Наука и философия. Наука и искусство. Соотношение науки и философии

На вопрос «Что такое философия?» — можно услышать от­вет: «Это наука всех наук». И он во многом удобен. Такой статус философии — быть наукой всех наук — внушает априорное к ней уважение. Ее царственное положение обращает в ее ведение все сферы человеческой мысли. Однако средневековый принцип гла­сит: «Незачем множить сущности без надобности», следователь­но, если бы философия выступила в роли совокупного свода кон­кретных наук, то, растворясь в нем, оказалась бы излишней. Пе­реносить на одно полотно достижения многообразных наук, со­здавая научную картину мира, — занятие трудоемкое. Однако в нем нет ни грана специфически философского. Философия как сжатая сумма знания обречена на жалкий жребий шекспировско­го короля Лира. Раздав дочерям все свое состояние, он, как изве­стно, остался ни с чем и был выдворен на улицу. Так и у филосо­фии, в случае отождествления ее с наукой при отпочковании и дальнейшей дифференциации наук, не остается ни собственного предмета, ни собственной специфики, ни самостоятельной про­блематики, о чем весьма громко заявляют позитивисты.

Совершенно очевидно, что никакая сфера человеческого духа, и философия в том числе, не может вобрать в себя всю совокуп­ность специально-научных знаний о мироздании. Философ не мо­жет и не должен подменять собой работу медика, биолога, мате­матика, физика и т. п. Философия не может быть наукой всех наук, т. е. стоять над частными дисциплинами, равно как она не может быть одной из частных наук в ряду прочих. Многолетний спор философии и науки о том, в чем больше нуждается обще­ство — в философии или науке, какова их действительная взаи­мосвязь, породил множество точек зрения и интерпретаций этой проблемы. Каково же соотношение науки и философии?

• Специальные науки служат отдельным конкретным потреб­ностям общества: технике, экономике, обучению, законода­тельству и пр. Они изучают свой специфический срез дей­ствительности, свой фрагмент бытия, ограничиваются отдель­ными частями мира. Согласно Гегелю, научное мышление погружено в конечный материал и ограничено рассудочным постижением конечного. Философию же интересует мир в целом, она устремлена к целостному постижению универсу­ма. Она задумывается о всеохватывающем единстве всего сущего, ищет ответ на вопрос: «Что есть сущее, поскольку оно есть». В этом смысле справедливо определение филосо­фии как науки «о первоначалах и первопричинах».

• Частные науки обращены к явлениям, существующим объек­тивно, т.е. вне человека, независимо ни от человека, ни от человечества. Свои выводы наука формулирует в теориях, за­конах и формулах, вынося за скобки личностное, эмоциональ­ное отношение ученого к изучаемым явлениям и тем соци­альным последствиям, к которым может привести то или иное открытие. Фигура ученого, строй его мыслей и темперамент, характер исповеданий и жизненных предпочтений также не вызывает особого интереса. Закон тяготения, квадратные урав­нения, система Менделеева, законы термодинамики объек­тивны. Их действие реально и не зависит от мнений, настро­ений и личности ученого.

Мир в глазах философа — не просто статичный пласт реаль­ности, но живое динамичное целое. Это многообразие взаимо­действий, в котором переплетены причина и следствие, циклич­ность и спонтанность, упорядоченность и деструкция, силы добра и зла, гармонии и хаоса. Философствующий разум должен опре­делить свое отношение к миру. Потому-то основной вопрос фи­лософии и формулируется как вопрос об отношении мышления к бытию (человека к миру). Принимая во внимание научные дан­ные, она идет дальше, рассматривая вопрос о сущностном смыс­ле и значимости процессов и явлений в контексте человеческого бытия.

• Ни один из узких специалистов в процессе непосредственной научно-исследовательской деятельности не задается вопросом, как возникла его дисциплина, в чем ее собственная специфи­ка и отличие от прочих. Если эти проблемы затрагиваются, «узкий ученый» вступает в сферу истории и философии на­уки. Философия же всегда стремилась выяснить исходные предпосылки всякого знания, в том числе и собственно фило­софского. Она направлена на выявление таких достоверных основ, которые могли бы служить точкой отсчета и критери­ем для понимания и оценки всего остального (отличия истины от мнения, эмпирии от теории, свободы от произвола, насилия от власти). Предельные и пограничные вопросы, ко­торыми отдельная познавательная область либо начинается, либо заканчивается, — излюбленная тема философских раз­мышлений.

• Наука занимает приоритетное место как сфера деятельности, направленная на выработку и систематизацию строгих, обо­снованных объективных знаний о действительности. Наука — это форма общественного сознания, направленная на пред­метное постижение мира, выявление закономерностей и по­лучение нового знания. Цель науки всегда была связана с опи­санием, объяснением и предсказанием процессов и явлений действительности на основе открываемых ею законов. Философия основывается на теоретико-рефлексивном и ду­ховно-практическом отношении субъекта к объекту. Она оказыва­ет активное воздействие на бытие посредством формирования новых идеалов, норм и культурных ценностей. К ее основным, исторически сложившимся разделам относятся: онтология, гно­сеология, диалектика, логика, этика, эстетика, а также антропо­логия, социальная философия, история философии, философия религии, методология, философия науки и пр. Главные тенден­ции развития философии связаны с осмыслением таких проблем, как мир и место в нем человека, судьбы современной цивилиза­ции, единство и многообразие культур, природа человеческого познания, бытие и язык и др.

Специфика понятийного аппарата философии и науки

• Философия стремится найти предельные основания и регуля-тивы всякого сознательного отношения человека к действи­тельности. Поэтому философское знание выступает не в виде логически упорядоченной схемы, а принимает вид разверну­того обсуждения, детального формулирования всех трудно­стей анализа, критического сопоставления и оценки возмож­ных путей решения поставленной проблемы. Отсюда извест­ная сентенция: в философии важен не только достигнутый результат, но и путь к этому результату. Ибо путь (т. е. процесс постижения последнего) и является специфическим способом обоснования результата.

Когда И. Ньютон восклицал: «Физика, бойся метафизики!» — он протестовал против того, что в философии, тем более умозри­тельной, невозможно найти один-единственный удовлетворяю­щий ответ на поставленный вопрос. И если наука реализует дос­таточно строгую форму организованности, то философия не мо­жет похвастаться подобной однозначностью. Она всякий раз стал­кивается с выстраиванием множества вариантов обоснований и опровержений. В ней нет таких истин, которые не вызывали бы возражений. Знаменитое изречение: «подвергай все сомнению!», а также страстная неприязнь догматов — вот кредо философству­ющего разума.

• В науке по традиции принимается прогрессивное Постепенное движение вперед, т. е. развитие на основе накопления уже полученных результатов (не будет же ученый заново откры­вать таблицу умножения или законы классической механи­ки), что, конечно, не исключает научных революций. Здесь уместен образ копилки, в которой, словно монетки, скапли­ваются крупицы истинных знаний. Философия, напротив, не может довольствоваться заимствованием уже полученных результатов. Нельзя, скажем, удовлетвориться ответом на вопрос о смысле жизни, предложенным средневековыми мыслителями. Каждая эпоха будет по-своему ставить и ре­шать этот вопрос. Специфика философии проявляется в том, что она применяет свой особый метод рефлексии — метод оборачивания на себя. Это челночное движение, предполага­ющее возвращение к исходным предпосылкам и обогащение новым содержанием. Для философии характерна переформу­лировка основных проблем на протяжении всей истории че­ловеческой мысли. Условно это ее свойство может быть обо­значено как обратимость или рефлексивность философии.

• Наука опирается на факты, их экспериментальную проверку. Философия отстоит от сферы повседневности и уносится в мир интеллигибельных сущностей. Intelligibilis — умопости­гаемый, обозначает существование объектов, постигаемых только умом и не доступных чувственному познанию. Вопро­сы «что есть красота, истина, добро, справедливость» выходят за рамки эмпирических обобщений. Красота не есть тот или иной прекрасный цветок, кристалл, пейзаж или девушка. Философское понимание красоты ориентировано на постиже­ние этого явления с точки зрения всеобщего. Оно выходит за пределы эмпирической данности, преодолевает их и «транс-цендирует к сущностному определению». Популярно разъясняя специфику философии, вьщающийся британский философ Бертран Рассел утверждал, что философия «является чем-то промежуточным между теологией и наукой. По­добно теологии, она состоит в спекуляциях по поводу предметов, относительно которых точное знание оказывалось до сих пор не­достижимым; но подобно науке, она взывает скорее к человечес­кому разуму, чем к авторитету, будь то авторитет традиции или откровения». Философия, по его мнению, Ничейная Земля меж­ду наукой и теологией, открытая, однако, для атак с обеих сторон. На многие философские вопросы: «Что есть мудрость, добро, в чем смысл жизни?» - нельзя найти ответ в научной лаборато­рии. Не устраивают и версии богословов со ссылкой на акт творе­ния и Священное писание. Неразрешимые вопросы с точки зре­ния науки и теологии оказываются уделом философии.

• В соотношении науки и философии очевидны различия в по­нятийном аппарате. Язык философии существенно отличает­ся как от языка науки с его четкой фиксацией термина и пред­мета, так и от языка поэтического, в котором реальность лишь образно намечается, а также от языка обыденного, где пред­метность обозначается в рамках утилитарных потребностей. Философия, предполагая разговор о мире с точки зрения все­общего, нуждается в таких языковых средствах, которые бы смогли отразить безмерность и бесконечность мироздания. Поэтому она создает свой собственный язык — язык катего­рий, предельно широких понятий, обладающих статусом все­общности и необходимости. Они настолько широки, что не могут мыслиться составляющими других более широких по­нятий. Причина и следствие, необходимость и случайность, возможность и действительность и т. д. — примеры фило­софских категорий.

• Если конкретно-научные дисциплины могут развиваться, не учитывая опыт других форм общественного сознания (физи­ка, например, может благополучно прогрессировать без учета опыта истории искусства, а химия — невзирая на распростра­нение религии, математика может выдвигать свои теории без учета норм нравственности, а биология не оглядываться на императивы правоведения), то в философии все обстоит ина­че. В ней в качестве эмпирической базы и исходного пункта обобщенных представлений о мире принимается совокупный опыт духовного развития человечества, всех форм обществен­ного сознания: науки, искусства, религии, политики, права, морали и пр.

Философия — не наука, однако в ней господствует понятийность, ориентация на объективность, идея причинности и стрем­ление к обнаружению наиболее общих, часто повторяющихся свя­зей и отношений, т. е. закономерностей. Философия — не искус­ство, хотя в ней образ — признанная гносеологическая категория, достойное место занимает чувственное познание, используются метафора и интуиция. Философия — не религия, хотя уносится в мир интеллигибельных сущностей, трансцендирует и часто име­ет дело с чувственно-сверхчувственным материалом.

• В науке ценностно-человеческий аспект отнесен на второй план, хотя в современной науке (в том числе и в естествознании) его значение увеличивается («ценностно-целевые структуры»). В философии наряду с теоретико-познавательным аспектом особую значимость приобретают ценностные ориентации. Со­гласно тезису античного мыслителя Протагора «человек есть мера всех вещей», философия и по сей день выдвигает свои обоснования в ценностной шкале человеческих смыслов. Она пристально интересуется судьбой научных открытий и теми социальными последствиями, к которым они могут привес­ти, утверждая в качестве абсолютной ценности человеческую жизнь. Личность творца, мыслителя и ученого не может быть безразлична в исследовательском процессе. В философском творчестве всегда происходит углубление человека в самого себя. Мыслитель стремится к более точному и адекватному определению своего места в мире. Это создает все новые и новые оттенки миросозерцания. Поэтому в философии каж­дая система авторизована, и при освоении философских знаний достаточно значимой оказывается роль персоналий. Фи­лософия — это такой род интеллектуальной деятельности, который требует постоянного общения с великими умами про­шлого и современности: Платоном, Аристотелем, Августи­ном, Кантом, Гегелем, Хайдеггером, Соловьевым, Бердяе­вым и пр. В философии важен и ярко выражен национальный элемент. Есть русская философия, немецкая философия, английская, французская и, наконец, греческая философия. Однако нет ни русской, ни немецкой химии, физики, математики. Рус­ский философ Н. И. Кареев начал свою статью с примечатель­ным названием «О духе русской науки» следующими слова­ми: «...каждая нация имеет право вносить в единую общече­ловеческую науку свои идеи, но не имеет право всю науку сводить к одним этим целям.. .»

О статусе научности философии

В многочисленных учебниках и учебных пособиях по так на­зываемому диамату (диалектическому материализму), которыми так богата наша отечественная философская школа, философию определяли именно как науку о наиболее общих законах приро­ды, общества и мышления. Причем законы мыслились как име­ющие универсальный и всеобщий характер. Конкретизировались они с указанием на закон единства и борьбы противоположнос­тей, взаимоперехода качественных и количественных изменений, закон отрицания. Однако смущало то обстоятельство, что эта на­ука о наиболее общих законах в свое время ожесточенно боролась с генетикой, кибернетикой, теорией относительности, наделяла их весьма бранными эпитетами. По отношению к кибернетике было сказано: «Продажная девка капитализма», а по отношению к микрофизике — что она свихнулась в идеализм, наделив элект­рон свободой воли. В таком контексте философию скорее можно было принять не за мать всех наук, а за злую мачеху. Тот, кто знаком с историей философии, с легкостью сделает вывод, что понимание философии как науки самым последовательным об­разом было сформулировано первым позитивистом Огюстом Контом. Частные науки (физика, химия, биология), по Конту,

рисуют частные позитивные изображения окружающего нас мира, по необходимости друг с другом не связанные, а научное изобра­жение мира в целом из разрозненных фрагментов обеспечивается научной (позитивной) философией.

Справедливости ради отметим, что уже по мысли Ф. Энгель­са философия должна решительно отказаться от претензий на роль «науки наук». Научное мировоззрение «не нуждается больше ни в какой философии, стоящей над прочими науками. Как только пе­ред каждой отдельной наукой ставится требование выяснить свое место во всеобщей связи вещей и знаний о вещах, какая-либо осо­бая наука об этой всеобщей связи становится излишней. И тогда из всей прежней философии самостоятельное существование со­храняет еще учение о мышлении и его законах — формальная логика и диалектика. Все остальное входит в положительную на­уку о природе и истории».

Но если поднимать вопрос, насколько правомерно представ­ление о философии как о науке (даже при оговорке, что это особая наука, наиболее общая, интересующаяся всем миром в целом, а не частная, рассматривающая какой-либо фрагмент действитель­ности), необходимо выявление критериев научности (см. об этом предыдущий параграф). Однако последние вряд ли приемлемы для философии с ее обилием авторизованных концепций и стрем­лением к самовыражению в поиске всеобщего. В науке же гос­подствует представление, что если разные ученые, исследующие одну и ту же проблему одинаковыми методами, получают иден­тичный результат, то он считается научным и принимается науч­ным сообществом. Наука, претендующая на отражение мира в понятийной форме и с точки зрения закономерности, рассматри­вается как высший этап развития человеческого познания, сво­бодный от предрассудков метод постижения истины, совокупность эмпирически достоверного, логически организованного и обосно­ванного знания.

Вместе с тем исторические параллели философии и науки до­статочно очевидны. Философия и наука как «звенья единой цепи» в направленности человеческого интеллекта к постижению основ бытия, в сфере натурфилософии, космологии, онтологии совпа­дали друг с другом. По справедливому замечанию Ф. Франка, «один конец этой цепи касался основания — непосредственно познаваемых наблюдений, другой, более высокий, соединялся с ин­теллигибельными принципами. Вся цепь от наблюдаемых фак­тов до интеллигибельных принципов называлась и наукой, и фи­лософией».

» «Три кита», на которых держится научное здание: это опыт, логика и критика. Знание рассматривается как результат познава­тельной деятельности. А с глаголом «знать» связывают наличие той или иной информации, либо совокупность навыков для вы­полнения той или иной деятельности. В этом смысле допустимо суждение: «Я знаю, как это делается». Научное знание претендует на адекватное отражение действительности и выступает от имени истины. О нем говорят как о способе приобщения субъекта к ис­тине. В отличие от веры, которая есть сознательное признание чего-либо истинным на основании преобладания субъективной зна­чимости, научное знание обладает объективностью и универсаль­ностью и претендует на общезначимость.

• Научное знание как форма сознательного поиска и познания истины — многообразно: оно и фундаментальное и прикладное, и экспериментальное и теоретическое. Однако все научные зна­ния должны отвечать определенным стандартам. Во всем реаль­ном массиве законов, теорий и концепций действует закон доста­точного основания. Согласно ему ни одно положение не может считаться истинным, если оно не имеет достаточного основания. Этот закон достаточного основания является логическим крите­рием отличения знания от незнания. Другим критерием выступа­ет предметно-практическая деятельность, которая переводит спор об истине в практическую плоскость.

• Наука видит реальность как совокупность причинно обус­ловленных естественных событий и процессов, охватываемых за­кономерностью. Это не поле действия одухотворенных сил, пре­творяющих в действительности свою волю и желание, и в силу этого непредсказуемых. Наука ратует за естественный порядок, который может быть выражен законами естественных наук и ма­тематики.

Отвечает ли подобным критериям научности философия? Можно ли предположить, что философы различных направле­ний будут слово в слово повторять положения одной и той же

теории, приходить к идентичным выводам и добиваться воспро­изводимости суждений? Вряд ли. Философские теории нельзя проверить при помощи опыта или эксперимента, они исключи­тельно зависимы от личности мыслителя, каждая философская система авторизована. Сам статус научности, который многие века оспаривала философия, предполагает ряд необходимых признаков. Помимо отмеченных выше, критериями отнесения той или иной области человеческого освоения мира к сфере науки счита­ются:

— определение предмета исследования;

—-выработка понятийного и категориального аппарата, этому предмету соответствующего;

— установление фундаментальных законов, присущих данному предмету;

— открытие принципов или создание теории, позволяющей объяснить множество фактов.

Исходя из указанных критериев, может ли быть философия причислена к ордену наук? Предмет ее — «всеобщее в системе человек — мир», т. е. обоснование факта самой закономерности бытия. Вспоминая аристотелевскую постановку данной пробле­мы, следует заметить, что Аристотель прямо утверждал, что есть некоторая наука, которая рассматривает сущее как таковое и то, что ему присуще само по себе. Предметом ее исследования явля­ются начала и причины всего сущего и «ни одна из других наук не исследует общую природу сущего так такового». Мы не будем вслед за Аристотелем объявлять философию «божественной нау­кой» и заметим, что те закономерности сущего, которые пытается усмотреть и вычленить философия, не имеют жестко детермини­стического характера, на манер лапласовского детерминизма. Со­временная философия видит в сущем его стихийно-спонтанное становление, которое может охватываться вероятностным и ста­тистическим знанием.

Если проводить соотношение науки и философии, имея в виду структурные параметры, в частности то, что наука включает в свою структуру субъект, объект, средства познания и прогнозируемые результаты, то справедливости ради следует отметить, такая струк­турность не чужда и философии. Правда, философия обогащает данную структурность возможностью выхода за пределы частных проблемнее субъект одарен возможностью устремляться в сферы трансцендентного. Средства, представленные категориальным ап­паратом философии, отвечают самым высоким требованиям, так как обладают статусом всеобщности и необходимости. Результат включает в себя рефлексию не только по поводу достижения от­дельной, частной проблемы, но одновременно и по поводу его значимости для общества, ценности для человечества.

О практической значимости философии и науки

Разделение науки и философии частенько проводится со ссыл­кой на то, что наука обладает непосредственной практической зна­чимостью, а философия нет. На основании открытий и достиже­ний науки можно построить технические сооружения, интелли­гибельные же рассуждения философии не имеют практического значения, бесполезны, а иногда и просто вредны. Любопытны в связи с этим возражения знаменитого философа науки Ф. Фран­ка, который был уверен, что философия тоже служит практичес­кой цели. В то время как наука использует свои методы для дос­тижения собственных целей, философия дает методы, с помо­щью которых можно направлять поведение людей. Таким обра­зом, она достигает своей практической цели даже еще более пря­мым путем, чем собственно наука.

Многие мыслители объясняли эту парадоксальную ситуацию тем, что философия требовала близкого соответствия между все­общими принципами и опытом здравого смысла. Наука же, чем больше углублялась в теоретическую область, тем более удален­ными от обыденного понимания становились формулировки ее общих принципов. (Вспомним дефиниции законов классической механики, или основоположения коперниканской, гелиоцентри­ческой системы, второе начало термодинамики.) Считается, что успех в науке в большей степени зависит от удачной замены мира обыденного здравого смысла миром абстрактных символов и что для ученого чрезвычайно важно отказаться от естественного язы­ка и уметь пользоваться искусственным языком абстрактных сим­волов, увязывая их в единую систему. Таким образом, филосо­фия, несмотря на свою якобы пугающую трансцендентность, тем

не менее оказывается ближе к обыденному здравому смыслу, чем наука.

Стремление к демаркации (разделению) науки и философии вызвано желанием освободить науку от экзистенциальных пред­посылок, идеологических наслоений и иррациональных мифообразований, квазинаучных явлений. Вместе с тем уязвимым пунк­том одного из критериев науки — опытной проверки (верифика­ции) — является ее несамодостаточность. Это означает, что могут быть встречены такие факты, которые не подтверждают данную теорию. Опытное знание не может привести к полной увереннос­ти, что теория истинна, ведь достаточно одного факта, противоре­чащего теории, чтобы стало возможным ее опровержение, фаль­сификация. Традиционный пример: биологи были уверены, что все лебеди белые, пока в Австралии не обнаружили черных лебе­дей. Принимая во внимание эти обстоятельства, британский фи­лософ и социолог Карл Поппер предложил в качестве критерия научности принципиальную опровержимость теории, ее фальси­фикацию. Иначе говоря, в отличие от научных теорий, в принци­пе фальсифицируемых, ненаучные построения, и в частности фи­лософия, в принципе неопровержимы. Их не может опровергнуть какой-либо факт, ибо они по большей части с фактами дела не имеют.

В ответ на потребность осмыслить статус и социокультурные функции науки в условиях НТР возникла новая молодая дисцип­лина — философия науки, которая заявила о себе лишь во второй половине XX в. Однако образ науки всегда приковывал к себе внимание философов и методологов. Воссоздавая его, филосо­фия веком раньше оформилась в специальное направление, полу­чившее название «философия науки». У истоков возникновения философии науки как направления современной философии сто­ят имена Дж. С. Милля, О. Конта, Г. Спенсера, Дж. Гершеля. Концепция «позитивной (положительной) науки» была представ­лена достаточно обширной деятельностью французского мысли­теля Огюста Конта (1798—1857). По его мнению, наука— это «здоровая философия», которая коренным образом изгоняет все вопросы, неизбежно неразрешимые. В другой («метафизической») философии нужды нет. Позитивная философия одновременно и есть универсальный метод. Философия и наука совпадают и отождествляются в пределах позитивизма при условии, что философия отказывается от имид­жа метафизики (с ее стремлением к смысложизненным пробле­мам) и остается только поглощенной контекстом физики — науки о природе. Подобная постановка проблемы, как и само возникно­вение позитивизма, не являлась беспочвенной. Быстрые успехи в самых различных областях знания: математики, химии, биоло­гии и, конечно же, физики — делали науку все более и более по­пулярной, приковывающей к себе всеобщее внимание. Научные методы завладевали умами людей, престиж ученых повышался, наука превращалась в социальный институт, отстаивая свою ав­тономию и специфические принципы научного исследования. О самой философии пытались говорить как о сугубо строгой систе­ме, и только в этом качестве она пользовалась успехом.

В своем главном произведении «Курс позитивной философии» в шести томах, изданных в 1830—1846 гг., О. Конт широко пропа­гандировал идею научности применительно ко всем проявлениям природы и общества. И до сих пор его имя вспоминается в связи с созданной им оригинальной классификацией наук и с самой идеей социологии как науки об общественной жизни, включающей в себя социальную статику и социальную динамику.

О перспективах взаимоотношений философии и науки

Взаимоотношения философии и науки являются острой про­блемой для современных философов. Так, американский мысли­тель Ричард Рорти утверждает, что «постепенное отделение фи­лософии от науки стало возможным благодаря представлению, согласно которому «сердцем» философии служит теория позна­ния, теория, отличная от наук, потому что она была их основани­ем». Такая точка зрения подкрепляется ссылкой на историко-фи­лософскую традицию, где еще от Канта пробивала себе дорогу установка заменить философию базисной дисциплиной по осно­ваниям. Это согласовывалось хотя бы с тем неявным допущени­ем, что философия всегда лежала в основаниях или в основе чего-либо, а точнее, всего мироздания. Поставленный Кантом вопрос, как возможно наше познание, стал программой для всего последующего рационализма — доминирующего мироощущения евро­пейской философии. В этом вопросе содержался и императив, что за дело должны браться профессионалы, а не любители мета­физики, и неявное признание того, что от конструирования сис­тем и системок необходимо перейти к кропотливому сортирова­нию данных, к отделению объективного содержания от субъек­тивных напластований.

Ретроспективно просматриваются следующие корреляции вза­имоотношений философии и науки:

— наука отпочковалась от философии;

— философия, стремясь сохранить за собой функции «трибуна­ла» чистого разума, сделала центральной теоретико-познава­тельную проблематику, проработав ее во всех направлениях;

— современная философия мыслится как вышедшая из эписте­мологии.

Наука не содержит внутри себя критериев социальной значи­мости своих результатов. А это означает, что ее достижения мо­гут применяться как во благо, так и во вред человечеству. Получа­ется, что размышлениями по поводу негативных последствий при­менения достижений науки обременена не сама наука, а филосо­фия. Именно она должна сделать предметом своего анализа рас­смотрение науки как совокупного целого в ее антропологическом измерении, нести ответственность за науку перед человечеством. Выходит, что достижения науки не могут функционировать в об­ществе спонтанно и бесконтрольно. Функции контроля, упираю­щиеся в необходимость предотвращения негативных последствий наисовременнейших научных и технологических разработок, свя­занных с угрозой существования самого рода Homo sapiens, выне­сены во вне, за пределы корпуса науки. Однако осуществление их находится не только во власти философов и философии. Необхо­дима поддержка институтов государства, права, идеологии, об­щественного мнения. Положительная задача философии состоит в том, чтобы, выполняя функции арбитра, оценивающего сово­купность результатов научных исследований в их гуманистичес­кой перспективе, двигаться по логике развития научных исследо­ваний, доходя до исходных рубежей. То есть до той точки, где возникает сам тип подобных этико-мировоззренческих проблем.

Философы науки уверены, что коренные изменения в науке сопровождаются интенсивным углублением в ее философские основания, и тот, кто хочет добиться удовлетворительного понима­ния современной науки, должен хорошо освоиться с философс­кой мыслью. Хотя философия исключает из своего рассмотрения частные проблемы наук, за ней стоит весь опыт познания челове­чества. Она осмысливает стороны общественного мироощущения и жизнедеятельности людей, а это не попадает в поле зрения ча­стных наук. В отличие от них, которые иерархизированы и авто­номно разведены по своим предметным областям, философия имеет общие грани пересечения с каждой их них. Это фиксирует­ся областью, которая называлась «философские вопросы естество­знания» и подчеркивала огромное значение достижений естествен­ных наук. Как отмечали классики, философия меняет свою фор­му с каждым новым открытием в естествознании. Фундаменталь­ные открытия науки предвещают подвижку во всем корпусе фи­лософского знания. Следовательно, философия, рефлексируя по поводу развития науки, одновременно проводит и саморефлек­сию, т. е. она сочетает рефлексию над наукой с саморефлексией.

О науке принято говорить как об области, в которой естествен­ные и технические познания неразрывно слиты в своей совокупно­сти и способствуют пониманию фундаментальных физических кон­стант Вселенной. Особые задачи науки: самосогласованность науч­ных выводов, устремленность к самоидентификации научного об­раза мира, а также направленность на познание нового и неизвест­ного — стали особенно ясны, когда произошел разрыв между нау­кой и философией. Тогда обнаружилась невозможность их дости­жения посредством какой-либо одной системы мышления. Мно­гие считали, что наука обеспечивает только прикладное и техничес­кое познание, для глубинного понимания Вселенной необходима философия. Она объясняет важность открытых наукой законов и принципов, но, вместе с тем, не дает точного практического зна­ния. Это и есть наиболее стандартный способ истолкования пути, на котором наука и философия разошлись. Однако нет никакого сомнения в том, что их взаимосвязь обоюдная и органичная. Раз­дел философии, имеющий название «Современная научная карти­на мира и ее эволюция», есть секущая плоскость, как разделяю­щая, так и соединяющая философию и науку. Образно говоря, со­временная философия «питается» достижениями конкретных наук.

Тезис, фиксирующий взаимовлияние философии и науки, ког­да развитие философии стимулируется развитием частных наук, а интеллектуальные инновации философского постижения ми­роздания служат строительными лесами эпохальных научных от­крытий, обосновывается с учетом следующих обстоятельств. Фи­лософия выступает формой теоретического освоения действитель­ности, которая опирается на категориальный аппарат, вобравший в себя всю историю человеческого мышления. В той своей части, которая называется «методология», современная философия пред­лагает дополнения в осмыслении формализованного и содержа­тельного аппарата конкретных наук, а также ставит и решает про­блему теоретических оснований науки и конкурирующих моделей роста научного знания. Исследователи выделяют специфическую эвристическую функцию философии по отношению к научному познанию, которая наиболее заметна при выдвижении принципи­ально новых научных теорий. Именно философские исследова­ния формируют самосознание науки, ее рефлексивность, разви­вают присущее ей понимание своих возможностей и перспектив, задают ориентиры ее последующего развития.

Наука и искусство

Искусство — это форма общественного сознания, связанная с надэмпирической трансляцией опыта человечества посредством художественных образов. Понятие «искусство» помимо обозна­чения многоплановой сферы творческой деятельности означает еще и мастерство, умение того или иного субъекта, а также ис­кус, искушение, хитрость и обман. Искусство предлагает одну из древнейших форм знания — художественное знание, которое предстает как личностно-субъективное отображение мира на основе художественных образов. Оно конструирует специфичес­кий мир по отношению к эмпирической действительности и ори­ентирует на нахождение прекрасного и художественный идеал. Искусство подвержено историческим изменениям, оно находит­ся в зависимости от духа эпохи, а также от способностей того или иного субъекта — творца художественного процесса, от осо­бенностей его духовной и творческой манеры и стилистики, его мышления и ментальности. Однако художественный образ как основная матричная единица искусства является и неустрани­мым элементом научного исследования, подпитываемым пита­тельными соками воображения и облаченным в наряды метафо­ры. В этом проявляется родственность науки и искусства. В отличие от науки и научного знания, которое общезначимо или надличностно, отражает мир в понятиях и предполагает на­личие общей для всех системы способов и правил построения зна­ния, в художественном знании человек проявляет свою индиви­дуальность, творческие способности, закрепляетличностно-эмо-цшналъное видение мира. Искусство сопряжено с богатой палит­рой эмоциональных переживаний, предоставляет возможности для самовыражения человека, для отражения и познания отдельных, частных сторон жизни и пограничных жизненных ситуаций, ус­кользающих из сферы ведения науки. Этим искусство обеспечи­вает способ надэмпирической трансляции человеческого опыта и выступает как источник духовного обогащения личности на ос­новании сопереживания судьбам героев и драматическим ситуа­циям, отраженным в ткани художественного произведения. Имен­но искусство с очевидностью показывает, насколько отражение действительности зависит от способа ее восприятия. Ученый, как и художник, — это творец, способный подчинить своему замыс­лу окружающую действительность, наделенный недюжинной силой воли и энергии. В своей деятельности он испытывает ог­ромные интеллектуальные и эмоциональные нагрузки, и его мысль способна к невероятному напряжению. Существует пред­положение, согласно которому чрезмерное развитие рациональ­ных способностей ведет к сужению и даже атрофированию всех прочих каналов мировосприятия. И когда ученые ссылаются на интуицию, они тем самым манифестируют свое стремление вы­рваться за пределы жесткой рациональности.

Искусство включает в себя знаковые системы разнообразных видов искусств, однако к ним не сводится. Оно обнажает ту осо­бенность, что искусству нельзя научиться по учебнику, оно воп­лощает творческое вдохновение, содержит в себе личностные смыс­лы. В искусстве много интуитивного, оно обеспечивает вид удо­вольствия, который сродни свободному чувству эстетического на­слаждения. Опредмечивание художественного видения мира, вхождение в сферу искусства формируется в процессе общения с учителем, мастером, но возможно лишь благодаря особым спо­собностям и одаренности личности. Прекрасное — это высший род организации чувственных впечатлений и движения смыслов, а выражаясь языком науки, содержательной предметности. Пре­красное — это «несокрытая» истина. От Платона к Канту и далее к

русским философам идет традиция наделять прекрасное, эстети­ческое законодательной силой. И, действительно, гармония мира должна отразиться гармонией уравнений. В этом плане искусство и эстетическое может претендовать на роль парадигмальной уста­новки, и в этом качестве войти через парадный вход в корпус фи­лософии науки.