Вечный вопрос. Откуда мне знать, почему мы - такая дура. Я - твой внутренний голос, а не всевидящее око. Родилась ты такой, Катя.

Почему я его встретила здесь? Я не хотела никогда-никогда-никогда его видеть! И я не буду на него смотреть.

Вот так-то лучше. Отвернись и занимайся аутотренингом: "Я невидимка, я незаметная невидимка". А может лучше подойти к нему, и как пнуть куда-нибудь в солнечное сплетение? А, нет, до туда ты точно не дотянешься.

Я лучше сделаю вид, что меня тут нет. Он, должно быть, занят и может быть не заметит постороннего человека. А сейчас боком-боком, как краб, мы и уйдем отсюда.

Да-да, меня ведь ждет Антон... Эй, чувак, спасай Катрину!

Я решила незаметно выскользнуть отсюда. Но моим кратковременным мечтам было не суждено сбыться, потому что Андрею захотелось вдруг представить Максиму всех присутствующих, включая и мою скромную персону.

- А это Катя, дочь известного художника...

- Томаса Радова? - голубые глаза Максима, эти глаза, в которые я когда-то хотела смотреть часами, но боялась это делать, широко открылись, когда он вдруг увидел меня. И сразу узнал.

- Откуда сведения? Да-да, его самого,- подтвердил Андрей, - он, между прочим, оформляет новую обложку для "На краю".

- Вот как? - голубые глаза не отрывались от моего лица, а я, в свою очередь, не могла сама отвести свой взгляд в сторону.

- Неожиданный ход, правда? - заметил менеджер. - И это при том, что Томас отказывался от подобных предложений даже со стороны наших зарубежных, в некотором роде, коллег. Просто не знаю, как Кей го уговорил на подобное. - Катя, это Максим - фотограф из московской фотостудии "Клевер".

- Привет, Катя, - растерянно произнес он знакомым и совсем не изменившемся голосом, тихим и спокойным, но перестав при этом улыбаться. А ведь до встречи со мной лицом к лицу его широкая белоснежная улыбка освещала это помещение!

- Привет, Максим, - так же негромко отвечала я.

- Ого, а вы знакомы? Мир тесен, ребята - и я убеждаюсь в этом уже который раз. В таком случае, оставлю вас наедине, - чуть сощурившись, проницательный менеджер оглядел нас задумчивым взглядом и отошел. - Макс, пять минут и приступаем к делу.

- Как дела? - задал Максим мне любимый вопрос миллионов людей на земле. Голос его был нерешительным и удивленным - встреча со мной не входила в планы этого человека.

- Хорошо, а у тебя? - смущаясь, задала я аналогичный вопрос.

- И у меня хорошо. Учишься?

- Да. На юриста. А ты работаешь?

- Да. Фотографом. Как родственники?

- Хорошо. А твоя мама?

- Тоже отлично.

- А дедушка?

- Все еще бодрится.

И мы замолчали.

Вот и все, о чем можно было поговорить со своей первой любовью, повзрослевшей и возмужавшей. Оставалось только лишь разглядывать друг друга, едва ли не физически ощущая неловкость и отстраненность. Наверное, а я очень на это надеюсь, Максим ощущал стыд или раскаяние, и от этого, должно быть, ему было еще менее комфортно, чем мне.

Странно - вроде бы здесь много людей, и они шумят, разговаривают, смеются, даже кричат, а в паре квадратных метрах от меня и него установилась тишина, похожая сейчас на вакуум прошлого, окутавшего двух совершенно чужих людей, которым....

Дура, ты чего несешь?! Пошли его на село к троюродному дедушке и сваливай подальше! А то еще при нем и разрыдаешься!

- Я рад, что встретил тебя, Кать, - первым нарушил затянувшееся молчание Максим.

- И я тоже... очень рада. Хорошо, что ты стал профессиональным фотографом.

Когда-то давно, еще в школе, он мечтал работать именно в этой области, вопреки воле своих родителей, желающих вырастить из единственного сына знаменитого врача. Максим - представитель целой династии врачей. Его старый, но бравый прадедушка оперировал в военно-полевом госпитале всю войну и мечтал сделать из внука хорошего хирурга. Однажды, в девятом классе, когда мы с Максимом были просто-напросто одноклассниками, обменивавшимися глупыми и даже пугливыми взглядами и боящимися признаться в симпатиях друг ко другу, я совершенно случайно, попала к нему домой. Надо сказать, не без помощи Нинки, решившей, что в ее силах сделать так, чтобы, как она говорила, "вы, тормоза, были вместе". Она знала, что он нравится мне и говорила, что чувствует, что я привлекаю Макса.

Когда я, пугливая, как антилопа-гну на водопое, попала к парню домой, его прадедушка решительно усадил меня за стол и за чаем принялся рассказывать о военных днях в госпитале, и о том, что все представители их славной фамилии - обязательно врачи, что его внук обязательно продолжит семейную традицию, и его будет ждать блестящее будущее. Максим (волосы у него и тогда были всегда волнистыми и растрепанными, как и сейчас, а вот лицо было худым-худым и скуластым) сидел рядом, и я, почти не слушая рассказы его дедушки, просто радовалась тому, что одноклассник находится со мной за одним столом, и что сидим мы близко-близко - даже колени соприкасаются слегка.

"Ты нашему Максу будешь отличной девушкой, - на прощание заявил дедушка к нашему обоюдному ужасовосторгу, - иди, проводи Катю домой, внук".

Он пошел меня провожать. Чтобы потом делать это все чаще и чаще, а однажды осмелиться поцеловать.

Я дернула головой, отгоняя прошлые воспоминания. Вот же ситуация - встретить бывшего и единственного парня здесь и сейчас!

А мы с Кеем чем-то похожи. Максим меня тоже предал. Как и его Алина.

- Да, стал фотографом, - он неловко улыбнулся, прижимая к себе рюкзак. - Ты очень здорово выглядишь, Катя. Взрослая. У тебя волосы теперь такие длинные. И лицо другое.