Церковь, светские власти и костер

Во всем, что касалось экзекуции, светский магистрат действовал как инструмент Церкви. Еретик, переданный светской власти инквизитором, представал перед магистратом как осужденный преступник, чье преступление, заслуживающее смертной казни, было доказано. О втором суде, проводимом светскими властями, и речи не заходило; больше того, магистрат иногда даже не узнавал о подробностях дела. Инквизитор говорил свое слово, так что светской власти оставалось только устроить экзекуцию. После суда над Жанной д'Арк с гражданскими магистратами даже не консультировались. Костер был приготовлен заранее, и, как только инквизитор произнес последнее слово, солдаты повели ее к месту казни. Иногда осужденных на несколько дней сажали в светскую тюрьму. Потому что власти хотели, чтобы на казнь приходило как можно больше народу – суровая экзекуция наполняли их сердца страхом, и они начинали опасаться того, как бы тяжесть греха ереси не упала и на их плечи.

В этом действе Церковь принимала активное участие. Нелепо даже предполагать, что светские магистраты представляли из себя независимую власть, которая сама объявляет собственный приговор, не касающийся инквизитора. Цепочка аргументов, скрепленная некоторыми современными апологетами, пытавшимися доказать, что Церковь никакого отношения не имела к назначению смертной казни, средневековым инквизиторам показалась бы нелепой.

«По странной нелепости, – замечает мистер Турбервиль, – многие не замечали, что отношение инквизиции к еретикам логически и неизбежно сводилось к назначению смертной казни для самых упорных из них. Был создан трибунал, который существовал до тех пор, пока ересь не была искоренена. Не замечать того, что тех, кто не поддавался на самые сильные уговоры и не желал воссоединяться с Церковью, ждала худшая судьба, чем тех, кто искренне желал покаяться, было просто нелепо… Точка зрения, высказанная Фомой Аквинским, что ересь – преступление, более отвратительное, чем изготовление фальшивых денег или чем государственная измена (более сильное и чаще используемое сравнение), заслуживающее смертной казни, – кажется не такой уж шокирующей и ужасной. Напротив, можно подумать, что смертная казнь за ересь – вполне справедливое и заслуженное наказание… Только современные проповедники гуманности, а вовсе не средневековые власти думают о необходимости нести моральную ответственность за сожжение еретиков на костре».^[135]