Эмоционально выразительные предпосылки фонетических средств русского языка

Врожденные и приобретенные на их основе национально-специфические знаки эмоциональной выразительности	Фонетические формы языковых знаков
Младенческие крики меняющейся громкости и производные от них го­лосовые реакции умеренной разговор­ной интенсивности	Динамические единицы логиче­ского выделения единиц текста (тема-рематического членения)
Реакции гуления и производные от них знаки эмоциональной вырази­тельности — вокализации	Ударные и безударные гласные
Реакции лепета и производные от них знаки эмоциональной выразительнос­ти — сегменты восходящей звучности	Слоги открытого типа СГ, разли­чающиеся по сумме признаков слогового контраста
Лепетные псевдослова	Слоговые ритмические структуры фонетических слов
Поздний мелодический лепет	Мелодические конструкции ком­муникативных типов синтагм: по­вествовательных, вопросительных, восклицательных и незавершенных

При некоторых клинических формах дизартрии первично распадаются как раз приобретенные умения и навыки норма­тивного произнесения суперсегментных или просодических па­раметров речи, что также делает ее невнятной, «смазанной», ди-зартричной. Такие диспросодические формы дизартрии необ­ходимо отличать от тех, где первично страдает произнесение сегментных составляющих речи: гласных и согласных звуков.

Процесс преобразования эмоциональных предпосылок ре­чи в фонетические средства родного языка еще недостаточно изучен. Нам представляется, что к этому процессу имеют прямое отношение наблюдения И.А. Сикорского (1899—1900). Всех де­тей второго года жизни он подразделил на два типа. У первых речь кажется бойкой, так как развитие общения словами начи­нается с отработки точной ритмической структуры слов. При этом звуковой состав ритмических структур остается очень приблизительным. По выражению автора, ребенок произносит «скелет» нужного слова по его слоговому составу, по ударению и по голосовому оттенку: «тититй» (кирпичи), «нинйка» (взгля-

31нй-ка). Слова обильны гласными. Детский язык, пишет автор, не выдерживает двух или трех согласных сразу.

Усложнение звукового состава слова часто проходит через некоторую промежуточную стадию, в период которой ребенок вводит в слово гласные, чтобы избежать стечения согласных, и таким образом увеличивает число слогов слова. Так, знамена­тельное слово с отрицательной частицей «не знаю» произносит­ся сначала «ненаю», затем «незанаю» или «незинаю», и только потом «не знаю». Не сразу устанавливается и стабильный поря­док слогов в слове: «галавйт» (гавалйт—искаженное «говорит»).

По-видимому, в развитии речи этих детей явный перевес имеет формирование ритмических слоговых структур русской речи под управляющим влиянием соответствующих гностиче­ских слуховых обобщений. Иначе говоря, формирующиеся дви­гательные навыки являются навыками кинетического артику-ляторного праксиса, что обеспечивается функциональными интеграциями премоторной коры доминантного полушария го­ловного мозга.

Речь здоровых детей второго типа производит впечатление беспомощной. Они пренебрегают ритмикой речи и сосредото­чивают свое внимание на правильном произнесении звуков од­ного из слогов, репрезентирующего в речи ребенка целиком все слово. Первые из употребляемых для обозначения слов слоги состоят из согласного и гласного звуков или только из гласного, причем вначале они неясны и неотчетливы. Первыми из со­гласных появляются губные П и Б, потом уже язычные смыч­ные. Правильная артикуляция звуков достигается постепенно, в процессе тренировки своего произнесения под контролем слуха. Так, один и тот же звук С вначале произносится на.месте целой группы звуков (3, Ш, Ж); затем там, где должен быть Ш, ребенок начинает произносить звук С все с большим «смягче­нием», и постепенно артикуляция становится типичной для звука Ш. Наиболее трудны звуки, требующие сложной коорди­нации различных движений: Ш, Ж, Р, Л, иногда 3. Стечение со­гласных в словах на начальном этапе развития речи несвойст­венно для речи детей этой группы.

С нашей точки зрения, в этом описании речи детей второй группы говорится об опережающем формировании на основе эмоционально выразительных сегментов восходящей звучности постцентрального артикуляторного праксиса или слогов рус­ской речи со специфичным для них набором признаков, слого­вого контраста. Соответствующие воздействия внешней среды

||нч печивают создание необходимых слоговых гностических |>дюв, которые затем направляют выработку навыков пост-и'игрального артикуляторного праксиса. Эти функциональные пипицы артикуляторного праксиса, так называемые артикуле-ii.i, являются прежде всего слогами СГ. В зависимости от пози-111и слога в ритмической структуре фонетического слова долж-И1 (н.ггь использована слоговая модель с большим или меньшим т ном признаков слогового контраста. Позиционно однознач-ii.ic слоговые модели отличаются друг от друга составом входя-ипх п них согласных и гласных звуков в зависимости от пред­ке той отнесенности детских слов (ТАла—туфля, МСГка— юкрая).

Взаимодействие артикуляторных навыков премоторного и ин (центрального праксиса является одним из важнейших ме-шшзмов речи. При его расстройстве нарушается как внятность туков речи, так и ее просодическая организация (см. ниже).

Изложенное показывает сложность функциональной системы >гчи, управление которой осуществляется центральной нерв-iiiii системой. Клинические наблюдения свидетельствуют, что шм внятной четкой фонетически нормативной речи необходи­мо полноценное функционирование многих мозговых струк-

. К ним следует отнести:

— стволово-подкорковые ядра и их связи, осуществляющие 'П|>л1шсние врожденными безусловно-фефлекторными синергия-ии глотания, кашля, зевоты, младенческих криков, гуления, де-1ета, плача, смеха и т.п.;

— мозжечок, его ядра и проводящие системы, способствую-iiiii- выработке на основе врожденных синергии условно-реф-юкторных речевых двигательных умений и навыков;

— структуры мозговой коры, отражающие национально-спе-шфпчсские эмоционально выразительные и фонетические языко-И1.Ю нормативы родной речи и формирующие соответствующие fi ионно-рефлекторные двигательные программы: умения про-

i и ионного уровня и навыки речевого праксиса;

- структуры лимбико-ретикулярной системы, обеспечиваю­щей необходимый уровень возбудимости и, следовательно, ак-пмшости перечисленных отделов мозга;

- проводящие системы, обеспечивающие проведение им­пульсов от коры головного мозга к структурам нижележащих функциональных уровней двигательного аппарата речи (в пер-иую очередь, к ядрам периферических двигательных нервов в I июле мозга и спинном мозге).

33Соответствующие перечисленным структурам функциональ­ные механизмы до сих пор еще мало изучены, что непосредст­венно отражается на малой разработанности вопросов, касаю­щихся патогенеза дизартрии.

Представления Н.А. Бернштейна (1947) о функциональных уровнях управления произвольными движениями не могут н иметь отношения к механизму речи и тем самым к проблеме па тогенеза дизартрии. Можно думать, что выпадение тех ил иных двигательных фонов при построении и осуществлений ре чевых произвольных движений приведет к тем или иным фор-j мам дизартрии. Чтобы уметь дифференцировать их у постел^ больного в клинике очаговых поражений мозга, необходимо со вершенствовать способы описания невнятной дизартричной речи Такое сравнительное качественное, а по возможности и коли­чественное описание семиотики форм дизартрии в объектив-i ных терминах возможно при внедрении в практику невропато-i лога понятий, критериев и методов лингвистики, то есть прц развитии нейролингвистического подхода к решению клиниче­ских задач речевой патологии. •

return false">ссылка скрыта

Эта мысль уже достаточно прочно завоевала позиции в спе циальной литературе, посвященной изучению не только ди зартрии, но и афазии (Винарская Е.Н., 1971; West, 1936; Alajoua nine, Ombredane, Durand, 1939; Jakobson, 1941; Milisen, 1954 Grewell, 1957; Geschwindt, 1966, и др.). Применительно к ди-j зартрии нейролингвистический подход подразумевает использо вание конкретного раздела лингвистики, а именно фонетики науки о физической основе звуковой стороны речи.

Фонетический метод исследования является адекватным дш описания физических особенностей речи человека — ее темпа ритма, мелодики, громкости, тональных и шумовых признаке! речевых звуков (и, следовательно, расстройств всех этих компо нентов). Так, уже в 1936 г. West считал, что ошибки в фонетиче ской структуре речи можно соотносить с расстройствами де ятельности различных нейромышечных единиц, необходимы) для производства того или иного звука.

Так как дизартрические нарушения речи могут быть одни из первых проявлений очагового поражения мозга, то, по мне нию Grewell, очень важно умение давать этим проявлениям то пическую оценку. «Этого можно достичь, — говорит он, — толь. ко в том случае, если удастся найти способы объективного опи­сания дизартрических расстройств речи с анализом того, какие симптомы дизартрии зависят от наличия у больного вялого па-

 

реза мышц речевого аппарата, какие — от спастического, и что является в речи больного следствием дисметрии и атаксии, а что — апраксии». Задаче объективного описания дизартриче­ских расстройств речи отвечают слуховой фонетический и ин­струментальный экспериментально-фонетический методы.

Слуховой фонетический метод дает большие результаты, если речь больного анализируется не только по ходу ее воспро­изведения больным, но и по данным магнитофонных записей, которые подвергаются фонетической транскрипции. Чем ква­лифицированнее транскрибирование, тем доказательнее диаг­ностические выводы. Овладевая фонетической транскрипцией, целесообразно ориентироваться на ее международный вариант: ведь дизартричная речь богата чужеродными для данного языка звуками.

Звуковые колебания, возникающие в процессе речи, незна­чительны. Преобразование их в электрические колебания и усиле­ние последних позволяет получить зрительное изображение звука. Одним из приборов такого рода, используемых в экспе­риментально-фонетических исследованиях, является шлейфный осциллограф.

По мнению Л.В. Бондарко (1977), электрические колебания преобразуются в шлейфном осциллографе в колебания светово­го луча, которые и фиксируются на светочувствительной бумаге или ленте. На осциллограммах для измерения длительности звуков и их последовательностей обязательно регистрируется метка времени. Сигнал, отмечающий время, появляется с опре­деленной частотой, например, 100 раз в 1 секунду, то есть через каждые 10 мс.

Частотная структура осциллографической кривой характе­ризует гласные звуки речи. Гласные А, О, Е, У, И, Ы изобража­ются на осциллограмме как последовательность более или ме­нее одинаковых по рисунку участков, соответствующих пери­оду основного тона. Сонанты Л, Л', Р, Р', М, М', Н, Н' похожи на гласные, однако амплитуда звуковых колебаний на соответ­ствующих участках кривых меньше.

Для согласных характерны высокочастотные колебания, имеющие на осциллограмме вид щеточки. Она накладывается на осциллографическое изображение звонких согласных, осо­бенно щелевых. Смычные звонкие согласные имеют рисунок, состоящий из двух частей: во время звонкой смычки регистри­руется основной тон, а в конце звучания, в момент взрыва, — и высокие составляющие согласного (шум взрыва). Глухие со-

35гласные отличаются от звонких отсутствием периода основного тона. При этом смычные глухие отличаются от щелевых глухих неоднородным рисунком: фазе смычки звука соответствует ноль звука (нулевая линия на осциллограмме), фазе взрыва — высо­кочастотная щеточка.

По данным осциллографии можно вычислить абсолютные значения длительности звуков и составить представление об из­менении интенсивности (громкости) звуков во времени.

Частоты голоса (от 50 до 400 Гц), которые охватывают об­ласть частоты основного тона голоса, особенно интересны для исследователя, так как динамика частоты основного тона ха­рактеризует мелодику речи. Судить о динамике частоты основ­ного тона по осциллограмме трудно, поэтому применяют спе­циальные приборы, выделяющие автоматически основную час­тоту голоса из его частотной структуры. В одном из таких приборов — интонографе — автоматическая регистрация часто­ты основного тона связана: 1) с фильтрацией сигнала и устра­нением всех высокочастотных составляющих; 2) с выпрямлени­ем сигнала, чтобы все его отклонения от нулевой линии были положительными и 3) с выравниванием полученных периодов по амплитуде. В результате этих преобразований получают ин-тонограмму, изображающую выделенный и усиленный сигнал, соответствующий последовательности периодов основного то­на голоса (мелодическая кривая). Можно выделить и кривую интенсивности речевого сигнала.

В наших экспериментально-фонетических исследованиях осциллографическая и интонографическая картины сигнала_реги-стрировались на фотобумаге одновременно. По линии времени откладывались интервалы в 20 мс и 200 мс (волосные верти­кальные линии на кривых). Частота основного тона на полу­ченных интонограммах изменяется в диапазоне 50—500 Гц. Измерение длительности фонетических единиц и их интенсив­ности в речи больных производилась путем сопоставления ос­циллограмм и интонограмм с нормативными образцами, что отвечает клиническим целям.

Все современные авторы единодушны в том, что фонетиче­ское изучение проблемы дизартрии должно сочетаться с ее нев­рологическим, оториноларингологическим, логопедическим и психологическим исследованием. Такой комплексный подход к проблеме поможет разрешить ряд задач, стоящих перед клини­цистом.