Влияние институционального наследия командно-административной системы на рыночные преобразования

 

Коренные изменения как в экономической, так и в любой другой сфере происходят не на пустом месте — реформаторы неизбежно сталкиваются с прежним наследием (в данном случае с командно-административной системой)¹. ^1.Термины «командно-административная система», «командная система», «сис­тема с централизованным управлением». «командная экономика», «авторитарный режим», «социализм» употребляются как синонимы, хотя в отдельных случаях данные термины могут использоваться в различном контексте. Например, как командная может рассматриваться система отношений в армии, независимо от того, в стране с каким режимом — демократическим или тоталитарным — армия функционирует. Авторитарный режим может быть свойственен и несоциалисти­ческим странам — пример Чили в годы правления генерала А. Пиночета.

Прежде чем перейти к анализу роли государства в переходной экономике, следует остановиться на механизмах функциониро­вания и институциональных особенностях командной системы, поскольку без знаний о прошлом невозможно разобраться в причинах неудач и трудностей проведения рыночных реформ в постсоциалистических странах.

Как и любой другой экономический механизм, система с централизованным управлением обладает присущими только ей чертами:

1.Государственная собственность как основная форма соб­ственности в командной системе. В исключительной собственности государства находятся земля, ее недра, воды, леса, а также физический капитал.

2.Управление экономикой осуществляется из единого Центра. Всеобщая система планирования охватывает практически всю легальную экономическую деятельность.

3.Многие рыночные институты, например, институт частной собственности и институт банкротства, отсутствуют, а сущес­твующие принимают уродливые формы либо проявляются в теневом секторе.

4.Экономика испытывает «хронический дефицит», который в определенной степени восполняется за счет теневой экономики. Широкое развитие получает неформальная экономика.

5.Уравнительная система распределения не способствует устойчивому экономическому росту, так как результаты труда незначительно влияют на вознаграждение.

6.Трансакционные издержки функционирования командно- административной системы намного выше, чем издержки коо­рдинации деятельности экономических субъектов в рыночной экономике.

Различие двух экономических систем (рыночной и команд­ной) наглядно представлено с помощью институциональных матриц¹.

Вариант на рис. 10.1 и 10.2 представляет собой экономическую интерпретацию институциональных матриц двух обществ, в соответствии с которой в обществе существуют две группы инс­титутов — основные и дополнительные. Ядро институциональной матрицы составляют основные институты. Дополнительные же институты содействуют более эффективному функционирова­нию основных.

Так, в рыночной матрице (рис. 10.1) приоритет имеют инсти­тут частной собственности и рыночные институты. Государст­венная собственность и государственное регулирование при­сутствуют в тех сферах, где рынок терпит фиаско, в частности, производство общественных благ. Поведение экономических агентов в рыночной экономике описывается моделью «homo economicus». В соответствии с этими основными положениями формируется система ценностей и взаимоотношений в рыноч­ной экономике.

В отличие от рыночной институциональная матрица команд­ной экономики предполагает доминирующее положение государственной собственности и государственных институтов в экономике. Частная собственность сохраняется, например, в форме личных подсобных хозяйств, которые, однако, функционируют намного эффективнее колхозов и совхозов. Поведение человека в командной экономике можно описать с помощью модели «homo soveticus». K действующей в легальном секторе, и модели «homo economicus»действующей в теневом секторе.

В чем же сущность командной экономики? Выступающая в разных странах в кажущейся различности форм, она имеет одну основную закономерность — это устройство экономических механизмов, основанное на очень жестком диктате государства в экономической сфере.

Благодаря работам Яноша Корнай командная экономика получила еще одно название — «экономика дефицита». Прису­щие ей такие экономические явления, как мягкие бюджетные ограничения, почти ненасыщаемый спрос, горизонтальный и вертикальный «отсос» сочетались с характерными институ­циональными явлениями, например, более высокой степенью патернализма, напряженностью при капиталовложениях, су­ществованием хронического дефицита рабочей силы, скрытым ростом цен и другими, которые не были предписаны ни одним государственным постановлением или планом.

«Дефицит — это явление хроническое. Оно наблюдается постоян­но, после возможного временного успеха попыток преодолеть его оно всегда возникает вновь»². Таким образом, командная экономика способствует перманентному воспроизводству дефицита.

В командной экономике правительство фиксировало цены и устанавливало их на уровне ниже цен, обеспечивающих ра­венство спроса и предложения. Следовательно, спрос на товар превышал предложение, то есть правительство своими дейст­виями способствовало росту дефицита. Недостаток товаров по низким ценам создавал, в свою очередь, условия для того, что­бы нуждавшийся в товарах покупатель и продавец в погоне за большей прибылью совершали между собой акт взаимовыгодной торговли (торговля «из под прилавка», «с черного хода» и т.п.): за пределами формальных правил и ограничений товар продавался по цене значительно выше установленной государством. Та же самая ситуация наблюдалась, когда правительство регламенти­ровало объем выпуска продукции.

1.Более подробно модель «homo soveticus» см., например. Курс экономичес­кой теории: Учебник / Под ред. проф. Киселевой Е А и проф. Чепурина М.Н. - Киров: АСА, 1999. — С. 24-25.

2.Корнай Я. Дефицит. - М.: Наука, 1990. - С. 20.

Сама идея планирования экономической деятельности не нова и реализуется в обществах с различными экономическими системами. Речь идет о границах планирования. Если государство пытается охватить «все и вся», то наступает момент, когда оно оказывается не в состоянии контролировать развитие экономи­ческих процессов. Невозможность в Едином Центре сбора и ана­лиза всей информации об экономической деятельности в стране, учета изменений в спросе и предложении отдельных товаров и услуг приводила к искажению данных, которые, в свою очередь, закладывались в основу нового плана. Реализация такого плана только усиливала разрыв между ним и реальностью.

С институциональной точки зрения эффективность экономи­ческой системы и способы распределения информации на раз­личных ступенях иерархии находятся в следующей зависимости: реальные экономические условия очевидны для экономических агентов только на нижней ступени производственного процесса. Эта информация о реальном положении дел должна пройти все уровни бюрократической структуры, снизу до самой ее вершины. Приказам, принимаемым после рассмотрения этой информации в высших инстанциях, предстоит тот же путь, только в обратном направлении — сверху вниз. При этом неизбежны значительные потери и искажение информации, даже при максимальной добро­совестности всех заинтересованных лиц.

В командной экономике существовал целый ряд причин, по которым невозможно было обеспечить максимальную добросовестность всех заинтересованных лиц или избежать оппортунистического поведения. Кроме этого, в командной экономике создавались все условия для фальсификации данных об объеме выпускаемой продукции, приписках; было выгодным пре­увеличивать имеющиеся трудности и недооценивать имеющийся потенциал, скрывать недостатки в работе от вышестоящих лиц в той степени, насколько это было возможно.

В случае обнаружения нарушений вышестоящий начальник стоял перед выбором — как использовать полученную информа­цию. Зачастую в командной экономике эта проблема решалась не в пользу эффективности производства. Начальник и его под­чиненный заключали между собой неформальное соглашение, которое предусматривало сокрытие правдивой информации от начальника более высокого уровня, а распределение выгод от подобного сотрудничества происходило уже между двумя участ­никами подобного соглашения. В случае, если вышестоящий начальник узнавал о нарушениях, то, как правило, и он вступал в данное соглашение, получая определенный процент за «молча­ние», который вынуждены были уступить ему первоначальные участники сделки, чтобы избежать наказания. Таким образом, вся бюрократическая система была покрыта сетью подобных неформальных отношений, ставших основными в командной экономике.

В командно-административной системе сфера влияния бюрократии значительно шире, чем в рыночной. Это связано с особенностями системы управления, которая охватывала всю структуру хозяйственных связей и организация которой во многом была обусловлена интересами бюрократического аппарата. Монополия на информацию, возможность отдельных чиновников определять порядок доступа к этой информации для различных категорий экономических субъектов, условия ее получения, а также распоряжения ресурсами способствова­ли повсеместному развитию коррупции, установлению много­численных запретов и ограничений, способствующих получению бюрократической ренты.

По мнению М. Олсона¹, любое законодательство или огра­ничение, вводящее «рынок наоборот»², создает практически у всех участников побудительные мотивы к нарушению закона и, скорее всего, приведет к росту коррупции и преступности в рядах правительственных чиновников. Таким образом, одна из причин, по которым многие общества поражены коррупцией госаппарата. заключается в том, что почти все частные деятели имеют побудительные мотивы к нарушению закона, при этом ни у кого нет побудительных мотивов сообщать о таких нарушениях властям.

¹Олсон М. Рассредоточение власти и общество в переходный период. Лекарство от коррупции, распада и замедления темпов экономического рос­та// Экономика и математические методы. — 1995. — Т. 31. — Выпуск 4. — С. 53-81.

²Под этим термином М. Олсон понимает систему, в которой правительство своими действиями (фиксация цен, объемов производства, предписание и т.д.) придает рынку уродливые формы. Частный сектор при этом в действитель­ности не ликвидируется, а переходит «в тень».

Будучи пойманными на нарушении закона, все стороны, заключившие сделку, имеют один и тот же побудительный мотив уговорить или подкупить поймавшего их представителя власти, чтобы избежать наказания. Не только совокупный побудитель­ный мотив частного сектора советует ему обходить закон, но и все побудительные мотивы, характерные для частного сектора, оказываются на стороне тех, кто нарушает правила и постанов­ления. Когда таких нарушений слишком много, само правитель­ство становится коррумпированным и неэффективным.

Еще одна проблема, которая очень остро стояла в командной экономике, причем на всех уровнях — от рядовых работников до руководящего (управленческого персонала) аппарата, — это проблема оппортунизма.

А. Алчиян и Г. Демсец как одно из важнейших преимуществ фирмы рассматривают кооперацию, когда совместное использо­вание какого-либо ресурса в составе целой «команды» способ­ствует достижению лучших результатов, чем индивидуальное. Однако коллективное производство часто затрудняет определе­ние вклада каждого члена коллектива в процесс производства, порождая, таким образом, стимулы к оппортунистическому поведению (отлыниванию). Выходом из создавшегося поло­жения может быть организация системы контроля (надзора) за деятельностью каждого из работников. Чтобы контроль был эф­фективным, функция контроля может быть возложена на одного из руководящих работников — собственников предприятия. Однако даже в условиях рыночной экономики эта проблема остается нерешенной, поскольку возможности контролирую­щего агента по предотвращению «отлынивания» ограничены и с определенного момента издержки коллективной деятельности начинают превышать выгоды, что сдерживает дальнейшее рас­ширение фирмы¹.

Развивая данные положения применительно к командной экономике, можно отметить, что решение проблемы «отлыни­вания» представлялось здесь еще более сложным.

Во-первых, следует назвать проблему контроля, которая была вызвана фактическим отсутствием самого собственника, способного осуществлять независимый от внешних факторов контроль, поскольку поведение самого контролирующего агента, как правило, было оппортунистическим по отношению к воз­ложенным на него обязанностям.

Во-вторых, уравнительная система распределения способ­ствовала созданию стимулов для «отлынивания».

В-третьих, в командной экономике сочетание неэффективно­го контроля с уравнительной системой оплаты труда привело к институционализации оппортунистического типа поведения не только отдельных индивидов по отношению к предприятию, на котором они работали, но и целых коллективов по отношению к государству — ситуация, когда большая часть работников знала о совершаемых на предприятии нарушениях, но не сообщала о них в вышестоящие органы.

Если бы все социалистические предприятия, все домашние хозяйства, все население страны действовали строго в рамках официально установленного законодательства в хозяйственной сфере, то вряд ли такая экономика вообще могла бы существо­вать, а люди — нормально жить. Не нарушать законы в системе б централизованным управлением означает, что предприятия каким-то чудом выполняют плановые задания в условиях тоталь­ного дефицита всех ресурсов; рабочие и колхозники не воруют, не выносят продукцию со своего завода (нелегально), чтобы потом ее продать на «черном рынке» и таким образом получить дополнительный доход к нищенской заработной плате или об­менять на какой-нибудь дефицитный товар, и т.д. 1.Alchian A., Demsetz G. Production, Information Costs and Economic Organization //American Economic Review 62(4), December, 1972.

Правда, нужно заметить, что в условиях жесточайшей сталин­ской диктатуры тотальный контроль и репрессии не позволяли предприятиям в сколь-нибудь значительных масштабах занимать­ся «левой» деятельностью. Однако огромные затраты, связанные с таким тотальным контролем, становились все непосильнее для советской системы. Поэтому, как только ослабевал репрессивный аппарат, так тут же масштабы теневой экономики начинали быс­тро расти. По этому поводу Г.Явлинский отмечает, что вся логика развития планового хозяйства после утраты жесткого сталинского контроля — это прогрессирующий паралич собственника — госу­дарства и наращивание мускулов агентами — предприятиями¹.

Рассматривая проблему «принципал — агент» применительно к командно-административной системе (при социализме прин­ципалом выступает государство, а агентами — социалистичес­кие предприятия), можно констатировать тот факт, что пока у принципала был реальный контроль за деятельностью агентов (как при сталинской диктатуре), теневая экономика была не столь велика. По мере того, как реальный контроль утрачивал­ся, все больше реальных прав сосредотачивалось у директоров предприятий, и теневой сектор разрастался очень быстро.

Это объяснялось тем, что плановая продукция сама по себе не интересовала руководство государственного предприятия, а также его трудовой коллектив: если продукция производилась в рамках планового задания, то ее было необходимо всю без остатка сдать государству, и продажа на «черном» рынке была невозможна. Следовательно, чтобы реализовать продукцию на свободном рынке, ее нужно было исключить из государствен­ной плановой отчетности. То же самое касалось и выделенных государством материальных ресурсов, или фондов. Если часть этих фондов удавалось реализовать на «черном» рынке, то доход оставался в распоряжении предприятия.

Нелегальная деятельность включала в себя: двойную бухгал­терию, прямые кражи государственного имущества, использо­вание оборудования, энергии, прочих ресурсов предприятия в рабочее и нерабочее время для работы по «левым» заказам, создание за счет средств предприятия директорских фондов для поощрения «нужных» людей и т.п.

1.Явлинский Г. Экономика России: наследство и возможности. ЭПИ центр, 1995. — С. 29.

Особо стоит подчеркнуть упомянутое использование государственного имущества в частных интересах. Подобная практика была развита при социализме очень широко. Например, врач в государственной стоматологической поликлинике использовал государственное оборудование для обслуживания «левых» клиен­тов за деньги, которые шли непосредственно ему. Шофер ис­пользовал не принадлежащую ему государственную машину для выполнения «левых» перевозок. Из сокрытого государственного сырья производилась на государственном оборудовании одежда, которая продавалась на «черном» рынке, и т.д. Вот почему можно сказать, что при социализме практически каждый гражданин так или иначе был участником теневой экономики.

По официальным оценкам, в бывшем СССР в 1973 г. доля те­невой экономики составляла 3—4 % ВВП¹. Реальная же величина была гораздо больше. Теневая экономика была необходимым атрибутом советской хозяйственной системы. Если в рыночной экономике появление теневых секторов обусловлено во многом более низкими издержками производства подпольной продук­ции (подделка товаров известных фирм, производство товаров без уплаты налогов и т.д.), а также рыночной потребностью в ряде товаров и услуг, запрещенных законом (наркобизнес, проститу­ция, торговля оружием и т.д.), то в командной экономике одной из основных причин являлся дефицит товаров и услуг.

Стимулом для появления подпольных предприятий в СССР служил рост спроса на товары и услуги со стороны населения, располагавшего значительным количеством денежных средств. Так, с начала 1960-х до конца 1980-х гг. рост вкладов населения в сберегательном банке (единственном банке, работающем с населением) вырос с 10,9 до 296,7 млрд. руб.², то есть в 27,2 раза. Причем такой рост свидетельствует не о повышении благосо­стояния граждан, а о невозможности потратить накопившиеся «вынужденные сбережения» в условиях растущего дефицита и формировании «денежного навеса» — превышение сбережений населения относительно реальных запасов товаров и услуг. Результатом несбалансированности рынка стали рост теневой экономики (расширение черного рынка), а также подавленная (скрытая) инфляция.

1.Кокшаров А. Черная дыра // Эксперт. — 2000.- № 12. — С. 30.

Косалс Л. Теневая экономика как особенность российского капитализма //

В таблице 10.1 показан рост теневой экономики в СССР с начала 1960-х до конца 1980-х гг. По различным оценкам, он составил от 4 до 30 раз.

Таблица 10.1

Структура теневой экономики в СССР в 1960-1980-е гг.

Периоды

Начало 1960-х гг., млрд руб./ год

Конец 1980-х гг., млрд руб./ год

Объем теневой экономики в н/х СССР

в том числе:

сфера материального производства - промышленность

сельское хозяйство

транспорт и связь

строительство

торговля и общественное питание

- материально-техническое снабжение и сбьгг

прочие виды

Непроизводственная сфера

жилищно-коммунальное хозяйство и бытовое обслуживание населения - здравоохранение, физкультура и социальное обеспечение

народное образование

культура и искусство

наука и научное обслуживание

- кредитование и государственное стра­хование

аппарат органов гос. и хоз. управления

Источник: Корягина Т. Теневая экономика в СССР // Вопросы экономики. - № 3. - 1990. - С. 117.

 

Более высокими темпами теневая экономика росла в строи­тельстве (в 60 раз), на транспорте и связи (в 40 раз), в сельском хозяйстве и промышленности (в 30 раз). В основном рост про­исходил за счет приписок, хищений, мелкого воровства. Этому способствовала сама система «общенародной собственности», в которой бесхозяйственность стала неотъемлемым атрибутом. О масштабах данного явления можно судить по следующим цифрам: так, общие непроизводительные расходы и потери в народном хозяйстве исчислялись в пределах от 580 до 629 млрд. руб. В валовом общественном продукте в 1988 г. их доля состав­ляла 38-40%1.

Подытоживая все вышеизложенное, можно сделать следу­ющие выводы:

1.Институты командной экономики довольно прочно укоре­нились в российской экономической системе и в соответствии с эффектом «path dependence» (зависимость от траектории пред­шествующего развития) не могут не оказывать непосредствен­ного воздействия на процесс реформ в переходный период.

2.Деятельность планирующих органов в командной экономи­ке способствовала формированию «рынка наоборот», вытесняя механизмы ценового регулирования спроса и предложения в неформальную сферу. Институциональные матрицы двух сис­тем — рыночной и командной включают большей частью про­тивоположные составляющие, и различия проявляются, прежде всего, в отсутствии или неразвитости в командной экономике таких институтов, как институт частной собственности в его легальных формах.

3.В командной экономике государство — собственник ресурсов определяло производственные задания для всех ни­жестоящих экономических агентов, однако оно не располагало точной информацией о производственной технологии и поэ­тому не в состоянии было осуществить полный контроль над использованием выделенных средств. Проблема «принципал — агент» проявлялась здесь во множестве стимулов для оппорту­нистического поведения. Формировались новые поведенческие модели, в рамках которых заключались соглашения, в большей степени, основанные на нарушении закона (неформальная контрактация).

4.Проводя анализ командной экономики, можно сделать вы­вод, что исключительно высокие издержки по соблюдению законов являются одной из основных институциональных причин перехода к иной системе установления цен, координации деятельности экономических субъектов, а также широкого распространения теневого сектора.