Социально-экономические мероприятия государства Тэйшонов

 

Отдавая большую часть времени мероприятиям, направленным на обеспечение независимости государства, Куанг Чунг в то же время пытался осуществить ряд шагов, которые способствовали бы стабилизации хозяйства страны. Свои основные цели он изло­жил в специальном «Обращении к крестьянам», в котором под­черкнул настоятельную необходимость восстановления сельскохо­зяйственного производства. «Какое-то время в нашей стране,— от­мечал он,— бушевала война, много земель превратилось в пусто­ши, а налоги составляли только четвертую или пятую часть от прежних. Сейчас в государстве наступил мир, и необходимо по­кончить с бродяжничеством крестьян; необходимо обрабатывать заброшенные земли. Надо сделать все, чтобы бродяги и тунеядцы вернулись на землю»[311].

Таким образом, программа восстановления сельскохозяйствен­ного производства, выработанная Куанг Чунгом, предусматривала выполнение двух взаимосвязанных задач: возвращение крестьян на землю и обязательная обработка заброшенных земель и це­лины.

В этих целях Куанг Чунг издал указ самым строжайшим об­разом разыскивать бродяг и «чужаков» по волостям и возвращать их для жительства и обработки земли по месту рождения. Исключение составляли лишь те «чужаки», семьи которых про­живали в данной общине не менее трех поколений. В этом слу­чае их вносили в общинные списки и они не подлежали возвра­щению в родные места. Если какая-либо община скрывала беглых крестьян, то общинный староста и сам беглый подвергались суро­вому наказанию. Даже те, кто находил убежище в буддийских храмах, были обязаны отказаться от «пострижения» и возвратить­ся к крестьянскому труду[312].

В «Обращении к крестьянам» Куанг Чунг указывал общинным старостам на необходимость как можно скорее ликвидировать пустоши: «Общинные и частные земли, доселе заброшенные, должны быть снова обрабатываемыми землями»[313].

В сентябре 1789 г. Куанг Чунг приказал общинным старостам составить точные списки всех мужчин общины, в которых ясно указать количество вернувшихся бродяг, площадь пустующих и обработанных земель. На основе этих рапортов государство имело в виду определить сроки ликвидации всех заброшенных земель в каждой общине. Если же по истечении этого времени в общине оставались необработанные земли, то, как указывалось в эдикте, «коль скоро это общинные участки, то в соответствии с установ­ленным порядком увеличить ставку взимаемого с них поземельно­го налога; если же это частные земли, то изъять их и передать общине и взимать с них налог как с общинных земель»[314].

Под действие этого указа попадали также и те земли, которые Тэйшоны конфисковали у сторонников бывшего императора Ле и участников подавленных феодальных мятежей. Так, в самом нача­ле 1789 г., после разгрома маньчжурской армии, отряд Тэйшонов конфисковал землю и имущество у богатого ши-фу Нго Чонг Кхюе (из пров. Хадонг), а самого его арестовал[315].

В. И, Ленин указывал, что «при борьбе крестьян с крепостни­ками-помещиками самым сильным идейным импульсом в борьбе за землю является идея равенства,— и самым полным устранением всех и всяких остатков крепостничества является создание равен­ства между мелкими производителями»[316]. В начале движения Тэй­шонов мы могли проследить действие этого импульса, нашедшего выражение в лозунге «захватывать имущество богатых и делить его среди бедных». Однако современные вьетнамские историки от­мечают, что после вступления Тэйшонов в Северный Вьетнам (т.е. после образования государства Тэйшонов) их вожди уже по-друго­му относились к этой проблеме[317]. Можно утверждать, что осу­ществлялась конфискация земель, принадлежавших крупным фео­далам и ши-фу, сторонникам Чиней и Ле, но нет достоверных данных о том, распределялась ли она среди крестьян, как это было на первом этапе движения.

Стихийное стремление крестьян к «созданию равенства между мелкими производителями», выразителями которого на первом этапе восстания были его вожди, уступило место интересам фео-дализировавшихся руководителей государства Тэйшонов.

Борьба против «старых» землевладельцев, феодальных чинов­ников отнюдь не означала, что Куанг Чунг вообще ликвидировал частное землевладение. Государственный аппарат, созданный Куанг Чунгом, представлял собой большую армию чиновников-куанов, которые набирались из вчерашних предводителей и вое­начальников восставших крестьян, а также из тех ши-фу и чинов­ников аппарата Ле, которые перешли на сторону Тэйшонов. Скла­дывалась новая правящая группировка, имевшая свои феодальные права и привилегии. Эти «новые феодалы-чиновники» эпохи Куанг Чунга обычно получали в виде пожалований за службу «в корм­ление» некоторое количество общин и занесенных в списки кре­стьян. Так, Фан Хюи Ить, один из близких к Куанг Чунгу людей, получил 16 солдат запаса, а затем еще 15 внесенных в кадастро­вые списки крестьян. Нгуен Тхиеп, которого Куанг Чунг очень ценил, имел право собирать для себя лично налог с общины Нгуетао (пров. Хатинь). В одном из писем к Куанг Чунгу в 1789 г. Нгуен Тхиеп просил дать ему одну общину, чтобы деньги, которые община выделяет на пропитание рекрутов, шли ему в виде кормления. Несколько лет спустя, в 1792 г., после смерти Куанг Чунга, тот же Нгуен Тхиеп писал его сыну, чтобы ему была дана возможность «собирать налог или дана бы община в кормле­ние на покое»[318]. Сохранялись и все частные земли, кроме забро­шенных. Проводя раздачу деревень или права взимать налог с определенного числа крестьян, государство рассматривало это как вознаграждение определенному лицу за определенную службу, ко­торое не может передаваться по наследству. Сам размер этих вре­менных пожалований сократился. Если в XV в. куан мог получить за службу тысячу мау, то в XVIII в. наделы сократились до 50 мау в Южном Вьетнаме и до 10 мау и менее в Северном Вьетнаме[319]. По-видимому, Куанг Чунг ограничивал количество частных зе­мель, однако невозможно сделать вывод относительно того, как широко распространилась система кормлений и какие мероприя­тия по недопущению превращения их в частную собственность он осуществлял. Можно только предположить, что этот процесс как с той, так и с другой стороны не получил достаточного развития, ибо период преобразований, осуществляемых Куанг Чунгом внут­ри страны, был весьма кратким, протекал, по существу, в условиях военных действий. Все это придавало указанным реформам ха­рактер реакции на самые насущные требования времени, делало их недостаточно глубокими.

Таким образом, в государстве Тэйшонов составление кадаст­ровых списков и учет земель, раздел всего мужского населения страны по разрядам означали, по существу, прикрепление кре­стьян к земле. Ответственность за обработку земли, как в форме внеэкономического принуждения, так и посредством применения экономических санкций (увеличение ренты-налога), возлагалась на общину как на основную социально-экономическую единицу го­сударства.

Попытка перехода к аграрным отношениям по принципу об­щина—государство, по крайней мере на первых порах, возможно, давала экономический эффект и приводила к ликвидации недо­вольства крестьянства. В 1791 г., например, урожай был обиль­ным и в 5 чанах из 10 всей страны царило спокойствие[320]. Но бо­лее вероятно, что для крестьянской массы, жившей по переда­вавшейся из поколения в поколение привычке к подчинению, ни­когда не выходившей «за пределы ближайших местных отноше­ний и связанного с ними узкого местного горизонта»[321], всякое, пусть временное, уничтожение гнета и принуждения со стороны местного чиновника-феодала (а именно такую политику, как мы видели выше, проводили вначале Тэйшоны) было само по себе благом.

В этом смысле политика Куанг Чунга, пытавшегося создать экономическую опору государства в виде общины как низовой про­изводственной единицы и в конечном итоге в виде мелкого кре­стьянского хозяйства в рамках данной общины, временно могла обеспечить крестьянину такие минимальные условия существова­ния, которые за три года мирного правления Куанг Чунга, разу­меется, не могли вызвать недовольства крестьянской массы. Не случайно в многочисленных донесениях европейских миссионе­ров, в общем настроенных негативно по отношению к Тэйшонам, нет каких-либо данных о противодействии крестьян политике Куанг Чунга в Северном Вьетнаме. Более того, европейцы, побы­вавшие во Вьетнаме в начале XIX в., уже после свержения власти Тэйшонов, отмечают, что их правление «было гораздо более по­пулярным», нежели власть династии Нгуенов, установившаяся в 1802 г.

Анализируя аграрную политику Куанг Чунга, историки Социа­листической Республики Вьетнам делают вывод: «Политика дина­стии Тэйшонов не ставила задачи уничтожения класса помещиков и не нанесла сильного удара по его экономической базе, за исклю­чением ряда определенных мероприятий в отношении помещиков, выступивших против новой власти. Тем не менее политическая атмосфера и социальные условия того периода ясно говорят, что они не благоприятствовали укреплению и развитию помещичьего землевладения»[322].

Мероприятия по возвращению крестьян на землю и по уве­личению площадей обрабатываемых земель, а также реализация указа Куанг Чунга относительно составления списков мужского населения страны создавали основу для нормализации работы фискальных органов государства.

Форма получения земельного налога оставалась традиционной. Все общинные земли подразделялись на три категории в зависи­мости от их качества. С участков, относящихся к первой катего­рии, налог взимался в размере 150 батов риса с 1 мау, второй категории — 80 батов, третьей — 50 батов с 1 мау.

Размер земельного налога имеет важнейшее значение для отве­та на вопрос, какие преимущества по сравнению с периодом прав­ления прежнего феодального клана, свергнутого в результате вос­стания, получили крестьяне, являвшиеся его движущей силой. Известно, что в период правления Чиней в соответствии с указом 1670 г. с общинных земель взимался натуральный налог в разме­ре 30 тхангов с каждого мау. Отсутствие данных о точном соот­ношении мер сыпучих тел «тханг» и «бат» не позволяет, в том числе и современным вьетнамским историкам, сделать определен­ный вывод о разнице между размером натурального налога, уста­новленного Куанг Чунгом, и налога, принятого в период правле­ния Чиней. Если взять за основу утверждения хрониста Фан Хюи Итя, считавшего, что 1 тханг равнялся 7 батам, а также тради­ционное понимание того, что 1 тханг больше 1 л, а 1 бат меньше, можно согласиться с тем, что размер натурального налога с об­щинных земель при Куанг Чунге был ниже, чем при Чинях. В то же время налоговая ставка в денежном выражении с каждого мау общинных земель вне зависимости от их качества оставалась на том уровне, какой был при Чинях—1 тиен 50 донгов[323].

Частные земли также делились на три категории — по плодо­родию. Налоги с них взимались по-прежнему по более низкой ставке, чем с общинных земель: с полей первой категории — 40 батов с 1 мау, второй — 30 батов и третьей — 20 батов с 1 мау[324].

Эта же тенденция прослеживается и в правилах денежного сбора с частных земельных участков, который был (хотя и не­много) ниже налога с общинных земель и равнялся 1 тиену 30 донгам[325].

Куанг Чунг также отменил льготы на выплату налогов с част­ных и общинных земель в чанах Тханьхоа и Нгеан, которыми эти административные единицы, являвшиеся «родовыми» для семей­ства Чиней, регулярно пользовались во время их правления. Такой шаг был вызван необходимостью борьбы против феодалов — сто­ронников Чиней, ликвидации социально-экономической основы для возникновения мятежей «старых» куанов и ши-фу. Вместе с тем получение натурального и денежного налогов с самых плодородных чанов Северного Вьетнама способствовало достижению эконо­мической стабильности в государстве, к чему стремился Куанг Чунг.

Что касается подушного налога, то Куанг Чунг ликвидировал разнообразные его виды, сохранявшиеся в период правления Чи-ней (1789 г.), и ввел единую подать, которую должен был выпла­чивать каждый внесенный в кадастровый список мужчина. В от­личие от Чиней, взимавших подушную подать в смешанной — де­нежной и натуральной — форме (ежегодно 1 куан 2 тиена и 4 ба-та риса), Куанг Чунг определил, что подушный налог взимается только в денежной форме и составляет 1 куан 2 тиена.

Прямое отношение к налоговой политике государства Тэйшонов имел и указ 1789 г. об учете земель и разделе всех налого­плательщиков на четыре категории. Начатая в этом направлении работа могла бы оказать серьезное воздействие на упорядочение финансовой и фискальной деятельности государства. Однако объ­ективные трудности, с которыми столкнулось государство Тэйшонов после 1789 г. (мятежи феодалов, действия Нгуен Аня на юге и др.), не позволили Куанг Чунгу сделать значительные шаги в этом направлении. Предпринятые им меры, по существу, своди­лись лишь к некоторой модернизации — в сторону понижения в интересах крестьянства и главным образом новой феодальной верхушки — традиционных форм сбора налога, существовавших в Северном Вьетнаме в период правления Ле — Чиней.

В 1791 г. в Северном Вьетнаме была введена единая денеж­ная система. Получила хождение медная монета с надписью «деньги Куанг Чунга» вместо различных монет, чеканившихся до этого в Шонтэе и Тхайнгуене[326]. Эти деньги, выпущенные при Куанг Чунге, имели хождение и после его смерти.

Говоря о курсе Куанг Чунга на проведение экономических преобразований, историки Вьетнама подчеркивают, что это были неглубокие, ограниченные мероприятия, к тому же они «встречали противодействие со стороны старых куанов, а правление Куанг Чунга было недолгим»[327].

С образованием на территории Вьетнама единого государства создавались объективные предпосылки для развития ремесленного производства, активизации внутренней и внешней торговли. Куанг Чунг понимал важность этих отраслей хозяйства как одного из факторов, гарантирующих независимость страны, прежде всего от Китая. Еще перед наступлением на захваченный маньчжурами Тханглонг он указывал (в 1788 г.): «Я хотел бы, чтобы орудия, которыми мы пользуемся, не были куплены в Китае»[328].

Современные вьетнамские историки, опираясь на это высказы­вание Куанг Чунга, делают вывод о том, что он вовсе не хотел полностью изолировать Вьетнам от Китая, «закрыть» страну, но хотел показать, что Вьетнаму необходимо развивать ремесленное производство, отказаться «от презрительного отношения к торгов­ле», какое было характерно для правителей Чиней и Нгуенов.

Мы не находим конкретных данных о том, какие принципиаль­ные изменения в положение торгово-ремесленных элементов стра­ны внес Куанг Чунг. Видимо, для осуществления подобных меро­приятий требовался большой период мирного развития. Некоторые факты, относящиеся к развитию ремесла и торговли в период: правления Куанг Чунга, свидетельствуют о том, что деятели го­сударства Тэйшонов направляли главные усилия на то, чтобы ре­месленные предприятия, в основном принадлежавшие государству, обслуживали главным образом двор, армию и обеспечивали внеш­неторговые связи. В свою очередь, внешнеторговые контакты они стремились использовать для того, чтобы получать сырье и ма­териалы, необходимые прежде всего для укрепления военного мо­гущества государства.

Одним из ремесленных и торговых центров по-прежнему оста­вался Тханглонг, где занимались ткачеством, изготовлением парчи и т. д. Здесь же, на специально построенном монетном дворе, че­канилась медная монета. В стране получили развитие также такие отрасли ремесла, как литье пушек, строительство крупных кораб­лей на государственных верфях и др.

Куанг Чунг заключил торговое соглашение с Китаем (1789г.)[329]. Китайские купцы могли торговать в двух пунктах Северного Вьет­нама — в Мукме (чан Каобанг) и Килыа (чан Лангшон). В этих пунктах маньчжуры учредили должности начальников складов, начальников торговых рядов и ответственного за перевозки. Впо­следствии Куанг Чунг настоял, чтобы маньчжуры разрешили сво­им купцам торговать еще в одном пункте Северного Вьетнама — в Хоашане (чан Лангшон)[330]. Убедившись, что пограничная тор­говля на территории Вьетнама протекает без каких-либо ослож­нений, Куанг Чунг в 1790 г. обратился к маньчжурам с предло­жением открыть такие же торговые пункты для вьетнамских тор­говцев на китайской стороне (в Наннине, пров. Гуанси) и получил согласие Цянь Луна[331].

О заинтересованности Куанг Чунга в развитии торговли с Ки­таем говорит и такой факт, что все ремесленники и торговцы, проживавшие севернее р. Зиань и связанные с торговыми пункта­ми на китайско-вьетнамской границе, освобождались от государственных повинностей[332].

Помимо развития торговли с Китаем Тэйшоны пытались нала­дить торговые связи и с европейцами. В 1777 г. представитель английской Ост-Индской компании Чарлз Чапмэн на кораблях «Дженни» и «Амазонка» отправился в Южный Вьетнам, чтобы по­пытаться установить коммерческие связи. Когда 25 июня 1777 г. английские корабли вошли в устье Меконга, Чапмэн узнал, что правитель Нгуен изгнан из Южного Вьетнама и вся территория этой части страны находится под властью Тэйшонов. Тогда англи­чане направились в Куиньон, где были приняты Нгуен Няком, ко­торый заявил, что готов разрешить им вести торговлю на всей территории, находящейся под властью Тэйшонов. Няк также вы­разил пожелание зафрахтовать два английских судна и принять английских офицеров для обучения вьетнамских солдат. Чапмэн, сославшись на то, что ему не дано право решать такие вопросы, обещал передать просьбы и пожелания Тэйшонов губернатору Бенгалии. Англичан не могло не удивить такое расположение Тэй­шонов, тем более что тот же Чапмэн встретил немного позже в Дананге, где еще правили Чини, португальских купцов из Макао, которые жаловались, что их четыре корабля были обложены вы­сокой пошлиной и что они понесли большие убытки[333].

Ни вьетнамские хроники, ни письма европейских торговцев не приводят свидетельств того, что между Тэйшонами и западными торговцами были установлены прочные связи. Однако миссионе­ры в своих донесениях неоднократно упоминали о том, что Тэйшоны хотят торговать с европейцами. Так, в письме Лабусса от 16 июля 1792 г., т. е. через 15 лет после одной из первых попыток Нгуен Няка завязать отношения с английской Ост-Индской компа­нией, отмечается, что Тэйшоны «хотят отправить посольство в Макао, чтобы побудить европейцев начать с ними торговлю»[334].

Наиболее крупным внешнеторговым портом в рассматривае­мый период оставался Файфо. Торговля шла в основном с Китаем. Осуществлялась она через китайских купцов и посредников, по­селившихся здесь еще во времена правления Нгуенов. Через этот порт в страну ввозились из Китая и Японии медь, фосфор, бума­га, ткани, чай. Вывозились, главным образом в Китай, продукты ремесленного производства и рис[335].