ДЕЛО ЗЮЗИНА

В годы ожидания приезда восточных патриархов Один из близких к Никону бояр - Зюзин, зная, как царь сожалеет об уходе Никона с престола, решил помирить великихгосударей и задумал устроить между ними свидание. Зюзин неоднократно убеждал патриарха возвратиться на престол, но Никон обыкновенно отвечал: "Будет время, возвращусь''. Теперь такое время, по расчетам друга Никона, наступило . Зюзин писал патриарху письма с разрешительным требованием, чтобы он ехал в Москву,указывал при этом, что таково тайное желание государя. В своих письмах Зюзин описал все подробно, когда должен был приехать Никон, что говорить, что делать, что отвечать на вопросы и т.д. Никон был в недоумении, следовать или не следовать внушениям преданного ему боярина. Под влиянием тяжелого душевного настроения, вызванного неопределенностью положения и различными огорчениями, причиненными враждебной партией, Никон решил искать вразумления в молитве. Он удалился в свой скит, где долго молился, усилив пост и другие монашеские подвиги. Однажды он погрузился в тонкий сон, и ему представилось видение. В Успенском соборе московские святители встали из своих гробниц, и один из них, святой Иона, со свитком в руках подходил к другим, собирая подписи. Никону он объяснил, что собирает подписи о его возвращении на патриарший престол. Это видение для Никона разрешило все сомнения, оно было для него убедительнее всяких приглашений Зюзина.

В ночь с 17 на 18 декабря, в 3 часа утра к Москве подъехало до десяти саней и несколько человек верховых - прибыл патриарх Никон со своей свитой. Приехавшие беспрепятственно пропущены были чрез все московские заставы и подъехали к Успенскому собору, где в то время шла утреня.

С шумом отворились северные двери храма, впереди появились служилые люди патриарха, за ними следовали монахи, а потом в преднесении креста и сам Никон. Монахи пропели "Исполла" и "Достойно". Никон приложился к иконам и мощам, и, став на патриаршем месте, призвал к благословению Ростовского митрополита Иону, который был тогда местоблюстителем патриаршего престола после Питирима. Испуганный митрополит не осмелился противиться патриарху, а вслед за нимпошло под благословение и все духовенство. После того Никон послал известить Царя о своем прибытии, что привело последнего в замешательство.

Наскоро устроено было совещание с боярами: и духовными лицами, в числе которых был Паисий Лигарид, и от царя последовал ответ Никону, чтобы он незамедлительно уезжал в свой монастырь. Тогда Никон отправил Алексею Михайловичу письмо. Рассказав в письме о бывшем ему видении, он сообщил царю, что пришел видеть светлое лицо государя и поклониться славе царства, пришел в кротости и смирении, неся с собою мир, завещанный Господом. "А если больше этого хочет слышать царское величество, мы скажем, желает ли принять Самого Христа? Прими нас во имя Господне и отверзи нам двери дома твоего". Но из царского двора последовал ответ, чтобы Никон до рассвета оставил: Москву. После того патриарх быстро покинул собор, взяв с собою посох чудотворца Петра, но посланные царем догнали его на дороге и отобрали посох.

Началось строгое следствие по этому делу, боярским судом Зюзин приговорен был к смертной казни, но по ходатайству членов царской семьи казнь заменена была ссылкой в Казань; вотчины его были конфискованы в государственную казну. Митрополит Иона лишен был местоблюстительства. Вместо него местоблюстителем назначили Павла, митрополита Крутицкого.

Так кончилась попытка Никона возвратиться на патриарший престол; она показала ему, что партия его врагов слишком сильна и никогда уже не допустит сближения его с царем. Патриарх стал делать уступки и решил просить царя покончить дело без участия восточных патриархов, соглашался на поставление нового патриарха с условием, чтобы оставили за ним патриарший титул. Но просьба Никона не была уважена. Тогда Никонпослал отсебя к Дионисию, патриарху Константинопольскому, и другим восточным патриархам грамоты, в которых рассказав обстоятельства своего удаления с кафедры, жаловался на Монастырский приказ, на бояр, на Стрешнева, на самого царя, охарактеризовал Паисия, как еретика, и изложил Зюзинское дело. Тон письма был крайне нервный, особенно в тех местах, где говорилось о вмешательстве светской власти в церковные дела; перехваченные в дороге, эти грамоты впоследствии послужили материалом на суде против самого Никона.