Болезнь как наказание

Далеко не у всех инфицированных дело доходит до болезни. Конечно, у одного человека иммунная система в порядке, а у другого ослаблена. Но это ничего не объясняет. Вопрос о том, случайна болезнь или закономерна, заменяется вопросом о случайности и закономерности ослабления иммунной системы. Существует, однако, совсем иной подход к проблеме.

Он был высказан выдающимся лейпцигским психиатром Иоганном Кристианом Хейнротом (1773 - 1843) в "Учебнике душевных расстройств" (1818), "Учебнике антропологии" (1822) и работе "Ключ к небу и аду в человеке или о моральной силе и пассивности" (1829). Хейнрот утверждал, что все сбои в работе печени или селезенки следствие человеческих пороков. Никто бы не удивился, если бы услышал из уст религиозного проповедника, что любая болезнь - расплата за грехи, но все привыкли к тому, что для врача болезнь скорее результат плохого питания, нездорового образа жизни или несоблюдения правил гигиены.

Хейнрот говорил, что человек - существо "отпущенное на волю". Ему предоставлена свобода выбора в поступках, но свобода может быть использована по-разному. Тот, кто ею обладает, способен на "самосохранение и саморазрушение".

Человек все время колеблется между добром и злом. Постоянное чувство неопределенности вызывает тревогу, которая угнетает и парализует душу. Страсти ослепляют и подталкивают к дурному поступку, а когда он совершен, человек чувствует, что перестает быть самим собой и вступает на ложный путь. Он мучается, потому что не может избавиться от чувства вины.

Человек чувствует "что он отделен от самого себя и все же от себя отделиться не может. Это поистине адская мука. В этом ощущении не принадлежности самому себе погибает душа при меланхолии". Но перед тем как погибнуть, душа разрушает тело.

Если для Гиппократа и Аристотеля было ясно, что душевные заболевания возникают, как последствия телесных, то Хейнрот учил прямо противоположному.

Он писал: "Если бы органы брюшной полости могли рассказать историю своих страданий, то мы с удивлением узнали бы, с какой силой душа может разрушать принадлежащее ей тело. В истории окончательно расшатанного пищеварения, пораженной в своих тканях печени или селезенки, - в истории заболевания воротной вены или больной матки с ее яичниками, - мы могли бы найти свидетельства долгой порочной жизни, врезавшей все свои преступления как бы неизгладимыми буквами в строение важнейших органов, необходимых для человека". (Цитируется по Ю.Каннабих "История психиатрии" М.1994).

Хейнрот был весьма уважаемым ученым. Его мысли о том, что внутренний душевный конфликт порождает соматические заболевания, выслушивались с вежливым интересом, но его попытки доказать, что все болезни являются следствием грехов и порочной жизни, воспринимались, мягко говоря, с недоверием. Тем более что проверить это не представляется возможным. Печень и селезенка немы и ни о чем рассказать не могут.

Выходило так: тот, чья совесть чиста, может спать спокойно и не опасаться за свое здоровье. На Хейнрота смотрели, как на религиозного моралиста, который забыл, в какое время он живет.

А это было время веры в общественный прогресс и очередного пересмотра ценностей. Подыскивались новые принципы построения науки. Из нее безжалостно отметалось все субъективное, т.е. то, что не основано на опыте. Ученые изо всех сил старались стереть случайные черты и убедиться в том, что в нашем мире все устроено просто и четко, как в часовом механизме. Надо только выяснить правила его работы.

Если болезнь вызвана утомлением, голодом, истощением организма, жарой, холодом, инфекцией, физическими травмами или даже угрозами, это понятно. Но что такое чувство вины? От чего оно возникает? Есть ли оно у преступников? Разве мы не встречаем людей, которые вели совсем не праведную жизнь, и, тем не менее, нисколько не мучатся от угрызений совести и в старости не жалуются на плохое здоровье?

В 1818 г. Хейнрот ввел в медицину принципы, составившие впоследствии основное содержание психосоматики. Очевидно, он сделал это, по крайней мере, на 100 лет раньше, чем его идеи могли найти понимание. В 1980-ые годы некоторые психиатры окончательно выяснили для себя, что Хейнрот не опоздал, а поторопился родиться.