Гарри Маккалион – Зона поражения. Часть III.

Нам дали отдохнуть несколько дней, а затем началась специальная подготовка. Первые две недели были посвящены изучению и работе с оружием – за это время мы изучили гору стрелкового вооружения. РДО работал исключительно за пределами ЮАР, так что, на боевых мы облачались в форму противника страны, в которой работали, и использовали соответствующее вооружение. Группа (основная боевая единица) состояла из шести бойцов и на вооружении имела: пять АК-47 (лучший автомат, который я когда-либо использовал), один пулемет РПД, один ручной гранатомет РПГ-7 и 60-мм португальский миномет. Если задача заключалась просто в налете, то многие предпочитали брать десантный вариант R4 со складывающимся прикладом – из-за более высоких характеристик.
За этим последовал двухнедельный курс взрывного дела – мы учились закладывать и снимать мины (любимой игрушкой была «мини-клеймор», родезийский вариант оригинала). Каждый боец носил советский «лифчик» под АК-47, в нем было 5 длинных карманов под рожки. В центральный карман обычно засовывали «мини-клеймор», вместе со шнуром, детонатором и устройством для подрыва. Если возникала необходимость стряхнуть «хвост» из преследователей или побыстрее завершить бой, то обычно мина ставилась на подрыв с замедлением и начинался бег на дальность. Через 30 секунд она срабатывала. Противник порой умудрялся прорваться через первый ряд минного заграждения и даже через второй. Я никогда не слышал о тех, кто прорвался через третий ряд.
Следующий этап, проходивший на Каприви, был посвящён приёмам жизни в буше, выживания и умения читать следы. Руководил курсом сержант-майор Девальд де Бир, легендарная фигура южноафриканской армии. Как-то раз он прожил шесть месяцев с бушменами в пустынях Юго-Западной Африки – при себе имея всего лишь винтовку и мешочек с солью. Выживал он только за счёт того, что удавалось поймать и съесть. Он был одним из немногих белых, кому удалось выучить невероятно сложный язык бушменов. Они в свою очередь смотрели на него, как на живого бога. Де Бира считали лучшим следопытом Африки – он единственный, кто получил высшую оценку на курсе по умению читать следы, проводившемся Скаутами Селуса.
Однажды он умудрился выследить банду СВАПО, которая проникла в ЮЗА из Анголы и убила мирную семью – находясь принайтовленным к переду «Лендровера». Спецназ заманил их в засаду и уничтожил. Несмотря на свой статус живой легенды, де Бир внешне не производил особого впечатления: он был очень невысоким, одним из немногих в части, кто был ниже меня. Однако его доскональное знание буша и невероятная выносливость (де Бир мог обогнать в беге или в марше любого военнослужащего) внушала уважение всем до единого. Перед тем, как отправиться в полевой лагерь, он лично пообщался с каждым курсантом. Остановившись передо мной, де Бир внимательно на меня уставился – я спокойно встретил его взгляд. В уголках его глаз и губ собрались морщинки – было видно, что де Бир это человек, который привык часто улыбаться и смеяться.
– Как тебя зовут, капрал?
– Маккалион, сержант-майор.
– А, парашютист из Великобритании. И зачем англичанин решил повоевать за буров?
– Я не англичанин, я шотландец, – ответил я с вызовом.
– Как я слышал, шотландцы умелые вояки. И в регби хорошо играют. Ты играешь?
– Так точно. Отыгрывающим.
– Очень хорошо. Как тебя твои друзья называют?
– Джок.
– Ну, тогда и я тебя буду звать Джок. – он дружески хлопнул меня по плечу, отчего я едва не рухнул.
В наш первый вечер в буше, когда солнце уже клонилось к закату, произошел памятный случай. Над рекой раздался невероятно печальный птичий крик – он донесся до нашего лагеря. Все побросали свои дела и вслушались. Крик этот раздался еще несколько раз, потрясающе красивый невыразимо грустный. Я глянул вопросительно на де Бира.
– Это, Джок, орлан-крикун.
– Очень он грустно кричит.
Де Бир кивнул: – Да. Они образуют пару один раз и на всю жизнь – если один погибает, то второй новой пары не заводит. Вот этот звук, что ты слышал – так они оплакивают свою половину.
Этот момент я не забуду никогда. Даже сейчас, спустя годы, когда я смотрю на закат, я слышу эхо из моего прошлого.
В течение первых трёх недель нам не выдавали вообще никакой еды – за исключением чашки кофе утром и вечером. Жили мы на том, что удавалось поймать. На территории водились львы. Де Бир строжайше нас предупредил, чтобы мы ни при каких – он особо подчеркнул – ни при каких обстоятельствах не приближались к льву, когда он задрал добычу. Автоматы R4, которые мы постоянно носили при себе, я так понимаю, были малопригодны, чтобы остановить льва, буде тому захочется напасть.
Спустя примерно дней пять два наших курсанта, выбираясь из буша в буквальном смысле слова наткнулись на льва, который увлеченно поедал задранную антилопу-куду. Они заорали от испуга и бросились прочь, полагая, что лев кинется на них. Вместо этого, лев, напуганный встречей, сам умчался в противоположном направлении. Курсанты решили, что им невероятно повезло – к тому же в их распоряжении оказалась туша куду, которую они и притащили в лагерь. Когда они рассказали эту историю, у нас слюни потекли в предвкушении возможного сытного ужина. Де Бир, правда, выслушал их рассказ с изрядным скепсисом – однако разрешил приготовить антилопу.
Еще через четыре дня им удалось отогнать второго льва от его добычи. Но на этот раз сержант-майор был настроен куда как менее благодушно – он предупредил, что следующий подобный случай приведёт к немедленному отчислению.
На нашем курсе был парень, американец, бывший «зеленый берет» и ветеран Вьетнама – он уже являлся полноправным квалифицированным спецназовцем и пару раз ходил на боевые операции. В ходе своей первоначальной подготовки он курс выживания пропустил – из-за какой-то накладки в документах. Так что его направили на прохождение курса – но дело в том, что он-то уже знал, где находится лагерь, и вместе с таким же своим приятелем успел сделать «закладку», тайник с едой. На что он рассчитывал непонятно, поскольку кроме всевидящего и всезнающего де Бира, территорию постоянно патрулировал полувзвод бушменов – а уж они-то были лучшими следопытами в мире. Стоило им один раз увидеть твои следы, они их запоминали на всю жизнь – даже если ты менял обувь. В общем, «зеленого берета» с приятелем поймали и, после капитальной головомойки, де Бир отчислил их с курса.
Мы продолжали обучение. Под конец курса мы устроили ночную охоту на зайцев. На внедорожники «Унимог» мы прикрепили мощные прожектора и на дикой скорости пошли гонять зайцев по бушу. Когда животное попадало в луч света, оно обычно застывало, как громом поражённое. Мы наловили примерно 30 зайцев и, по возвращении в лагерь, устроили себе роскошный ужин – первый за три недели.
Следующим этапом было собственно следопытство. Поскольку большую часть своей жизни я провёл в городе, то мои представления о следах и об умении их читать, фактически отсутствовали. Именно на этом этапе я впервые был впечатлён, а позже и восхищен талантами де Бира и его помощников-бушменов. Для них земля была открытой книгой – любой пучок примятой травы или вывернутой земли служил исчерпывающим источником информации.
Я любил моменты, когда мы останавливались на какой-нибудь тропе и де Бир со своими бушменами начинали нам подробно объяснять, сколько людей и животных прошло по этому месту за несколько дней. Как-то раз мы возвращались в лагерь на грузовике. Неожиданно де Бир скомандовал «Стоп!» и выпрыгнул из машины. Он сорвал с ближайшего куста несколько длинных веток и выломал тонкую прямую палку. Дальше он приказал всем сидеть неподвижно, а сам обошел вокруг машины и остановился метрах в трёх от нас. Мы сидели в кузове и смотрели, как Девальд потряхивает связкой веток. Внезапно откуда-то возникла змея и атаковала эту связку – с быстротой молнии. Де Бир дождался, пока змея еще несколько раз атакует и устанет, после чего прижал палкой ее хвост и медленно передвинул палку к голове. Затем он ухватил это чудовище (два с половиной метра длиной) за шею и показал нам.
– Вот это – чёрная мамба. Если она вас укусит, вас естественно отправят обратно в лагерь. Правда, вы успеете умереть задолго до возвращения.
Поскольку лагерь находился всего лишь в пяти минутах езды, то такой наглядный урок моментально заставил нас сконцентрироваться.
– Так что смотрите внимательно, – продолжил он, – и запомните ее хорошенько. Если вы, гуляя по бушу, встанете у нее на пути – то она вас убьёт.
Большинству людей рептилии всегда интересны – я исключением не был и внимательно рассматривал змею. Цвета она была скорее тёмно-серого, чем чёрного, тело в середине утолщённое; голова немного вытянутая. Девальд размахнулся и отбросил змею – бушмены, увидев это, завопили и отбежали подальше. В следующую секунду Де Бир вскинул автомат и прицелился в змеюку. Она шлёпнулась на землю и мгновенно встала на хвост, возвышаясь на добрых полтора метра. Потом она опустилась на землю и подползла к де Биру. Человек и змея внимательно смотрели друг на друга с расстояния менее чем в три метра. Затем змея развернулась и скрылась в буше – постоянно оглядываясь, чтобы убедиться в отсутствии преследователей.
Чуть позже Девальд остановился у места водопоя. Стоял сухой сезон, влажные края озерца были усеяны следами животных. Девальд подозвал меня и указав на отпечаток копыт, спросил: – Чьи это следы, Джок?
– Куду, – ответил я наобум.
– Правильно. Самец или самка?
Я и понятия не имел. Увидев мое замешательство, де Бир сказал: – Самка. Видишь, как она расставляет ноги, когда мочится.
Я кивнул.
– А теперь проследуем по ним… видишь, расстояние между ними увеличивается – что-то ее напугало, она скачет, – он пошёл по следам и внезапно остановился.
– Ага, почти успела, но только почти. Видишь?
С другого конца водопоя тянулась цепочка когтистых следов. Я глянул на Девальда.
– Лев?
– Правильно, Джок. Самец или самка?
– Самка. Если бы самец, то следы были бы более глубокие.
– Абсолютно точно. Даже у некрупного самца следы были бы больше – у них лапы крупнее.
На краю, там где грязь подсохла, я различил следы возни. Даже на мой неопытный взгляд было ясно видно, что на этом месте двое животных столкнулись и начали кататься в грязи.
– Так получается, львица убила антилопу именно тут? Крови-то не видно.
– Ага. Они обычно не рвут жертву на части – в основном львы ее удушают. Видишь? – он указал на землю. – Если присмотреться, то заметно, где именно львица прекратила ее душить, и потащила прочь.
Вся эта драма африканского буша была как на ладони – если умеешь читать следы, конечно. Девальд дружески ткнул меня под ребро: – Мы еще сделаем из тебя следопыта.
Несмотря на уверенность Девальда в моих способностях, я сумел овладеть только самыми началами – и сдал экзамен только с подсказками одного из сержантов-бушменов, который испытывал ко мне симпатию.
Я должен был пройти по определённому участку тропы и прочитать следы. След я потерял – и в отчаянии пытался его найти. У меня просто вылетело из головы первое правило: не смотри на землю, смотри по сторонам и ищи места, куда могла скрыться жертва (время от времени смотря на тропу). Я заметил, что мой командир-бушмен стреляет глазами по сторонам. Я развернулся на 180 градусов и по счастью обнаружил след, прошёл по нему и тем самым выполнил задачу. Знал ли де Бир и его инструкторы о том, что мне помогли – о том я не ведаю. Мне об этом не сказали, хотя когда Девальд поздравил меня с окончанием курса, он заметил, что в будущем никогда не доверит мне идти по следу – по любому следу.
Я до сих пор считаю этот трёхнедельный курс лучшим временем, что я провёл в Африке. Вечера мы проводили у большого костра, потягивая кофе и слушая рассказы де Бира о его любимых бушменах и жизни в африканском буше. Он рассказывал о кровной вражде между бушменами и СВАПО, нашими нынешними противниками из Анголы и ЮЗА. Чернокожие соседи бушменов постоянно устраивали на них охоту – особенно высоко в качестве трофея ценились бушменские женщины, маленькие и изящные. Белые также травили бушменов – этот позорный этап в истории продолжался вплоть первой трети ХХ века. Еще в начале 1930-х годов белые организовывали бушменские охоты. С началом войны в Юго-Западной Африке южноафриканская армия быстро сообразила, как можно использовать уникальные навыки бушменов: поначалу их привлекали в качестве следопытов, а позже из них сформировали 31-й батальон, который проявил себя в войне с самой лучшей стороны.
Как рассказывал Девальд, в самом начале войны, когда стычки со СВАПО были еще спорадическими, группа бушменов обнаружила место засады боевиков. Они сообщили об этом белому офицеру, отвечавшему за регион. Офицер проверил место засады и решил, что оно уже «старое» и неиспользуемое. Спустя пару дней бушменов-следопытов послали на всякий случай проверить это «старое» место. Семь человек попали в засаду и были убиты. Для народа, численность которого не превышает три тысячи человек, потеря семерых молодых людей – это катастрофа. Несколько групп бушменов собрались вместе, услали своих жен на юг, в убежища, а сами направились к границе, пылая жаждой мести. Южноафриканская армия и полиция у границы их остановила и конфисковала вооружение. После долгих переговоров бушмены в итоге принесли клятву, пообещав не пересекать границу с Анголой без приказа – но они также поклялись жестоко отомстить любому СВАПОвцу, который попадёт в их руки.
Под самый конец курса, когда мы вечером сидели у костра, де Бир объявил, что надо убить двух буйволов, для того, чтобы прокормить бушменов. По традиции, одного из буйволов убивал один из кандидатов в спецназ. Выбрали меня. Девальд сказал: – Вот перед нами стоит великий белый охотник, который прибыл из далекой-далекой Шотландии. Завтра он будет охотиться на самого опасного зверя в Африке – вооружённый наименее подходящим для этого оружием. Я хочу, чтобы вы все пожелали ему удачной охоты.
Мои товарищи разразились аплодисментами. Я сидел и улыбался от уха до уха, чувствуя, как во мне растёт возбуждение.
На рассвете Девальд прочёл нам лекцию о привычках и поведении африканского буйвола, а также как на него охотиться с 7,62-мм автоматической винтовкой FN FAL: – Самец буйвола весит за тонну. Он бросается в атаку (и очень любит это делать) со скоростью 60 км/ч. Если его не остановить, то он просто вас убьёт. Череп буйвола – это сплошная кость, толщиной 2 сантиметра, а рога в диаметре превышают 10 сантиметров. Когда он нападает, то его невозможно остановить даже выстрелом из крупнокалиберного слонобоя в голову – не говоря уж об армейской винтовке. Единственная твоя надежда на то, что ты выстрелом перебьёшь ему позвоночник. Когда буйвол летит прямо на тебя, то тебе необходимо попасть в участок 10Х30 сантиметров.
При этих словах мои товарищи, которые еще вчера откровенно мне завидовали, издали вздох облегчения. Девальд заметил мою озабоченность и улыбнулся: – Не волнуйся, Джок, ты будешь охотиться на буйвола с нашего грузовика, а не пешком. Выслеживать буйвола пешком – это задача для профессионального охотника, свежего, отдохнувшего, у которого есть все необходимое оружие и спутники – а не для усталого солдата с автоматом. – Он сделал паузу: – Но, конечно, это только в том случае, если ты завалишь его с первого выстрела. Если ты его только подранишь: вот тогда придётся преследовать его ногами. – Серо-стальные глаза Девальда впились в меня, а его голос, обычно добродушный, зазвенел металлом: – Самое опасное животное в мире – это раненный буйвол. Он забирается в густой буш, куда не заехать на машине, и ждет. У него плохое зрение – он обычно засекает противника с 50 метров и потом кидается на него. Так что у тебя будет самое большее 5 секунд. Если дойдёт до этого, то помни – целься в хребет. Все остальное бессмысленно.
Наступило гробовое молчание – все уставились на меня. Во рту у меня пересохло, да я, если бы и хотел, вряд ли что-то сказал бы. Так что я просто кивнул. И тут Девальд расхохотался и крепко хлопнул меня по плечу: – Но я уверен, Джок, что ты уложишь его первым выстрелом. – Все рассмеялись.
Мы погрузились на два «Унимога» и отправились на охоту. Я находился в кузове первого грузовика, сидя рядом с Девальдом. За рулём сидел Фабес, бесшабашный блондин-африканер – у него было настолько развитое тело, что все чемпионы мира по бодибилдингу отдали бы годовой запас стероидов, только чтобы достичь такого. Воздух тем утром был настолько чистым и сухим, что невольно думалось, что будешь жить вечно. Минут через пятнадцать мы наткнулись на большое стадо буйволов – две-три сотни голов. Примерно в ста метрах от них Девальд приказал остановиться.
– Помни, Джок, только самец и только хребет. Готов?
Я еще раз проверил винтовку – полный магазин, с предохранителя снята, все ОК. Девальд кивнул Фабесу: – Давай!
Через мгновение мы очутились посреди взбудораженного стада. Внезапно из этой свалки выскочил великолепный буйвол и полетел прямо к нам. Фабес резко выкрутил руль, чтобы избежать столкновения, и оставил быка позади.
Перекрикивая топот копыт Девальд рявкнул: – Стреляй, Джок!
Я вскинул FN к плечу. Ствол ходил ходуном. Я никак не мог поймать спину животного в прицел. На долю секунды я сумел совместить прицел и спину буйвола и нажал на спусковой крючок. В тот момент, когда я выстрелил «Унимог» наскочил на кочку. Я тут же понял, что промахнулся, и в отчаянии выпалил еще два раза. Буйвол рванулся прочь. Мы резко остановились, я опять вскинул винтовку, но Девальд меня остановил: – Стоп! Отсюда ты его не подстрелишь.
Он спрыгнул на землю. Фабес встал рядом, нервно озирая буш. Девальд прошёл несколько метров, затем опустился на колено. Он коснулся пальцами земли и поднес ладонь к носу. Затем он глянул на меня: – Джок, ты его подстрелил. Удачный выстрел, но не совсем. Так что спрыгивай.
Я медленно подошёл к Девальду, его лицо побелело.
– Да, Джок, это очень опасное дело.
(Уже много позже я прочёл как-то, что сын лорда Ловэта, одного из выдающихся британских коммандос времен Второй Мировой, погиб ровно при таких же обстоятельствах – преследуя раненного буйвола – и припомнил слова Девальда).
Он показал на густой кустарник в 60 метрах от нас: – Я полагаю, что он там. Мы медленно пойдём туда. Не своди с него глаз. Как только он рванётся…
– Я помню, в позвоночник.
Кустарник был густым – деревца и скопления плотной растительности. Я пристально вглядывался туда, куда указал мне Девальд, но, видит Бог, не мог разглядеть ничего похожего на буйвола. Куда могла исчезнуть такая огромная тварюга? Мы углубились в буш метров на 30 и тут я услышал звук – глухое сиплое кашляние. Мы застыли. Сложно было сказать, откуда он донёсся, но ясно, что откуда-то рядом. Я уже занес ногу, чтобы сделать шаг, как Девальд схватил меня за плечо. Он молча указал на кустарник, левее того места, куда мы шли. Я увидел бурую фигуру неявных очертаний. В тот момент, когда я вскидывал винтовку, раздался еще один звук: яростный рёв, в котором слились боль, гнев и вызов. Буйвол выскочил и, наклонив голову, понесся на нас.
Я ничего не видел кроме этого быка – он летел на нас как экспресс, вырвавшийся из тоннеля. Я прицелился и выстрелил – на месте схода рогов взвилось облачко пыли. Слишком низко! Я выстрелил еще раз – на этот раз пуля попала ему в левую часть шеи. На мгновение меня охватила паника. Его вообще можно остановить? Я сжал зубы и прицелился (Хребет, Джок, целься в хребет»). В эту секунду у меня в голове всплыл первый урок по стрельбе, усвоенный мной в парашютистах: не дергай за спусковой крючок – нажимай плавно. Что я и сделал. Буйвол перекувырнулся через голову и распластался в пыли, дергая левой ногой. Позже я тщательно измерил расстояние от того, места где он упал, до нас – ровно 14 метров.
Девальд расслабленно держал винтовку на своем плече.
– Ты не стрелял?
Он покачал головой: – Нет. Это была твоя охота. А кроме того, – он улыбнулся, – я знал, что ты его остановишь.
Вот это для меня значило очень многое. Я подошёл к буйволу – даже с перебитым хребтом он все еще пытался встать на ноги. Я почувствовал, как у меня слезы подступают к горлу. Огромное животное, с гигантским, как Африка, сердцем, умирающее – но пытающееся со мной сразиться до самого конца. Я отвернулся, чтобы не видеть, как Девальд его прикончит. Я знал, что он наблюдает за мной. На лице де Бира застыла грустная улыбка.
– Я понимаю, Джок. У меня было то же самое, с моим первым буйволом. Ты просто всегда помни, что мы подстрелили его не ради забавы, а для того, чтобы накормить людей. Это Африка.
Второго буйвола подстрелил с грузовика один из наших инструкторов – показав нам, как это на самом деле надо было сделать. Мы погрузили две туши и поехали в лагерь бушменов, располагавшийся в пяти милях. Мужчин там было очень мало – большая часть либо работала на южноафриканскую армию, либо служила в ее рядах. Мы сгрузили туши и женщины немедленно приступили к их разделке, выказывая такую сноровку, какой иной мясник позавидует. Я заметил, как наши бушмены общаются со своими знакомыми и что-то возбужденно рассказывают им на своем щёлкающем языке. – Они говорят о твоей охоте, – заметил Девальд. – Они говорят, что ты великий охотник, который пришёл из-за большой-большой реки, что ты рисковал своей жизнью, чтобы накормить их. Теперь, Джок, ты стал частью их истории. У бушменов нет письменности, они хранят свою историю изустно. До тех пор пока будет жить это племя, будет жить и рассказ о твоей охоте.