Запись беседы члена Коллегии Народного Комиссариата Иностранных Дел СССР с Посланником Финляндии в СССР Хакселем

28 февраля 1927 г.

Хаксель пришел сообщить, что финское правительство дало агреман иа назначение т, Логановского полпредом в Гельсингфорс 2э.

Воспользовавшись этой беседой и напомнив о том. что Войонмаа недавно говорил т. Лоренцу о возможности возобновления переговоров о пакте** в случае нашей готовности идти иа уступки по вопросу о конструкции согласительной комиссии, я сказал Хакселю, что, поскольку т. Лоренц не имел еще возможности дать ответ г. Войонмаа на поставленный ему в этой беседе вопрос, я считаю должным довести до его сведения, что мы дали согласие Латвии на назначение нейтрального председателя в согласительной комиссии, если в течение шести месяцев стороны не пришли к соглашению и при непременном условии, что назначение нейтрального председателя происходит только путем соглашения сторон.

Хаксель заявил, что это действительно очень большой шаг вперед н что он немедленно будет телеграфировать в Гель-

* КемаляАтатюрка. ** См. т. IX,док, Ne 155,209, 212,255: 265, 309. 365 идок. .\» 5_ 7 настоящего тома.


сингфорс. Он задал несколько уточняющих вопросов, н во избежание недоразумений я должен был подчеркнуть, что мое сегодняшнее сообщение он не должен рассматривать как наше предложение возобновить переговоры о пакте. Поскольку переговоры были прерваны односторонне финским правительством, инициатива об нх возобновлении может исходить только сего стороны.

Хаксель с этим вполне согласился.

Б. Стомоняков

Печат. по арх.

37. Записьбеседы Полномочного Представителя СССР в Польше с Министром Иностранных Дел Польши Залесским *

/ марта 1927 г.

Залесскнй извинился за то, что заставил меня ждать некоторое время, сказав, что у него засиделся финляндский посланник Прокопе, [беседу] с которым он все время старался как можно скорее закончить. Я ответил, что я встретил финляндского посланника Прокопе после того, как он вышел от Залесского, и уже успел уверить его в том, что он составляет новый заговор против СССР. Залесскнй был несколько смущен и, чтобы опровергнуть мысль о каком-либо особом разговоре с Прокопе, показал мне трн страницы исписанного текста, конец которого он мне прочел. Это были мемуары о вопросе по борьбе с алкоголизмом, который якобы Прокопе согласовал с ним для того, чтобы передать его на сессию Лиги наций. Само собой разумеется, что об этих мемуарах было меньше всего разговоров у Прокопе с Залесским, что, несомненно, разговор касался нас. Такое я вынес впечатление и от разговора с Залесским и от быстрого разговора сПрокопе в приемной. Я начал с того, что не получил до сих пор ответа по вопросу о назначении нового военного атташе, на что Залесскнй ответил, что он не ожидал такой медлительности от штаба, которому надлежит изучить этот вопрос. Он очень заторопился и записал на особой бумажке, что он должен еще до своего отъезда в Лигу наций поговорить со штабом, и обещал мне, что непременно ускорит это дело. После этого разговор зашел относительно процента, назначаемого на наши денежные переводы из Польши в другие страны. Я особенно Долго остановился на этом вопросе, чтобы сделать его в некотором роде цевтральным вопросом беседы. Суть его заключается в том, что за наши переводы с нас берут больше полутора процентов, т. е. фактически создается положение,

* Беседа состоялась 28 февраля 1927 г\


при котором одна переводная операция поглощает комиссию, которую имеет торгпредство на все торговые операции в целом.

Залесский обешал поручить закончить это дело какому-либо из его отделов еще во время его отсутствия в Варшаве.

Залесский уезжает в Лигу наций завтра, 2 марта. В Лиге наций он пробудет 15 дней, откуда вернется непосредственно в Варшаву. После разговора о переводных операциях я спросил Залесского, что он думает далее о переговорах с нами. Я сказал, что передал в Москву его заявление о том, что Патек получил инструкции и приступит к переговорам *, но что Патек не делает ни одного шага по этому поводу. Я все это говорю не для того, чтобы заставить Патека сделать что-либо, что не входило в его ближайшее распределение времени, но просто спрашиваю из любознательности, а также и потому, что напнсал о заявлении Залесского в Москву, и получается впечатление, что я написал то, чего на самом деле не случилось; поэтому я лично нахожусь не в совсем удобном положении перед Москвой. На все это Залесский мне ответил, что он не понимает, почему Патек не приступает к переговорам, он ему послал в то время, как говорил мне, инструкции и предложение начать разговор на основаниях тех инструкций, которые ему одновременно посланы. Но если Патек ие начинает вести переговоров, то он это делает по каким-то соображениям, которые ему, Залесскому, непонятны. Может быть, он не вполне освоился с обстановкой и не познакомился со всеми в Наркоминделе. Он сейчас находится в отъезде на малое время. Я ответил, что, насколько я знаю из газет, Патек действительно в отъезде и именно в Ленинграде, но что там он пробудет не долее 2 днейг так как все его путешествие, судя по газетам, рассчитано на 4 дня. После этого, сказал я, Патек хочет побывать по всей матушке-России. Это очень хорошее мероприятие, так как введет Патека несколько в современную жизнь нашей матушки-России. Но я должен сказать, что эта матушка велика, и если Патек начнет по ней ездить, то он вряд ли выполнит инструкции Залесского раньше начала октября. Я не коснулся бы этого, если бы не оказался в несколько странном положении перед Москвой в роли неточного информатора. Залесский мне ответил, что Патек, несомненно, к переговорам приступит и приступит в самое ближайшее время и что он, Залесский, в этом нисколько ие сомневается.

Тема разговора была исчерпана, и я хотел было уже откланяться и уйти, но Залесский задержал меня, сказав: я очень рад иметь возможность поговорить с Вами. Я бы хотел

* См. док. W 29.


сделать Вам следующее сообщение. В немецких газетах последние три недели усиленно говорится о том, что Польша заключила какое-тб соглашение с Англией. Я должен Вам сказать, что все эти слухи неверны и ни в какой мере действительности не соответствуют. Наши отношения с Англией нельзя назвать отношениями плохими, во всяком случае они много лучше, чем были, например, три года назад, и мы довольны, конечно, что у нас такие отношения, но это обычные отношения двух стран. Никаких соглашений, никаких договоров у нас с Англией нет. Слухи эти, очевидно, пускаются земцами в целях политического маневра. Немцы особенно напирают на это именно теперь и указывают при этом на якобы красноречивый факт выпуска особого, номера газеты «Курьер поранны», посвященного англо-польским отношениям. Вы, вероятно, знаете этот номер, спросил Залесский. Я сказал, что, очевидно, знаю, что в нем статья некоего Авгура, лица, которое скрывается под псевдонимом, но которое не может скрыть лишь одного — своего бандитского отношения к СССР. Я лично, сказал Залесский, говорил с редактором «Курьер поранны» Эренбергом, н он мне сам сказал, что он получил на этих листках с выпуском особого номера чистого заработка И тыс. злотых. Получил только потому, что английские фирмы дали свои объявления в этом выпуске, но, помимо этого чнсто коммерческого дела, Эренберг не думал сделать никакого дела политического. Да в конце концов эта история с «Курьер поранны» была две недели тому назад, а немцы только сейчас вспомнили об этом; это явление — доказательство того, что все этн разговоры о соглашении Польши с Англией есть только политическая стратегия со стороны немцев.

return false">ссылка скрыта

Я сказал Залесскому, что, быть может, эта политическая стратегия находит свой смысл в том течении переговоров и в том обороте, какой приняли последние переговоры Польши с немцами. Залесский ответил: да, очевидно, это так. У Залес-ского мало надежды, что удастся изжить этот конфликт с Германией, возникший в силу перерыва переговоров. В чем же сейчас главное затруднение, спросил я, если, конечно, этот вопрос не кажется г. министру нескромным с моей стороны. Главное затруднение, сказал Залесский, сейчас в том, что немцы ставят предварительным вопросом переговоров вопрос относительно права высылки нами немецких граждан из Польши. По требованию иемпев мы должны признать, что всякого немца, который украдет в Польше часы, мы можем выгнать из Польши только в том случае, если согласуем этот вопрос с Берлином. Я считаю, сказал Залесский, что это невозможное условие, нарушающее наши суверенные права быть свободными в своих внутренних делах. При этом он вопросительно посмотрел на меня, и так как мне ничего не стоило согласиться, то я с этим согласился.

ет


Далее я перевел разговор еще раз на поездку Залесского в Женеву. Залесский едет туда через Краков и Вену, потому что хочет в Кракове остановиться на одни день по личным делам. В Лиге наций у Залесского два вопроса, интересующие Польшу. Вопрос первый — это финансовая тяжба с Данцигом, заключающаяся в том, что, несмотря на то что поляки удовлетворили условия города Данцига и повысили сумму, обозначенную ими, с 9 до 14 млн. злотых» данцнгисты не выполняют тех условий, которые обязались выполнять прн фиксировании этой суммы в 14 млн. злотых. Этот вопрос должен быть разрешен в Лиге наций. Второй вопрос есть вопрос о немецких школах Верхней Снлезни; этот вопрос возникает по жалобе немцев. Это те два существенных вопроса, которые интересуют Польшу в данную сессию Лиги наций.

Я пожелал доброго пути Залесскому, условившись с ннм, что он обедает у меня со своей женой после своего возвращения.

П. Войков

Печат. по срх.

38. Запись беседы Полномочного Представителя СССР в Польше с Послом Франции в Польше Ларош ем

2 марта 1927 г.

Ларош принял меня очень ласково, н от его брюзжания по поводу нашей ноты Франции о Бессарабии* ничего на этот раз не осталось. Он спросил меня, сказал ли мне Залесский, что Польша не заключила никакого соглашения с Англией. Я отвечал, что сказал**. Ларош добавил, что Залесский ему сообщил об этом, причем сообщил, что он также сказал мне, что Польша никогда в будущем также не заключит соглашения с Англией, направленного против СССР. Я ответил Ларошу, что такого добавления Залесский мне не делал. Тут мы оба стали вспоминать точно, что каждому нз нас сказал Залесский, и должны были констатировать, что по вопросу о соглашении в будущем Залесский мне ничего не сказал, но заявил Ларошу, что он мне это сказал. Тогда далее Ларош спросил, сообщал ли мне Залесский о том, что он, т. е. Залесский, предложил перенести дальнейшие переговоры о пакте в Варшаву. Я был очень удивлен н сказал, что ничего похожего я от него ие слышал. Здесь произошла уже совершенно странная сцена: но позвольте, сказал Ларош, Залесский мне вчера сообщил, что он Вам это сказал. Вы же знаете, отвечал я, г. посол, что я Вам никогда не го-

* См, т. IX, док. м278. ** См. док. Ni 37.


ворю неправды и что вообще не считаю нужным когда-либо говорить не то, что есть. Само собой разумеется, я это знаю, отвечал Ларош. Я чрезвычайно удивлен тем, что Залесскнй мне сказал то, чего он Вам не говорил. Мы оба смеялись, но смеялись только потому, что нужно было найти какой-нибудь выход из этого положения. Чтобы не осталось никакого сомнения у Лароша, я полностью рассказал ему содержание разговора с Залесскнй и не считал нужным что-либо скрывать в этом отношении. Ларош мне вполне поверил и, казалось, был очень озадачен такой проделкой Залес-ского.

Далее разговор шел о Литве, причем Ларош открыто себя заявил сторонником как можно более скорого соглашения Польши с Литвой. Это соглашение он себе мыслит не в каком-либо другом виде, как в форме возврата экономических отношений между двумя странами, при наличии возможности выдачи паспортов, виз и т. д. Ларош очень долго останавливался на этом вопросе, утверждая, что литовцы обязаны это сделать хотя бы потому, что с таким условием получен ими Мемель. Ларош учел также н то, что урегулирование отношений между Литвой и Польшей отбросит всякую возможность какого-либо военного похода со стороны Польши на Литву. При этом Ларош утверждал, что никакого такого похода быть не может н что Пнлсудскнй во всяком случае такого намерения ке имеет. Я спросил его о позиции Англии в вопросе об этом сближении Польши с Литвой. Ларош ответил, что Англия целиком за это сближение, но что очень резкая политика против этого ведется в Литве немцами. Ларош прибавил, что у некоторых немцев была идея заключить с Литвой таможенный союз. По мнению Лароша, этот таможенный союз чрезвычайно усилил бы немцев и явился бы чрезвычайно невыгодным для всех, кроме немцев. Ларош подчеркнул, что это намерение не у всех немцев, а только у некоторых. Ларош говорил вообще о невозможности какого-либо соглашения между Польшей и Англией. Он говорил, что в политическую систему Англии не входит такого рода соглашение. Англия никогда не заключит военного союза с Польшей, потому что этот военный союз с Польшей свяжет Англию. Не Англия, а Польша сможет тогда втянуть Англию в какую-либо войну. Это не в привычках Англии. Англия раньше гораздо хуже относилась к Польше, чем теперь. Несколько лет назад она считала Польшу чем-то очень неустойчивым, а теперь считает, что в этой стране мало-помалу устанавливается порядок, но отсюда далеко до какого-либо соглашения.

Ларош говорил, что сведения о таком соглашении есть выдумка немцев, равно как выдумкой их является недавно появившееся известие о том. что Ларош не играет никакой


роли и что отовсюду его оттеснил Макс Мюллер *. Мы смеялись над этой выдумкой немцев, н речь перешла на Клейтона**, о том, уедет лн наконец Клейтон или нет. Ларош говорит, что он освободился уже от квартиры и сейчас живет, как на бивуаках. Супруга Клейтона сообщила Ларошу о своих планах, что она будет делать в Англии по приезде отсюда. Далее Ларош отметил, что английский консул в Варшаве Северн, несомненно, ведет большую информационную работу на пользу Англии. Он, несомненно, по словам Лароша, является центром работы английской разведки. Далее Ларош мне сообщил, что несколько офицеров английской разведки месяц тому назад были в Вильно и поехали на нашу границу.

Ларош очень интересовался тем, что мне известно о неудаче Раутцера *** в тщетности его усилий возобновить переговоры.

П. Войков

Печат. по арх,