Дополнение к билету Ани – Билет 12 внешняя политика Николая 1

Так, по просьбе Австрийской империи Россия приняла участие в подавлении венгерской революции, направив 140-тысячный корпус в Венгрию, пытавшуюся освободиться от гнёта со стороны Австрии; в результате был спасён трон Франца Иосифа.

Россия при Николае I отказалась от планов по разделу Османской империи, которые обсуждались при предыдущих царях (Екатерине II и Павле I), и начала проводить совершенно иную политику на Балканах — политику защиты православного населения и обеспечение его религиозных и гражданских прав, вплоть до политической независимости. Впервые эта политика была применена в Аккерманском договоре с Турцией 1826 года. По этому договору Молдавия и Валахия, оставаясь в составе Османской империи, получили политическую автономию с правом избрания собственного правительства, которое формировалось под контролем России. Так образовалось Сербское княжество по Адрианопольскому договору 1829 года, греческое королевство — по тому же договору и по Лондонскому протоколу 1830 г…

2 (14) сентября 1829 года между двумя сторонами был подписан Адрианопольский мир:

· К России перешла бо́льшая часть восточного побережья Чёрного моря (включая города Анапа, Суджук-кале, Сухум) и дельта Дуная.

· Османская империя признавала переход к России Картли-Кахетинского царства, Имеретии, Мингрелии, Гурии, а также Эриванского и Нахичеванского ханств (переданных Ираном по Туркманчайскому миру).

· Османская империя подтверждала принятые по Аккерманской конвенции 1826 года обязательства по соблюдению автономии Сербии.

· Молдавии и Валахии предоставлялись автономии, и на время проведения реформ в Дунайских княжествах оставались русские войска.

· Османская империя согласилась также с условиями Лондонского договора 1827 года о предоставлении автономии Греции.

· Османская империя обязывалась в течение 18 месяцев уплатить России контрибуцию в размере 1,5 млн голландских червонцев.

Россия располагала 95-тысячной Дунайской армией под командованием П. Х. Витгенштейна и 25-тысячным Отдельным Кавказским корпусом под командованием генерала И. Ф. Паскевича.

Им противостояли турецкие армии общей численностью до 200 тыс. чел. (150 тыс. на Дунае и 50 тыс. на Кавказе); из флота сохранились только 10 судов, стоявших в Босфоре.

В период царствования Николая I Россия участвовала в войнах: Кавказской войне 1817—1864, Русско-персидской войне 1826—1828, Русско-турецкой войне 1828-29, Крымской войне 1853-56.

19 Общественно-политические взгляды В.Г. Белинского и А.И. Герцена

Политические взгляды В. Г. Белинского

Литературный критик, публицист, революционный демократ Виссарион Григорьевич Белинский (1811–1848 гг.) являлся центральной фигурой общественного движения 40-х гг. XIX в.

Государство и право. На первом этапе развития своих философских взглядов, в 30-х гг. XIX в., он еще стоял на позициях идеализма. В это время он уповал на просвещение, нравственное совершенствование и отрицал значение политической борьбы. Полагая, что абсолютизм еще не исчерпал своего прогрессивного значения, В. Г. Белинский пытался найти примирение с действительностью.

В конце 1839 и начале 1840 гг. он пересмотрел свои взгляды и стал на позиции философского материализма. Он преодолел к этому времени и систему социально-политических взглядов Г. В. Ф. Гегеля, придя к твердому убеждению, что русское самодержавие и господство крепостников не может быть оправдано никакими философскими построениями.

В. Г. Белинский положил начало тому размежеванию двух лагерей – лагеря крепостников и либералов и лагеря революционеров-демократов, которое так резко обозначилось во время борьбы Н. Г. Чернышевского и Н. А. Добролюбова за революционный путь развития России.

В 40-х гг. XIX в. вокруг В.Г. Белинского сгруппировались все силы революционной демократии, противостоявшие не только крепостникам, но и либералам (В. П. Боткину, В. Ф. Коршу, К. Д. Кавелину и др.).

Мыслитель ненавидел буржуазных либералов за их прислужничество реакции, холопство перед царизмом.

История является, по В. Г. Белинскому, одной из величайших наук, объемлющей все стороны жизни человечества в прошлом и указывающей ему дорогу в будущее. Публицист высказал ряд положений о связи, существующей между материальными условиями жизни и духовной жизнью людей.

Мысли В.Г. Белинского о движущих силах истории, о значении материального производства для духовной жизни, о связи между старым и новым, о непрерывности прогрессивного развития истории, моменты диалектики в объяснении отдельных исторических событий и фактов показывают, как близко подошел он к материалистическому пониманию отдельных вопросов истории.

Основным для В.Г. Белинского был вопрос об освобождении крестьян от помещиков, причем разрешение его он видел исключительно в крестьянской революции. Все величие работ В.Г. Белинского заключалось именно в том, что в условиях николаевской России он был самым ярким выразителем чаяний крепостного крестьянства, ибо он призывал к революции, которая должна была покончить с крепостным правом в России.

 

 

Александр Иванович Герцен в своем мировоззрении прошел сложный и внутренне противоречивый путь. Его идейное развитие - это духовная драма, процесс очарований и глубоких разочарований вплоть до пессимизма. Он был не согласен с идеологией славянофилов, увлекался западноевропейскими философскими концепциями. В своих изданиях - альманахе "Полярная звезда" и газете "Колокол" - он выступал против крепостничества и царизма, выдвигая общедемократические требования - освобождение крестьян с землей, общинное землевладение и уничтожение цензуры. Касаясь проблемы личности, Герцен утверждал, что она теперь становится центральной: личность - вершина исторического мира, к ней все примыкает, ею все живет.

 

В социально-политических воззрениях этого периода у Герцена господствует идеализация Запада, как примера для России. Идеи необходимости развития отдельной личности, проповедь индивидуализма, "беспредельной свободы" личности, — характерная черта работ Герцена, в которых можно встретить настоящее воспевание человеческой личности: "Все стремления и усилия природы завершаются человеком, к нему они стремятся, в него впадают, как в океан". "Личность — вершина исторического мира, — писал Герцен, — к ней все примыкает, ею все живет". Особенно идеализирует Герцен демократическое устройство. При этом демократия, "республика" для Герцена — это не просто идеал политического устройства, а именно нравственный идеал бытия человечества, ведь при республиканском строе, по мнению русского мыслителя, могут раскрыться все способности каждой человеческой личности.

Общефилософские проблемы, занимавшие интересы Герцена, - это единство бытия и мышления, жизни и идеала, поиски метода, в котором гармонично сочетались бы эмпирический и рациональные приемы человеческого ума. Он стремился обосновать закономерность движения человечества по пути к свободному от антагонизмов обществу. По Герцену, грядущий мир есть царство разума, он как бы подытожит и воплотит разумные начала всей предшествующей истории: реалистическое преклонение перед природой и принципы суверенности личности, свободы духа, развитые в первоначальном христианстве. Он ратовал за снятие крайностей материализма и идеализма.

 

внимание взаимоотношению личности и общества; он критиковал как буржуазный индивидуализм, так и уравнительные коммунистические утопии. Размышляя над проблемой свободы и необходимости, он стремился избежать крайностей и фатализма, и волюнтаризма, пытался осмыслить историю как "свободное и необходимое дело", развивал идею единства среды и личности, исторических обстоятельств и человеческой воли.

 

Герцен с глубоким интересом воспринимал идеи социализма, например, высоко ценил труды К.А. Сен-Симона, П.Ж. Прудона и др. Хотя Герцен верил в идеи социализма, но не рассматривал его как окончательную и совершенную форму общественного устройства, при этом от методов революционного преобразования он склонялся все же к реформистским путям совершенствования общества. В своем произведении "С того берега" он поставил резонный и мудрый вопрос: "Где лежит необходимость, чтобы будущее разыгрывало нами придуманную программу?" Другими словами, какие существуют объективного характера ручательства в том, что идеалы социализма осуществимы?

 

В области философии истории в фокусе его внимания была проблема сущности социальных законов, которые осмысливались как переплетение стихийного хода истории, т.е.бессознательного начала в историческом потоке, и сознательной деятельности индивидов и общества в целом в виде развития научного знания. Герцен боролся за просвещение масс, подготавливающее их к социальному перевороту. Но после поражения революции 1848 г. он существенно пересмотрел некоторые основные положения своих социально-философских воззрениях, в частности, отказался от идеи разумности хода истории, подверг резкой критике различного рода социальные утопии и романтические иллюзии. В своей критике западноевропейской цивилизации Герцен дошел до скептицизма, ставя под сомнение способность человеческого разума понять и предвидеть направление исторического развития. Он пришел к выводу о возможности для России иного, отличного от западноевропейского пути развития, рассматривая общину как основу для такого развития, видя в мирской сходке эмбрион, из которого должна произойти самая широкая общественность. Он возвел фундамент для позднейшего русского народничества. Но чем дальше, тем все больше он чувствовал, что Россия заражается "буржуазной оспой".

 

Последним словом социально-философских воззрений Герцена явились письма к М.А. Бакунину, направленные против крайностей его революционной теории: призывов к уничтожению государства, немедленному социальному перевороту, требований не "учить народ", а "бунтовать его". Герцен говорит теперь уже так: нельзя звать массы к такому социальному перевороту, потому что насилием и террором можно только расчищать место для будущего, но не создавать новое. Для социального созидания необходимы "идеи построяющие", нужна сила, нужно народное сознание. "Нельзя людей освобождать в наружной жизни больше, чем они освобождены внутри"

 

Герцен был постоянно занят вопросами религиозного сознания - о смысле жизни, истории и т.д. - карамазовскими вопросами. Но, как и Карамазову, Герцену суждено было испытать не радость положительного разрешения этих великих и страшных вопросов, а горечь сознания их неразрешимости. Отношение к христианству у Герцена было противоречиво-поисковым. Заслуживает упоминания, что к Евангелию он всегда сохранял необычайно теплое чувство

21 вопрос НАЧАЛО ПРОМЫШЛЕННОГО ПЕРЕВОРОТА

Новый, капиталистический способ производства формировался прежде всего в промышленности. Для России первой половины XIX в. было характерно широкое распространение мелкой, преимущественно крестьянской, промышленности. В сфере обрабатывающей промышленности, изготавливавшей главным образом предметы массового потребления, мелкие крестьянские промыслы по объему продукции в стоимостном выражении занимали господствующее положение. В 50-х годах XIX в. на долю мелких крестьянских промыслов приходилось 4/5 обрабатывающей промышленности.

Многие традиционные крестьянские промыслы, имевшие многовековую историю (ткачество, обработка кож, изготовление домашней утвари, посуды, несложных орудий крестьянского труда, дерево- и металлообрабатывающие), стали интенсивно развиваться в конце XVIII - первой половине XIX в., что обусловливалось ростом общественного разделения труда, углублением хозяйственной специализации отдельных регионов страны и усилением обмена между ними. Крестьянское хозяйство все более утрачивало свой натуральный характер и укрепляло связи с рынком: если раньше предметы домашнего обихода крестьянин изготовлял в своем хозяйстве, то теперь он их стал приобретать на рынке. Возникли и новые виды промыслов: шелкоткачество, изготовление галунов и позументов, орденских лент, кружевное дело во многих селениях Подмосковья, ювелирное дело в селах Красном и Сидоровском Костромской губернии, литографирование лубочных картин в известном владимирском центре иконописания - слободе Мстёра.

Наиболее широкое распространение мелкая крестьянская промышленность получила в центрально-промышленных губерниях России - Московской, Владимирской, Калужской, Костромской, Ярославской, Тверской и Нижегородской, где крестьяне сочетали занятие земледелием с какими-нибудь промысловыми, как местными, так и отхожими. Существовало немало селений и целых промысловых округов, в которых эти занятия играли главную роль в крестьянском хозяйстве, а в крупных торгово-промышленных селах земледелием практически вообще не занимались. В данный период сложилась и промышленная география центрального района России. Такие известные промысловые селения, как Иваново и Тейково Владимирской губернии, Павлово, Ворсма, Богородское, Мурашкино и Городец Нижегородской, Вичуга, Середа, Сидоровское и Красное Костромской, Великое Ярославской, Кимры Тверской, Улома Новгородской, превращались в центры текстильной, ювелирной, металлообрабатывающей и деревообрабатывающей промышленности, формируя вокруг себя промысловые округа. Впоследствии некоторые из них стали центрами крупной фабричной промышленности, в основном текстильной. Характерно, что крестьянские промыслы, равно как и торговое земледелие, возникли главным образом в помещичьей, а не в относительно "свободной" государственной деревне. Все названные здесь торгово-промышленные селения принадлежали крупным помещикам, привилегии и влияние которых обеспечивали их крестьянам защиту от вмешательства государства и своеобразное "покровительство" в промыслах, чего была лишена государственная деревня. Таким образом, феодальный иммунитет служил защитой для крестьянского предпринимательства.

Мелкая крестьянская промышленность являлось базой для становления крупного капиталистического производства в форме мануфактуры: накапливались у посредников-скупщиков (выходцев из той же крестьянской среды) капиталы в результате скупки и перепродажи изделий крестьянских промыслов, готовились кадры обученных рабочих-надомников для мануфактурной промышленности. Из мелких товаропроизводителей-кустарей выделялись представители будущей промышленной буржуазии. Династии известных фабрикантов - Морозовых, Гучковых, Гарелиных, Гандуриных, Рябушинских вышли из крепостных крестьян-кустарей.

Развитие крестьянской промышленности преобразовывало экономический облик деревни и сам быт крестьянина. В промысловых селах интенсивнее шли процессы социального расслоения крестьянства - выделение, с одной стороны, предпринимателей, а с другой - работавших у них по найму односельчан. Крестьяне все более отвлекались от земледелия на промысловые занятия. Об этом свидетельствовал их массовый уход на заработки. В 1826 г. в целом по стране только по долгосрочным паспортам (на срок от полугода до трех лет) уходило 756 тыс. человек, а в середине XIX в. - уже 1,3 млн. Но еще большее число крестьян уходило на заработки по краткосрочным билетам, выдававшимся на срок до четырех месяцев. Промысловый отход служил важным фактором в складывании рынка рабочей силы для промышленности.

Крупная промышленность в первой половине XIX в. в России росла за счет распространения капиталистической мануфактуры, возникавшей на базе мелкой промышленности. Количество предприятий в обрабатывающей промышленности России увеличилось за 1799 - 1825 гг. с 2094 до 5261, а к 1860 г. - до 15 338. В среднем на одно предприятие приходилось по 40 рабочих, хотя некоторые мануфактуры насчитывали сотни и даже тысячи человек. Удельный вес наемных рабочих возрос с 1799 по 1860 г. с 41 до 82%.

Несмотря на рост удельного веса наемного труда, крепостной труд на предприятиях обрабатывающей промышленности вырос в 2,5 раза. Особенно показателен рост числа крепостных рабочих на вотчинных мануфактурах - с 14,7 тыс. до 91 тыс. (в 6 раз). Впрочем, на вотчинных предприятиях применялся и наемный труд на работах, требовавших высокой квалификации. Вотчинная мануфактура проявила способность к адаптации в новых условиях, вызванных изменениями в экономике страны.

Вотчинные мануфактуры основывались в первую очередь там, где существовала возможность использования бесплатных ресурсов собственных имений (сельскохозяйственное сырье, лес, руда и пр.). Помещик в силу менявшейся конъюнктуры мог сокращать производство, сажая своих крепостных рабочих на землю. Кроме того, действовала система покровительственных мер правительства, стремившегося поддержать помещичье предпринимательство: предоставление дешевого кредита и выгодных заказов казны. В вотчинных мануфактурах практиковалась частичная денежная оплата крепостным рабочим (помимо оплаты натурой, предоставления усадьбы и сенокосов).

Горнодобывающая промышленность базировалась преимущественно на принудительном труде как вотчинных, так и посессионных рабочих. В этой сфере промышленности накануне отмены крепостного права было занято более 540 тыс. д. м. п. В конце XVIII - начале XIX в. значительная часть выплавляемого в России металла шла на экспорт (главным образом, в Англию). Быстрый рост английской металлургической промышленности и падение в связи с этим экспорта металла из России сказались и на резком снижении темпов роста русской металлургии.

В целом же в России в первой половине XIX в. промышленное развитие существенно опережало сельскохозяйственное. Рост промышленности в значительной степени стимулировался и тем, что в то время не было кризиса перепроизводства, ибо потребности рынка превышали возможности промышленности.

Первая треть XIX в. характеризуется дальнейшим ростом капиталистической мануфактуры, а вторая треть - началом перехода от мануфактуры к фабрике. Этот переход связан с промышленным переворотом, воздействующим на техническую (применение системы машин) и социальную (формирование промышленного пролетариата и промышленной буржуазии) сферы. Обе эти сферы находились в процессе постоянного взаимодействия. Начальная фаза промышленного переворота характеризуется созданием материально-технической базы, завершающая - глубокими изменениями в социальных отношениях.

Большинство историков и экономистов относит начало промышленного переворота в России примерно к рубежу 30 - 40-х годов XIX в., а завершение его к рубежу 80 - 90-х годов. Раньше всего этот процесс начался в текстильной промышленности (в первую очередь, хлопчатобумажной), позднее в горнодобывающей. В связи с переходом к машинной технике производительность труда к середине 50-х годов XIX в., по сравнению с началом века, выросла в 3 раза, и на долю промышленного производства приходилось уже свыше 2/3 продукции крупной промышленности.

Важным показателем развития капиталистических отношений являлось формирование новых социальных групп - наемных рабочих и буржуазии. Однако наемные рабочие начала XIX в. существенно отличались от пролетариата конца века. Они были представлены преимущественно помещичьими и государственными крестьянами, ушедшими на оброк, но находившимися в феодальной зависимости и связанными с сельским хозяйством. Такие рабочие подвергались двойной эксплуатации - феодальной (со стороны своего помещика) и капиталистической (со стороны нанявшего его предпринимателя). Помещик в любое время мог вернуть отпущенного на фабрику крестьянина в деревню, посадить его на барщину, перевести в дворовые. Не мог свободно распоряжаться собой и государственный крестьянин, прикрепленный к своему наделу и связанный с общиной. В заработную плату такого рабочего входила оплата не только его прожиточного минимума, но и феодальных повинностей, что удорожало стоимость наемного труда.

Буржуазия тогда также отличалась от буржуазии капиталистической эпохи: в ее составе преобладала торговая буржуазия, представленная гильдейским купечеством и "торгующими крестьянами", получавшими специальные свидетельства ("билеты") на право торговли. Формирование промышленной буржуазии в России шло двумя путями: либо купец становился мануфактуристом и фабрикантом, вкладывавшим свой капитал в промышленное предпринимательство, либо мануфактурист и фабрикант вырастал из среды мелких товаропроизводителей, главным образом из среды разбогатевшего промыслового крестьянина. Характерным для того времени было соединение торгового капитала с промышленным: купец, став мануфактуристом и фабрикантом, не прекращал своей торговой деятельности, а вышедший из кустарей крупный промышленник обычно соединял промышленное предпринимательство с торговым делом. Нередко предприниматель являлся по своему положению крепостным крестьянином, и на него так же давила крепостная зависимость, как и на работавших у него по найму помещичьих крестьян. Крепостная зависимость и сословная неравноправность таких разбогатевших крестьян-фабрикантов сильно сковывала их торгово-промышленную деятельность. Поэтому они, как и в XVIII в., продолжали идти на большие материальные жертвы, чтобы выкупиться на волю, приписаться в сословия либо мещан, либо купцов.

Известный фабрикант Савва Морозов выкупился на волю у своего помещика Рюмина в 20-х годах XIX в. за 16 тыс. руб., а несколько десятков фабрикантов с. Иванова заплатили графу Шереметеву за свою свободу свыше 1 млн. руб., при этом за помещиком осталась вся ранее купленная ими недвижимость - фабрики, леса, земли, которые помещик оставлял им уже в пользование за высокую арендную плату. Далеко не всегда помещики соглашались отпускать на волю своих крепостных-фабрикантов даже за большой выкуп, ибо они платили им высокие оброки. Например, владелец крупной шелкоткацкой фабрики в селе Щелкове под Москвой Иван Кондрашев вплоть до реформы 1861 г. оставался крепостным князей Голицыных.

4. ВНУТРЕННЯЯ И ВНЕШНЯЯ ТОРГОВЛЯ

В связи с ростом промышленности и углублением разделения труда развивался внутренний рынок. Основными товарами, обращавшимися на внутреннем рынке, были сельскохозяйственные и изделия крестьянских промыслов. Постепенно все больший удельный вес стала занимать продукция крупной обрабатывающей промышленности, преимущественно текстильной, ориентированной на массовый спрос. Повысилась роль ярмарок, ежегодно собиравшихся в определенное время и продолжавшихся от нескольких дней до нескольких месяцев. В 40-х годах XIX в. в России насчитывалось до 4 тыс. ярмарок, преимущественно сельских. Всероссийское значение имели ярмарки с крупными суммами торгового оборота. В стране насчитывалось 64 ярмарки с оборотом свыше 1 млн. руб. каждая. Среди них особенно выделялись Нижегородская с оборотом до 70 млн. руб. (в середине XIX в.), Ростовская в Ярославской губернии, Ирбитская в Сибири, Контрактовая в Киеве и Коренная близ Курска. В наиболее крупных городах и промышленных центрах уже с конца XVIII в. стала быстро расти постоянная (магазинная) торговля; в Москве, Петербурге, Ярославле, Калуге и других городах были возведены богатые гостиные дворы. Рост постоянной торговли особенно был заметен в первой половине XIX в. В связи с этим в Центральной России падала роль ярмарок, сокращались их обороты. Вместе с тем на периферии наблюдалось противоположное явление - рост ярмарочной торговли.

Рост ярмарок на окраинах свидетельствовал о включении национальных окраин в общероссийские торговые связи. Широкое развитие получила торговля вразнос. Предприимчивые офени-коробейники закупали на ярмарках ткани, галантерею, мелкие предметы домашнего обихода и разъезжали с этими товарами по всей стране, проникая в самые отдаленные, глухие углы.

Расширялись внешнеторговые связи. Страны Европы покупали в России хлеб и сырье; русская промышленность нуждалась в машинах, инструментах, хлопке, красках и пр. В Россию ввозились также "колониальные" товары и предметы роскоши для состоятельных слоев населения. Для внешней торговли России тогда был характерен активный торговый баланс - превышение вывоза над ввозом. На долю европейских стран приходилось 9/10 внешнеторгового оборота России.

Если для европейских стран Россия выступала в качестве поставщика сырья и полуфабрикатов и покупателя промышленных товаров, то для азиатских стран, наоборот, она была поставщиком изделий промышленности, главным образом тканей и металлических изделий, а из них в Россию ввозились чай, шелк, хлопок, шерсть, кожи.

Заграничная торговля шла преимущественно морским путем - через порты Балтийского, Черного и Северного морей. Сухопутная торговля велась больше с азиатскими странами. В дореформенной России основными видами транспорта были водный и гужевой. Главной транспортной артерией страны являлась Волга. В составе грузопотоков, идущих по волжской водной системе, первое место занимал хлеб, который направлялся из поволжских и центральночерноземных губерний в центрально-промышленные и в Петербург. Волга играла крупную роль в торговых связях России со Средней Азией и Персией. Большое транспортное значение имели Северная Двина, Западная Двина, Неман, Днепр, Днестр, Дон, по которым в северные, западные и черноморские порты перевозились хлеб, лен, лес, поташ, железо и другие виды сельскохозяйственной и промышленной продукции. В обслуживании внутренних водных путей была занята огромная армия бурлаков, коноводов, грузчиков, которых в 30 - 50-х годах XIX в. насчитывалось до 450 тыс. человек.

В начале XIX в. были проведены новые каналы, соединявшие различные водные системы. Наряду с ранее существовавшей Вышневолоцкой водной системой в 1808 - 1811 гг. были созданы Мариинская и Тихвинская, соединившие Верхнюю Волгу с Балтийским морем. В 1803 - 1805 гг. каналами были соединены Кама и Северная Двина, Днепр с Вислой, Западной Двиной и Неманом. Однако пропускная способность каналов была невелика, через них проходили только сравнительно мелкие суда. Второе десятилетие XIX в. положило начало пароходству. Первый пароход появился на Неве в 1815 г., с 1817 г. стали ходить пароходы по Волге и Каме. К 1860 г. в России насчитывалось 339 пароходов.

Гужевой транспорт действовал главным образом зимой, в свободное от полевых занятий время. Когда устанавливался санный путь, к Петербургу, Москве, к другим промышленным центрам, портовым городам и речным пристаням тянулись огромные обозы, главным образом с продукцией сельского хозяйства.

В первой половине XIX в. началось строительство шоссейных дорог. Они соединили Петербург с Москвой и Варшавой, Москву с Варшавой, Ярославлем и Нижним Новгородом. Однако протяженность шоссейных дорог (к 1860 г. всего 9 тыс. верст) для огромных пространств России была ничтожно мала. Открытие первой в России железной дороги между Петербургом и Царским Селом протяженностью в 25 верст относится к 1837 г. В 1851 г. при огромной затрате сил и средств завершилось строительство Петербургско-Московской железной дороги, продолжавшееся восемь лет, а в 1859 г. сдана в эксплуатацию железная дорога, соединившая Петербург с Варшавой. Всего к моменту отмены крепостного права в России насчитывалось 1,5 тыс. верст железных дорог, в то время как сравнительно небольшие по своей территории европейские страны Англия, Германия, Франция, Бельгия к тому времени были уже покрыты густой сетью железных дорог. Слабое развитие транспорта в дореформенной России существенно тормозило развитие промышленности и торговли.

Одна из главных особенностей социально-экономического развития России первой половины XIX в. состояла в его неравномерности в различных регионах, что объяснялось разнообразием природных, этнических и даже местных традиций в том или ином регионе. Вторая особенность заключалась в том, что в России более, нежели где-либо, была особенно велика роль государства в экономической жизни страны: оно регулировало, опекало, контролировало и поощряло промышленность и торговлю, проводило покровительственную таможенную политику, защищало отечественных предпринимателей в предоставлении им разного рода льгот и субсидий. Она выражалась в развитии самого государственного хозяйства. Как уже было ранее сказано, крупная промышленность создавалась в России государством. Казенные предприятия основывались и позднее. Многие частные предприятия, особенно работавшие на казенные нужды, основывались и функционировали при поддержке государства. Вся транспортная система (строительство каналов, шоссейных и железных дорог) вплоть до отмены крепостного права строилась исключительно государством. В России в то время не было частных банков. Вся кредитная система была исключительно государственной. Третья особенность заключалась в слабом развитии частной собственности, особенно собственности на землю, и как следствие этого - слабое развитие "третьего сословия". В России оно было представлено узким слоем буржуазии и городских ремесленников, отчасти лицами умственного труда, при этом они были втиснуты в жесткие рамки феодальных сословных структур. В России феодальное сословное деление со всеми вытекающими из него последствиями просуществовало вплоть до 1917 г. Четвертая особенность заключалась в том, что крепостничество в России в силу исторических условий, описанных выше в соответствующих главах, держалось дольше и приняло самые жестокие и грубые формы. Хотя новые социально-экономические процессы и подрывали феодально-крепостническую систему, но она продолжала оставаться господствующей вплоть до 1861 г. Крепостное право долгое время могло приспосабливаться к новым явлениям в экономике страны и даже использовать их для укрепления материальных позиций помещиков, а также оно имело возможность расширять свою экономическую базу путем распространения феодальных отношений на новые территории России: в период позднего феодализма, вплоть до начала XIX в., продолжался интенсивный процесс насаждения феодального землевладения путем "пожалований" на окраинах России и перевода на новые земли крепостных крестьян. Здесь проявилась и противоречивая роль государства: с одной стороны, оно способствовало экономическому развитию страны, вплоть до поощрения капиталистического предпринимательства, с другой - стремилось законсервировать феодальную социальную структуру общества, стояло на страже феодально-крепостнических порядков, а это в конечном счете замедляло темпы экономического развития страны в дореформенный период.

 

20 вопрос Западники и славянофилы

Славянофилы - представители либерально настроенной дворянской интеллигенции. Учение о самобытности и национальной исключительности русского народа, его мессианской предопределенности, неприятие им западноевропейского пути социально-политического развития, даже противопоставление России Западу, защита самодержавия, православия, некоторых консервативных, точнее, патриархальных общественных институтов сближали их с представителями "официальной народности". Однако славянофилов никоим образом нельзя смешивать с представителями этого идейного направления. Славянофильство - оппозиционное течение в русской общественной мысли, и в этом смысле оно имело больше точек соприкосновения с противостоящим ему западничеством, нежели с теоретиками "официальной народности". Славянофилы выступали за отмену крепостного права сверху и проведение других, буржуазных по своей сущности, реформ (хотя субъективно славянофилы выступали против буржуазного строя, особенно западноевропейского образца, с его "язвой пролетариатства", падением нравов и прочими отрицательными явлениями) в области суда, администрации, ратовали за развитие промышленности, торговли, просвещения, не принимали николаевскую политическую систему, выступали за свободу слова и печати. Но противоречивость взглядов славянофилов, сочетание в их воззрениях прогрессивных и консервативных черт до сих пор вызывают споры об оценке славянофильства. Следует также иметь в виду и то, что среди самих славянофилов не было единства мнений.

Исходной датой славянофильства как идейного направления в русской общественной мысли следует считать 1839 год, когда два его основоположника, Алексей Хомяков и Иван Киреевский, выступили со статьями: первый - "О старом и новом", второй - "В ответ Хомякову", в которых были сформулированы основные положения славянофильской доктрины. Обе статьи не предназначались для печати, но широко распространялись в списках и оживленно обсуждались. Конечно, и до этих статей различными представителями русской общественной мысли высказывались славянофильские идеи, но они еще тогда не обрели стройной системы. Окончательно же славянофильство сформировалось в 1845 г. ко времени выпуска трех славянофильских книжек журнала "Москвитянин". Журнал не был славянофильским, редактор его М. П. Погодин охотно предоставлял славянофилам возможность печатать в нем свои статьи. В 1839 - 1845 гг. сложился и славянофильский кружок. Душой этого кружка был А. С. Хомяков "Илья Муромец славянофильства", как его тогда называли, умный, энергичный, блестящий полемист, необыкновенно даровитый, обладавший феноменальной памятью и огромной эрудицией. Большую роль в кружке играли также братья И. В. и П. В. Киреевские. В кружок входили братья К. С. и И. С. Аксаковы, А. И. Кошелев, Ю. Ф. Самарин. Позднее в него вошли С. Т. Аксаков, отец братьев Аксаковых известный русский писатель, Ф. В. Чижов и Д. А. Валуев. Славянофилы оставили богатое наследие в философии, литературе, истории, богословии, экономике. Иван и Петр Киреевские считались признанными авторитетами в области богословия, истории и литературы, Алексей Хомяков в богословии, Константин Аксаков и Дмитрий Валуев занимались русской историей, Юрий Самарин - социально-экономическими и политическими проблемами, Федор Чижов - историей литературы и искусства. Дважды (в 1848 и 1855 гг.) славянофилы пытались создать свои политические программы.

Термин "славянофилы", по существу, случаен. Это название им было дано их идейными оппонентами - западниками в пылу полемики. Сами славянофилы первоначально открещивались от этого названия, считая себя не славянофилами, а "русолюбами" или "русофилами", подчеркивая, что их интересовали преимущественно судьба России, русского народа, а не славян вообще. А. И. Кошелев указывал, что их скорее всего следует именовать "туземниками" или, точнее, "самобытниками", ибо основная их цель состояла в защите самобытности исторической судьбы русского народа не только в сравнении с Западом, но и с Востоком. Для раннего славянофильства (до реформы 1861 г.) не был характерен также и панславизм, присущий уже позднему (пореформенному) славянофильству. Славянофильство как идейно-политическое течение русской общественной мысли сходит со сцены примерно к середине 70-х годов XIX в.

Основной тезис славянофилов - доказательство самобытного пути развития России, точнее - требование "идти по этому пути", идеализация главных "самобытных" учреждений - крестьянской общины и православной церкви. В представлении славянофилов крестьянская община - "союз людей, основанный на нравственном начале" - исконно русское учреждение. Православная церковь расценивалась ими как решающий фактор, определявший характер русского народа, а также и южнославянских народов. По мнению славянофилов, революционные потрясения в России невозможны потому, что русский народ политически индифферентен, ему присущи социальный мир, равнодушие к политике, неприятие революционных переворотов. Если и были смуты в прошлом, то их связывали не с изменой власти, а с вопросом о законности власти монарха: народные массы восставали против "незаконного" монарха (самозванца или узурпатора) или же за "хорошего" царя. Славянофилы выдвинули тезис: "Сила власти - царю, сила мнения - народу". Это означало, что русский народ (по природе "негосударственный") не должен вмешиваться в политику, предоставив монарху всю полноту власти. Но и самодержец должен править, не вмешиваясь во внутреннюю жизнь народа, считаясь с его мнением. Отсюда требование созыва совещательного Земского собора, который должен выражать мнение народа, выступать в роли "советчика" царя; отсюда и их требование свободы слова и печати, обеспечивающих свободное выражение общественного мнения.

Защита самодержавия как формы власти вполне уживалась у славянофилов с критикой конкретного носителя этой власти и его политической системы, в данном случае Николая I. Так, Аксаковы называли царствование Николая I "душевредным деспотизмом, угнетательской системой", а его самого "фельдфебелем" и "душегубцем", который "сгубил и заморозил целое поколение" и при котором "лучшие годы прошли в самой удушливой атмосфере". Чижов распространял свое нелестное мнение вообще на всю династию "Романовых - Готторпских". "Немецкая семья два века безобразничает над народом, а народ все терпит", - горько писал он. Славянофилы даже допускали мысль об ограничении самодержавия, но считали, что в России пока нет еще такой силы, которая способна была бы его ограничить. Не может его ограничить и представительное правление, ибо в нем будет играть главную роль дворянство - "самое гнилое у нас сословие". Поэтому самодержавие в данный момент в России необходимо.

Славянофилы справедливо обижались, когда оппоненты называли их ретроградами, якобы зовущими Россию назад. К. Аксаков писал: "Разве славянофилы думают идти назад, желают отступательного движения? Нет, славянофилы думают, что должно воротиться не к состоянию древней России (что значило бы окостенение, застой), а к пути древней России. Славянофилы желают не возвратиться назад, но вновь идти прежним путем, не потому, что он прежний, а потому, что он истинный". Поэтому неверно считать, что славянофилы призывали вернуться к прежним допетровским порядкам. Наоборот, они звали идти вперед, но не по тому пути, который избрал Петр I, внедрив западные порядки и обычаи. Славянофилы приветствовали блага современной им цивилизации - рост фабрик и заводов, строительство железных дорог, достижения науки и техники. Они нападали на Петра I не за то, что он использовал достижения западноевропейской цивилизации, а за то, что он "свернул" развитие России с ее "истинных" начал. Славянофилы вовсе не считали, что будущее России в ее прошлом. Они призывали идти вперед по тому "самобытному" пути, который гарантирует страну от революционных потрясений. А путь, избранный Петром I, по их мнению, создавал условия для таковых потрясений. Они считали крепостное право также одним из "нововведений" (хотя и не западным) Петра I; выступали за его отмену не только из экономических соображений, но и как крайне опасное учреждение в социальном смысле. "Из цепей рабства куются ножи бунта", - говорили славянофилы. В 1849 г. А. И. Кошелев даже задумал создать "Союз благонамеренных людей" и составил программу "Союза", предусматривавшую постепенное освобождение крестьян с землей. Эту программу одобрили все славянофилы.

Петровская европеизация России, как считали славянофилы, коснулась, к счастью, только верхушки общества - дворянства и "власти", но не народных низов, главным образом, крестьянства. Поэтому такое большое внимание славянофилы уделяли простому народу, изучению его быта, ибо, как они утверждали, "он только и сохраняет в себе народные, истинные основы России, он только один не порвал связи с прошедшей Русью". Николаевскую политическую систему с ее "немецкой" бюрократией славянофилы рассматривали как логическое следствие отрицательных сторон петровских преобразований. Они резко осуждали продажную бюрократию, царский неправый суд с лихоимством судей.

Правительство настороженно относилось к славянофилам: им запрещали демонстративное ношение бороды и русского платья, некоторых из славянофилов за резкость высказываний сажали на несколько месяцев в Петропавловскую крепость. Все попытки издания славянофильских газет и журналов немедленно пресекались. Славянофилы подвергались гонениям в условиях усиления реакционного политического курса под влиянием западноевропейских революций 1848 - 1849 гг. Это заставило их на время свернуть свою деятельность. В конце 50-х - начале 60-х годов А. И. Кошелев, Ю. Ф. Самарин, В. А. Черкасский - активные участники в подготовке и проведении крестьянской реформы.

Западничество, как и славянофильство, возникло на рубеже 30 - 40-х годов XIX в. Московский кружок западников оформился в 1841 - 1842 гг. Современники трактовали западничество очень широко, включая в число западников вообще всех, кто противостоял в своих идейных спорах славянофилам. В западники наряду с такими умеренными либералами, как П. В. Анненков, В. П. Боткин, Н. Х. Кетчер, В. Ф. Корш, зачислялись В. Г. Белинский, А. И. Герцен, Н. П. Огарев. Впрочем, Белинский и Герцен сами называли себя "западниками" в своих спорах со славянофилами.

По своему социальному происхождению и положению большинство западников, как и славянофилов, относились к дворянской интеллигенции. В число западников входили известные профессора Московского университета историки Т. Н. Грановский, С. М. Соловьев, правоведы М. Н. Катков, К. Д. Кавелин, филолог Ф. И. Буслаев, а также видные писатели И. И. Панаев, И. С. Тургенев, И. А. Гончаров, позднее Н. А. Некрасов.

Западники противопоставляли себя славянофилам в спорах о путях развития России. Они доказывали, что Россия хотя и "запоздала", но идет по тому же пути исторического развития, что и все западноевропейские страны, ратовали за ее европеизацию. Особенно они критиковали взгляды славянофилов на характер конституционного устройства. Западники выступали за конституционно-монархическую форму правления западноевропейского образца, с ограничением самодержавия, с политическими гарантиями свободы слова, печати, гласного суда, неприкосновенности личности. Отсюда их интерес к парламентарному строю Англии и Франции; некоторые западники идеализировали парламентарные порядки этих стран. Как и славянофилы, западники выступали за отмену крепостного права сверху, отрицательно относились к полицейско-бюрократическим порядкам николаевской России. В противоположность славянофилам, которые признавали примат веры, западники решающее значение придавали разуму. Они утверждали самоценность человеческой личности как носителя разума, противопоставляли свою идею свободной личности идее корпоративности (или "соборности") славянофилов.

Западники возвеличивали Петра I, который, как они говорили, "спас Россию". Деятельность Петра они рассматривали как первую фазу обновления страны, вторая должна начаться проведением реформ сверху - они явятся альтернативой пути революционных потрясений. Профессора истории и права (например, С. М. Соловьев, К. Д. Кавелин, Б. Н. Чичерин) большое значение придавали роли государственной власти в истории России и стали основоположниками так называемой государственной школы в русской историографии. Здесь они основывались на схеме Гегеля, считавшего государство творцом развития человеческого общества.

Свои идеи западники пропагандировали с университетских кафедр, в статьях, печатавшихся в "Московском наблюдателе", "Московских ведомостях", "Отечественных записках", позже в "Русском вестнике", "Атенее". Большой общественный резонанс имели читаемые Т. Н. Грановским в 1843 - 1851 гг. циклы публичных лекций по западноевропейской истории, в которых он доказывал общность закономерностей исторического процесса в России и западноевропейских странах, по словам Герцена, "историей делал пропаганду". Западники широко использовали и московские салоны, где они "сражались" со славянофилами и куда съезжалась просвещенная элита московского общества, чтобы посмотреть, "кто кого отделает и как отделают его самого". Разгорались жаркие споры. Выступления заранее готовились, писались статьи и трактаты. Особенно изощрялся в полемическом задоре против славянофилов Герцен. Это была отдушина в мертвящей обстановке николаевской России. III отделение было хорошо осведомлено о содержании этих споров через своих агентов, аккуратно посещавших салоны.

Несмотря на различия в воззрениях, славянофилы и западники выросли из одного корня. Почти все они принадлежали к наиболее образованной части дворянской интеллигенции, являясь крупными писателями, учеными, публицистами. Большинство их были воспитанниками Московского университета. Теоретической основой их взглядов была немецкая классическая философия. И тех и других волновали судьбы России, пути ее развития. И те и другие выступали противниками николаевской системы. "Мы, как двуликий Янус, смотрели в разные стороны, но сердце у нас билось одно", - скажет позднее Герцен.