Дней Петра III

 

На трон взошел Петр III, которому на тот момент было 34 года. Этого человека с полным основанием можно отнести к числу наиболее странных и противоречивых деятелей российской истории. Споры о нем начались еще при его жизни и продолжаются до сих пор. Наиболее распространено мнение о Петре III, как об умственно неполноценном человеке, едва не приведшем страну к хаосу. С этой точки зрения все его шестимесячное царствование представляется досадным недоразумением, вовремя исправленным гвардейскими полками во главе с Екатериной II. Но в отечественной и зарубежной литературе имеется ряд работ, в которых политика Петра III признается вполне обоснованной, а сам он предстает способным государственным деятелем, не успевшим в полной мере реализовать свой творческий потенциал. Так кем же он все‑таки был?

От своего брака Екатерина ждала императорской короны, а не личного счастья. Поэтому она уже в 1756 году планировала будущий захват власти. Во время тяжелой и продолжительной болезни Елизаветы Петровны Екатерина дала понять своему «английскому товарищу» X. Уильямсу, что надо подождать только смерти императрицы. (Англии в тот момент была весьма выгодна смена политического курса в России.) Однако Елизавета умерла только в 1761 году, и на престол взошел ее законный наследник Петр III. После захвата власти Екатерина попыталась в своих манифестах, а затем в «Записках» нарисовать уродливо‑гротескный образ своего супруга. Эта тенденциозная информация перекочевала в труды историков. С. М. Соловьев называл Петра Федоровича «чужим государем», «заклятым врагом России», существом слабым физически и духовно. Для В. О. Ключевского Петр III был «самым неприятным» из «всего неприятного, что оставила после себя императрица Елизавета», ограниченным, ничтожным, лживым, спившимся человеком, ненавистником всего русского. По его словам, «перед возмущенным чувством оскорбленного национального достоинства опять восстал ненавистный призрак второй бироновщины, и это чувство подогревалось еще боязнью, что русская армия будет раскассирована по армейским полкам, чем ей уже грозил Бирон. Все общество чувствовало в действиях правительства Петра III шалость и каприз, отсутствие единства мысли и определенного направления».

Переворот 28 июня 1762 года (9 июля по новому стилю) в российской и советской исторической литературе всегда трактовался однозначно – умная, решительная, патриотичная Екатерина свергает ничтожного супруга (маргинала и предателя русских интересов). В. О. Ключевский так отзывался об этом событии: «К возмущенному национальному чувству примешивалось в ней [Екатерине] самодовольное сознание, что она создает и дает Отечеству свое правительство, хоть и незаконное, но которое лучше законного поймет и соблюдет его интересы».

Но все же следует отметить попытку того же Ключевского дать непредвзятую характеристику Петра. Он отмечает, что император отнюдь не был грубым солдафоном: любил итальянскую музыку, играл на скрипке, любил живопись, книги, проявлял устойчивый интерес к нуждам Кильского университета и петербургского Сухопутного шляхетского кадетского корпуса. Ему были свойственны такие качества, как доброта, открытость, азарт, наблюдательность, остроумие, но в то же время он был вспыльчивым, гневливым, поспешным в действиях. За свое короткое царствование Петр провел в жизнь ряд мер, которые должны были упрочнить его положение и сделать его фигуру популярной в народе. Так, он упразднил Тайную розыскных дел канцелярию и дал дворянам возможность выбирать между государственной службой и беззаботной жизнью в своем имении («Манифест о даровании свободы и вольности российскому дворянству»). Развитию чувства достоинства у дворян должно было способствовать и упразднение Тайной канцелярии: внесудебный произвол заменялся отныне нормальным судебным разбирательством по делам политического обвинения. Наиболее ярко содержание этого указа можно выразить в следующих словах Манифеста: «Намерены мы помещиков при их имениях и владениях ненарушимо сохранять, а крестьян в должном их повиновении содержать». Убийство помещиками своих крестьян квалифицировалось как «тиранское мучение», наказывающееся пожизненной ссылкой. Поощрялась торгово‑промышленная деятельность и купечество, ряд указов был направлен на расширение применения вольнонаемного труда на мануфактурах, на льготы купечеству. Император положил конец преследованиям старообрядцев за веру.

Однако многие историки утверждают, что причиной переворота была именно крайняя непопулярность Петра III в народе. В вину ему ставились неуважение к русским святыням и заключение «позорного мира» с Пруссией.

На деле Петр вывел Россию из войны, которая истощала людские и экономические ресурсы страны и в которой Россия выполняла свой союзнический долг перед Австрией (то есть никакого «русского интереса» в Семилетней войне не наблюдалось). Он осуществил шаги по поднятию боеспособности армии и флота. Однако Петр совершил непростительную ошибку, заявив о своем намерении двинуться на отвоевание Шлезвига у Дании. Особенно волновалась гвардия, которая, собственно, и поддержала Екатерину в грядущем перевороте. Император пытался укрепить воинскую дисциплину в гвардейских частях, его отношение к гвардейцам было крайне негативным. К тому же Петр не скрывал своего намерения со временем упразднить гвардейские полки. Армия спешно перестраивалась на прусский лад. Все это не могло не породить оппозиции Петру III в офицерской среде, прежде всего среди гвардейцев. Недовольно было и духовенство, и часть знати, шокированной некоторыми выходками императора, его пренебрежением правилами придворного этикета и пр. Этим недовольством не приминули воспользоваться.

Кроме того, Петр не торопился короноваться, и, по существу, он не успел соблюсти все те формальности, которые был обязан соблюсти в качестве императора. Фридрих II в своих письмах настойчиво советовал Петру поскорее возложить на себя корону, но император не прислушался к советам своего кумира. Таким образом, в глазах русского народа он был как бы ненастоящим царем.

Что касается Екатерины, то, как сказал все тот же Фридрих II, «она была иностранкой, накануне развода», и переворот был ее единственным шансом (Петр не раз подчеркивал, что собирается развестись с супругой и жениться на Елизавете Воронцовой).

В заговоре, по традиции, активную роль играли гвардейцы. Широкие связи претендентки на престол в офицерской среде обеспечили ей поддержку всех четырех полков гвардии и некоторых других расквартированных в Петербурге воинских частей. Важную роль сыграла позиция гвардейского полковника Кирилла Разумовского.

Некоторая часть дворянства примкнула к заговорщикам, чтобы возвести на престол наследника Павла Петровича, а Екатерину сделать регентшей и при ее содействии преобразовать Россию в конституционную монархию. Чтобы увеличить число противников Петра, распускались различные слухи о его намерении убить Екатерину, чтобы вступить в брак со своей фавориткой Елизаветой Воронцовой и короновать ее как императрицу, переодеть православных священников в пасторские одежды и сбрить им бороды и прочие «понятные массам» идеи.

Сигналом к началу переворота стал арест офицера‑преображенца Пассека. На 29 июня 1762 года, когда по церковному календарю отмечался день Петра и Павла, Петр назначил торжественную церемонию. Утром накануне император с приближенными направился в Петергоф, где его должна была ждать Екатерина. Но выяснилось, что рано утром за несколько часов до этого Алексей Орлов (брат фаворита императрицы Григория Орлова) привез Екатерину

в Петербург, где она обратилась к солдатам Измайловского полка, а потом и к семеновцам. Затем последовал молебен в Казанском соборе и присяга Сената и Синода. Вечером был совершен «поход на Петергоф», где Петр III был на праздновании своих именин и именин наследника Павла. Нерешительность и какая‑то детская покорность императора сделали свое дело – никакие советы и действия приближенных не могли вывести Петра из состояния страха и оцепенения. Он довольно быстро отказался от борьбы за власть и, по существу, за свою жизнь.

Возможно, Петр III мог спастись, если бы действовал быстро и решительно. Но он потерял пять часов в ожидании точных известий о событиях в Петербурге, куда послал своих разведчиков. Почти все они были схвачены сторонниками Екатерины, а те немногие, кто сумел вернуться, могли сообщить только о блокировании въездов в столицу. Император вызвал из Ораниенбаума в Петергоф голштинский отряд и приказал ему окопаться для отражения атаки, но приближенные сумели отговорить его от вооруженного сопротивления, будучи уверенными в неравенстве сил (по одной версии, у Петра было восемьсот солдат, по другой – вдвое больше). Наконец, было принято решение, которое несколькими часами ранее могло оказаться спасительным: отплыть в Кронштадт. Но к тому времени он уже оказался в руках сторонников новой императрицы. Когда Петр III и сопровождавшие его лица на галере и яхте подошли к Кронштадту, им под угрозой артиллерийского обстрела приказано было уходить. Император в три часа утра 29 июня вернулся в Ораниенбаум и распустил по квартирам голштинские войска, готовые его защищать. После этого ему стало настолько плохо, что он послал за священником ближайшей православной церкви.

Вскоре в Петергоф прибыли полки новой императрицы, а отряд гусар под командованием брата фаворита Екатерины А. Г. Орлова блокировал Ораниенбаум. Петр III подписал отречение от престола. Свергнутого самодержца отвезли в Ропшу, где, по версии большинства историков, он был убит своими тюремщиками. Фридрих II так прокомментировал это событие: «Он позволил себя свергнуть как ребенок, которого отсылают спать».

Петр III не был ничтожеством, но его нельзя назвать и талантливым государственным деятелем. Его способности были заурядными, хотя сам он считал иначе, а раболепие окружающих усиливало это пагубное самообольщение. В конечном счете самодержавие оказалось слишком тяжелым испытанием для него. В последний месяц правления несчастного императора стала складываться новая структура высшей власти, которая со временем, возможно, упрочила бы существующий режим. Но этого времени уже не оставалось. Наличие мощной оппозиции и продуманного заговора во главе с талантливой претенденткой на престол оказалось решающим фактором, определившим трагическую участь Петра III.

Вопрос о престолонаследии решался недолго: вскоре трон Российской империи надолго заняла Екатерина II. Ее правление называют «золотым веком» империи. Екатерина считала себя «философом на троне» и благосклонно относилась к европейскому Просвещению, состояла в переписке с Вольтером, Дидро, д’Аламбером. Она покровительствовала различным областям искусства – архитектуре, музыке, живописи. Сенат назвал ее Екатериной Великой и Матерью Отечества. О ее царствовании написаны тома, хотя, безусловно, не все, что произошло за 34 года ее царствования, еще объяснено историками: ее политика, ее интриги, ее фавориты, ее отношения (вернее, отсутствие оных) с сыном Павлом Петровичем (будущим Павлом I)…

Но все это уже не относится к загадкам эпохи дворцовых переворотов, потому что восхождение на трон Екатерины II опускает занавес над этим периодом российской истории.