Предмет и структура антропологии права

Предмет науки и отдельного научного исследования, с одной стороны, объективен, так как зависит от того, что изучается - от объекта описания и объяснения, с другой стороны, он субъективен и зависит от таких субъективных обстоятельств, как уровень накоп­ленных знаний, потребностей общества в изучении той или иной стороны объекта, а также от предпочтений субъекта (от того, к какой научной школе он относится, какие идеологические пристрастия разделяет и т.д.)[27]. Таким образом, предмет конструируется субъек­том в рамках объекта (предположений о его реальном существо­вании).

Предмет социальной антропологии права - это антропологиче­ский взгляд на право, включающий его «человеческое» измерение. Он предполагает рассмотрение права во всех его проявлениях сквозь призму носителя правового качества общественных отношений человека. Можно сказать, что такой подход - это выявление человеческой составляющей в праве и правового качества в челове­ке. При этом любая юридическая проблема может и должна, как представляется, рассматриваться с антропологической точки зрения. В пользу перспективности такого представления о праве можно при­вести дополнительные аргументы.

Право - многомерное социальное явление. Сегодня считается азбучной истиной, что право и закон не совпадают. Е. Эрлих в на­чале XX в. подсчитал, что из всех статей совершенного на тот момент Австрийского ГК реально действовали не более 1/3 статей[28]. Поэто­му для изучения правовой реальности отнюдь недостаточно знать за­конодательство. Для этого надо также знать «живое» право, то, чем люди руководствуются в своей практической жизнедеятельности (с точки зрения «позднего» Э. Гуссерля и современной социологической феноменологии). Поэтому необходимо изучать обы­чаи, здравосмысловое восприятие тех типизаций, которые образуют содержание повседневности, а также механизмы их изменений[29].

Эти типизации представляют собой одновременно типичные реакции на типичные юридически значимые ситуации и одновременно представ­ления о своих действиях и ситуациях. Они воплощаются в такой психологический феномен, который именуется аттитюдом (установкой, готовностью, предрасположенностью к действию) или экспектацией (ожиданием соответствующего действия от других и от себя).

В то же время отнюдь не любые типизации, аттитюды и экспектации являются правовыми, а только такие, которые воспринима­ются как наиболее социально значимые и, более того, являются та­ковыми объективно. Думается, что сведение всей социальной (и правовой) реальности к психическим, ментальным явлениям ма­лопродуктивно. Последняя включает в себя и объективные, фактиче­ски существующие явления и процессы, протекающие в простран­стве и во времени. Другое дело, что они означиваются через ментальные феномены (знаковую форму). Но без означаемого, что бы по этому поводу ни утверждали постструктуралисты, знака как такового не существует.

Другими словами, имманентный аспект правовой реальности (изменчивые вследствие манипулируемости общественным сознанием - правосознанием - ментальные представления и более стабильные традиции поведения) должен быть соотнесен с объективной функциональной значимостью этих и аналогичных представлений и типизированных вариантов поведения. Такая проверка может быть осуществлена только на основе исторического анализа «задним числом». Но, несмотря на всю сложность и неоднозначность выявления этого трансцендентального аспекта правовой реальности, без такой работы можно остаться в плену симулякров (как внепонятийного средства фиксации трансгрессивного опыта) и ризом (внеструктурный и нелинейный способ организации целостности, оставляющий открытой возможность для имманентной автохтонной подвижности и, соответственно, реализации ее внутреннего креативного потенциала самоконфигурирования) постмодернистов.

Таким образом, предмет социальной антропологии права (как и любой научной дисциплины) конструируется субъектом, хотя и непроизвольно. Волюнтаризм субъекта, формирующего предмет, ог­раничен рамками объекта, уровнем накопленного об объекте знания, существующими традициями научного осмысления объекта и теми его аспектами (сторонами), которые субъекту представляются наиболее значимыми, актуальными. Поэтому «человеческое измерение» права может достаточно серьезно отличаться в разных антрополого-правовых подходах, школах. То есть, предмет социальной антропологии права, во-первых, ограничивается современным обществом; во-вторых, вклю­чает анализ (модель) общества и его культуры как важнейшего фактора, определяющего «человеческое измерение» права; в-треть­их, предполагает выявление взаимообусловливающих связей права с другими социальными явлениями; в-четвертых, анализируется в историческом измерении, с точки зрения постоянного становления правовой реальности, единственным субъектом которой является человек; в-пятых, формулируется семиотическая концепция бытия правовой реальности, исходя из представления о человеке как «существе семиотическом». Бытие (экзистенция) человека воплоща­ется в правовой реальности через эти опосредующие формы.

На сегодняшний момент можно обнаружить, что предмет юридической антропологии, в структуре которого явно или латентно проявляют себя следующие «генеральные» направления, составляет: I) теория юридической антропологии (которая развивается на стыке философских наук, социологической науки, теоретико-правовой науки, психологических и др.наук); 2) юридическая антропология современного общества (современных правовых систем); 3) юридическая антропология традиционных обществ (юридическая этнография).

В широком смысле речь может идти о формировании антропологической парадигмы в отечественной юриспруденции, об антропоцентризме юридических знаний.

Данная работа целиком выдержана в русле первых двух направлений. Это необходимо, чтобы изначально определиться с исходными теоретическим положениями (методологическими предпосылками) новой науки (что касается третьего направления, то с ними с успехом можно ознакомиться в упомянутых учебниках[30] Возможно пришло время интенсивной гуманизации нашей правовой системы. Теоретически это достигается тем, что в предметное поле юридической науки интегрируется человек. Поступая таким образом, мы неизбежно «морализируем» нашу правовую науку и юридическую практику, но возможно именно в этом и нуждается сейчас отечественная юриспруденция.

Таким образом, структуру любой науки можно рассматривать, во-первых, в «горизонтальном» измерении, с точки зрения составных элемен­тов, образующих ее предмет; во-вторых, в «вертикальном» изме­рении, выделяя ее уровни по степени их абстрактности[31]. Среди них традиционно выделяются философский, теоретический и эмпири­ческий уровни. На философском уровне производится онтологи­ческое и гносеологическое обоснование социально-антропологического исследования права, которое помещается в антропологиче­скую картину мира - систему исходных мировоззренческих пред­ставлений о человеке, обществе, а также о способах их познания. Философский уровень призван задать предмет исследования, ото­брать общенаучные методы, которыми оно должно проводиться по мысли субъекта, произвести семантическое прояснение наиболее об­щих понятий, используемых в исследовании, задать способы вза­имосвязи теории и практики. Другими словами, философский уро­вень предполагает выработку стратегии исследования правовой реальности именно с позиции социально-антропологического под­хода.

Теоретический (средний) уровень[32] антропологии права образуется элементами ее предмета. Так как антрополо­гия права, на наш взгляд, - это и есть теория права в ее «челове­ческом измерении», то к теориям среднего уровня следует отнести все традиционные разделы теории права, излагаемые под соответству­ющим углом зрения. Это, несомненно, теория признаков права, форм права, нормы права, теория правоотношения, еория правопримене­ния и т.д. При этом отдельного рассмотрения требует теория право­вого статуса личности, конкретизируемая в теории прав человека.

Эмпирический уровень - это уровень фактов, полученных в результате конкретного исследования. При этом неверно отождеств­лять научный факт с чувственным отражением определенных сто­рон объективного мира, рассматривать его исключительно как чув­ственный образ того или иного события, явления. Научные факты неотделимы от их теоретической интерпретации, поэтому выделение эмпирического уровня научного исследования - не более чем на­учная абстракция. Таким образом, сбор фактов в антропологическом исследовании задается исходными представлениями о правовой реальности, трансформируемыми познавательным инте­ресом субъекта в научные гипотезы.