Телеграмма Полномочного Представителя СССР в Турции в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР

8 февраля 1928 г.

Вчера из Румынии после месячной отлучки вернулся египетский министр** и сегодня же ушел в четырехмесячный отпуск. Он был у меня и обещал, что использует свое пребывание в Каире, чтобы продвинуть дело сближения между нашими странами. В первую очередь он обещал подработать вопрос о нормализации и расширении наших экономических отношений***.

Суриц

Печат. по арх.

37. Запись беседы Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с Послом Франции в СССР Эрбеттом****

10 февраля 1928 г.

Эрбетт начал с того, что не имеет специальной темы, а пришел вообще поговорить о нынешнем положении суммарным образом. Ему кажется, что наше положение сейчас очень благоприятно, и в частности это относится к Франции.

Я ответил, что заявления Пуанкаре т. Довгалевскому ***** резко расходятся с тем, что мы считали бы полезным, ибо Пуанкаре отвергает продолжение конференции и желает передать дальнейшие переговоры дипломатическому аппарату, между тем как мы считали бы в высшей степени полезным зафиксировать то, что было до сих пор достигнуто, чтобы произведенная работа не пропала даром. Эрбетт ответил, что мы,

* См. также док. № 51, 52, 108, ИЗ, 149. ** Имеется в виду посланник Египта в Турции Решид-паша. *** См. также док. № 153, 190. **** Документ имеет заголовок: «Резюме беседы с Эрбеттом 10 февраля 1928 г.»

***** См. док. № 26.

очевидно, неверно поняли Пуанкаре, ибо Пуанкаре вовсе не хочет прекращения деятельности делегации. Я сказал, что Пуанкаре предоставляет делегациям подсобную роль, самые же переговоры кочет передать дипломатическому аппарату. Эрбетт сказал, что он совершенно согласен с нами, что произведенная работа не должна пропасть даром и достигнутые результаты должны быть зафиксированы; он из Парижа не получал никаких указаний в противоположном смысле; возможно, что с Пуанкаре получилось недоразумение; Пуанкаре имеет ту особенность, что любит иметь перед собою письменную процедуру и письменные документы; когда он увидит письменные документы, воплощающие работу конференции, он будет этим доволен и не будет этого отвергать; во всяком случае ни о приостановлении конференции, ни об отсрочке дальнейшей работы его правительство ему ничего не сообщало; впрочем, Пуанкаре направил Довгалевского к Бриану, и надо ждать, что получится из разговора с Брианом *. Я подтвердил, что Пуанкаре сказал т. Довгалевскому, что все дальнейшее будет выяснено при его разговоре с Брианом.

Эрбетт вернулся к тому, что наше положение стало очень благоприятным, и сослался на то, что во всех странах мы получаем кредиты. В частности, он указал па только что опубликованную сделку английского «Юниона» с Госторгом ^2I на кредитование вывоза масла и т. д. из Сибири. Я сказал, что английские консерваторы хотят показать всей публике, что разрыв не нанес Англии вреда, и поэтому стремятся к тому, чтобы мы имели в Англии достаточно кредитов для продолжения торговли; получается такое положение, при котором как раз английские консерваторы больше всего настаивают на том, чтобы нам давали кредиты; это, конечно, отражается и па всех других странах. Эрбетт перешел тогда к Германии и сказал, что во всех странах руководящие круги с величайшим интересом будут следить за нашими берлинскими переговорами; результаты этих переговоров будут иметь очень большое влияние на все страны. Я поправил его, сказав, что идет речь вовсе не о переговорах по поводу какого-то нового договора, ибо ни та, ни другая сторона не хочет денонсировать или изменять торговый договор; речь идет даже не о торговом договоре; речь идет о том, чтобы обменяться мыслями по поводу применения отдельных статей торгового договора с наибольшей выгодой для обеих сторон. Эрбетт сказал, что он это знает и понимает, но что из этого все-таки могут получиться новые кредиты и что это именно интересует другие страны. Я подтвердил относительно Америки, что наши связи в американских деловых кругах все больше расширяются и

* См. док. № 38.

развиваются, несмотря на противодействие государственного департамента.

Эрбетт после этого вернулся к тому, о чем он уже жаловался, а именно сначала в «Правде», а затем в «Известиях»* получение Францией 25% с мосульской нефти связывается с мнимым соглашением, якобы состоявшимся в момент передачи Лигой наций Мосула Англии; получается то, что якобы Франция торговала нефтяными интересами и, с другой стороны, своими отношениями с Турцией; это неверно, ибо после Сан-Ремо** не было между Францией и Англией никаких соглашений о месопотамской нефти. Он пустился в некоторые подробности по поводу мосульской нефти, причем допустил некоторые неточности, например, сказал, что якобы «Тюркиш-петролеум» имел несомненные права на мосульскую нефть. На это я возразил ему анализом той борьбы, которая происходила вокруг «Тюркиш-петролеум». Оно не было ратифико-вано оттоманским правительством перед турецким переворотом; поэтому кемалистское правительство отрицало его права. Я напомнил, что в Лозанне я имел сношения с многочисленными хозяйственниками, ведшими борьбу вокруг мосульской нефти, представителями прежней компании анатолийских железных дорог, представителями так называемой англосаксонской нефтяной компании и др., и мне тогда сообщили, что как раз в Лозанне между Баррером и Керзоном шел торг по поводу подтверждения прав Франции, вытекающих из Сан-Ремо, и, с другой стороны, по поводу оказания поддержки Францией домогательствам «Тюркиш-петролеум» и стоявшего за ним «Англо-першн». Эрбетт признал, что действительно такая борьба в Лозанне происходила, но, по его сведениям, никакого закулисного соглашения между Баррером и Керзоном тогда не состоялось; во всяком случае в момент передачи Мосула Ираку Лигой наций никакого соглашения по этому поводу не было между Францией и Англией. Это последнее соответствует действительности и моим сведениям. Чего же хочет Эрбетт? Я спросил его, почему он не посылает опровержений в «Известия», если там приведены неверные факты. Эрбетт против этого весьма решительно восстал и сказал, что он не будет пускаться в полемику в прессе, ибо на его заявление будет дан какой-нибудь ответ и в результате получится полемика, которая будет совершенно нежелательным явлением. Он хотел бы, чтобы прн случае, если в «Известиях» будет какая-либо статья на подобную тему,

* По-видимому, Эрбетт имел в виду статью «Мосул и Кавказ», опубл. в газ. «Правда» № 20(3852), 24 января 1928 г. и статью «Споры о проведении мосульского нефтепровода», опубл. в газ. «Известия» № 33(3267), 8 февраля 1928 г.

** См. т. VI, прим. 17 и т. VIII, прим. П.

75-

было упомянуто, что подобного соглашения между Францией и Англией не было в момент передачи Мосула Ираку. Я опять сказал ему, что это — не мое дело и что я не могу играть роль редактора «Известий». Он еще раз повторил, что он не желает официально начинать полемику с редакциями наших газет и что он только указывает на то, что было бы в высшей степени целесообразно, если бы «Известия» при случае поместили бы в какой-нибудь статье, между прочим, подобное исправление прежних сообщений.

return false">ссылка скрыта

Потом он спросил меня, каково положение между Польшей и Литвой, и верно ли, что мы даем Вольдемарасу советы умеренности. Я ответил, что отношения между Польшей и Литвой нас очень сильно беспокоят, ибо, с одной стороны, Вольдемарас тянет с переговорами и не обнаруживает нужной гибкости, а, с другой стороны, перед нами все та же польская загадка, т. е. возможность внезапных авантюристских импульсов Пилсудского; мы не знаем, какая муха и когда укусит Пилсудского, в то время как Вольдемараса мухи слишком редко кусают. Я подтвердил, что мы советуем Вольдемарасу не тянуть и обнаруживать больше гибкости*, но, с другой стороны, мы с величайшей тревогой следим за политикой Польши и за ее возможными результатами. Эрбетт стал говорить о том, что вызывающие выступления Вольдемараса, вроде требования вознаграждения за убытки в связи с делом Желиговского**, вызывают в Польше весьма сильное негодование. Я сказал, что те или другие частные выступления Вольдемараса являются все-таки деталями, основным же остается то, что необходимо, чтобы Франция пользовалась своим влиянием для удержания польского правительства от авантюры. Эрбетт подтвердил, что Франция это делает, но сказал, что Литва затрудняет эту работу. Я еще раз подчеркнул, что надо всячески противиться войне и что на Франции лежит важная роль удержания польского правительства и внушения ему умеренности. Эрбетт ответил, что это была бы не война, а почти бескровное занятие Литвы в короткое время какой-нибудь одной дивизией. Я ответил, что дело не в этом, а в тех совершенно необозримых последствиях, которые могут произойти: неужели Эрбетт не понимает, что то, о чем он говорит, есть только первый шаг, и что невозможно совершенно себе представить, что из этого потом развернется. Эрбетт ответил, что действительно это было бы крайне опасно и что французское правительство ни в коем случае не желает, чтобы происходили военные события. Он закончил тем, что главное — нужна со всех сторон добрая воля. Я это подтвер-

* См. док. № 7.

** Имеется в виду захват г. Вильно войсками польского ген. Желиговского в 1920 г.

дил и сказал, что мы ожидаем проявления этой доброй воли с французской стдроны, чтобы умерить польскую политику.

Эрбетт перешел тогда к делу, о котором я абсолютно ничего не знал, причем он несколько раз делал оговорку, что ему не поручено об этом говорить и что он только частным образом обращает мое внимание на это дело, а именно: Нар-компуть денонсировал договор со спальными вагонами* в Маньчжурии, причем этот договор истекает в марте, и Нар-компуть отказывается его продлить. Витгофт едет по этому поводу в Харбин и заходил к Эрбетту. Я выразил удивление, причем тут Наркомпуть, когда дело идет о советско-китайском паритетном предприятии; китайцы весьма ревниво относятся к своим правам, и речи не может быть о том, чтобы Наркомпуть вел какую-то политику на КВЖД без китайцев. Эрбетт, однако, поддерживал версию, что это исходит только от руссой части Правления КВЖД и что китайцы тут ни при чем. Я решительнейшим образом отвергал возможность этого. Ои сказал, что, как бы то ни было, разрыв существовавшей связи с международным обществом спальных вагонов будет большим минусом и поведет к опасности для КВЖД- Существующий режим на КВЖД подкрепляется тем, что имеются связи с различными хозяйственными организациями и, в особенности, с международными организациями. Спальные вагоны являются такой международной организацией. Если связь с ними будет расторгнута, это значительно ослабит положение КВЖД, и в частности наше положение на КВЖД. При этом Эрбетт все время повторял, что он никаких поручений не имеет и только частным образом обращает мое внимание на серьезность этого вопроса **.

Потом с разочарованным видом он вдруг сказал: «Я не говорю вам о нашем проекте пакта, ибо вы, очевидно, потеряли к нему всякий интерес». Я выразил очень большое удивление по этому поводу и сказал, что никакого интереса мы не теряли и совершенно также относимся к этому проекту, как раньше. Тогда он указал мне на то, что Бриан в своей речи говорил о проекте пакта с нами, между тем в парижских телеграммах наших газет это было пропущено и наши газеты об этом ничего не писали, так что с нашей стороны было обнаружено полное отсутствие интереса и даже демонстративное равнодушие к вопросу о пакте с Францией; он вынул экземпляр «Тан» со стенограммой речи Бриана и прочитал мне соответствующее место. Он даже не заметил, что это у нас не появилось, но какой-то дипломатический коллега обратил его внимание на этот факт. Я возразил, что телеграммы часто приходят в исковерканном виде и что, если действительно

* Имеется в виду общество спальных вагонов. ** См. также док. № 69, 83.

об этом ничего не опубликовано, то это, конечно, результат какого-нибудь телеграфного искажения, но мне помнится, что я читал об этом в наших газетах. Я заявил ему категорически, что с нашей стороны ничего ие изменилось и что мы также относимся к проекту этого пакта, как и раньше. Я прибавил, что это не значит, что мы согласны поставить в зависимость пакт с Францией от заключения пакта с Эстонией. Он живо возразил, что французское правительство этого не думает и что оно неходит из того, что Советское правительство само со своей стороны стремится к заключению пакта со своими соседями.

Он спросил потом, что намеревается делать т. Литвинов в Женеве. Я ответил, что мы будем дальше развивать наше известное предложение*. Ои сказал, что положение т. Литвинова будет очень трудное ввиду тех демонстраций, выступлений и публикаций, которые произойдут в связи с 10-летием Красной Армии. В частности, ои читал в нашей прессе инструкции агитпропа ЦК и ПУРа, причем эти инструкции в высшей степени воинственны и написаны так, как будто бы в конце московских улиц уже находится наступающий враг; он понимает, что это есть инструкция для-ораторов на собраниях и что это не суммирует политику правительства, но все-таки факт существования таких инструкций должен составить для нас затруднение. Я ответил, что наше предложение о разоружении отнюдь не означает, чтобы мы имели намерение разоружаться перед лицом вооруженных до зубов враждебных элементов.

Чичерин

Печат. по арх.