ПРОЩАНИЕ СО ШВАБИЕЙ

Во французской стороне, / на чужой планете,
предстоит учиться мне / в университете.
До чего тоскую я – / не сказать словами...
Плачьте ж, милые друзья, горькими слезами!

… Ну, так будьте же всегда / живы и здоровы!
Верю: день придет, когда / свидимся мы снова.
Всех вас вместе соберу, / если на чужбине
я случайно не помру / от своей латыни,
если не сведут с ума / римляне и греки,
сочинившие тома / для библиотеки,
если те профессора, / что студентов учат,
горемыку школяра / насмерть не замучат,
если насмерть не упьюсь / на хмельной пирушке,
обязательно вернусь / к вам, друзья, подружки!

Перевод Л. Гинзбурга

 

Часть этих стихов можно прочесть в хрестоматии 1974 года, в разделе латинская литература.

Народные английские баллады.

Самая известная баллада в переводе А.С. Пушкина «Ворон к ворону летит».

Баллады о Робин Гуде (15 век) столь прославлены, что обойти их нельзя. Робин Гуд – справедливый разбойник, грабящий богатых и всё отдающий бедным. Живёт он в Шервудском лесу возле города Нотингема, его злейший враг – нотингемский шериф. Робин Гуд и его друзья прежде всего Маленький Джон – самые меткие стрелки-лучники. Робин Гуд любит переодеваться, дурачить шерифа. Баллады о Робин Гуде весьма весёлые.

«Робин Гуд и шериф», «Робин Гуд выручает Виля Статли», «Робин Гуд и мясники», «Робин Гуд и золотая стрела».

Робин Гуд и шериф.

Двенадцать месяцев в году,
Считай иль не считай.
Но самый радостный в году
Веселый месяц май.

Вот едет, едет Робин Гуд
По травам, по лугам
И видит старую вдову
При въезде в Ноттингам.

Вдова рассказывает, что три её сына в тюрьме ждут казни за то, что подстрелили королевскую лань, Робин Гуд решает их спасти. Встретив старого бродягу, пиллигрима он меняется с ним одеждой.

Штаны пилигрима надел Робин Гуд.
Хорошие были штаны:
Прорехи в коленях, прорехи с боков,
Заплата пониже спины.

Встретив самого шерифа, Робин Гуд в платье пилигрима нанимается к нему в палачи. Шериф его берет. Но тот вдруг говорит:

- Я не был, шериф, никогда палачом,
Ни разу не мылил петлю.
И будь я в аду, коль на службу пойду
К тебе, к твоему королю!

Не так уж я беден, почтенный шериф.
Взгляни-ка на этот мешок:
Тут хлеба краюшка, баранья нога
И маленький звонкий рожок.

Рожок подарил мне мой друг Робин Гуд.
Сейчас от него я иду.
И если рожок приложу я к губам,
Тебе протрубит он беду.

- Труби, - засмеялся надменный шериф, -
Пугай воробьев и синиц.
Труби сколько хочешь, покуда глаза
Не вылезут вон из глазниц!

Протяжно в рожок затрубил Робин Гуд,
И гулом ответил простор.
И видит шериф: полтораста коней
С окрестных спускаются гор.

И снова в рожок затрубил Робин Гуд,
Лицом повернувшись к лугам,
И видит шериф: шестьдесят молодцов
Несутся верхом в Ноттингам.

- Что это за люди? - воскликнул шериф.
- Мои! - отвечал Робин Гуд. -
К тебе они в гости явились, шериф,
И даром домой не уйдут.

В ту ночь отворились ворота тюрьмы,
На волю троих отпустив,
И вместо охотников трех молодых
Повешен один был шериф.

Перевод С. Маршака

 

Все стихи вагантов и вообще городская литература явно выходили за пределы христианства, средневековой религиозности и тем не менее они существовали, их записывали, до нас дошло довольно много рукописей.

Итак, нужно сказать, что европейское средневековье было гораздо более терпимо к культурному, мировоззренческому, стилистическому разнообразию, чем русское, в ней существовала и внерелигиозная, свободолюбивая контркультура. В европейской средневековой литературе человек отражён далеко не только в религиозно-нравственном и военно-патриотическом аспектах (как в литературе древнерусской), то есть, в ней имеют место быть не только религиозно-нравственные и военно-патриотические темы, в ней огромную роль играет тема любви, тема частной человеческой жизни. Есть место шутке и веселью.

 

Средневековая литература Востока.

Позднее средневековье – 10-15 века – время расцвета восточной литературы, особенно персидской (написанной на персидском языке фарси). Многие произведения стали шедеврами мировой литературы.

Первым поэтом мирового уровня был персидский поэт Фирдоуси (вторая половина 10 – начало 11 веков) – ему принадлежит огромная эпическая поэма «Шах-наме» (книга царей), состоящая из 55 тысяч бейтов - двустиший. Сюжетной основой является история правления всех персидских шахов. Центральное место в сюжете занимает описание подвигов богатыря Рустама, вставшего на защиту родины от иноземных захватчиков. Интересен эпизод битвы пожилого Рустама со своим могучим сыном, но ни тот, ни другой не знают о том, что они ближайшие родственники. Завершается поэма описанием народного восстания под предводительством Маздака. Основная идея поэмы – идея разумного, справедливого, милостивого правления, хороший шах всегда должен заботиться о благе народа.

Так будь разумным, щедрым, справедливым.

Страна счастлива – будет царь счастливым.

Лжи приближаться к трону запрети,

Ходи всегда по правому пути.

Для добрых дел сокровищ не жалей,

Они стране – как влага для полей.

А если шах жесток, и скуп, и жаден,–

Труд подданных тяжел и безотраден.

Но самый замечательный, самый всемирно известный персидский поэт – Омар Хайям (1048-1131) – его четверостишия – рубаи, яркие лаконичные, глубоко философские. Как Фирдоуси, Хайям высоко ценит Разум, хотя понимает. Что у большинства людей разум не в чести:

Тот, кто следует разуму – доит быка,

Умник будет в убытке наверняка!

В наше время доходней валять дурака,

Ибо разум сегодня в цене чеснока.

 

Лучше впасть в нищету, голодать или красть,
Чем в число блюдолизов презренных попасть.
Лучше кости глодать, чем прельститься сластями
За столом у мерзавцев, имеющих власть.

 

Чем за общее счастье без толку страдать —
Лучше счастье кому-нибудь близкому дать.
Лучше друга к себе привязать добротою,
Чем от пут человечество освобождать.

 

Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало,
Два важных правила запомни для начала:
Ты лучше голодай, чем что попало ешь,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало.

 

Много лет размышлял я над жизнью земной.
Непонятного нет для меня под луной.
Мне известно, что мне ничего не известно, -
Вот последний секрет из постигнутых мной.

 

Я спросил у мудрейшего: "Что ты извлек

Из своих манускриптов?" - Мудрейший изрек:

"Счастлив тот, кто в объятьях красавицы нежной

По ночам от премудрости книжной далек!"

 

Тайну вечности смертным постичь не дано.

Что же нам остается? Любовь и вино.

Вечен мир или создан - не все ли равно,

Если нам без возврата уйти суждено?

 

Далее следует великий Низами (1143 – 1205) – азербайджанец, писавший на персидском языке. Одна из лучших его поэм «Хосров и Ширин» - эгоистичный шах Хосров влюблён в прекрасную и благородную Ширин, эта любовь его возвышает, облагораживает. В конце поэмы Хосров становится идеальным, гуманным правителем. Примерно в том же духе вторая выдающаяся поэма Низами «Лейли и Меджнун» - также одна из ярчайших поэм о любви, но любви глубоко трагической, влюблённым Лейли и Кайсу, прозванному впоследствии Меджнуном – безумным, соединиться не суждено. Третья великая поэма Низами – «Искандер-наме» (книга об Искандере), в ней Низами наиболее полно отразил свои социальные, политические, нравственные, философские, религиозные взгляды. В центре образ идеального правителя – Александра Македонского (образ, естественно, крайне идеализированный). Кстати, в этой поэме действуют многие великие древнегреческие философы: Сократ, Платон, Аристотель. На Востоке античную культуру очень хорошо знали и по-своему развивали её традиции.

Разубрана, как куколка, стройна,

Как кипарис, прелестна, как луна.

Шалунья! Взмах один ее ресниц

Пронзает сердце, повергает ниц.

Когда войдет ее звезда в зенит,

Она стихом касыды прозвенит,

И капля пота на ее челе

Священной будет зваться на земле.

Румянец, родинки, сурьма очей —

Все станет завтра звездами ночей.

От черных кос, что стан ей обвили,

Зовут ее, как ночь саму, — Лейли.

Ее увидел Кейс и стал иным,

И сердце отдал за нее в калым.

Но и она, но и она полна

Предчувствием, — как будто от вина,

Которого пригубить ей нельзя,

Все закружилось, медленно скользя.

Пришла любовь. И первый же глоток

Из этой чаши — пламенный поток. (Из поэмы «Лейли и Меджнун»)

Грузинский поэт Шота Руставели (конец 12 – начало 13 века) написал поэму «Витязь в тигровой шкуре» - выдающуюся поэму воспевающую романтическую любовь. Поэма возносит женщину на недосягаемую высоту. Долг влюблённого служить ей. Любовь возвышает, облагораживает человека. Витязь Тариэл влюблён в прекрасную Нестан-Дареджан, он освобождает её от насильственного брака. Любовь может быть только свободной. Любовь – смысл жизни человека.

Тот, кто силою своею основал чертог вселенной,

Ради нас украсил землю красотою несравненной.

Животворное дыханье даровал он твари бренной.

Отражен в земных владыках лик его благословенный.

Боже, ты единый создал образ каждого творенья!

Укрепи меня, владыка, сатане на посрамленье!

Сядем, братья, и восплачем о несчастном Тариэле!

Скорбь о нем копьем печали ранит сердце мне доселе.

Это древнее сказанье я, чье имя Руставели,

Нанизал, как цепь жемчужин, чтоб его стихами пели.

Всемирно известен персидский поэт Саади (1203-1291). Автор прекрасных стихов о любви, поэмы «Бустан» (Плодовый сад) и книги «Гулистан» (Сад роз), содержащих нравственно-философские размышления поэта. «Гулистан» написан ритмической и даже местами рифмованной прозой перемежающейся стихами.

Из тучи раз капля упала одна

И, море увидев, была смущена:

«Безбрежен простор океана… А я?

Что значит здесь жалкая доля моя?»

И так на себя со смиреньем смотря,

Вдруг сделалась перлом, достойным царя,

И волей небес обрела благодать –

Жемчужиной в царском венце воссиять!

Смирившись, высоко была взнесена.

Исчезнуть стремясь, жизнь прияла она. (Отрывок из поэмы «Бустан»).

Следующий в ряду великих персидских поэтов - Хафиз (1325-1390), великолепный лирический поэт, один из любимых поэтов Гёте. Основу его творчества составляют газели – поэтический жанр определённой ритмической, строфической структуры:

Весть пришла, что печаль моих горестных дней — не навечно,
Время — ток быстротечный. И бремя скорбей — не навечно,
Стал я нынче презренным в глазах моего божества,
Но надменный соперник мой в славе своей — не навечно.
Всех равно у завесы привратник порубит мечом.
И чертог, и престол, и величье царей — не навечно.
Так пылай же, ночная свеча, привлекай мотылька!
Близко утро. И ночь, и сиянье свечей — не навечно.
Эй, богач! Загляни в глубину своей нищей души!
Горы злата, монет, самоцветных камней — не навечно.
Видишь надпись на своде сияющем: «Все на земле, —
Кроме добрых деяний на благо людей, — не навечно».
Верь во встречу, надейся на память любви, о Хафиз!
А неправда, насилье и бремя цепей — не навечно!

 

Алишер Навои (1441-1501) – великий узбекский поэт. Во многом он продолжал традиции азербайджанца Низами, в том числе писал поэмы на те же темы. Прекрасна его поэма «Лейли и Меджнун», лучшее его создание поэма «Фархад и Ширин» является своеобразной вариацией на тему поэмы Низами «Хосров и Ширин». Но у Навои главным героем становится каменотёс Фархад. Поэма «Стена Искандара» соответствует поэме «Искандер-наме» у Низами. Особенность Навои – яркая метафоричность, красочность языка. Вот отрывок из поэмы «Фархад и Ширин», в котором Фархад отправляется в Грецию и там встречает мудрого Сократа, который ему говорит следующее:

«Да, жизнь — ничто, она — лишь прах и тлен:

Богатства, власть — все это духа плен.

Не в этом смысл земного бытия:

Отречься должен человек от «я».

Найти заветный жемчуг не дано

Без погруженья на морское дно.

Тот, кто от «я» отрекся, только тот

К спасению дорогу обретет.

Дороги же к спасенью нет иной,

Помимо жертвенной любви земной.

Тебе любовь земная предстоит,

Которая тебя испепелит.

Отвержен будешь, одинок и сир,

Но озаришь своей любовью мир.

Твоя любовь, страданьем велика,

Преданьями пройдет и сквозь века.

Забудет мир о всех богатырях,

О кесарях, хаканах и царях,

Но о Фархаде будут вновь и вновь

Народы петь, превознося любовь!..».

 

По красоте и изысканности стихов восточная поэзия часто превосходит современную ей поэзию Европы. Вся восточная средневековая литература прославляет следующие ценности: Любовь, Разум, Справедливость, Сострадание.