Момент распознания

Один из наиболее актуальных вопросов теории орнамента — вопрос о специфике его образности по сравнению с родственным изобразительным искусством.

Суть изобразительного искусства в самом общем гносеологическом аспекте — отражение мира сквозь призму индивидуальности художника.

Что бы ни отражало изобразительное искусство вообще — человек, его внутренний мир, человек как центр мироздания остается для него главным, причем не только в качестве, когда человек еще ощущал себя органично слитым с окружающим миром. Отсюда и его специфика — отражение мира в целом, мира как целого, когда отражающий мир субъект, как бы не существовал вовсе, никак и ничем не выделяясь из предметов отражения.

В новых условиях существования орнамент как искусство, принципиально отображающее космическое единство бытия, сохраняет это качество, которое является для него сущностным. Но поскольку единство космического масштаба более не волнует общество (а точнее сказать, такого рода вопросы теперь решает не орнамент, а изобразительное искусство, в котором данная проблема перешла в область художественной формы), то орнамент теперь уже отражает гармонию другого, гораздо более заземленного уровня — гармонию творимого человеком предметного окружения. То есть в смысле верности предметному миру орнамент сохраняет свою специфичность, но меняются как представление о его функциях, так и уровень отраженного им единства. Вместо вещи, передающей с помощью орнамента единство мироздания, возникает объединенное им гармоничное единство самих этих вещей вокруг человека, поставившего теперь себя в центр вселенной и объявившего себя «мерой всех вещей».

Создаваемая орнаментом гармония каждый раз приобретала конкретный образ, зависящий от исторических особенностей развития данной культуры.

Без всякого преувеличения можно сказать, что любое произведение изобразительного искусства в меру своей художественности содержит орнаментальное начало — единство формальных элементов, ритм, композицию, гармонию, колорит — все то, что мы привыкли относить к области художественной формы.

Процессы, о которых говорилось выше, своим чередом протекали в культуре Месопотамии и Древнего Египта, античности и в эпоху готики.

Весьма близкие процессы можно наблюдать при переходе европейской культуры к готике. Так, в романском стиле изображения святых, донаторов и проч. хоть и выполнены в крупных масштабах, тем не менее, являют собой как бы элементы гигантского орнамента.

Между изображенными лицами нет никакой сюжетной или психологической связи, они — не личности, но символические фигуры,

Совсем иная картина в готике. Персонажи, украшающие собор, словно проснулись, заметили присутствие друг друга и вступили между собой в непосредственный контакт . Но при этом они продолжают оставаться и элементами декора храма, что зачастую придает им какой-то отстраненный вид, случайность их позам, жестам, мимике. Полное освобождение скульптуры из плена орнаментальной зависимости наступит позднее, в эпоху Возрождения, аналогично тому, как сюжетная; живопись греческой античной керамики войдет в полную силу лишь в эпоху классики.