки подсолнечным маслом: «Только бы получилась вот эта асана!» (Это не выдумка — личное наблюдение.) И когда он, наконец, надсаживаясь, заворачивает себя в желанную позу, глаза его становятся белесыми, пустыми, нечеловеческими — жалкая и жуткая пародия на совершенство!

Многие люди вместо того, чтобы продвигаться в действительно нужном, полезном и свойственном своей природе направлении, всю жизнь пробиваются только вперёд, к заветным идеалам, что часто приводит к катастрофе. Айенгар только один, как и Сид, их не повторить. И не нужно! У каждого, кто занимается йогой, есть свой личный уровень «айенгарства». И пытаться уравнять возможности разных людей даже по одному только телу бессмысленно и глупо, ибо сложность асан, приходящая в практике йоги естественно, без всякого насилия над телом, в бесконечной и постепенной динамике своего развития есть признак того, что вы действительно имеете дело с йогой, а не с её профанацией. Вы хотите стать такими же гибкими, как Сид либо Алина Кабаева? А почему бы тогда не повторить достижения Гарри Гудини или Беюшимина?

Не так уж редко встречаются люди с потрясающей гипермобильностью суставов, их мало, но то, что делают с телом Айенгар или Сид — для них вообще не проблема, такая же или даже ещё большая гибкость им присуща, и порой она является дефектом, мешающим жить. Чтобы достичь сбалансированности по телу и сознанию, этим людям порой приходится целенаправленно избавляться от подобной гибкости. Что же, считать их великими йогами от рождения?

На самом деле высокая двигательная мобильность тела есть всего лишь побочный результат, косвенный признак достоверной йогической практики, это нужно помнить постоянно. Если бесконечно работать в асанах только над гибкостью — рано или поздно как раз и возникают проблемы со здоровьем. Пределы того, что возможно достичь в асанах по своей воле, не совпадают с тем, что приходит естественно, через «действие не действием». Пытаться силой навязывать телу несвойственный ему, «чужой» уровень гибкости, это то же самое, что изменить, например, присущие параметры кровяного давления, — организм будет отчаянно сопротивляться бессмысленному покушению на одну из своих фундаментальных констант.

Сегодня в России и странах СНГ молодёжью нового поколения созданы и весьма активно пропагандируются школы и системы, ориентированные именно на внешний аспект телесного развития, который преподносится как единственная йога. Причём не на основе её традиционной внутренней технологии, которая никогда не рассматривала телесное развитие в качестве основной задачи, а с помощью смещения акцентов волевого использования различных внешних средств из её же собственного арсенала.

Причины подобного явления вполне ясны. На протяжении долгих лет официального запрета качественной информации о практической йоге в СССР не было. Поэтому, кроме повального стремления к «медитации», порой встречались люди, одержимые идеей развития гибкости, которую они считали главным признаком йоги, по существу больше ничего о ней не зная. Весь наличный смысл они приписывали тому, что находили в иллюстрациях популярной литературы, попадающей в Союз из-за рубежа.

Другими словами, те, кто сталкивался с общедоступными сведениями по йоге, всегда ясно могли увидеть её внешний «облик», но прочесть нечто весьма смутное о медитации, духовности, а также о чудесах, из этого проистекающих.

Поскольку настоящих учителей при социализме не было и в помине так же, как опубликованных первоисточников с дельными комментариями (А.Н. Зубков — не более чем популяризатор), то братские народы страны, где так вольно дышал человек, пытались постигать это древнее искусство как Бог на душу положит: кто с упором на тело, кто — на «дух». Чудеса с духом овладению и демонстрации особо не поддавались, но с телом — иной коленкор.

Ещё в начале семидесятых, когда я ещё только начинал осваивать йогу, знакомые энтузиасты, которые особенно стремились овладеть асанами «как на картинке», пытались использовать, например, голодание, потому что «на голоде» гибкость якобы улучшается. Но какой в этом толк, когда после начала систематического приёма пищи уровень гибкости через какое-то время восстанавливается в прежних границах? Если в результате длительного поста человек сбросит 10-20-30 кг веса, это другой разговор, понятно он будет гнуться лучше, потому что теперь не мешает жир, но мы не берём этот случай как типичный. Голодают «для гибкости» в основном те, у кого вес нормален, но им хочется быстрых результатов, причём именно зримых, при этом люди не имеют понятия об истинном предназначении асан, их достоверной технологии. Совсем уж нетерпеливые и сегодня пытаются осваивать асаны невзирая на боль, мол: «Что это за практика, если работа не чувствуется?» Такие деятели, открыто нарушая ахимсу в отношении своего тела, приходят к бесконечным травмам, и на этом всякая йога для них заканчивается, так и не начавшись.

Встречаются люди и более неординарные. В своё время была известна акробатка Тамара Лязгина, которая демонстрировала чудеса владения телом, но она исчезла с горизонта как-то уж совсем незаметно. Не так давно по TV демонстрировали человека, который запросто вынимал суставы.

Мой давний знакомый из Мурома Игорь К. (между прочим — полковник, начальник пожарной службы одного из районных городов центральной России), человек феноменальных физических данных, развил поразительную гибкость, основываясь на личной эмпирике и выполняя асаны в своём собственном стиле. Он способен воспроизвести процентов восемьдесят объёма асан, предлагаемых в книге «Прояснение йоги», что когда-то повергло в неприятное изумление одного из киевских основоположников йоговского «экстрима»: «Как же так, без нашего метода — и такие результаты!?»

Но, не будучи знаком с базовыми принципами технологии работы с телом, Игорь был остановлен, а затем постепенно отброшен назад совокупностью незаметно возникших проблем, как то: допустимое сочетание силы мышц и гибкости суставов; рассогласование скорости привыкания внутренних органов и опорно-двигательного аппарата к приросту гибкости; недостаточная релаксация, когда одно только наличие активного контроля «Я» уже само по себе делает пребывание на двигательном пределе опасным и неустойчивым; накопление внутренних эмоциональных напряжений из-за отсутствия должной глубины релаксации и т.д.

return false">ссылка скрыта

Широко известен в спорте ещё один способ кратковременного и быстрого повышения гибкости, а также её разработки — повышение температуры тела, когда, например, человек перед асанами хорошенько разминается посредством динамической деятельности, например бега. Такая практика много лет назад применялась в Москве известным при социализме учителем йоги Яном Колтуновым, и затем была воплощена в массовых тренировках участников созданного им неформального объединения «Космос», ныне почти легендарном.

Особой крамолы в этом как бы и нет — на первый взгляд. Ну что здесь такого — час неспешного бега трусцой, тело успевает хорошенько пропотеть и после этого в асанах гнется просто замечательно! Но давайте присмотримся повнимательней. Пусть бег с последующей практикой Хатха-йоги имеют место с утра, когда после сна человек расслаблен, преобладает парасимпатический тонус мышц, хотя пробуждение и связано с определённой активацией симпато-адреналовой системы. Процесс бега ещё сильнее «вздёргивает» её, перестраивая на энергозатратное состояние, которое затем опять должно быть устранено для того, чтобы практика асан могла состояться в правильном ключе. Абсурд? Безусловно. Да, после разогрева в беге, после двигательной утилизации утреннего уровня глюкозы в крови тело гнется лучше, поскольку отдых после нагрузки связан с компенсирующей реакцией симпатического отдела ВНС. Но ведь: «Асана есть средство для выработки и поддержания состояния покоя и сосредоточенности» — так утверждают «Йога-сутры». Пусть горячему телу легче сгибаться, но мы-то принимаем в асанах предельную форму и остаемся неподвижными не просто для того, чтобы согнуться как факт, чтобы это было красиво, но чтобы вызвать посредством этого процесса необходимое изменение сознания. Привычный же динамический «стиль» работы как раз сохраняет последнее обычным, а стандартное двигательное возбуждение тела и нервной системы после хорошей пробежки сохраняется как минимум три-четыре часа. Хатха-йога, повторяю, предназначена вовсе не для выполнения асан как таковых, но для выработки этой практикой глубоко равновесного состояния, в котором только и могут произойти необходимые и полезные для существования индивида спонтанные изменения в психосоматике.

Технология работы с телом и сознанием в традиционной йоге подразумевает полную возможную неподвижность — за исключением буддийской випассаны, которая основана на «привязке» внимания к ритму монотонного движения тела либо его процессов.

По современному научному определению «Медитация есть не что иное как трофотропное состояние с преобладанием активности парасимпатической части ВНС» (Дитрих Эберт, «Физиологические аспекты йоги», в дальнейшем — «Ф.А.Й.»).

Этим всё сказано. Работа с телом в таком режиме, который связан с глубокой общей релаксацией, вызывающей соответствующее состояние сознания, — только это и есть йога в её первоначальном, коренном смысле. Всё остальное — пусть оно назовёт себя хоть трижды йогой, какой угодно «садханой», сетами короткими или длинными — ею не является!

Любой человек, обладающий высокой природной гипермобильностью может изобразить своим телом практически все известные асаны, но при этом не случится той специфической внутренней работы психики, её поразительных эффектов и следствий для самочувствия, жизни и судьбы человека, которые, собственно, и являются целью классической йоги.

Как не обходилось без ересей в христианстве или буддизме, так и йога, особенно в средневековье, разбилась на множество сект и течений, каждое из которых, развивая какой-то один её аспект, объявляло себя «самым истинным», обладающим «основным знанием», непременно ведущим своё происхождение от коренной традиции или даже чего-то более раннего. Процесс этот продолжается и сегодня, в том числе в России и странах СНГ.

В девяностом году меня пригласили для проведения курса йоги на семинаре по экстрасенсорике, который проходил на мысе Казантип, расположенном на азовском побережье керченского перешейка в Крыму. Присутствовал на этом мероприятии и весьма неординарный джентльмен из Винницы, у него была прекрасная физическая форма при сильнейшей горбатости и, очевидно, как следствие этого дефекта, — выдающиеся паранормальные способности. Например, когда с расстояния метров десяти он нацеливал мне на спину свою выставленную ладонь, возникало такое ощущение, словно на кожу поставили горячий утюг. Местные жители шли к нему просто косяками, и многим он действительно помогал, конечно, не бесплатным образом.

По вечерам Александра Петровича что называется доставали семинаристы, которые жаждали подробностей того, как именно он всё это делает. И он иногда подолгу, до глубокой ночи, рассказывал им что-то на берегу моря. Однажды его решил послушать и я, но быстро утомился от этого бреда, а также комаров, которые в тот год на Азове просто одолевали. Наутро я всё-таки не утерпел: «Саша, что бы ты вкручивал народу, если бы не знал всех этих слов — «чакры, прана, кундалини» и так далее?» Он смущённо отмахнулся: «Да они сами только и болтают о разных чудесах, во что угодно поверят. Должен же я им подтвердить хоть что-то. Ну, не чакры, так любую другую фигню можно было бы сочинить. На самом деле откуда я знаю, как у меня всё это получается?! Появилось где-то после пятнадцати лет, и всё. Но им нужны объяснения — вот я и даю их как умею, кому не нравится — пусть не слушает».

Если внимательно, не торопясь, прочитать «Йогу восьми кругов» и «Третье открытие силы», возникает странное ощущение: эти тексты напоминают некий музыкальный мотив, который прочно застревает в сознании и там вертится, он очень привязчив — именно потому, что не вполне ясно, что он говорит. Здорово подано, отменно заверчено, кажется вот ещё чуть-чуть, и всё прояснится, встанет на свои места и сделается понятным, но этого никогда не происходит. И невольно всплывает в памяти образ обезьяньей ловушки, где роль наживки играет именно не до конца проясняемый смысл, вернее — его обещание.

Если человек какое-то время реально пытается следовать этой теории, то он способен получить позитивный опыт из яркого отрицательного результата, поскольку порой с рельсов, ведущих к саморазрушению, могут снять только достаточно серьёзные расстройства здоровья, и то не всегда. Как выражается с фельдфебельской прямотой господин Бутейко: «Если моя система помогает, это лишь подтверждает мою правоту, если нет — вы неправильно её применяете и виноваты в этом сами».

Безусловно, необыкновенная гибкость в сочетании с соответствующей атрибутикой её подачи впечатляет многих. Но мне запомнились слова дамы из Севастополя, которая ещё в юности закончила цирковую школу и без какого-либо знакомства с йогой в свои тридцать с лишним лет свободно работала «каучук», причём сгибалась, пожалуй, на уровне ребят из Чернигова. После личного ознакомления с практикой «кругов» она сказала недоуменно: «Зачем плохой цирк выдавать за хорошую йогу? Ведь никто из цирковых не говорит: приходите к нам, и мы любого научим делать то же самое! Во-первых, у каждого это никогда не получится. Во-вторых, как быть с возрастом и уровнем здоровья?»

Шри Йогендра ещё более категоричен: «Йога запрещает демонстрацию каких-либо сверхъестественных способностей, но тем не менее... многие псевдойогины даже сегодня продолжают показывать разнообразные «номера», проявляя огромную силу, выносливость и невосприимчивость к болевым воздействиям (или, например, гибкость, превосходящую всякое воображение — В.Б.). Подобные факты доказывают наличие у человека огромного... потенциала, который может выявлять йогическая практика, но демонстрацию которого йога категорически запрещает.

В равной степени запрещается грубая и отвратительная показуха, поощряемая современными гимнастами, которые занимаются псевдойогой в Индии и за её рубежами. Это делается потому, что при неглубоком понимании и коммерческой эксплуатации йога и подобные ей системы (у-шу, каратэ) теряют свои высокие идеалы» («Личная гигиена йога», с.17).

«В первые декады текущего века в Европе да и в России поднялась огромная волна моды на йогу; книжные витрины пестрели яркими красными, зелёными, фиолетовыми обложками книжек, трактующих о йоге. «С лёгкостью мысли необычайной» разные американские и прочие бизнесмены под манящими псевдонимами «йогов», ухватив кое-что из переводов подлинных памятников и снабдив ухваченное доброй толикой собственной фантазии, создавали «руководства» по практике йоги без учёта истинного смысла этой практики, без учёта физиологических и психофизиологических закономерностей, хорошо известных мыслителям древней Индии... Получалось что-то очень жалкое и нездоровое.

Это явление очень верно отразил в двадцатых годах О. Шмитц: «Бесконечное множество европейцев занимается йогой. Неисчислимые книги, написанные полуграмотными для полуграмотных, пытаются ввести технику, но мы ещё не встретили йогина-европейца или же встречали в таком головокружительно-гротесковом виде, что они вызывают у нас только улыбку» (Б.Л. Смирнов, «Побоище палицами», с.196).

Лет через восемь после Первой Всесоюзной конференции один из основоположников «садханы» встретил побратимов по технологии непосредственно в Индии (там ведь тоже никто не застрахован от заблуждений). В так называемом «потоке» асан, о котором никогда не слыхивали древние тексты, пытаются работать сегодня многие последователи реформированной йоги как на Востоке, так и на Западе. Но более или менее темповое выполнение поз возможно только при владении большими амплитудами движений и выраженной суставной гипермобильности. То есть для практики «кругов» уже надо иметь очень высокую гибкость, которая лет после двадцати пяти уже не вырабатывается никакими силовыми ухищрениями. При этом необходимо ещё и располагать уникальным психосоматическим складом в целом, когда скорость смены форм тела может быть достаточно большой без потери трофотропного состояния, то есть при априорной способности нервной системы к глубокому расслаблению. Очевидно, такова по сути личная практика асан у самого Айенгара.

Айенгар — чемпион в асанах. Но кто из взрослых людей, никогда ранее не занимавшихся профессиональным спортом, будучи в здравом уме, посчитает реальной для себя возможность пробежать стометровку за девять целых, восемьдесят шесть сотых секунды или прыгнуть на два сорок пять в высоту? Вот так запросто — захотел и, начав в двадцать, тридцать, пятьдесят лет, свободно повторил рекорд мира, к которому тысячи молодых и способных стремятся годами, отдавая этому всё своё время и здоровье. Ясно, что «всё очень просто, сказки — обман...»

Когда же заходит речь о йоге человек, глядя, как завороженный, на иллюстрации в книге Айенгара или мастера «восьми кругов» безоговорочно верит, — тем более, когда это ему авторитетно подтверждают, — что сможет воспроизвести показанное ими, хотя это абсурд не меньший, чем достижение любым человеком, в любом возрасте, с любым здоровьем рекордных спортивных результатов. На самом деле каждому полезно располагать исключительно своим, оптимальным значением гибкости, которое соответствует состоянию физического здоровья, достигаемого в процессе естественного развития. Можно принудить тело выполнять, в конце концов, достаточно сложные асаны, но это будет идти в ущерб здоровью и самочувствию. Когда достигнута завершённость, старания быть лучше наилучшего могут только погубить даже то, что было до начала совершенствования.

У каждого, к примеру, кровяное давление имеет некоторые особенности. Те, у кого жизненная норма 110/70, ничего не выиграют, подняв её до 120/80. Если человек «на ровном месте» по своему желанию, в среднем возрасте, с посредственным здоровьем начнёт тренировки, скажем, по бегу — как бы он не выворачивался наизнанку, рано или поздно наткнётся на личный предел в росте результатов. И что не предпринимай — к чемпионским результатам не пробиться. Так же обстоит дело и с развитием гибкости в «дхара-садхане». Можно превысить предел собственных, доступных без надрыва результатов, но для этого нужен допинг, тут же неминуемо возникнет и начнёт расти плата «за высоту». Стремление к предельной гибкости, нежелание считаться с объективными факторами приводит к тому, что если даже удастся превзойти самого себя, добившись выполнения асан «как на картинке», человек усилит имевшиеся проблемы или получит новые, ещё худшие, потеряет последнее здоровье в обмен на осуществление мечты.

Бесспорно, задержки дыхания в асанах экстремальной «садханы» и связанная с этим гипертермия позволяют молодым людям быстро доводить гибкость до умопомрачительных пределов, но настоящую физиологическую цену безоглядной растраты сил в этих технологиях, называемых Свами Сатьянанда йогой, покажет их адептам только время.

Работа в «потоке асан», предлагаемая «садханой», спорна по одной простой причине: у каждого тело и психика индивидуальны, в огромном большинстве случаев люди имеют личные ограничения величины физических нагрузок по возрасту и общему состоянию, предлагаемые же последовательности движений, их амплитуды, величина и интенсивность нагрузки по системе «кругов» требуют очень высокой функциональной готовности. А это — удел молодых и здоровых. Йога же в её традиционном варианте — это работа с телом в определённом состоянии сознания, которое и является однородным его потоком. Не поток движения, связанный с дыханием и сильно разогревающий тело, когда сохраняется привычная или даже значительно повышенная в результате физических усилий напряжённость сознания, но однородный поток, скорее фон заторможенного, дезактивированного сознания — вот одно из видимых различий между «садханой» и классической школой йоги. Любая практика, связанная с высоким уровнем рассеивания энергии, требует соответствующей закачки её в систему, и время жизни организмов, функционирующих в подобном режиме, значительно меньше среднестатистического.

Существует исторически сложившийся в древней Индии способ работы с психосоматикой, известна последовательность её этапов, смысл и цель. Загоняя тело по своему разумению на грань бытия, нельзя рассчитывать, что при этом принесёшь пользу духу.

Именно в связи с тем, что нет Хатха-йоги без специфического уменьшения тонуса сознания в асанах, необходимо сказать об этом несколько слов.

Как известно, именно Бихарская школа (в частности её публикации того периода, когда существовал коллектив во главе со Свами Сатьянандой) настаивает на том, что концентрация внимания — это то, что может возникнуть только спонтанно в полностью отрелаксированном теле и сознании. Что подразумевается под такой полной релаксацией? Это значит, что на время традиционной практики асан прекращается не только обычная деятельность тела, но и ума. Не перемещаясь в горизонтальной плоскости, занимающийся медленно приводит своё тело к весьма специфическим формам. В чём тут соль? Существует два основных класса телесных движений: произвольные, которыми управляет воля субъекта, и непроизвольные — за них «отвечают» гладкие мышцы внутренних органов, которые подчиняются в основном автоматике ВНС.

Классический вариант практики асан характерен именно тем, что в нём создаются условия для возникновения спонтанного прироста гибкости. Дальше, чем сегодня допускает тело, я не могу согнуться, если кто-то и способен на это, то лишь оно само.

Или проще: до абсолютной границы гибкости лично я, как известный сам себе и другим субъект, подойти не в состоянии, и могу подобраться вплотную к этой грани и, быть может, принудить её затем смещаться — как никто. Попробуем обсудить этот чрезвычайно важный момент.

Ослабляя напряжённость обыденного, бодрствующего сознания, переводя внимание на тело, диффузно растворив его во всём телесном объёме, сочетая произвольную релаксацию тела с осознанием дыхания, — я перестаю быть собой в обычном смысле, оставляю тело и сознание в полном покое и релаксации. И тогда через какое-то время возникает непроизвольное движение зафиксированной формы, тело начинает оседать, как бы «стекая» от начальной до окончательной границы гибкости, куда невозможно добраться по своей воле, а если попытаться, то не получишь ничего, кроме энергетических затрат, привычного напряжения и потери покоя.

Иными словами, если удастся достичь необходимой степени ментальной и физической релаксации, непроизвольное движение формы возникает и продолжается самостоятельно за её существующим обычно пределом, который характерен для тела при типовой напряжённости сознания. Тогда, работая с ощущениями (смотри соответствующую главу) в интервале между упомянутыми границами, я могу настолько грамотно «обойтись» с абсолютной, что она начнёт постепенно и опять-таки спонтанно отступать. Фактически я не оказываю на форму давления своим желанием и действием, но создаю условия для возникновения спонтанной динамики её трансформации. День за днём, раз за разом в каждой тренировке предельная граница формы сдвигается сама собой и ровно настолько, чтобы не возникали травмы. Техника безопасности встроена в этот процесс уже самим его характером.

Конечно, при таком подходе темп изменения гибкости весьма замедленный — по сравнению с тем, что пропагандируют экстремисты и «силовики», — зато он непрерывен и постоянен, как рост травы или ребёнка. Более того, только такая естественная скорость изменений, дозированная самим телом, даёт возможность ему систематически оказываться в режиме восстановления, при котором возникают и разворачиваются процессы регенерации всей психосоматики. После полной реконструкции её природного качества, что требует немалого времени, появляется возможность специальной работы только с психикой (медитативные практики), что в пределе может вывести Единое на контакт с сознанием — это и является квинтэссенцией классического метода Раджа-йоги.

Все способы, кроме таких, где прирост гибкости возникает спонтанно и не связан с обычными видами затрат физической и психической энергии, в дальнейшем будут именоваться неклассическими. Везде и всегда, где не происходит переключение движения формы тела с произвольного на самопроизвольное, существует стопроцентный риск повреждений и травм. Такие разновидности практики, какой бы «йогой» их не называли, технологически некорректны и бесперспективны для здоровья.

Известно, что в типовом гипнотическом состоянии возникает стадия восковой гибкости тела, ему можно придавать самое необычное положение, которое может сохраняться достаточно долго. Это лишний раз показывает, что телесная форма и время её свободной фиксации, на которое способен организм, напрямую соответствуют состояниям сознания.

Тело человека с глубокого детства привыкает к движению в стандартных, присущих только ему диапазонах. У каждого субъекта есть определённый резерв мобильности (гибкости суставов и т.д.), величина которого является личной особенностью, и может соответствовать участку двигательного спектра от сверхгибкости до тугоподвижности. Причём это постоянное качество, константа, на которую влияют только травмы либо возраст.

Любые манипуляции, при которых используется обычный двигательный резерв, не есть Хатха-йога, на время практики которой изменяется обычная структура сознания, в результате чего тело теряет жёсткость, обычное сопротивление материала и, грамотно действуя, я получаю демаркацию пределов мобильности. Точнее говоря — она происходит сама по себе, и это — главное.

Кроме того, в сравнении со временем входа и выхода, время пребывания в асанах классической йоги традиционно является достаточно длительным, что позволяет получать необходимую глубину релаксации. Именно посредством регулировки времени выдержки возникает состояние, при котором возможна обратная коммуникация. В процессе грамотной практики асан такое состояние нарабатывается, его освоение и то, что в нём происходит — цель практики йоги.

Итак, возможно изменение естественного соотношения между областями, которые обычно не затрагиваются действиями самого тела в их процессе, и мобильной частью его объёма. День за днём, раз за разом, от тренировки к тренировке граница предельной гибкости «дрейфует», при грамотно организованных условиях — в сторону абсолютного физиологического и анатомического пределов. И та гибкость, которая на данный момент спонтанно возникла в результате практики — она уже моя, это «достояние республики». И «...никто пути пройденного у нас не отберёт...» Достигнутое остаётся в обиходе, его не надо каждый раз брать с боем, заново, как это происходит в «дхара-садхане», породившей лозунг: «Главный принцип практики любой технологии интегрального тренинга — вызов. Тренировка ради простого поддержания формы принципиально ущербна и ведёт к деградации».

Владея технологией классической практики асан, мы переключаем процесс изменения телесной формы, и через нулевое состояние возникает переход от произвольного движения формы к естественному — это и есть метод классической Хатха-йоги. Если же я всё, от начала до конца, организую своей волей, желанием, действием — это не йога в её первозданном варианте, но как раз то, о чём говорит Сид: «Асана — не застывшая статическая форма, а процесс — движение». Казалось бы это отчасти совпадает с традицией, но тут же следует прояснение: «После того, как внешнее движение, приводящее тело в соответствующее положение, закончилось, остаётся движение внутреннее — процесс перераспределения энергии. И то, и другое управляется дыханием, ибо процесс «втекания» внешнего в форму тоже управляется ощущением движения энергии внутри» («Хатха-йога», с.76). Итак, внутреннее развитие событий в асане в «кругах» определяется дыханием (которым в свою очередь управляет занимающийся) либо ощущением «движения энергии».

Сразу возникает вопрос: каким дыханием? Естественным либо произвольным? Конечно, процесс дыхания в «садхане» регулирует сам занимающийся, он же и руководит, следовательно, ходом событий в асане. «Движение энергии» — это вообще крайне скользкая тема, поскольку в нервных сетях организма, да ещё при специфической нагрузке возникает неимоверное количество необычных эффектов, которые проявляются по всем каналам восприятия и могут толковаться как угодно.

Какие бы немыслимые результаты в развитии гибкости не были достигнуты, необходимого внутреннего равновесия, «обесточенности» сознания, которая является центральным условием для контакта бессознательного с сознанием, таким путём никогда не получить. Обретение целостности психики исключено, не говоря уже о коммуникации с Единым, если вы, конечно, не Мейстер Экхарт, Ангелиус Силезский, Якоб Бёме или подобного класса феномен, которому для предельной коммуникации вообще не была нужна никакая йога, ибо особенности устройства его психики уже подразумевали такую возможность. Либо приходится допустить, что все эти великие мистики были йогами от рождения, причём весьма продвинутыми.