Аргументы к существу дела и аргументы к человеку

В ораторской речи для убеждения слушателей и доказатель­ства своей мысли важно использовать аргументы — доводы в обоснование какого-либо положения, совокупность таких дово­дов называется аргументацией. Сам же аргу­мент—это мысль, истинность которой проверена и доказана практикой.

Аргументы делят на два вида.

1. Аргументы к существу дела. Это факты, уста­навливаемые путем наблюдения, опыта, цифровой или статисти­ческий материал, документы, доказанные положения и т. д.

2. Аргументы к человеку. Что это за аргументы?

 

 

В ораторской речи они используются так же часто, как и первые. Цель их привлечения — воздействовать на слушателей эмоцио­нально. Назовем некоторые из них.

1) Аргумент к авторитету—ссылка на высказыва­ния или мнения великих людей, общественных деятелей, ученых, писателей в поддержку своего мнения. Чаще всего это проявля­ется в научной речи.

2) Аргумент к публике—ссылка на мнения, настро­ения, чувства слушателей; оратор стремится привлечь слушате­лей на свою сторону и с их помощью оказать психологическое давление на оппонентов. Чаще всего это проявляется в митинго­вой речи, но возможно и в судебной.

3) Аргумент к личности—ссылка на личностные особенности оппонентов, их вкусы, достоинства или недостатки. Предмет спора остается в стороне, а предметом обсуждения ста­новится личность оппонента.

4) Аргумент к тщеславию—расточение неумерен­ных похвал оппонентам в надежде, что, тронутые комплимента­ми, они станут мягче.

5) Аргумент к жалости — возбуждение в другой сто­роне жалости и сочувствия.

Перечисленные аргументы не всегда являются корректными, пожалуй, за исключением первого. Но и тут необходимо сделать оговорку: не все высказывания или мнения авторитетных людей безусловно верны. Поэтому ссылка на то, что кто-то придержи­вается определенного мнения, ничего не говорит об истинности этого мнения.

КОНЕЦ РЕЧИ

“Конец—всему делу венец”,—гласит народная мудрость. И действительно, в заключении речи могут, во-первых, под­водиться итоги сказанному, обобщаться те мысли, которые вы­сказывались в основной части речи. Вот, например, какой вывод делает К. И. Чуковский в конце своей лекции о М. М. Зощенко:

Зощенко был первым из писателей своего поколения, в который ввел в литературу в таких широких масштабах В эту новую, еще не вполне сформировавшуюся, но победительно разлившуюся по стране внелитературную речь... Своими рассказами Зощенко сигнализировал нам, что нарождается целое поколение людей, для которых “об­мывочный пункт” куда милее, чем “ванна”, для которых “лес” — “зеленый массив”, “шапка” — “головной убор”, “телега” — “гу­жевой транспорт”.

Во-вторых, в конце речи могут кратко повторяться ее основные тезисы, еще раз подчеркиваться главная мысль и важ-

 

 

ность для слушателей разобранной темы. Вот как, например, за­вершил цикл своих лекций по геохимии А. Е. Ферсман:

Всюду один и тот же закон природы — глубокая связь каждого явления и каждой системы с окружающими, условиями, постепенная замена одних равновесии другими, смерть как превращение в новые устойчивые формы и как зарождение нового, лучшего будущего. В этом заключается вся сущность и глубина законов природы, закона эволюции, борьбы за существование, естествен­ного отбора, вся сложность химических превращений и физиче­ских процессов, наконец, вся жизнь человека с ее постоянной борьбой и постоянными исканиями.

В-третьих, завершая выступление, оратор может наметить тему следующего или пути развития выраженных им идей; Так, Иван Петрович Павлов свою первую лекцию из цикла под на­званием “Физиология пищеварения” завершил словами:

Итак, вы видите, что под влиянием птиалина крах­мал из нерастворимого состояния перешел в растворимое. В следующий раз вы увидите, что изменения пошли гораздо глубже.

В-четвертых, оратор ставит перед аудиторией на основе всей речи какие-либо задачи, приглашает высказать свое мне­ние, поспорить. Приведем, например, финал выступления фило­софа и филолога Алексея Федоровича Лосева:

Друзья мои, я изложил вам один из взглядов на проблему, показал вам направление своих поисков, об­раз мысли. Но я пришел сюда не поучать, а спорить по волнующим всех проблемам, пришел поучиться. Я слиш­ком хорошо помню и разделяю завет великого греческого государственного деятеля и поэта Солона, изрекшего буквально следующее: “Старею, всегда учась!” Как это замеча­тельно! Вот почему хочу почувствовать в нашем науч­ном диалоге биение мысли, услышать другие мнения и точки зрения. Да-да, я пришел сюда спорить, чтобы учиться мыслить! Поучите, ну-ка!

Заключение может быть очень коротким, или отсутствовать вообще.

А. Ф. Кони, разбирая речь о жизненном пути Ломоносова, пи­сал: “Конец речи должен закруглить ее, то есть связать с нача­лом. Например, в речи о Ломоносове (о начале этой речи см. на с. 98) можно сказать:

Итак, мы видели Ломоносова мальчиком-рыбаком и академиком. Где причина такой чудесной судьбы? Причина — только в жажде знаний, в богатырском тру­де и умноженном таланте, отпущенном ему природой. Все это вознесло бедного сына рыбака и прославило его имя.

 

 

А. Ф. Кони также подчеркивал, что “конец — разрешение всей речи (как в музыке последний аккорд — разрешение преды­дущего); кто имеет музыкальное чутье, тот всегда может сказать, судя только по аккорду”, что музыкальное произведе­ние закончилось. Конец речи должен быть таким, чтобы слуша­тели почувствовали, и не только по тону, что дальше говорить нечего.

Необходимо помнить, что форма заключения зависит от вида красноречия и цели речи. Вузовская лекция, научное сообщение, политическая, агитаторская, митинговая речи заканчиваются по-разному. Это диктуется определенными внутренними зако­нами публичной речи.

Например, в вузовской лекции или докладе выступающий де­лает логические выводы из сказанного (см. концовки речей А. Е. Ферсмана и И. П. Павлова на с. 112). Публичная же (научно-популярная) лекция часто заканчивается словами, воз­действующими на эмоции слушателей. Так, свое выступление “Два воспитания” (прочитано 1 февраля 1893 г. в пользу Мос­ковского комитета грамотности) В. О. Ключевский завершил сле­дующим образом:

В Домострое священника Сильвестра есть очень сильное место, где наставник убеждает детей покоить родителей в старости, не забывать труда отцова и матернего, помнить, что они никогда и ничем не сумеют заплатить своего детского долга, потому что не могут родить

своих родителей, никогда не испытают для них тех болей, какими они болели за своих детей. Современные отцы и матери едва ли потребуют уплаты долга со своих детей в таких выражениях; но, по крайней мере, за мать теперь можно сказать современным детям: она готова была умереть за вас, прежде чем вы рождались; вы обязаны жить для нее, пока она жива...

 

В концовке митинговой речи оратор обычно провозглашает лозунги, которые не только воздействуют на эмоциональную сфе­ру слушателей, но и побуждают к действию. Приведем пример финала речи писателя А. Фадеева на массовом митинге солидар­ности с испанским народом в Москве, на Красной площади 3 ав­густа 1936 г.

Братский привет и помощь великому народу Испании и его республиканскому правительству! Презрение и не­нависть фашистским мятежникам, врагам народа! Да здравствует свободная и независимая Испания! Да здравствует единый народный фронт против фашизма во всем мире!

Концовки судебных речей — это обращения к суду с призы­вом о справедливом решении дела. В них нередко логические до­воды сочетаются с попыткой воздействовать на эмоции. В каче­стве примера приведем две концовки из речей А. Ф. Кони:

 

Обвинение мое кончено; оно было несколько длинно, но и обстоятельства дела слишком сложны. Заключая его, я не могу не припомнить, что перед нами читалось письмо Торчаловского к княгине Щербатовой, в котором он говорит, что может “гордиться в своей сфере и может быть полезен в сфере высшей”. Я полагаю, что ваш при­говор, господа присяжные заседатели, покажет, что такое высо­кое мнение подсудимого о самом себе было, по меньшей мере, преждевременно и неосновательно. (Дело о подлоге расписки княгини Щербатовой.)

Трепещущие, бессильные руки матери вынуждены были скрывать следы преступления сына потому, что сердце матери по праву, данному ему природой, укрывало самого преступника. Поэтому вы, господа присяжные, поступите не только милостиво, но и справедливо, если скажете, что она заслуживает снисхождения. (Дело об убийстве Филиппа Штрама.)

Характер конца речи зависит от цели речи: воздействовать на интеллектуальную или эмоциональную сферу слушателей. Сле­дует помнить также, что эти сферы взаимно перекрещиваются, что обусловлено особенностями человеческого восприятия.

Заключение должно быть кратким, сжатым. Основная ошиб­ка неопытных ораторов состоит в том, что эту часть выступления они делают слишком пространной, подробно разъясняют очевид­ные положения, что затрудняет ее восприятие.

Заключение подготавливается всем предыдущим изложени­ем. В его частях (если таковые имеются) не должно быть проти­воречий с основной частью и стилистических диссонансов. Не­удачные заключительные слова могут испортить хорошее впечат­ление, которое произвела вся речь. Поэтому заключительные слова выступления следует тщательно продумывать.

СВОБОДНАЯ КОМПОЗИЦИЯ

Мы рассмотрели классическую композицию речи. Ей чаще всего подчиняются доклады, лекции, судебные речи. Митинговая речь, речь перед воинами, похвальное слово более свободны в композиционном отношении, чем, скажем, академическая или судебная.

Похвальные слова в соответствии с рекомендациями класси­ческих риторик начинались с происхождения восхваляемого. При этом вначале говорилось о родине героя, его родителях, уче­нии и затем о деяниях героя, иллюстрировавших различные по­ложительные черты его характера. В настоящее время компози­ция в этих речах более свободна. Такая же свободная компози­ция у приветственной и у застольной речи (тоста), она во многом определяется ситуацией и адресатом.

 

Примером свободной композиции может служить Нобелев­ская речь Ивана Алексеевича Бунина (1933).

Ваше высочество, милостивые государыни, милостивые государи! Девятого ноября, в далекой глуши, в старинном провансальском городе, в бедном деревенском доме, телефон известил меня о решении Шведской академии. Я был бы неискренен, ежели бы сказал, как гово­рят в подобных случаях, что это было наиболее сильное впечатление во всей моей жизни. Справедливо сказал великий философ, что чувства радости, даже самые резкие, почти ничего не значат по сравнению с таковыми же чувствами печали. Ни­чуть не желая омрачать этот праздник, о коем я навсегда сохра­ню неизгладимое воспоминание, я все-таки позволю себе сказать, что скорби, испытанные мною за последние 15 лет, да­леко превышали мои радости. И не личными были эти скорби,— совсем нет! Однако твердо могу сказать я и то, что из всех радо­стей моей писательской жизни это маленькое чудо современной техники, этот звонок телефона из Стокгольма в Грае, дал мне как писателю наиболее полное удовлетворение. Литературная премия, учрежденная вашим великим соотечественником Аль­фредом Нобелем, есть высшее увенчание писательского труда! Честолюбие свойственно почти каждому человеку и каждому ав­тору, и я был крайне горд получить эту награду со стороны су­дей столь компетентных и беспристрастных. Но думал ли я девя­того ноября только о себе самом? Нет, это было бы слишком эго­истично. Горячо пережив волнение от потока первых поздравле­ний и телеграмм, я в тишине и одиночестве ночи думал о глубо­ком значении поступка Шведской академии. Впервые со време­ни учреждения Нобелевской премии вы присудили ее изгнанни­ку. Ибо кто же я? Изгнанник, пользующийся гостеприимством Франции, по отношению к которой я тоже навсегда сохраню при­знательность. Господа члены Академии, позвольте мне, оставив в стороне меня лично и мои произведения, сказать вам, сколь прекрасен ваш жест сам по себе. В мире должны существовать области полнейшей независимости. Вне сомнения, вокруг этого стола находятся представители всяческих мнений, всяческих фи­лософских и религиозных верований. Но есть нечто незыблемое, всех нас объединяющее: свобода мысли и совести, то, чему мы обязаны цивилизацией. Для писателя эта свобода необходима особенно,—она для него догмат, аксиома. Ваш жест, господа члены Академии, еще раз доказал, что любовь к свободе есть на­стоящий национальный культ Швеции.

И еще несколько слов — для окончания этой небольшой речи. Я не с нынешнего дня высоко ценю ваш королевский дом, вашу страну, ваш народ, вашу литературу. Любовь к искусствам и к литературе всегда была традицией для шведского королев­ского дома, равно как и для всей благородной нации вашей. Основанная славным воином, шведская династия есть одна из

 

самых славных в мире. Его величество король, король-рыцарь, да соизволит разрешить чужеземному, свободному писателю, удостоенному вниманием Шведской академии, выразить ему свои почтительнейшие и сердечнейшие чувства.

Естественно, в этой речи имеется этикетное обращение: “Ва­ше высочество, милостивые государыни, милостивые государи!” (начало речи) и этикетные слова, обращенные к шведскому коро­левскому дому, шведской нации и Шведской академии (конец речи). Все остальное относится к главной части, в которой прохо­дят три темы: радости, изгнания и свободы. Эти темы можно расположить в любой последовательности. Отсутствуют класси­ческие части речи: вступление и заключение.