Крестьянские выступления

 

Крестьянские выступления шли уже с первых лет правления Нгуенов. Их подъем относится к середине 20-х годов, завершаясь сильнейшим восстанием Фан Ба Ваня, явившимся ярким отра­жением кризиса социально-экономических основ монархии Нгуе­нов. После небольшого периода затишья крестьянская борьба во­зобновляется в начале 30-х годов с гораздо большим размахом, центр ее перемещается к югу, захватывая все новые территории центральной и южной частей страны. Возрастает количество круп­ных движений, усиливается взаимодействие с борьбой горных на­родностей.

40-е годы были временем спада крестьянской борьбы, однако в 50-е годы она вновь активизируется. Наивысшей точкой подъема антифеодальной борьбы в это время было восстание под руко­водством Као Ба Куата (1854—1856)[476].

Вооруженная крестьянская борьба в Бактхане до середины 20-х годов носила характер разрозненных выступлений, которые в большинстве случаев были относительно кратковременными. По подсчетам историков СРВ, с 1803 по 1819 г. произошло не ме­нее 50 выступлений в северных, северо-восточных предгорных районах и в горных провинциях со смешанным населением (Тхай-нгуен, Туенкуанг, Лангшон). Восстания в Тхайнгуене начались в 1803 г. С 1806 по 1824 г. эта провинция стала местом действия отрядов Зыонг Динь Кука, объявившего себя потомком Ле, в его движении участвовали наряду с вьетнамским населением также местные племена нунгов и китайцы. В 1807—1808 гг. действия этих отрядов были наиболее активными, они были поддержаны повстанческим движением равнинных районов.

В 1806—1815 гг. усилилось повстанческое движение в Туен-куанге, здесь в нем участвовали местные рабочие рудника в Тулонге. Весьма активной стала повстанческая борьба и в Хынгхоа (1804—1813). Порой численность восставших достигала (в от­дельных отрядах) от 300 до 700 человек. Они совершали нападе­ния на местные административные центры, нередко предпринима­ли попытки продвинуться из горных районов в равнины. Успеш­ные действия против регулярных военных сил позволяли им в те­чение некоторого времени сохранять господство в отдаленных уездах.

Борьба крестьянства равнинных районов, начавшаяся с 1807 г. и ставшая более активной в 1809—1810 гг. (провинции Шонтэй, Хайзыонг, Шоннам), способствовала определенному взаимодейст­вию восставших горных и равнинных районов, увеличилась про­должительность активного периода восстаний. Так, на террито­рии Шоннама повстанческое движение, возглавляемое Данг Чан Сиеу, длилось с 1809 по 1822 г. и было связано с выступлением мыонгов в провинции Тханьхоа.

20-е годы явились временем усиления крестьянских движений в равнинных районах Бактханя, где к этому времени ухудшение экономического положения крестьянства вызвало социальные кон­фликты наибольшей остроты. Оно было обусловлено растущим обезземеливанием, усилением эксплуатации со стороны централь­ной власти, пытавшейся особенно активно добиться жесткого про­ведения в жизнь налоговой политики и подчинения системы земле­пользования интересам феодального государства. Именно к этому времени особенно возросла коррупция в среднем звене чиновни­ческого аппарата и среди деревенских должностных лиц. Попыт­ки верховной власти ограничить эти злоупотребления путем нака­зания отдельных лиц не давали практически никаких результа­тов. Даже сам Минь Манг, неплохо осведомленный о положении на севере, признавался: «Лихоимцы, живущие в провинциях, уез­дах, представляют еще большую тяготу для человеческой жиз­ни... Взиматели налогов, командующие провинциальными войска­ми, чиновники ведомств, служащие казны в провинциальных городах — все сверху донизу [действуют] заодно, измышляют, как бы отыскать выгоду... [Они] требуют денег по уговору: с больших общин — более 10 куанов, смалых — не менее 5—6 куанов. На­чальники волостей, столичные сборщики подражают безобразиям, [самовольно] распределяют и взимают [поборы]... Деревенские должностные лица, пользуясь этим, пытаются обирать людей, до­ставляя народу еще больше мучений»[477].

Бактхань был наиболее подвержен стихийным бедствиям (тай­фунам, паводкам, засухам). На протяжении 20-х годов провин­ции севера два раза поражали эпидемии, не менее пяти раз уро­жаи целых провинций гибли из-за прорыва плотин или большой засухи.

В 1824 г., во время засухи, охватившей четыре провинции (Хайзыонг, Шоннам, Шонтэй, Бакнинь), бедноту стали привлекать на ремонтные работы в двух провинциальных крепостях, с тем чтобы предотвратить появление «разбойников». В наихудшем по­ложении оказался Хайзыонг, малоземельный и населенный район, где особенно возросла дороговизна, «умножились грабители, бога­тые стали бедными, бедные — нищими, многие умирали на доро­гах от голода, в связи с чем населению выдали ссуду в размере 100 тыс. хок риса»[478]. Повсюду началось массовое бегство кре­стьян из деревень. Так, в 1822 г. в пяти провинциях Бактханя полностью опустели 49 селений, в 1826 г. в Хайзыонге было офи­циально зарегистрировано 108 пустующих деревень, в результате чего было заброшено более 12700 мау пахотных земель.

Все это вызвало рост антифеодальной борьбы крестьянства. Об этом свидетельствуют участившиеся случаи посылки войск на усмирение «разбойников», кратковременные выступления которых происходили по нескольку раз в год на территории почти всех провинций Бактханя.

Наиболее мощным, организованным, нашедшим широкий от­клик у крестьянства этой части страны было восстание под руко­водством Фан Ба Ваня (1821 —1827). Фан Ба Вань, уроженец про­винции Намдинь, по своему социальному положению был бедня­ком, но происходил из старинного, некогда известного рода (пред­ки его были отмечены королем Ле Тхань Тоном за заслуги в борьбе против нашествия минского Китая в XV в.). Рано потеряв отца, он с детских лет вынужден был сам себя кормить, работал пастухом у местного землевладельца. Он отличался большой фи­зической силой, с юных лет научился хорошо владеть оружием. Военный талант и организаторские способности Фан Ба Ваня сыграли немалую роль в ходе борьбы руководимых им повстан-ческих отрядов с правительственными войсками.

В начале 20-х годов Фан Ба Вань встает на путь открытой вооруженной борьбы: собрав отряд бедняков, он совершает напа­дения на местных богачей. В начале 1826 г. его отряду удается закрепиться на территории двух уездов провинции Хайзыонг и значительно увеличить свои силы (до 5 тыс. человек). Одновре­менно происходит и организационное укрепление повстанческих сил. Выдвинутые в это время лозунги повстанцев носят известный монархический отпечаток, но в противоположность некоторым другим крестьянским восстаниям, они не связываются с прямыми попытками реставрации или усиления Ле, чему способствует и стремление самого Фан Ба Ваня остаться знаменем и руководи­телем движения[479]. После неудачных боев с превосходящими сухо­путными и речными регулярными войсками, брошенными на борь­бу с ними, отряды восставших отходят к югу, где одерживают значительный военный успех. Им удается разгромить местные гар­низоны и захватить два военных поста.

С этого времени начинается период наибольшего подъема кре­стьянской борьбы в восточных и юго-восточных районах Бактханя, не затухавшей в течение целого года. Силы Фан Ба Ваня вновь значительно увеличиваются благодаря широкой поддержке мест­ного крестьянства. По признанию властей, «по уездам проносится ветер, в боях гибнет много военных и гражданских чиновников... Поэтому, куда бы ни пришла армия Ба Ваня, все, кто видит [ее] и слышит [о ней], должны бежать, как звери»[480]. «Враг собирает армию и не жалеет себя; когда происходит бой, то даже женщины и девчонки берут мечи и сражаются»[481].

Успешные действия отрядов Фан Ба Ваня привлекают к нему симпатии и ряда оппозиционно настроенных представителей про­винциального чиновничества и интеллигенции, в результате чего руководство движением пополняется за счет социально разнород­ных элементов. К восставшим примыкает бывший крупный чинов­ник Ву Дык Кат, ставший одним из командиров отряда Ваня, в числе других руководителей было несколько обладателей конфу­цианских ученых титулов, борьбу поддерживало и довольно боль­шое число представителей местного чиновничества (начальники тонгов, уездов), несколько местных богачей, оказывавших восстав­шим продовольственную и денежную помощь[482]. В основном это были либо выходцы из селений, расположенных неподалеку от места рождения самого Фан Ба Ваня, либо лица, ранее находив­шиеся с ним в близких отношениях. Возможно, что, принимая их в свои отряды и укрепляя материальную базу движения в целом, Фан Ба Вань вынужден был в известной мере учитывать и защи­щать их интересы как землевладельцев «своего» района. Один из современных вьетнамских исследователей этого восстания счита­ет, что район влияния повстанческой борьбы распространился и на северные провинции Чунгки, откуда Вань получил подкрепле­ние в виде трехтысячного отряда лучников из числа мыонгов под предводительством племенного вождя Ба Хума[483].

В целом, несмотря на участие в руководстве значительной про­слойки выходцев из господствующих классов, в восстании Фан Ба Ваня не было заметно сколько-нибудь существенных признаков ослабления борьбы или непоследовательности, свойственных тако­го рода движениям. Это можно объяснить преобладающим влия­нием крестьянских масс на ход борьбы, сравнительной кратковре­менностью самого движения, а также, видимо, и личными свой­ствами руководителя. Действия отрядов Ваня продолжали сохра­нять характер остроклассовой крестьянской борьбы. Об этом говорят данные официальной хроники двора, когда в ней сообщает­ся о паническом страхе богачей и торговцев, сначала бежавших под защиту провинциальной крепости, а затем, когда возникла прямая угроза ее падения, укрывшихся в отдаленных деревнях[484].

Районом расположения основных сил восставших была терри­тория двух уездов Хайзыонга, но само восстание находило отклик в ряде других провинций Бактханя (Шонтэй, Фули, Хоабинь, Хынгиен и др.), где начали возникать отдельные повстанческие груп­пы. Поддержка населения выражалась не только в прямом уча­стии в борьбе, но и в тайном содействии продовольствием, в укры­вательстве повстанческих отрядов от карателей, в сообщении пов­станцам военных планов властей и т. д.[485].

Размах движения усиливался и в связи с тем, что местные вла­сти по мере расширения военных действий вводили новые поборы «для борьбы с разбойниками», ложившиеся тяжелым бременем на сельское население. Высокие боевые качества помогали вос­ставшим не только успешно отражать карательные походы регу­лярных армейских соединений, но и сохранять превосходство на территории двух провинций[486].

Безуспешные действия против неуловимых отрядов Фан Ба Ваня вынудили двор принять экстренные меры. На организацию борьбы с восставшими было послано несколько крупных сановни­ков из столицы, облеченных самыми широкими полномочиями, а также значительные военные подкрепления, в том числе 200 бое­вых джонок, расположившихся на подступах к районам, контро­лируемым повстанцами. В их задачу входило также и предотвра­щение дальнейшего распространения восстания, для чего была расширена сеть военных постов. Ожесточенные бои с правительственными войсками заставили повстанческие силы в конце 1826г. сократить район своих действий и сосредоточиться в укрепленной базе Чалу. Постепенно и она была окружена, но упорное сопро­тивление Фан Ба Ваня продолжалось, каратели несли большие потери. В связи с этим двор вынужден был пойти на проведение некоторых экономических мер, чтобы как-то успокоить население (раздача зерна голодающим, выдача зерновых ссуд, продажа ри­са по пониженным ценам, снижение или отмена сбора налогов за текущий год)[487].

Весной 1827 г. при попытке вывести отряд из окружения по­гибают сам Фан Ба Вань, один из видных его военачальников — Нгуен Хань, в плен попадает более 760 повстанцев. Но даже и после этого в провинциях Бакки продолжают сохраняться большие контингента войск, преследовавших небольшие вооруженные груп­пы, применявших тактику подкупа рядовых участников за добро­вольную сдачу и т. п.

Восстание Фан Ба Ваня было наиболее мощным потрясением вьетнамского феодального государства в 20-е годы. О том, на­сколько двор был напуган его размахом и силой, говорит сама значительность экономических мероприятий, объявленных двором непосредственно после его разгрома. Были отменены три вида подушных денежных сборов, наполовину снижен натуральный зе­мельный налог, прощены недоимки по ссудам, сокращены на два года сроки взимания налогов с укрываемых земель, затрачены значительные денежные суммы и роздано зерно для возмещения потерь населению, «пострадавшему от разбойников», розданы большие награды всем участвовавшим в борьбе с повстанцами. Подверглись суровым наказаниям пять местных представителей власти, особо отличавшихся своим лихоимством, уволены с долж­ностей многие другие, на место которых были назначены новые, пользовавшиеся хорошей репутацией[488]. Являясь временными и не коренными, эти меры не улучшили существенным образом по­ложения крестьянства, о чем свидетельствует продолжавшееся бегство из деревень (провинции Шоннам и Намдинь). Наиболее эффективной по своей социально-экономической значимости мерой была реализация двором предложений Нгуен Конг Чы, принимав­шего участие в борьбе против отрядов Фан Ба Ваня, о проведении в широком масштабе работ по обработке целинных и пустующих земель силами бедноты. Эти работы, начатые с 1828 г., в известной мере стабилизировали положение в отдельных районах Бактханя.

Северные районы Чунгки (Нгеан, Тханьхоа) в первые два деся­тилетия также стали местом сильного повстанческого движения народности мыонг. Восстание, руководимое одним из племенных вождей, Куать Тат Тхуком, начавшись в 1808 г., продолжалось до конца правления Зя Лонга.

Выступления национальных меньшинств были выражением протеста горных народностей против более интенсивной экономи­ческой и политической эксплуатации их в интересах централизо­ванного вьетнамского государства, проводившейся Нгуенами. Это задевало интересы как широких слоев населения, на которые па­дала основная тяжесть экономической эксплуатации, так и пле­менной верхушки, выступавшей против усиления политического контроля и ущемления их наследственных владетельных прав в результате установления более тесного контроля со стороны вьет­намской администрации.

На юге Чунгки наиболее сильной была борьба народности тхыонг (горные районы Куангнгая), длившаяся несколько десятиле­тий. Тхыонги, принимавшие в свое время активное участие в вос­стании Тэйшонов, с самого начала возбуждали недоверие двора, в связи с чем уже в 1803 г. кроме военных мер по «успокоению» положения в этом районе двор вынужден был прибегнуть к так­тике раскола движения, подкупа руководителей, а также к «про­паганде авторитета двора»[489]. Подобные меры не раз принима­лись и в последующие годы, однако не приносили желаемых ре­зультатов. В течение долгого времени районы Куангнгая, засе­ленные тхыонгами, были вне контроля властей. В 1812 г. власти предприняли попытку организовать в относительно доступной местности около 30 военизированных поселений из числа вьетнам­цев. В 1818 г. был предпринят такой исключительный шаг, как постройка специальных бамбуковых заграждений вдоль всего гор­ного района провинции длиной около 150 км. Но даже и подоб­ные, мероприятия не сломили упорства этих племен.

Крестьянские движения с начала столетия до середины 20-х го­дов характеризуются преобладанием восстаний в горных мест­ностях, относительной кратковременностью и локальностью вы­ступлений, пока еще весьма слабой связью движения горных на­родностей с антифеодальной борьбой вьетнамского крестьянства.

Основную категорию повстанцев составляли крестьяне, поте­рявшие землю. Острие классовой борьбы крестьянства было на­правлено против все возраставшей государственной и частной экс­плуатации. Официальные документы того времени не содержат, как правило, каких-либо сведений о требованиях восставших, что в сочетании с широким использованием лозунга в поддержку ди­настии Ле говорит о незрелости и расплывчатости идеологии кре­стьянской массы. Однако направленность действий восставших го­ворит сама за себя и ярко выражает классовую направленность движения. Как правило, восставшие громили волостные, уездные, а иногда и провинциальные центры, бывали случаи убийства представителей власти, пользовавшихся наиболее дурной славой, частыми были и случаи раздела имущества местных богачей.

Составляя основную движущую силу и массовую базу антифео­дальных выступлений, крестьянство не являлось все же единст­венным их участником. Напротив, вьетнамские историки отмечают как характерную черту именно разнообразие социального и нацио­нального состава повстанческих движений XIX в.[490]. Так, во мно­гих случаях руководители восстаний являлись выходцами из различных слоев чиновничества, деревенской верхушки, феодаль­ной интеллигенции.

Идеологические мотивы повстанческих выступлений в ранний период представляют собой довольно пеструю картину. Здесь мы находим отдельные выступления приверженцев Тэйшонов (два вы­ступления в начале столетия), несколько выступлений под ло­зунгами, носившими религиозную окраску, восстания под лозунга­ми восстановления династии Ле («Фу Ле»), что обусловливалось несколькими причинами. Отчасти это объясняется прямым уча­стием в повстанческом движении потомков рода Ле. В среде фео­дального чиновничества и интеллигенции эти лозунги сохранили немалую популярность. Определенная идеализация старины — эпохи процветания вьетнамского государства в период правления ранних Ле—была одной из форм отражения недовольства суще­ствующим режимом и проявления антингуеновских настроений.

Последним из восстаний, предшествовавших периоду француз­ских захватов, было восстание под руководством Као Ба Куата. Начавший свою карьеру как обычный мелкий служащий, но ис­пытавший многие превратности судьбы, Као Ба Куат вступает на путь открытой борьбы против угнетения. Сохранившиеся про­изведения его литературного творчества (он является одним из известных поэтов XIX в.) дают возможность представить побуди­тельные мотивы вступления на путь открытой политической борь­бы наиболее радикальной части феодальной интеллигенции и ни­зового чиновничества — явление, уже имевшее к XIX в. известную историческую традицию.

Као Ба Куат родился в 1809 г. в Зяламе (пров. Бакнинь), в 1831 г., успешно пройдя конкурс, получил конфуцианскую степень, к этому времени он приобрел весьма большую известность своим поэтическим творчеством. В своих стихах он с сочувствием рисует тяжелую жизнь крестьянина, обреченного на вечный каторжный труд и нужду, в них возникают образы разорившихся людей, вы­нужденных в голодный год продавать землю ростовщикам и тор­говцам, чтобы уплатить налоги («из хозяина стал слугой»). Он описывает в одном из своих стихотворений церемонию раздачи ко­ролевской милостыни толпам голодающих, возмущается безза­стенчивым произволом вербовщиков солдат и сборщиков налогов. «Только кончается голод, как приходит буря, положение постра­давших никак не установится» — такова была безысходная оцен­ка окружающей его жизни в этот период[491].

С течением времени, особенно после поездки в Индонезию, рас­ширившей знания о внешнем мире, критическое отношение к окру­жающей его действительности еще более укрепляется. В частности, Као Ба Куат все более резко высказывается о конфуцианцах-начетчиках, оторванных от каких-либо жизненно важных дел, за­нятия которых он определял как пустую забаву («пережевывание жвачки строк и иероглифов»)[492]. Эти заключения были основаны и на личном опыте автора, сталкивавшегося с ограниченностью и формализмом конкурсной системы. Будучи творчески одаренной и одновременно граждански активной личностью, Као Ба Куат был лишен возможности действовать в соответствии со своими взгля­дами и способностями.

От призывов к «справедливому вершению правосудия» Као Ба Куат переходит к прямой критике двора, когда пишет о «зверях у власти, осыпанных серебром, носящих парчу, но покрытых позо­ром перед родными местами»[493].

Као Ба Куату, как и многим другим представителям оппози­ционных кругов феодальной интеллигенции того времени, была свойственна идеализация золотого, XV века истории своей страны, связанная с правлением Ле. Эти взгляды предопределили полити­ческие симпатии Као Ба Куата, обратившегося в период начатой им подготовки восстания и поисков знамени движения к некото­рым уцелевшим от репрессий двора представителям рода Ле.

В 1854 г. Као Ба Куат, оставив свое место учителя, перебрал­ся на родину, в провинцию Бакнинь, где обратился с призывом о восстании к друзьям и единомышленникам, нашедшим у них горя­чий отклик. В подготовке восстания участвовали и два члена се­мейства Ле — Ле Зуи Кы, формально занявший место главы вос­стания, и Ле Зуи Уан, выдвинувшийся в конечный период восста­ния[494]. Район предварительной агитации инициаторов повстанче­ского движения был довольно обширным, охватывая территории четырех провинций близ столицы (Бакнинь, Шонтэй, Хайзыонг, Хынгиен). Руководству восстанием удалось привлечь на свою сто­рону некоторое число военнослужащих Ханойского гарнизона и склонить к совместному выступлению двух вождей народности мыонг. В лозунге восставших содержался призыв к «изменению судь­бы». Сам Као Ба Куат, пользовавшийся популярностью как в родной провинции Бакнинь, так и по месту преподавания в Шон-тэе, занимался составлением и распространением среди населения прокламаций, призывающих к восстанию, обличающих алчность чиновничества, содержащих агитацию за восстановление династии Ле. Это способствовало весьма широкому притоку крестьянства в ряды повстанцев, численность которых измерялась «тысячами». Ухудшение общего положения в Бакки в эти годы ускорило начало вооруженного выступления. В 50-е годы провинции Бакки стали подвергаться частым набегам китайских вооруженных групп, летом 1854 г. ряд равнинных провинций поразил неурожай из-за налета саранчи. Это совпало с приходом в Бакки массы голод­ных из некоторых пораженных засухой районов Центрального Вьетнама, в результате чего распространился массовый голод.

Летом 1854 г. отряды Као Ба Куата выступили из Бакниня и направились к Ханою. Не сумев занять Ханой[495], они захватили один из административных пунктов и до конца года вели бои с правительственными войсками, из месяца в месяц возраставшими засчет получения подкреплений из других районов страны. Для предотвращения дальнейшего распространения восстания были увеличены силы крепостных гарнизонов трех провинций (Шон­тэй, Ханой, Ниньбинь) — по 500 солдат в каждой, издан указ о наградах за поимку Као Ба Куата.

В конце 1854 г. повстанческим силам был нанесен серьезный удар: в одном из боев у Шонтэя Као Ба Куат был убит, в плен попали три военачальника, сотни повстанцев. Но активная борьба других отрядов продолжалась до начала 1855 г., когда был схва­чен и Ле Зуи Кы. Уцелевшие от разгрома повстанческие силы, возглавляемые Ле Зуи Уаном и Динь Конг Ми, оказывали упор­ное сопротивление в течение всего этого года. Восстание было окончательно подавлено лишь в 1856 г., после ареста руководите­лей, разгрома остатков повстанческих групп, жестоких репрессий по отношению ко всем, так или иначе поддерживавшим восстание.

Крестьянские повстанческие движения, продолжавшиеся в те­чение всей первой половины XIX в., охватывали временами значи­тельные территории (две-три провинции), в ряде случаев тесно смыкались с борьбой горных народов. Тем не менее они не достиг­ли уровня классовой борьбы крестьянства XVIII в. Большинство выступлений не захватило обширных районов страны, не преодо­лело локального характера. Причины их поражения крылись не только в неравенстве военных сил, недостатках организации, свой­ственной большинству крестьянских выступлений, и в непоследо­вательности поведения руководителей некоторых отрядов — выход­цев из господствующих классов и племенной верхушки националь­ных меньшинств. По-видимому, на характере крестьянской борьбы XIX в. и на ее неблагоприятном исходе в целом сказалось и от­сутствие радикальной, объединяющей крестьянство программы, по­добной тэйшонской, что было связано с наличием в руководстве значительной прослойки выходцев из господствующих классов. Монархические лозунги, отвечая их политическим притязаниям и оппозиционным настроениям, не отражали крестьянских требова­ний в области разрешения земельной проблемы. Тем не менее ожесточенность, упорство борьбы, длительность многих восстаний не могли не оказать воздействия на аграрную политику двора, в известной мере, хотя и ненадолго, смягчавшую остроту классовой борьбы вьетнамского крестьянства.