Особенности разбирательства дела в суде присяжных.

Судебное следствие проводится в два этапа. Первый с участием присяжных – для решения вопросов факта, второй – для решения вопросов, связанных с назначением наказания. Но, в ходе первого судебного следствия также возможно проведение его части в отсутствие состава коллегии присяжных заседателей, если предметом обсуждения становятся вопросы признания доказательств недопустимыми и исключения их из доказательственной базы.

Государственный обвинитель во вступительном заявлении излагает резолютивную часть обвинительного заключения или кратко характеризует сущность обвинения с фактической и юридической стороны в отношении каждого из подсудимых. Остальные участники процесса (кроме защитника) правом на вступительное заявление не пользуются. Но государственный обвинитель может сообщить об их позиции в своем вступительном выступлении, например о том, что потерпевший обвинение не поддерживает.

Защитник во вступительном заявлении кратко излагает позицию защиты, согласованную с подсудимым, в частности по вопросу о том, согласна ли защита с обвинением полностью или частично либо отвергает его, считает ли правильной юридическую квалификацию деяния и признает ли обоснованным гражданский иск. Если подсудимого защищают несколько адвокатов, то со вступительным словом выступает один из них. При отказе подсудимого от защитника правом на вступительное заявление пользуется подсудимый, а если он несовершеннолетний, то законный представитель.

Закон не предусматривает постановку перед подсудимым вопроса о том, признает ли он себя виновным в совершении преступления, заменяя такой вопрос фразой «желает ли он или его защитник выразить свое отношение к предъявленному обвинению» (ч. 2 ст. 273 УПК РФ). В сущности, речь идет о признании или отрицании вины, и эта позиция может быть изложена защитником во вступительном заявлении.

Стороны обвинения и защиты сами определяют последовательность представления своих доказательств, поэтому во вступительных заявлениях они не предлагают, а сообщают судье, в каком порядке будут представляться доказательства. Судья не вправе изменить этот порядок.

Присяжные заседатели задают вопросы допрашиваемым после сторон, но до судьи. Старшина не вправе отказать присяжному заседателю в передаче сформулированного им вопроса председательствующему. Председательствующий не вправе при формулировании вопроса присяжного заседателя изменить его смысл.

Заявление стороны о недопустимости доказательств, обнаружившейся в ходе судебного следствия, может быть сделано в присутствии присяжных заседателей, но рассмотрение этого вопроса по существу допускается лишь в их отсутствие. Судья должен вынести постановление о признании доказательства недопустимым. Если присяжные уже принимали участие в исследовании доказательств, признанных в дальнейшем недопустимыми, судья обязан предупредить их, что эти доказательства не должны приниматься во внимание при вынесении вердикта.

Согласно ст. ст. 335, 336 УПК РФ в ходе судебного следствия в присутствии присяжных подлежат исследованию только те фактические обстоятельства уголовного дела, доказанность которых устанавливается присяжными заседателями в соответствии с их полномочиями, предусмотренными ст. 334 УПК РФ. Запрещается исследовать данные, способные вызвать предубеждение присяжных заседателей относительно виновности подсудимого.

Присяжные могут принимать участие в исследовании только тех доказательств, которые необходимы для ответов на поставленные перед ними вопросы. Не подлежат исследованию доказательства, необходимые для обоснования квалификации деяния, гражданского иска, вида и меры наказания, решения других правовых вопросов, а также отрицательно характеризующие личность подсудимого. Для ответа на вопрос, заслуживает ли подсудимый снисхождения, исследуются доказательства, характеризующие деяние (степень участия в преступлении, мотивы, форма вины, причиненный вред и т. д.), а не личность подсудимого.

То обстоятельство, что оценку доказательств по делу осуществляют присяжные заседатели, накладывает отпечаток на весь ход судебного следствия. Поскольку присяжные предварительно с материалами дела не знакомятся, вердикт выносится лишь на основании доказательств, исследованных в судебном разбирательстве. Поэтому порядок, исследования доказательств в суде должен быть построен таким образом, чтобы у присяжных создавалось целостное представление об обстоятельствах, подлежащих доказыванию по делу. При этом прокурору и адвокату следует стремиться к тому, чтобы анализ доказательств был максимально понятным для присяжных. Как отмечает В. Воскресенский, присяжные более поверят «живым» показаниям, а не протоколам, подшитым к делу. Поэтому прокурору следует помнить, оглашение протокола не заменит от живых показаний[12].

Так, судом присяжных Ставрапольского краевого суда 18 ноября 2003г. Типикин оправдан по п. «з» ч. 2 ст. 105, п. «в» ч. 3 ст. 162 и ч. 1 ст. 222 УК РФ на основании оправдательного вердикта коллегии присяжных заседателей.

Прокурор в кассационном представлении поставил вопрос об отменен приговора и направлении дела на новое рассмотрение в связи с допущенным в ходе судебного разбирательства нарушениями требований уголовно-процессуального закона, в частности председательствующим судьей не пресекались высказывания и действия адвоката Типикина, противоречащие закону.

Так, в нарушение требований ч. 7 ст. 335 УПК РФ перед коллегией присяжных адвокат неоднократно ссылался на обстоятельства дела, которые не должны были исследоваться в присутствии присяжных: защитник в подтверждение своей позиции приводил показания свидетелей, не включенных в список свидетелей по делу, либо по поводу которых ходатайства не разрешались, либо свидетелей, не явившихся в судебное заседание.

Вопреки требованиям п. 11 ч. 1 ст. 53, ч. 2 ст. 285 УПК РФ после оглашения судом протокола осмотра места происшествия и фототаблицы к нему адвокат дал субъективный комментарий, свою интерпретацию детального снимка следов, зафиксированных на месте преступления, с целью навязывания своего мнения, чтобы изменить объективное отношение присяжных заседателей и повлиять на вынесение ими справедливого, законного вердикта. Кроме того, адвокат давал оценку речи потерпевшей при первом судебном слушании в апреле 2003г.

Судебная коллегия во многом согласилась с мнением государственного обвинителя и приговор отменила, направив дело на новой рассмотрение[13].

Характер деятельности сторон в судебном разбирательстве с участием коллегии присяжных в целом сводится к тем же правилам, что и в традиционном суде: первым излагать существо обвинения, предлагать порядок исследования доказательств и активно участвовать в их исследовании. По окончании судебного следствия участвовать в судебных прениях и выступать с обвинительной речью первым – для государственного обвинителя, соответственно защитник имеет равные права с обвинителем и выступает в прениях вслед за прокурором.

Прения сторон в суде присяжных происходят по общим правилам, предусмотренным ст. 292 УПК РФ.

Участники прений не вправе касаться вопросов правового характера, решаемых единолично судьей после оглашения вердикта присяжных заседателей (о квалификации деяния, виде и мере наказания, гражданском иске, судьбе вещественных доказательств, процессуальных издержках и т. д.). Участники прений не могут ссылаться на доказательства, признанные недопустимыми или не исследованные в суде.

Гражданский истец и гражданский ответчик не вправе ходатайствовать об участии в прениях (ч. 2 ст. 292 УПК РФ), поскольку присяжные гражданский иск не рассматривают.

К судебной речи в суде присяжных предъявляются новые требования, касающиеся ее формы и содержания. Повышается значение судебного красноречия. В суде присяжных государственный обвинитель и защитник должны быть хорошими ораторами: владеть всем богатством и разнообразием языка, правильно использовать все ораторские приемы, уметь производить впечатление на присяжных – без этого крайне сложно добиться в суде присяжных целей, стоящих перед сторонами.

В этой связи следует отметить, что изучение уголовных дел в суде показало, что речи государственных обвинителей и защитников в протоколах иногда излагаются очень кратко, с указанием позиции только по квалификации и мере наказания (уголовные дела по обвинению Любина по ст. 228 ч. 1 УК РФ, Ивлева по ст. 158 ч. 3 УК РФ).

Так, Максимов, обвинявшийся на предварительном следствии по ст. 161 ч 2 п. «б, в, г, д» УК РФ, осужден по ст. 330 ч. 1 УК РФ. Помощник прокурора Мелехина в прениях просила суд признать подсудимого виновным в грабеже, однако какие доказательства подтверждают такую квалификацию, не указано. Секретарь судебного заседания записал в протоколе, что совершение Максимовым грабежа, по мнению прокурора, подтверждается показаниями потерпевшего, свидетелей, далее в скобках указано, что прокурор проанализировал показания этих лиц.

По делу Хузиахметова заместитель прокурора Губернская просила переквалифицировать его действия по ст. 161 ч. 2 п. «б, г, д» УК РФ на ст. 158 УК РФ, из протокола судебного заседания не видно, почему государственный обвинитель пришел к выводу о наличии в действиях подсудимого тайного хищения чужого имущества.

Замечания на протокол по указанным делам не приносились.

Вместе с тем, необоснованно отказано в удовлетворении замечаний на протокол судебного заседания судьей Рыжовым помощнику прокурора Мелехиной по делу Баглая, осужденному по ст. 158 ч. 3 с применением ст. ст. 64, 70, 74 УК РФ к 3 годам 8 месяцам лишения свободы в ИК общего режима. Государственный обвинитель в замечаниях на протокол указала, что она просила назначить подсудимому отбывание наказания в ИК общего, а не строгого режима, как записано в протоколе, однако судья отклонил замечания, мотивировав свое решение тем, что секретарь не мог ошибиться, записывая речь прокурора. В приобщении к протоколу письменного варианта обвинительной речи Мелехиной также было отказано[14].

Интересы в свете рассматриваемой проблеме социально-психологические исследования Н.Г. Яновой, основой которых стал эксперимент по оценке восприятия государственного обвинителя в суде присяжных[15]. В экспериментах участвовали 15 присяжных заседателей и 15 экспертов (в качестве последних выступали работники прокуратуры Алтайского края). Несмотря на определенные сходства структур восприятия присяжных и экспертов, полученные результаты указывают на преобладание различий, что, прежде всего, выражено в факте доминирования в восприятии присяжных внешних поведенческих качеств над объективными критериями оценки, следствием чего является подмена одних другими. Если для экспертов в генеральный фактор вошли четко профессионально значимые психологические характеристики, то для присяжных они оказались разбавленными признаками внешнего поведения и антропометрическими свойствами (см.: Таблица 1)[16] .

Резюмируя работу, Н.Г Янова говорит, что оценка прокурора присяжными и экспертами осуществляется по разным основаниям, а суд присяжных является определенным компромиссом между формальными нормами закона и индивидуальными представлениями об его справедливости[17]. Эти исследования еще раз с большей наглядностью демонстрируют важность субъективность фактора в восприятии и оценке личности и работы государственного обвинителя в суде присяжными заседателями, и, безусловно, для успешной реализации своих функций прокурор, поддерживающий государственное обвинение в суде присяжных должен учитывать это.

 

Группа присяжных	Группа экспертов
1. Профессионализм поведения внешние признаки	1. Профессионально значимые психологические качества
2. Сдержанность, осмотрительность в поведении	2. Рационализм и внешняя выразительность
3. Волевой характер и прямота в общении	3. Самоконтроль
4. Предусмотрительность
4. Убежденность в правоте	5. Коммуникативная компетентность
5. Активность в позиции
6. Умение быть интересным	6. Способность вызвать доверие

 

Таблица 1 – Ранги качества государственного обвинителя, данные присяжными и экспертами

В ходе исследования доказательств в судебном следствии, а также в своей речи прокурор и защитник не вправе касаться сведений, связанных с прежней судимостью, признании подсудимого хроническим алкоголиком или наркоманом, а также иные данные, способные вызвать предубеждение присяжных в отношении подсудимого.

Прокурор в суде присяжных свой отказ от обвинения не согласовывает с потерпевшим. К этому можно относится по-разному, но постановлением Конституционного Суда РФ от 18.12.2003г. такой отказ признан соответствующим положениям Конституции РФ. Однако, как совершенно справедливо отмечает А.А. Шамардин, анализ постановлений Конституционного Суда РФ от 15 января 1999г. № 1-П «По делу о проверке конституционности части 1 статьи 295 УПК РСФСР в связи с жалобой гражданина М.А. Клюева»[18] и от 20 апреля 1999 г. № 7-П «По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 3 части первой статьи 232, части четвертой статьи 248 и части первой статьи 258 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с запросами Иркутского районного суда Иркутской области и Советского районного суда города Нижний Новгород»[19] позволяет сделать определенные выводы о том, как Конституционный Суд РФ истолковывает Конституционные нормы применительно к вопросу уголовно-процессуального статуса потерпевшего. Во-первых, потерпевший имеет в уголовно-процессуальном судопроизводстве, в том числе по делам публичного и частично-публичного обвинения, свой интерес, не совпадающий с публичным интересом, который призваны отстаивать органы государственного обвинения, и для защиты этого частного интереса он должен быть наделен адекватными правами в процессе. Во-вторых, потерпевший признается участником процесса на стороне обвинения, и соответственно участвует в возбуждении уголовного преследования, формировании обвинения и его поддержании перед судом. При этом потерпевший по делам публичного и частно-публичного обвинения осуществляет обвинение параллельно, наряду с органами государственного обвинения.

Таким образом, уголовно-процессуальный закон в соответствии с конституционными положениями должен определять статус потерпевшего как обвинителя. При этом должен быть установлен процессуальный механизм реализации такого статуса на всех стадиях уголовного судопроизводства, то есть необходимость предусмотреть право потерпевшего участвовать в возбуждении уголовного преследования, формулировании обвинения, и, соответственно, его изменении и прекращении. В противном случае право потерпевшего на участие в уголовном преследовании останется не более чем декларацией[20].

Решение данной проблемы нами видится в законодательной поправке в УПК РФ, которая вернула бы необходимость учета судом мнения и интересов потерпевшего в обязательном порядке при решении вопроса об удовлетворении ходатайства прокурора об отказе полностью или в части от обвинения (тем более подобное решение в полной мере совпадало бы с тенденцией расширения частных начал в уголовном процессе России). Далее, потерпевшему должна быть предоставлена возможность поддерживать обвинение самому либо с помощью представителя. Разумеется, суду было бы целесообразно в этих случаях объявить перерыв и предоставить потерпевшему и его представителю время для подготовки к участию в процессе в новом качестве. Предоставление потерпевшему права поддерживать обвинение в случае отказа от него прокурора – серьезная гарантия законности судебного разбирательства[21].

Ответственный момент рассмотрения дела – постановка присяжным вопросов, на которые они должны дать ответ в совещательной комнате. Прокурор и адвокат вправе предложить суду свои формулировки этих вопросов или высказать замечание на формулировки вопросов, предложенные судьей или оппонирующей стороной с тем, чтобы на основании ответов суд мог сделать выводы: имело ли место конкретное уголовно наказуемое деяние, совершил ли его подсудимый, и виновен ли он в этом преступлении.

Здесь государственный обвинитель и адвокат могут ставить общие, частные вопросы (например, о доказанности таких обстоятельств, которые влияют на степень виновности или изменяют ее характер, влекут за собой освобождение подсудимого от ответственности; о степени осуществления преступного намерения, о причинах, в силу которых деяние не было доведено до конца и др.[22]), и вопросы о снисхождении при назначении наказания подсудимому.

Ставя вопрос о доказанности деяния, надо иметь в виду, что в соответствии с УК РФ это деяние является преступлением, поэтому необходимо описать его юридически значимые признаки. Во всяком случае Пленум ВС РФ в постановлении «О некоторых вопросах применения судами уголовно-процессуальных норм, регламентирующих производство в суде присяжных» от 20.12.1994г. № 9 указал, что в вопросных листах «недопустима постановка вопросов с использованием таких юридических терминов, как умышленное или неосторожное убийство, умышленное убийство с особой жестокостью, из хулиганских или корыстных побуждений, умышленное убийство, совершенное в состоянии сильного душевного волнения, убийство при превышении пределов необходимой обороны, изнасилование, разбой и т.п.» (ч. 2 п. 18). Вопросы ставятся применительно к каждому деянию, в совершении которого обвиняется подсудимый. Под деянием в данном случае надо понимать действия или бездействие, образующие как реальную, так и идеальную совокупность преступлений, а также отдельные эпизоды одного преступления.

Если обвинение включает квалифицирующие признаки, то возможен уточняющий вопрос, например, сопровождалось ли изнасилование угрозой убийством, знал ли подсудимый о возрасте потерпевшей. Формулируя вопрос, судья по возможности должен избегать деталей, поскольку они зачастую затрудняют и даже исключают однозначный ответ. Например, вопрос о том, был ли Х. насильственно лишен жизни (убит) в 11 часов утра 25 апреля 2001 г. тремя ударами финского ножа в брюшную полость, может поставить присяжных в затруднительное положение, если они считают, что было нанесено не три, а два удара, не в брюшную, а в грудную полость, не финским, а столовым ножом и т. д. В то же время вопрос должен охватывать все основные признаки объекта и объективной стороны состава преступления, все элементы предмета доказывания - время, место, способ совершения преступления и другие обстоятельства (ст. 73 УПК РФ). При недоказанности хотя бы одного из них не доказано и само преступление, о чем следует сообщить присяжным в напутственном слове.

Второй вопрос заключается в том, совершено ли деяние подсудимым (независимо от его вины, возраста, психического состояния).

Третий вопрос относится к субъективной стороне состава преступления - вине, ее формах, мотиве преступления. В формулировке этого вопроса отсутствует слово «доказано», что, по мнению некоторых юристов, придает ему характер обобщенного вывода о виновности или невиновности в целом. При таком понимании третьего вопроса присяжные могут вынести вердикт «не виновен» даже при полной доказанности всех элементов состава преступления. Тем самым они признают подсудимого и его формально противоправные действия не общественно опасными и в какой-то мере корректируют закон применительно к данному конкретному случаю (например, оправдание Веры Засулич, которая умышленно стреляла в генерал-губернатора).

Относящиеся к субъективной стороне альтернативные вопросы - умысел или неосторожность, прямой или косвенный умысел, неосторожность в форме небрежности или легкомыслия - ставятся перед присяжными в тех случаях, когда в основе альтернативы лежат разные позиции сторон. При этом юридические понятия описываются доступным для присяжных языком и разъясняются в напутственном слове председательствующего. Могут быть поставлены уточняющие вопросы об обстоятельствах, исключающих вину,- о необходимой обороне, крайней необходимости, выполнении законного приказа и др., если эти вопросы возникли в ходе судебного разбирательства. Указанные юридические понятия должны быть расшифрованы в самой формулировке вопроса.

Постановка одного основного вопроса о виновности подсудимого, соединяющего все три вопроса, является предпочтительной, когда обстоятельства дела несложны, деяние связано с конкретным лицом (получение взятки, дезертирство и т. п.), защита не выдвинула большого количества альтернатив, кроме утверждения о невиновности, а также в случаях, когда все подсудимые полностью признали себя виновными.

Вопрос о наличии или отсутствии в действиях подсудимого состава преступления является правовым и перед присяжными не ставится. Но реально присяжные не могут отвлечься от правовой оценки деяния, тем более что смысл уголовного закона они усвоили из напутственного слова председательствующего.

Частные вопросы могут быть заданы после каждого из трех основных вопросов. Вопрос о снисхождении направлен на деяние, а не деятеля, поскольку присяжные не исследуют личность подсудимого.

Деятельность государственного обвинителя и защитника при произнесении судьей напутственного слова присяжным сводится к контрольной функции, с тем, чтобы не было процессуальных нарушений со стороны председательствующего. После произнесения напутственного слова стороны могут принести свои замечания на порядок произнесения и его сущность. Замечание заносится в протокол.

В ходе судебного разбирательства дела судом присяжных возможно применение сокращенного порядка судебного следствия. Непременным условием является наличие предъявленного обвинения в преступлении, наказание за которое не превышает 10 лет лишения свободы (ФЗ от 4.07.2003г.).

Особенностью производства судебного следствия в суде присяжных является то, что обеспечение исследования доказательств ставится в полную зависимость от активности позиций сторон. Суд не может здесь осуществлять собирание доказательств, в отличии от «традиционного» суда, где еще сохранились признаки активности органа правосудия, например, при назначении экспертизы по собственной инициативе. В суде с участием коллегии присяжных заседателей исследование обстоятельств дела должно ограничиваться доказательствами, представленными сторонами, а действия, направленные на получение новых доказательств, суд может совершать только по ходатайству сторон.