Общая социология

«Антиномийная» (условное название). Делается акцент на анали­зе внутренних «непримиримых» противоречий российской культу­ры, которые, как считают сторонники этой позиции, обрекают ее на аморфность и непоследовательность, а принадлежащую подоб­ной культуре систему социальных взаимодействий наделяют непред­сказуемостью, нестабильностью, господством произвола власти и т.д. По утверждению Н. Бердяева, Россия соединяет в себе Запад и Восток как два потока мировой истории, и это соединение пре­вращает ее отнюдь не в некий интегральный вариант, а в арену столкновения и взаимодействия двух потоков мировой истории — Востока и Запада*.

Представители «антиномийной» позиции отмечают, что исход­ная характеристика русской культуры состоит в том, что в ней от­ражается пограничное положение России между двумя континен­тами и цивилизациями — Европой и Азией, Западом и Востоком. Это промежуточное положение имеет не только исторический, но и социокультурный, этнический характер. На территории России с первых шагов становления российской культуры и государственно­сти шло глубокое взаимодействие славянских, тюркских, угрофин-ских народов, их культур и религий. При этом сам русский народ занимал огромную территорию, проживал в самых различных при­родно-климатических условиях, входил в контакт с народами, ис­поведующими самую различную культуру и веру. Это также способ­ствовало чрезмерной вариативности обычаев, обрядов, образцов поведения. Промежуточное положение между Западом и Востоком, взаимодействие с обоими этими началами в самых разных формах и противодействие им обусловили глубокую противоречивость рус­ской культуры, ее раздвоенность и внутренний раскол, постоян­ные перемены во внутренней (от реформ к консерватизму) и внеш­ней (от союза с Западом до противостояния ему) политике**.

Конечно, в любой культуре можно обнаружить противоречия, несостыкованности приоритетов, создающих разнообразие нацио­нально-духовной жизни: индивидуализм — коллективизм, смире­ние — бунт, галантность —■. мужественность, сентиментальность — жесткость***. Подобные противоречия вполне обоснованы — ведь в зависимости от ситуации, области деятельности мы можем делать акцент на досуге или работе, доброте или жестокости. Более того, наличие подобных противоречий, присущих любой сложной сис­теме ценностей, как уже отмечалось в предыдущих главах, позво-

ляет культуре проявлять большую гибкость, легче адаптироваться к ситуации. Это не непримиримые противоречия, а различные тен­денции, которые могут сочетаться в зависимости от ситуации и области применения. При этом в целом не нарушается соразмер­ность, целостность культуры и в то же время ее самобытность.

Но в русской культуре, по мнению Б.С. Ерасова, «наряду с эти­ми антиномиями постоянно присутствуют устойчивые черты прин­ципиального разрыва: между природно-языческим началом и высокой религиозностью; между культом материализма и привер­женностью к возвышенным духовным идеалам; между всеохватной государственностью и анархической вольницей, духом свободы и покорностью и т.д.»*. Наличие подобных непримиримых тенденций делает культуру неустойчивой, неспособной дать целостную, ин­тегрированную картину мира. Личность получает в подобной куль­туре противоречащие друг другу, но считающиеся при этом одина­ково приемлемыми предуказания. Подобная «антиномийность» ве­дет к тому, что культура с трудом реализует одну из важнейших своих функций — интеграцию общества, несет в себе зримые зерна его раскола, перманентных конфликтов ценностей, атомизации, при которой автономия личности легко трансформируется в анар­хическую безответственность, сочетающуюся со страхом, неуве­ренностью в себе.

Проблема «российской цивилизации» требует серьезного и не­предвзятого исследования философов, социологов, культурологов. Лишь поняв свою культуру своей страны, ее традиции, ценност­ные приоритеты, стандарты поведения, мы можем анализировать пути развития российского общества, формулировать реалистичес­кие, выполнимые задачи, которые будут поняты и реализованы российским народом.

субкультуры «Единство через многообразие» — вот краткое выражение сути культурной жизни общества. Куль­тура любого современного общества представляет собой совокуп­ность различных субкультур, которые взаимодействуют, сочетают­ся друг с другом, сохраняя вместе с тем свои особенности.

Основу культуры любого общества составляет общеразделяемая всеми членами общества система базовых ценностей, прежде всего «конечные истины бытия», исходные ценностные приоритеты, предпочтения. В то же время существуют модификации культуры общества в соответствии с возрастными, профессиональными, тер­риториальными, классовыми и другими особенностями той или иной группы людей. Речь идет именно о модификации, при кото-

 

* Бердяев Н.А. Русская идея//Вопросы философии. — 1990. — № 1, с. 78. ** Проблемам раздвоенности русской культуры посвящены рыботы А.С. Ахие-зера, Б.С. Ерасова, Ю.М. Лотмана и др. *** «Хризантема и меч» — таково название книги Р. Бенедикт о Японии.

* Ерасов Б.С. Антиномии российской цивилизации. В кн.: Российская цивили­зация. — М., 1998, с. 44.

 

450

451

рой, сохраняя характерный для данной культуры менталитет, иерар­хию ведущих ценностей, норм и образцов поведения, в рамках той или иной группы, возникают, во-первых, специфические, особые ценности, нормы, обычаи, обеспечивающие регулирование связей в соответствующих социальных институтах (воинская, врачебная субкультуры и др.), во-вторых, стилевые особенности, акценты, которые выражают особенности типа жизнедеятельности носите­лей субкультуры, их истории (городская субкультура, субкультура казаков и т.д.), в-третьих, определенные (идеолого-групповые) разли­чия в понимании путей развития общества (идеология рабочего класса и т.д.). «Следовательно, мы имеем дело с двумя уровнями ценностей, норм, обычаев: общеразделяемыми и специфически­ми... Безусловна зависимость второго локального уровня от фунда­ментальных ценностей общества, которые позволяют не только ин­тегрировать группы с самыми различными субкультурами, но и оп­ределенным образом осуществляют ценностный и нормативный кон­троль над ними...»*

Рассматривая субкультуры общества, необходимо отделить те субкультуры, которые противостоят культуре данного общества, являются ее антагонистами, нарушают социальный порядок, — это субкультура преступного, уголовного мира (делинкветная субкуль­тура), а также так называемая контркультура.

Делинкветная субкультура довольно многообразна, поскольку в зависимости от содержания закона в разряд делинкветной субкуль­туры еще 20—30 лет назад могли попасть как нарушители уголов­ного права (воры, бандиты), так и предприниматели (подпольные цеховщики), и представители диссидентствующей интеллигенции. (В результате коренных изменений, происшедших в России в про­шедшее десятилетие, последние два вида субкультур утратили де­ли нкветность.) Каждый из видов этой субкультуры существует как особый культурный «мирок», со своими нравами, правилами игры и даже языком.

Что касается контркультуры, то, на наш взгляд, это вид проте­ста, чаще всего части молодежи, которая не покушается на право­вые основы существующего общества, но бросает вызов его мора­ли, приличиям, принятым нормам поведения. Наиболее ярким об­разцом контркультуры в последние 20—30 лет были хиппи.

На Западе являясь формой протеста против «культуры отцов», дан­ная контркультура характеризовалась гипертрофированным непри­ятием западной культуры — такими элементами, как широкое упот­ребление наркотиков, отказ от традиционных христианских ценнос­тей семьи, возведение в культ бесцельного времяпрепровождения, попытки заимствовать мистические тенденции Востока и др.

* Комаров М.С. Введение в социологию, с. 75.

Следует иметь в виду, что наличие и распространение контр­культуры как целостного образования, а не как отдельных остаточ­ных явлений -г» признак довольно глубокого кризиса культуры об­щества, неудовлетворенности части людей (чаще всего молодежи) предлагаемой данной культурой системой ценностей, норм и об­разцов поведения.

Нельзя сказать, что общество ничего не может заимствовать у контркультуры. Обладая социальным иммунитетом и селективной способностью, культура общества, как показал опыт последних лет, восприняла те элементы контркультуры, которые могли бы помочь ответить на вопросы, имеющиеся у общества.

Осталось в прошлом движение хиппи, но не все их привычки исчезли вместе с ним. Отказ от консерватизма в одежде, большая искрен­ность в отношениях между людьми, уважение к личности, терпимость по отношению к представителям сексуальных меньшинств — эти черты культуры возникли в какой-то мере и под влиянием хиппи.

С позитивными субкультурами мы имеем дело повседневно — это субкультура военных, врачей, предпринимателей, интеллигенции, субкультура казачества, городская и сельская субкультура, субкуль­тура старообрядцев, молодежи и т.д.

Формирование подобных субкультур — процесс неизбежный. Они являются отражением в культуре таких глубинных процессов, как дифференциация и автономизация социальных институтов, вовле­чение личности в разнообразные социальные группы с целью по­лучения надежной солидарной поддержки, помощи. Отсутствие внутреннего многообразия, дифференциации характерно для при­митивных обществ. Единообразие, отсутствие альтернативных куль­турных образцов поведения является одной из причин малопод­вижности подобных обществ, их предельного консерватизма.

Наличие же развитых субкультур, их разнообразие — свидетель­ство не только внутреннего богатства данного общества, едва ли не более важно, что такое общество оказывается более способным к адаптации к новым условиям, готовым найти ответы на новые вы­зовы истории, т.е. способным к саморазвитию.

В этой связи хотелось бы отметить следующее.

Первое. Богатство и разнообразие субкультур, толерантное к ним отношение способствуют обогащению банка идей, культурных об­разцов общества. Нередко будущее народа во многом зависит от наличия в его структуре субкультуры, которая содержит довольно эффективный ответ на вызовы истории.

Какой бы была Западная Европа, если в эпоху феодализма в этих странах в рамках городской субкультуры не развилась бы капита­листическая этика предпринимательства, не вызрела субкультура протестантизма?

 

452

453

Может быть, путь к реформам в нынешнем российском обще­стве осложнен тем обстоятельством, что в рамках советской куль­туры не было позитивной субкультуры предпринимательства, ко­торая существовала только в делинкветной форме? Не сказывается ли былая делинкветность предпринимательской субкультуры на ста­новлении норм, обычаев современной предпринимательской суб­культуры, сообщая ей склонность к коррупции, мафиозности, без­духовность, меркантилизм?

Второе. Тот факт, что эффективный ответ может быть найден внутри той же системы базовых ценностей, приоритетов, суще­ственно облегчает адаптацию к подобному новшеству. Мы получа­ем более или менее близкий нам «по духу» вариант инноваций. Одно дело заимствовать нормы предпринимательской деятельности у протестантского Запада, другое дело — заимствовать их у предпри­нимателей-старообрядцев. Перенимаемое у «соседней» субкульту­ры легко становится органичной частью культуры. Многие прагма­тические образцы поведения предпринимателей-протестантов со временем становятся нормой поведения представителей других слоев западноевропейского общества, в том числе католических. Черта поведения, специфичная для одной из субкультур, содержавшая эффективный ответ на вопросы, поставленные перед всем обще­ством, приобретает значение общеразделяемой ценности.