Противоречие между словами и намерением сторон.

По мере развития торговых отношений и связанного с этим осложнения отдельных договоров возникает новая проблема. Возможно несоответствие или противоречие между внешним выражением договора и тем, что сторона действительно имела в виду. Ответ давался простой:

Qui aliud dicit quam vult, neque id dicit, quod vox significat, quia non vult, neque id quod vult, quia id non loquitur (D. 29.5.3). - Кто говорит одно, а хочет другого, тот не говорит того, что означают его слова, потому что он этого не хочет, но и не говорит того, что хочет, потому что он не те слова говорит.

Одним словом: что он сказал, того он не хочет, а что хочет, того он не сказал; стало быть, договор не состоялся. Но греческая культура подходила к делу тоньше. В Риторике Аристотеля (1.13.17) мы читаем: "Нужно обращать внимание не на слово (logos), a на намерение (dianoia)". Правда, это касалось закона, и римские юристы также восприняли это в отношении толкования закона и устами Цельза сказали:

Scire leges nоn hoc est verba earum tenere, sed vim ac potestatem (D. 1.3.17). - Знание законов не в том состоит, чтобы соблюдать их слова, а силу и значение.

Из области толкования закона эта мысль была перенесена в область толкования договора, поскольку сторона legem contractui dicit - провозглашает закон договора (D. 19.1.13.26); еще раньше эта мысль получила применение при толковании воли наследо-дателя, выраженной в его завещании. Борьба между словом и волей стороны проходит через всю классическую юриспруденцию; начало этой борьбы ярко изображено Цицероном (Об ораторе, 2.32) в рассказе о громком наследственном процессе, так называемая causa Curiana, в котором в качестве адвоката участвовал знаменитый юрист старой школы "veteres", бывший консул и верховный жрец Квинт Муций Сцевола и на другой стороне известный оратор Красc. Поскольку это дело знаменует поворотный пункт в истории толкования договора, стоит на нем несколько остановиться.