Русский космизм. Философские проблемы экологической культуры

В русской науке конца XIX века, в творческих исканиях представителей российской интеллигенции наиболее полно проявились особенности науки уже нового столетия. Задачи были сформулированы в духе, опережающем время: во-пер­вых, всесторонняя космизация научного знания, во-вторых, синтез естественных и гуманитарных наук, движение к «идеа­лу человеческого знания» и, в-третьих, превращение науки в непосредственную производительную силу в глобальном, планетарном масштабе.

Отношение к бытию как космосу русской наукой к этому времени уже было подготовлено. Определена естественно­научная основа связи природных явлений. Если различные сферы природы взаимосвязаны, то такая же взаимосвязь ха­рактеризует и бытие в целом, и, следовательно, бытие чело­века в природе, обществе и даже бытие человека в космосе. Но реальная практика свидетельствует: здесь связи ослаб­лены, человек «вырван» из системы, он одинок, ему неуютно. На основе неудовлетворенности таким положением, потерей целостности окружающего мира возникает уникальное по своей многозначимости явление, называемое «русским космизмом». Образ распадающегося бытия, попытки найти для обеспечения его единства неземную форму определяют ме­сто космизма в отечественной культуре.

В преддверии нарождающегося века и новой культуры в России остро осознается потребность в различных подхо­дах к миру. Два из них известны: мир как космос и мир как история. Определяется и место человека в нем. Мир-космос построен на круговороте событий, и человек не может на­деяться «на то, что в этом космосе появится что-то новое, да еще при его непосредственном участии. Мир-история даёт надежду на будущее. В России возрождается космоцентризм древних греков, но возрождается на основе исторического взгляда на мир. Это закономерно: взгляд на мир как на историю характеризует раннее христианство.

Русский космизм неоднозначен. На естественнонаучной основе строятся космические теории Циолковского, Вернад­ского, Умова, Чижевского. Философско-религиозный космизм представлен творчеством Николая Федорова. Своеобразный подход к проблемам космоса характеризует Павла Флорен­ского.

Какое бы направление ни представляли те, кого в на­стоящее время называют русскими космистами, они стави­ли — сознательно или нет — широкие вопросы формирова­ния экологической культуры. Они подчеркивали, что ослаб­ление, а затем и распад системы человек-космос, кроме проб­лем морально-этических, вызывает серьезные экологические последствия (по выражению Н. Ф. Федорова, санитарно-гигиенические). Целостная система нового взгляда сложится позднее, но истоки этого мировоззрения выявляются как эле­мент отечественной культуры уже в конце XIX века.

В русском космизме закономерно рассматривается связь «естественного» и «искусственного». И этой проблеме при­дается фундаментальный характер: на ней строится ряд принципиально важных положений. В существующем мире нет ничего такого, чтобы не складывалось «самодействием» законов бытия. Но люди сами действуют и своим действием создают искусственный мир. Так в каком мире живут люди? Социальные процессы, происходящие в России, натолкнули Н. А. Умова — ученого-физика, составившего первый гло­бальный прогноз, сделать неприятное для человечества открытие: люди не научились жить в искусственном мире и разучились понимать природу. «Вселенная — это арфа, — говорил Умов. — Струны ее звучат дивной гармонией зако­номерности. Звуки всей природы стройны и строги; только струны людей издают фальшивые ноты. Каждый человек должен жить так, чтобы его струна вносила новую красоту в общую гармонию; мы должны уничтожить все фальшивые звуки в нашей жизни» /7, с.81/. Так же считает и Федоров: «...мы стали слишком искусственными, исказив себя и свою природу». К чему это может привести — главный вопрос, который задают себе представители рассматриваемого на­правления.

В русском космизме осознается серьезная опасность для человечества, появляется, тема, которая приобретет особое значение позднее, во второй половине XX века, и войдет в число глобальных проблем человечества: человек как «геоло­гический фактор» в истории планеты (В. И. Вернадский). Многолетнее господство над природой привело к появлению периода «мести» природы за это господство. Конец мира, которого, по крайней мере, с XVIII века опасались некоторые представители русской культуры, придет от человека, а не от «запредельных сущностей». И надежды человечества должны связываться с человеком, его нравственностью.

Морально-этические проблемы, связанные с разработкой определенных проблем физики, пытается сформулировать Циолковский, подчеркивая необходимость индивидуальной ответственности. Эта проблема заинтересует и естественни­ков, и писателей, и философов. В 1913 году Н. А. Умов пишет статью «О задачах развития техники в связи с истощением природных ресурсов», философ С. Франк пы­тается ввести научный термин, характеризующий новый этап в отношении человека к природе — «ноократия» (власть ра­зума). Позднее принципы новой системы отношений челове­ка, общества и природы будут развернуты в известном уче­нии Вернадского о переходе биосферы в ноосферу.

Отправной точкой такого понимания является критика существующей цивилизации, выявление новых, противоречи­вых процессов развития. Эта мысль получила определённое завершение в словах Н: Ф. Федорова: «Мир идет к концу, а человек своей деятельностью даже способствует приближе­нию конца, ибо цивилизация, эксплуатирующая, но невос­станавливающая, не может иметь иного результата, кроме ускорения конца» /8, с.361/.

При всей четкой констатации возможности гибели Все­ленной русские космисты не только оптимисты, они анализи­руют конкретный путь выхода из возможной трагической си­туации в отношениях системы человек-природа. Подвергает­ся серьезной критике страсть, обуявшая, по словам Федоро­ва, «некоторую часть интеллигенции походить как можно больше на животных, уничтожать всякое различие между последним и человеком». Это «мешает трезвому воззрению на начало человеческого общества» /8, с.310/.

По существу, русский космизм в новых условиях ставит многовековые философские проблемы: что я могу знать? Что я могу сделать? На что я могу надеяться? Важность со­стоит в том, что русские космисты задают целостность зна­ния, веры и действия, основываясь на целостности Вселенной, всех форм бытия.

Для русских космистов — и это одна из отправных то­чек космического миросозерцания — «овладение небесным пространством — нравственная задача человечества, а не технологическая». Только дело, соразмерное с космосом, как неоднократно подчеркивает Федоров, может преодолеть «не­человеческое в человеке», реализовать его возможности, его душу полностью и без остатка. Жизнь — это космическая категория, а космос требует к себе нравственного отношения.

Идеи русского космизма привлекали к себе внимание са­мых различных ученых. С этим направлением неразрывно связано имя В. И. Вернадского.

Владимир Иванович Вернадский — человек историче­ской эпохи с ее крайними противоречиями и в развитии че­ловечества в целом, и в развитии науки и техники. Вернад­ский как личность — выдающийся феномен культуры. Его от­личала необыкновенная энциклопедичность, «ломоносовский размах интересов, стремлений, размышлений». Он либо при­нимал участие в создании, либо был основоположником мно­гих естественных дисциплин, внося в науку вклад непрехо­дящей ценности. Круг его интересов охватывал науки фун­даментальные, относящиеся к самому пониманию окружаю­щего нас мира и места человека в нем. Такие научные дис­циплины оказывают прямое воздействие на формирование научного мировоззрения и в конечном итоге — всей куль­туры.

Творчество Вернадского олицетворяет своеобразную связь веков в развитии отечественного естествознания. Виднейший представитель школы В. В. Докучаева, ученик Д. И. Мен­делеева, А. Н. Бекетова, А. М. Бутлерова, А. И. Воейкова, чьи лекции он слушал в Петербургском университете, Вер­надский сам стал основоположником самостоятельных науч­ных школ. Но вклад Вернадского в отечественную культуру не ограничивается только научной и философской деятель­ностью, несмотря на всю ее значимость. Рассматриваемый период русской культуры «нуждался в титанах», выдающих­ся по своим научным, художественным и морально-нравствен­ным характеристикам, Вернадский был одним из них.

Подход Вернадского к проблемам бытия был основан на признании принципиальной целостности всех сфер природы. Отсюда его характеристика «биосферы» как единого при­родного существования живого и неживого. Этим же опре­делено и место человека на Земле. Уже в те годы по кру­пицам собирал Вернадский то, что легло в основу его уче­ния о ноосфере («сфере разума»), объединявшей человека со Вселенной и определявшей разумность человеческой дея­тельности и на Земле, и в Космосе.

Философия космизма Николая Федорова основана на мировоззренческой концепции и подчинена ей. Малоизвестный при жизни скромный библиотекарь Румянцевского музея, он привлекает к себе внимание исследователей второй полови­ны текущего века. Это был русский искатель «всеобщего спа­сения», и его философия свидетельствует об обостренном чувстве ответственности. По его глубокому убеждению, каждый ответственен за весь мир, за всех людей, каждый должен стремиться к спасению всех и всего. Его работы со­ставили «проект» всеобщего спасения. Утопия и рациональ­ный анализ действительности, мечтательность и практиче­ский реализм, мистицизм неотделимы от его трудов и от его личности. И тем не менее; деятельности Федорова, и в частности его проекту «всеобщего спасения», высокую оцен­ку давали и Вл. Соловьев, и Л. Толстой.

Истоки миросозерцания Федорова близки славянофиль­ству: у него чувствуется и вражда к западной культуре, и идеализация монархии и патриархального строя. Но главное в другом: в суждениях Федорова проявляются революцион­ные элементы и среди них — высокая оценка активности че­ловека, «коллективизма» науки и техники.

Главный его проект связан с регулированием стихийных сил природы, с подчинением природы человеку. Христианская вера соединена в нем с верой в могущество науки и техни­ки. Центральная идея его философского миросозерцания — победа над смертью, возвращение жизни умершим. Федоров был уверен в возможность окончательной победы над смер­тью, в возможность «воскрешения», т. е. «активного участия человека в деле всеобщего восстановления жизни». Победа над смертью, всеобщее воскрешение есть не только дело Бо­га, при пассивности человека. По мнению Федорова, это и дело коллективной человеческой активности, дело «богочеловеческое».

Почему люди недоброжелательны, почему народы враж­дебны друг другу? Причина, по мнению Федорова, в том, что каждый человек подчинен стремлению к самосохранению. Именно поэтому силы человечества разобщены и недостаточ­ны для разрешения великой проблемы господства над при­родой. Это дело будущего общества. Идеальный социальный строй будет основываться на единстве сознания и действия — каждый исполняет свой долг, вполне сознавая задачи, стоя­щие перед ним.

Планы ученого были грандиозны. Голод 1891 года сосре­доточил внимание Федорова на мысли об управлении ме­теорологическими процессами, что обеспечивало бы получение стабильных урожаев. Он говорил об использовании сол­нечной энергии и замене ею каменного угля. Он предлагал так освоить электромагнитную энергию земного шара, чтобы регулировать ее движение и превратить ее «в подобие ко­рабля для полетов в космическом пространстве». Федоров предсказывал заселение планет и других небесных тел.

Федоров считал аморальной теорию прогресса с ее бес­сердечным отношением к поколениям прошлого и стремле­нием создать благополучие живущего поколения на трупах и страданиях предков. «Нужно жить не для себя и не для других, а с каждым и для каждого», — эта мысль красной нитью проходит через все его работы.

Здесь выявляется еще одна сторона русского космизма: его представители обосновывали идею объединения людей, обращаясь к экологическим принципам. Независимо от со­циального положения и идеологических установок челове­чество выступает как целостность по отношению к природе. Одним из самых больших недостатков цивилизации является разрыв «кровной связи всего человечества».

Философские работы Федорова, при всей их незрелости и несистематичном выражении, поражают оригинальными и глубокими размышлениями по самым различным вопросам. Они свидетельствуют о формировании нового для России пласта культуры — культуры экологической. С этих позиций к федоровским принципам космизма близок Павел Флорен­ский.

Флоренский-математик был достойным учеником Н. В. Бугаева — профессора математики Московского универси­тета, одного из основателей Московской философско-математической школы. Философия Бугаева — своеобразное об­ращение к древним пифагорейцам с их принципом «Все есть число». Н. В. Бугаев пытался дух математического исследо­вания вывести за рамки традиционных областей его применения: «Это требование числа и меры является злобою дня не одной современной науки, но и современного искусства и современных человеческих отношений. Найти меру в обла­стимысли, воли и чувства — вот задача современного фи­лософа, политика и художника» /10, с.28/. Бугаев вводит в философский оборот понятие аритмологии1, которую Фло­ренский называет «способом философствования», пронизы­вающим все его мировоззрение.

Павел Флоренский-философ — ученик Л. И. Лопатина и С. Н. Трубецкого; он исследует принципы философской системы Дж. Ст. Милля и теорию государства Платона. В космизме Флоренского эти два направления — математи­зация процесса познания и широта философских обобще­ний — сливаются воедино. Закономерно, что свою главную жизненную задачу Флоренский определяет как формирова­ние путей к «будущему цельному мировоззрению», которое определяется целостностью бытия. Флоренский обосновывает эту целостность связью существующего мира — космоса и культуры.

Основным законом мира Флоренский считает второй прин­цип термодинамики — закон энтропии1, взятый в широком смысле слова как закон Хаоса во всех областях мирозда­ния. Миру противостоит Логос — начало эктропии2. Дру­гими словами, в мире действует закон постоянно возрастаю­щей хаотичности, упрощения, деградации.

Но в мире должно существовать нечто «высокоорганизо­ванное, усложняющееся, единящееся», и высшим его примером является человек. В связи с ним надо искать основания эктропического процесса. И если в мире этих сил найти нельзя, то эти силы нужно искать вне его.

Борьбе с хаосом служит культура, но и она у Флорен­ского неоднозначна. Он отрицает культуру как единый во времени и пространстве процесс, отрицает, таким образом, эволюцию и прогресс культуры. Отдельные культуры подчи­нены ритмически сменяющимся типам культуры средневеко­вой и культуры возрожденческой. Первый тип культуры характеризуется органичностью, объективностью, самособранностью, конкретностью, второй — раздробленностью, субъек­тивностью, отвлеченностью и поверхностностью. Ренессансная культура Европы перестала существовать к началу XX века, и с первых же лет этого столетия можно наблюдать первые ростки культуры нового типа.

Функция культуры, по Флоренскому, очень высока. Он считает ее «сознательной борьбой с мировым уравниванием». Цель культуры — изоляция и задержка уравнительного про­цесса Вселенной. Равенство — это смерть, повышение раз­ности потенциалов — условие жизни, и, следовательно, куль­тура обеспечивает жизнь. Но всякая ли? Нет, только такая, которая ориентирована на абсолютные ценности. Культура есть производное от «культа», т. е. упорядочение всего мира по категориям культа. Культура, ориентированная иначе, заходит в тупик, где начинается хаос, разложение и гибель.

Космическая культура Флоренского, как и Федорова, куль­тура этическая. Другую сторону проблемы Логос — Хаос Флоренский развивает в работах, написанных в первые пос­леоктябрьские годы. Отмечая «взаимообусловленность мира и человека», Флоренский ставит проблему, приближающую его к Вернадскому, — «о благом управлении миром со сто­роны человека». И так же, как Федоров, он пишет о «хищ­нической цивилизации», движимой не желанием «помочь при­роде проявить сокрытую в ней культуру, но навязывающей насильственно... внешние формы и внешние цели». Флорен­ский делает вывод, соответствующий духу русского космизма: «природа не безразлична среде технического произвола, хо­тя до времени она и терпит произвол; она живое подобие че­ловека» /11, с.233/.

В 1929 году в письме к В. И. Вернадскому Флоренский высказывает идею «пневматосферы» — мысль о том, что в биосфере (или на биосфере) существует «особая часть ве­щества, вовлеченная в круговорот культуры или, точнее, кру­говорот духа... Есть много данных, — отмечает Флорен­ский, — правда, еще недостаточно оформленных, намекаю­щих на особую стойкость вещественных образований, про­работанных духом, например, предметов искусства. Это за­ставляет подозревать существование и соответственной осо­бой формы вещества в космосе» /11, с.231/. Флоренский пишет о преждевременности отношения к пневматосфере как пред­мету научного изучения, но сам факт таких поисков, безу­словно, многозначен.

Русский космизм конца XIX — начала XX века наметил определенные принципы экологической культуры — культу­ры будущего. Некоторые из них формировались как резуль­тат научных исследований, другие в своей основе имели ве­ру, наивное, мистическое восприятие мира. Но этими прин­ципами подчеркивалось главное — взаимосвязь человека с природой, гармоничность законов существования человече­ства с законами Вселенной, Космоса.

В русской философской мысли конца XIX — начала XX века было для русской культуры, по крайней мере, две опасности: с одной стороны, отрицание культуры в целом, с другой — утверждение механической, коллективистской ци­вилизации. Как преодолеть эти опасности? Один из ответов на этот вопрос дает русский космизм, другой — философия русского идеализма. Но самое главное — в период «серебря­ного века» эти опасности преодолеваются художественной практикой.

Именно искусство призвано было отразить период, в ко­тором назревали, по словам А. Блока, «неслыханные пере­мены, невиданные мятежи».