Глава 19 КОНТРОЛЕР

 

Нет, как ни странно, никто из нас не попал в мясорубку, нас не накрыло обрушивающимся потолком и мы не остались бесконечно блуждать в лабиринтах катакомб военной лаборатории. Через четверть часа пути очередной коридор все‑таки вывел нас к лестнице с раздолбанным вакуум‑затвором наверху, через щель в котором мы и просочились — точнее, высочились — наружу.

На открытом пространстве было хорошо. Черт побери, вы даже не представляете, насколько хорошо было на открытом пространстве! Я только сейчас понял, что последние несколько часов дышал не в полную силу, как астматик, и только наверху сумел вдохнуть полной грудью.

Наверху было уже почти совсем темно, однако я сумел различить разбросанные вокруг трупы бюреров. Трупов было много, десятка полтора. А чуть поодаль лежали тела двоих людей в камуфляже. Один лежал на спине, раскинув руки крестом, и хотя голова его была размозжена тяжелым булыжником, я сразу его узнал. Грека тяжело не узнать, слишком уж характерная внешность и огромный южный нос на пол‑лица. Второго, который лежал ничком рядом с ним, мне пришлось перевернуть, хотя я уже и не сомневался, кого увижу. Я посветил ему в лицо фонариком. Синяк у него так и не сошел и теперь уже не сойдет никогда.

Неподалеку от входа обнаружился также компакт‑компьютер Камачо — разбитый, изуродованный, с оторванной защитной крышкой. Я машинально поддел его ногой, и тут же из‑под тела Грека донесся едва различимый электронный писк. Подойдя к трупу, я сдвинул его и вытащил из‑под покойного точно такой же компакт.

В общем‑то, все уже было ясно, но я на всякий случай откинул крышку. На плоском мониторчике отображалась крупномасштабная карта местности, в которой мы сейчас находились. Я без труда обнаружил и вход в катакомбы, и мачту ЛЭП возле него. Взяв в руки компьютер Грека, я приблизился к компакту Альваро и снова пнул его — и на мониторе у меня в руках вспыхнула красная точка, отметившая наше местоположение.

Захлопнув компакт, я без сил опустился на траву, не в состоянии больше сдерживать нервный смех. Остатки моей команды взирали на меня с мрачным недоумением.

— Они все время знали, где мы, — пояснил я, утирая выступившие от смеха слезы. — У Альваро был «жучок». И они знали, и Акулья Пасть. Вот почему во второй раз он так легко нашел нас в Зоне — возле самых катакомб.

— Я все равно не понимаю, почему он обстрелял нас, — глухо проговорил Стеценко. — Хотя, пожалуй, догадываюсь.

— Вот именно. Наверху узнали, что наша команда несет коды, необходимые Хозяевам, и нас решено было остановить любой ценой. А вредоносную программу потом принесла бы другая группа. — Я махнул рукой. — Мы, сталкеры, тоже постоянно используем новичков как пешек. А каково тебе, матерому зубру, в роли пешки? А, полковник?

— Значит, так было нужно, — мрачно произнес Стеценко. — Что, если бы меня пришил Камачо, было бы лучше?

— Не пришил ведь в итоге, — заметил я.

— Лучше бы пришил, — вздохнул Андрей. — А еще лучше, если бы нас всех разорвало глубоковакуумным зарядом у входа в катакомбы. Он все‑таки успел слить коды для Хозяев в систему.

— Коды для Хозяев были у вас, — угрюмо проговорил Донахью. — Альваро разбирался в программировании.

— Миша тоже, — парировал Стеценко.

— Не знаю точно, что именно произошло после того, как Камачо загрузил программу, — проговорил я, — но в подземельях после этого определенно стало чище. А?

Стеценко промолчал.

Я бросил компакт на труп Грека. Эта же штука их и погубила. Когда мы спустились в катакомбы, сигнал наверняка пропал, а даже если и нет, они не решились сунуться за нами под землю. Они отправились к ближайшему выходу и устроили здесь засаду. А потом сигнал появился снова, но только компакт Камачо, с мясом вырванный из электронного замка у командного пункта, тащили уже бюреры. Когда Грек с незнакомцем поняли свою ошибку, было уже слишком поздно — силы оказались неравны. Теперь мы уже вряд ли узнаем, был ли незнакомец представителем конкурирующей фирмы. Скорее всего, отряд Грека он нанял для подстраховки нашей группы, а приказ на ее уничтожение получил уже в Зоне. Это вполне объясняет, почему они следовали за нами, стараясь не попадаться на глаза, и как в компьютере Камачо оказался «жучок»: его посадили туда свои же техники из АНБ, а потом выдали Альваро этот компакт в качестве спецоборудования.

Впрочем, была еще история с темными сталкерами. Вряд ли они поверили бы на слово шпаку, впервые появившемуся в Зоне. Значит, незнакомец с синяком имел какие‑то реальные доказательства своей связи с Хозяевами. Но если он был агентом противника, тогда как он узнал про «жучок» Камачо, если не имел доступа к его оборудованию и данным по операции?.. Это была жутко запутанная история, и по всему выходило, что две противоборствующие группировки соседствовали под крышей одной и той же спецслужбы. В операции, впрочем, были задействованы службы безопасности двух не вполне дружественных государств, но вряд ли одна из них целиком представляла интересы Хозяев. В такое я поверить не мог никак, хоть убейте. Скорее всего предатели, тайно работавшие на интересы Зоны, имелись в обеих разведках. В результате и заварилась эта чудовищная каша, в которой исполнители раз за разом получали приказы, в корне противоречившие предыдущим. При этом полной информации о том, что конкретно происходит и кто именно несет необходимые каждой из сторон программы, не имел ни один из противников.

Судя по лицу Стеценко, у него в голове сейчас происходила похожая аналитическая работали ее результаты товарищу полковнику совсем не нравились.

Меня отвлек вызов ПДА. Вообще‑то, браслет едва заметно вибрировал с того самого момента, как мы поднялись из катакомб, — видимо, накопились неотмеченные вызовы. Но у меня были более важные дела, чем разбираться с почтой.

Вызовов оказалось четыре, все от Хе‑Хе, все одинаковою содержания:

«Хемвль, вы где? Со мной все в порядко, держусь к Пеоиметру. У меня джип Доктора. Отзнвись!»

Хе‑Хе сейчас должен был лежать под капельницей в реанимации у Доктора, а не разъезжать по Зоне на его джипе. В свете только что открывшихся обстоятельств логично было бы предположить, что это очередная подстава и нам готовят очередной удар с воздуха или обстрел из засады, посылая письма с ПДА моего напарника, чтобы уточнить наши координаты. Однако в послании был скрыт специальный код опознавания «свой‑чужой». При написании писем мы с помощником специально допускали орфографические ошибки, которые можно было принять за опечатки при поспешном наборе текста. Прочитанные по очереди, эти ошибки должны были складываться в какой‑либо осмысленный пароль. С утра мы договорились, что сегодня таким паролем будет «ворон».

Итак, это был настоящий Хе‑Хе. Но он тоже был агентом спецслужб. Мог он получить от руководства приказ ликвидировать нас? Да запросто.

Я еще некоторое время прикидывал все «за» и «против» и наконец решил ответить. Транспорт нам бы сейчас очень не помешал: возвращаться пешком в Черно‑быль‑4 — абсолютное самоубийство, в темноте даже я не распознаю свежие ловушки, возникшие после мощного выброса. Ночевать в Темной долине — самоубийство менее верное, но тоже достаточно эффективное. Ну, а если у Хе‑Хе какие‑то дополнительные планы насчет нас — что ж, сразимся. Мы все снова были вооружены: Сте‑ценко достался «калаш» Грека, а Донахыо — «М‑16» незнакомца. Похоже, клептоманы‑бюреры покидали подземелья в страшной спешке: они не утащили ни оружие, ни компакт‑компьютеры.

return false">ссылка скрыта

Минут через десять из непрекращающегося шума листвы выделился отдаленный звук мотора. Незадачливые разведчики, сидевшие на камнях возле входа в катакомбы, подняли головы. В переплетении ветвей вдали замелькал свет фар, и вскоре из‑за рощи вырулил армейский джип без опознавательных знаков.

— Здорово, бродяги! — рявкнул Хе‑Хе, выглядывая из кабины.

Выглядел он достаточно бодро, однако нездорово бледное лицо и болезненно расширенные зрачки демонстрировали, что бодрость эта вызвана искусственными стимуляторами. Куртка в районе груди слегка оттопыривалась — на то место, куда его ударила гигантская псевдоплоть, была наложена тугая повязка.

— Виделись, — сдержанно произнес я. — Каким судьбами, Хе‑Хе?

— Доктор выгнал! Привел в себя, вкатил лошадиную дозу стимулятора, а потом выгнал. Сказал, что происходит нечто серьезное и ему надо срочно переговорить по этому поводу с Черным Сталкером. Мне, дескать, опасно оставаться у него в доме в его отсутствие и вообще в Зоне, поэтому лучше срочно валить на все четыре стороны, а в течение двадцати четырех часов показаться нормальному врачу. Хе‑хе! Он даже предоставил мне транспорт. Потом, говорит, сочтемся как‑нибудь…

Пошвыряв окурки в траву, мы полезли в машину.

— А где остальные? — осведомился Хе‑Хе.

— Никого больше не будет, — лаконично пояснил я, забираясь на переднее сиденье. — Пусть им хорошо лежится.

— Ясно. — Хе‑Хе начал выруливать на дорогу. Помолчал. — Хемуль, Доктор сказал, что вы меня перли к нему через все Болото. Я опять у тебя в долгу.

— Сочтемся. Отплатишь хабаром.

Мы медленно двигались по заросшей проселочной дороге, аккуратно огибая стоявшие по обочинам или прямо на середине проезжей части ветхие остовы БТРов. После первого выброса сюда с перепугу ввели войска, думали, Россия применила какое‑то секретное оружие и под шумок пытается аннексировать территорию. Этот мотострелковый батальон остался тут весь — здесь в то время было одно из самых горячих мест Зоны.

— Ты в курсе вообще, что происходит? — поинтересовался я. — Полез в новости, но сталкерскую сеть, похоже, отрубило.

— Хана полная! — отозвался Хе‑Хе. Его энергия так и выплескивалась через край, стимулятор Доктор ему ввел лошадиный. — Несколько часов назад произошел грандиозный выброс. Зона внезапно расширилась на тридцать километров. Все Чернобыли накрыло разом. Погибла куча народу. Наши, кто уцелел, прорываются в «Шти», Бубна там держит круговую оборону с ребятами. Военные оцепили новый Периметр Зоны, выжигают тварей, прущих на Киев. Че после выброса потерял два сервера — потерялась вся информация, работает только почта. Цирк, короче!

Надо же. Бубна держит оборону. О как! Говорят, что многие темные сталкеры стали когда‑то темными именно так. Зона раскрыла пасть и поглотила солидный кусок территории, на которой находились бары их кланов. Многим из сталкеров оказалось некуда идти, и они остались в Зоне, охраняя территории своих баров от мутантов и сами понемногу превращаясь в мутантов. А затем постепенно стеклись в бар «Сталкер».

— Как ты добрался сюда с Болота? — поинтересовался я. — Там же сплошные ловушки.

— Молча. Доктор пообещал, что до Периметра я доберусь без труда: все аномалии вдруг ушли к Чернобылям. Я подумал, что нет причин не доверять самому дружелюбному призраку Зоны, тем более что если бы он хотел меня прикончить, то мог бы сделать это гораздо проще и надежнее, не жертвуя для этого совсем еще новым джипом.

Мы действительно пока продвигались без приключений. Ни твари, ни аномалии нам на пути не попадались. Поначалу Хе‑Хе еле полз, закономерно опасаясь влететь в какую‑нибудь неприятность, но постепенно осмелел и начал набирать скорость. Лишь при въезде на Свалку у нас под днищем оглушительно шарахнуло — похоже, мы наскочили на невидимую в темноте мясорубку. Армейский защитный экран отлично справился с задачей, но Хе‑Хе снова сбросил скорость: если нам под колеса подвернется гравиконцентратная плешь, то мы в лучшем случае останемся без транспорта.

Мы миновали мертвые заградительные доты с темными смотровыми щелями. Один из дотов слабо дымился в лунном свете. В проволочном заграждении было без счета дыр, проделанных стадом взбесившихся мутантов, некоторые такой ширины, что в них спокойно разъехались бы два военных грузовика. В одну из этих дыр мы и проскочили. Сегодня утром это было первой линией обороны. Теперь, похоже, живых здесь не осталось.

Вскоре на опушке леса я разглядел в полутьме слепую собаку, лежавшую на земле и вывалившую язык на передние лапы. Рядом с ней припять‑кабан рвал какую‑то падаль, а из кустов неподалеку фосфорически взблескивали в полумраке глаза псевдоплоти. Такое братство мутантов могло иметь место только в двух случаях: во дворе Болотного Доктора или если ими управлял контролер. Мне не пришлось долго объяснять Хе‑Хе, в чем дело; я только ткнул пальцем в направлении тварей, и он тут же вывернул руль, ударив по газам. На всякий случай я высунулся из окошка и полил лес свинцом из автомата. Пусть лучше перепуганный стрельбой контролер атакует меня, чем Хе‑Хе: остаться на скорости без водителя — удовольствие ниже среднего.

Мы подлетели к опушке, Хе‑Хе сбил бросившуюся на джип собаку, и нас подбросило, когда мы переехали ее обмякшее тело. Я ощутил противный звон в ушах: контролер пытался взять меня под ментальный контроль. Омерзительное чувство. Не экономя патронов, я обстрелял ближайшие кусты и подлесок — монстр не мог прятаться слишком далеко отсюда. Давящее ощущение в голове, словно на мозг натянули слишком узкую шапку, тут же пропало. В ладонь мне выпал пустой магазин. Черная человекообразная фигура с треском метнулась в глубину леса.

— Вот он! — рявкнул Хе‑Хе.

— Вижу, вижу, — пробурчал я, с щелчком вставляя новый магазин в автомат.

Хе‑Хе осадил джип на опушке. Со стороны водителя машину атаковал кабан, и мой второй номер, бросив руль, всадил ему в морду очередь из «хопфула». Я выкатился из джипа с другой стороны и, пугнув одиночным выстрелом зашевелившуюся в кустах псевдоплоть, бросился вслед за удирающим контролером.

Если визуальная пси‑атака с ходу не удается, контролер сразу скукоживается и пытается уйти от опасного противника. Они очень трусливы и наглеют, только когда ощущают свое могущество, то есть полный ментальный контроль над жертвой. Рассказывают, что Сармат когда‑то натренировался смотреть на контролеров через зеркальце, которое носил с собой: контролер вроде бы способен подчинять человеческую психику, только когда видит глаза жертвы, а взгляд в зеркале не считается. У Сармата контролеры сожрали лучшего друга, поэтому он мстил им наотмашь, с размахом, и вроде бы убил полдюжины тварей, прежде чем погиб сам: пока он через зеркало выслеживал очередного контролера, к нему сзади подкралась псевдоплоть. Не знаю, я не был знаком с Сарматом, он состоял в клане «Чистое небо». Много легенд бродит по Зоне, одна причудливее другой.

Контролер — крайне опасная тварь, но передвигается очень медленно и неуклюже. Быстро догнав удирающего мутанта, я схватил его за шкирку и сунул ему в затылок дуло автомата, для наглядности предварительно передернув затвор. Патрон, выброшенный из патронника, полетел в прошлогоднюю листву.

— Если хоть одна твоя тварь рыпнется, — ласково сказал я контролеру в черное гнилое ухо, — тебе конец. Ясно?

Мутант жалобно посмотрел на меня через плечо — ни дать ни взять оскорбленная невинность. Атаковать он даже не пытался: на то, чтобы взять под контроль чужой разум, необходимо минимум секунды четыре, а за это время я двадцать раз успею нажать на курок.

Так и случилось. Над ухом контролера оглушительно бабахнул одиночный выстрел, и псевдоплоть, подобравшаяся ко мне почти вплотную, с обиженным визгом ломанулась назад прямо через кусты, волоча перебитую лапу.

— Не надо, понял… — потерянно проскрипел оглушенный контролер.

— Со мной не играй, — хладнокровно сказал я, вновь прижимая дымящийся ствол к его голове. — Играй вон со своими… солдатиками!

— Не надо, понял, — безнадежно повторил контролер.

— Если ответишь на мои вопросы, я тебя не трону.

— Спрашивай, большой.

— Что происходит? — спросил я.

Контролер молча моргал, опасливо кося на меня поросячьим глазом. Черт, для него это слишком неконкретный вопрос. Контролеры, конечно, самые умные твари Зоны, их интеллект наиболее близок человеческому, да и выглядят они почти как люди, но не стоит забывать, что мозг контролера почти всегда поражен радиацией и спонтанными мутациями. Они не люди, нет. Будь они людьми, обладай они хотя бы половиной человеческих ума, жестокости, коварства и властолюбия, они уже давно подмяли бы под себя все живое в Зоне. Кроме тех тварей, которые им не подчиняются: кровососов, чернобыльских псов и болотных чудовищ…

Я досадливо поморщился.

— Почему повысилась активность… — Нет, сложное слово. — Почему твари Зоны проявляют повышенную агрессию… — Нет, тоже не то. — Почему людям в Зоне стало так опасно?

Контролер жалобно похлопал длинными ресницами, потом прохрипел:

— Хозяева…

— Хозяева? — подбодрил я его, когда пауза неприлично затянулась.

— Хозяева велели. Так.

— Мутанты атаковали Чернобыль‑4? — спросил я.

— Мутанты… да. Много. Все.

— А ты чего задержался?

— Я иду! — поспешно заверил меня контролер. — Я боялся, ходил кругами. В Чернобыле пулеметы и «град»… Я уже иду, большой1.. — снова испуганно повторил он, словно опасаясь, что Хозяева Зоны слушают наш разговор.

Я сосредоточенно размышлял. Это может означать что угодно Либо Альваро действительно зарядил в компьютерную систему Хозяев какие‑то программы, жизненно необходимые им для расширения Зоны, которые были разработаны в Большом мире по заказу их эмиссаров и агентов, либо произошедшая катастрофа случилась из‑за того, что Альваро попытался уничтожить систему, и Хозяева в последней отчаянной попытке бросили рее силы в контратаку. В любом случае хорошего мало.

— Я тебя отпускаю, — сказал я. — Ты должен быть благодарен.

— Я буду благодарен.

— Если ты попытаешься натравить на меня одну из своих тварей, я снова подойду к тебе вплотную и тогда уже не пожалею.

— Не надо вплотную.

— Бойся меня, тварь.

— Боюсь, большой.

— Иди своей дорогой. Я тебя не трону. Не трогай меня.

— Не трону, большой.

Я начал потихоньку отступать, держа контролера на мушке. По‑хорошему, надо бы хлопнуть эту тварь на месте, но, во‑первых, пообещав что‑либо, сталкер должен это выполнять, даже если пообещал одной из тварей Зоны. Черный Сталкер не любит, когда мы нарушаем слово. Во‑вторых, когда валишь контролера, его зомби начинают вести себя непредсказуемо. В большинстве случаев они разбегаются, но порой все вместе атакуют убийцу хозяина. Так что мочить контролера с большого расстояния еще куда ни шло, но оказаться в кольце разъяренных мутантов и вооруженных автоматами олигофренов — удовольствие так себе, на троечку.

Когда я выбрался из леса, контролер снова бросился в чащу, не разбирая дороги. Его ручные твари ринулись за ним.

Я забрался в машину, хлопнул дверцей.

— Погнали, шеф, — произнес я.

Недалеко от Периметра, в зоне отчуждения, мы обнаружили догорающие останки боевого вертолета. В мерцающем свете умирающего пламени были отчетливо различимы нарисованная на носу вертолета акулья пасть и бортовой номер: 021.

Хе‑Хе покосился на обломки вертолета, но ничего не сказал.