АФФЕКТ И ПОЛИТИЧЕСКОЕ ЯВЛЕНИЕ

Но и мотивация не всегда доступна в политической деятель­ности, как и расчет на активацию процессов мышления. И кроме этого, расчет на эти психические процессы не решает всех про­блем экспансии. Успех часто оказывается на стороне тех, кто сумел быстрее и интенсивнее задействовать аффективную сферу человека, его эмоции и чувства. В этом случае главные идеи какого-либо учения не доказываются, а предъявляются объекту экспансии в эмоционально-яркой форме: непременно такой, что­бы он был не в состоянии уклониться от созерцания впечатле­ний, которые для него подготовлены. Классическими являются примеры из истории Великой Французской революции с «режис­сурой» ликвидации католической религии и духовенства. В 1791 г. закрытие церквей, монастырей, изъятие церковных цен­ностей и изгнание духовенства производилось в столь унизи­тельной форме (верхом на осле, облаченном в культовые одеж­ды), что восстановить авторитет священнослужителей практи­чески было невозможно. Все всё понимали, но... вид беспомощ­ного и униженного духовника исключал воссоздание его преж­ней роли.

После убийства Марата Шарлотой Корде его похоронам был придан столь грандиозный ритуальный характер с невероятны­ми, фантастическими сценами и действиями, что они затмили все величие короля и королевской власти. Исследователи пи­шут: «.. ничто не может дать понятие о том исступленном эпи­демическом идолопоклонстве, которое вызвало убийство „друга народа" Марата». Известно, что «Конвент и Коммуна сопер­ничали в усердии, которым венчали венцом мученика и паль­мой бессмертия своего вождя. Только останки Марата и Напо­леона и удостоились подобных почестей. Тело покойного лежало полуобнаженное, с открытой раной, от которой он погиб. Ребе-

 

 

нок возлагал на его голову гражданский венец, держа в другой зажженный факел. Ладан клубился над прахом, и так двига­лось в грозную бурную ночь при раскатах пушечной пальбы вдоль темной Сены, местами красневшей от отблеска колеблю­щегося света факелов, это огромное печальное шествие. За те­лом Марата несли его ванную, в которой он погиб, за ней обру­бок дерева с его письменным прибором. Над могилой был набросан курган из каменных глыб, в виде нагромождающихся друг на друга утесов, с пещерою под ним» (28. С. 339).

На этом, однако, дело не кончилось. Несколько дней спустя начались церемонии поклонения. Сердце Марата было заклю­чено в агатовый сосуд, самый богатейший из всех, какой только могли найти в королевских сокровищах. В речах над останками Марата говорилось: «Сердце Иисуса и Сердце Марата! У вас равные права на наше почитание!» Или: «Как Иисус, Марат так же страстно любил народ и только один народ; как Иисус, он так же ненавидел аристократов, священников, богатых и бес­честных: и так же, как Иисус, — вел воздержанный, простой об­раз жизни» (28. С. 339). К этому надо добавить, что в начале 1795 г. во Франции началось уничтожение бюстов Марата как основоположника террора. А Конвент издал декрет, согласно которому почести Пантеона могли быть возданы гражданину не ранее, чем через десять лет после его смерти. Тогда прах Марата был удален из Пантеона.

Кроме положительных эмоций не менее интенсивно задействуются и отрицательные эмоции, подавляющие и вынуждающие повиноваться власти. Изобретение гильотины и создание рево­люционного трибунала, который судил тройками и неправедно, должно было парализовать любую, самую сильную волю. Исто­рики сообщают, что за редким исключением все жертвы гильо­тины обыкновенно в последний момент дрожали от страха и подходили к ступеням эшафота уже полумертвыми, хотя многие жертвы, принесенные на алтарь свободы, держались в послед­нюю минуту с большой твердостью. Людовик XVI умер с пол­ным достоинством, воспротивившись палачу только тогда, когда тот стал связывать ему руки. Сторонники Робеспьера вели себя также мужественно. Даже было высказано предложение Фукье-Тенвилем, председателем Революционного суда, пускать кровь перед казнью, дабы ослабить силы и мужество осужденных, не оставлявшие их до последней минуты, и, видимо, раздражавшие заправил террора. Фукье-Тенвиль был сам гильотинирован 6 мая 1775 г. вместе с 14 членами Революционного суда на Гревской площади после термидорианского переворота. Он ненамного пе­режил Робеспьера. Фукье предоставили возможность для защи­ты, и главным его тезисом было то, что он только лишь пови­новался.

Скоро, по свидетельству современников, люди привыкли к зрелищу ежедневных казней, и их мало трогало стоическое му-

 

 

 

 

жество жертв. Казнь жирондистов и дантонистов не произвела на общество почти никакого впечатления. Потом жертвоприно­шения гильотины стали входить в норму, делались народной по­требностью. Люди, приучившиеся к виду крови, перестали ис­пытывать чувство отвращения, а вскоре уже не могли обходить­ся без подобного, возбудительного для нервов средства. Отцы и матери приводили своих детей на казни, чтобы воспитывать та­ким образом у них ненависть к тирании и чувство мужества (28. С. 97).

Трибунал и казнь имели свое предназначение — воздейст­вовать на аффективные механизмы психики. Поэтому не имели никакого значения доказательство вины, защита и прочие ве­щи, связанные с процессами мышления и на которые обычно ссылается политика, обосновывая свои действия (138, 171).