I.1 Научное знание

Для начала определим, что такое наука. На сегодняшний день, по большому счету, есть всего одна наука – физика. Именно ее и примем за основу для определения научных принципов мышления и требований к науке.

Основу научного подхода при исследовании любого объекта составляет модель в сочетании с механизмом действия. Модель это упрощенное отражение в нашем сознании рассматриваемого объекта, когда основная масса его свойств полагается не имеющей значения для моделируемого механизма и не принимается во внимание. Учитываются только те свойства объекта, которые потом будут проявлены в механизме.

Механизм – это совокупность причинно-следственных связей, обусловливающих работу модели и, соответственно, объясняющих те или иные свойства изучаемого объекта. Такой подход к изучению любого объекта не является очевидным, естественным, само собой разумеющимся. Возможны и иные подходы, к примеру, в религии. Но как показал многолетний опыт исследований, именно такой подход является в нашем мире наиболее продуктивным. Поэтому в основе научного подхода лежат конвенциональные элементы, носящие характер первичного постулата, аксиомы о познаваемости мира, точнее, принципиальной возможности все (или почти все) в этом мире объяснить на основе моделей и механизмов их действия.

Первичный конвенциональный принцип научной познаваемости мира приводит к некоторым вторичным рабочим принципам, в частности, принципу экономии мышления. Этот принцип состоит в стремлении уменьшать количество первичных постулатов о нашем мире, на которых потом будет базироваться построение моделей и механизмов. Это, в частности, выливается в стремление к возможным максимальным обобщениям. А наука физика, вплотную подходя к границам нашей реальности, требует философского осмысления свойств нашего мира и пограничных областей.

Пример: Земля притягивает массивные тела, причем в разных местах несколько по-разному. Солнце и другие небесные тела тоже как-то притягивают массивные тела. Научный подход приводит к тому, что удается описать гравитационное притяжение общим для всех тел законом, единым механизмом. Однако этим не ограничивается. Физики пытаются к единому закону свести все силовые взаимодействия: гравитационные, электромагнитные, сильные, слабые. Таким образом, в науке проявляется тенденция к уменьшению числа независимых физических постулатов, а сами постулаты приобретают все более фундаментальный глубинный характер, приближаясь к основам мироздания.

Изложим основные свойства науки, существенные для нашего дальнейшего анализа. Во-первых, научное знание опирается на экспериментальные данные. Во-вторых, основной предмет науки состоит в том, чтобы эти экспериментальные знания объяснять, т.е. создавать модель и механизм. В-третьих, настоящая наука «экономит мышление», стремится свести к минимуму число постулатов, необходимых для построения механизма, и в результате этого нацелена на глобальные обобщения. Научный подход к описанию мира является антиподом догматического, постулирующего все подряд и не заботящегося об объяснениях. К примеру, религия, как правило, проповедует догматический подход к описанию мира, опираясь, соответственно, на догматическое мышление.

Кроме полноценной науки физики существуют так называемые прикладные науки. Они в полной мере соответствуют первому принципу связи с экспериментальными данными. Однако из-за сложности рассматриваемых объектов эти науки не в состоянии построить удовлетворительных моделей, объясняющих свойства изучаемых объектов. Они ограничиваются прикладными феноменологическими моделями, опирающимися на избыточное число постулатов. До третьего момента – стремления к глобальным обобщениям и сокращению числа постулатов – прикладные науки не могут дойти в принципе.

Поэтому физики в шутку называют прикладные науки собиранием марок. Экспериментальные данные собираются, как-то упорядочиваются, как в филателии, но объяснить природу полученных данных эти науки не могут. Научное знание в эти науки приходит только с физикой, по мере расширения ее знаний и объяснений свойств объектов, изучаемых этими науками. На каком-то этапе так случилось в астрономии, потом в химии. В настоящее время научное знание постепенно проникает в медицину и биологию.

Другой тип знания представляют собой философия и религия. Они в полной мере отвечают третьему принципу, стремлению к глобальным обобщениям, но не двум первым, связи с достоверными экспериментальными данными и объяснениям на основе моделей. Из-за их недостаточной строгости и оторванности от реального мира эти типы знания, как правило, не относят к научным.

Для полноты картины можно рассмотреть средневековые лженауки: астрологию, нумерологию и алхимию. Возникали они одновременно и вместе с прикладными науками. Однако пошли не по пути научного объяснения (механизм и модель) накопленных ими экспериментальных данных, а по пути иных вариантов упорядочения и построения причинно-следственных цепочек, в которых гораздо большее значение придается форме, названию, а не сущности (механизму) явлений.

Первые исследователи были специалистами разных направлений и пытались по-разному интерпретировать экспериментальные данные. Именно они закладывали основы наук и лженаук одновременно, выбирая, какие методы анализа экспериментальных данных окажутся более продуктивными. Научное направление в результате стало развиваться дальше, а лженауки были отброшены, как тупиковые ветви исследований. Но они стали эксплуатироваться в корыстных целях малограмотными исследователями. Да и грамотные ученые в некоторых случаях не пренебрегали такой возможностью подзаработать.

Заказчиками астрологии и алхимии выступали образованные в иных отношениях, но неграмотные в науке аристократы. Пока основной заказчик располагал достаточными средствами, эти области знания процветали. Однако к концу девятнадцатого века аристократия постепенно утратила свое влияние. Основные деньги оказались у предпринимателей, а те предпочитали вкладывать их в сферы, приносящие более стабильный доход. Поэтому во второй половине девятнадцатого века алхимия, требующая дорогостоящей экспериментальной базы, полностью сошла со сцены, потеряв своего основного заказчика. А астрология уже в двадцатом веке в силу своего более дешевого теоретического характера сумела найти себе массового клиента в лице полуобразованного обывателя, склонного к суевериям, и потому оказалась на подъеме.

В отличие от алхимии и астрологии, которые выдают конкретный результат, нумерология является только рабочим инструментом, используемым в антинаучных построениях, тех же астрологии и алхимии. Она сама не интересует заказчика и потому не так известна. Суть ее методик в определенных манипуляциях с числами, которые возникают в том или ином исследовании. К примеру, одна из основных нумерологических операций это суммирование цифр, которые участвуют в написании числа.

В математике есть признак делимости на 9 (и аналогичный на 3). Если сумма цифр, которыми записано число, делится на девять, то и само число делится на девять. Он легко доказывается математически. Более того, в любой системе счисления будет действовать аналогичный признак по отношению к числу, меньшему системы счисления на единицу. В десятичной – это число 9, в восьмеричной – это было бы число 7, в двенадцатиричной – таким свойством обладало бы число 11. Нумерологи же, не понимая всего этого, считают это магией чисел и делают из своих манипуляций с числами далеко идущие выводы в любых областях.

Логически нумерология опровергается очень легко. Один довод, полностью разрушающий ее, по поводу системы счисления выше приведен. Система счисления по основанию десять не уникальна, можно пользоваться и иными. Если те же числа перевести в другую систему счисления, то вся «магия», наблюдавшаяся в десятеричной системе счисления, пропадет, а возникнет новая.

Второй довод, столь же губительный для нумерологии, состоит в том, что числа, которыми мы практически оперируем, всегда получены в том или ином масштабе и имеют размерность. Достаточно сменить масштаб, к примеру, вес измерять не в килограммах, а пудах, или длину измерять не в метрах, а футах, как от прежней «магии» ничего не останется. Поэтому нумерология, только появившись, почти сразу же ушла в небытие и всплывает только, когда ее пытается реанимировать тот или иной невежественный исследователь.