КАРТИНА 10
День. Сережа один. Он сидит на кровати, смотрит в окно.
СЕРЕЖА. Добрый Боженька! Сделай так, чтоб он не приходил. Я его боюсь. Бабушка сказала, что нужно тебя сильно хорошо попросить только. Ты добрый ведь? Правда, ведь? Он хочет, чтоб все умерли. Он злой. Плохой!
Хохоток.
Возьми меня к себе. Бабушка сказала, что там хорошо. Где Ты. И она где теперь. Я к ней хочу. Я буду слушаться. И плохие слова не буду говорить. И курить еще. Только пусть будет Новый год сначала. Он кончится, и Ты меня возьмешь. И чтоб он больше не приходил и никого не забирал...
Хохоток.
Пожалуйста!
Входит Николай.
НИКОЛАЙ. Какой тут туалет ужасный. Вода на полу по щиколотку. Что? Скоро полдник принесут?
СЕРЕЖА. Боюсь.
НИКОЛАЙ. Чего?
СЕРЕЖА. Он придет. Заберет. Тебе лицо одеялом накроют.
Пауза.
НИКОЛАЙ (мечется по палате). Прекрати! Прекрати каркать! Придурок! Олигофрен чертов! Что я плохого тебе сделал?! Что?!! Почему ты смерти мне желаешь? Почему?! Я не хочу! Что со мной?!!
Хохоток.
Что это? Кто здесь?! (Сереже.) Кто это?! Почему?! Перестаньте!
Хохот.
СЕРЕЖА. Уходи! Уходи! Уходи!
НИКОЛАЙ. Заткнись!! (Накрывает голову подушкой.)
Вдруг тело его начинает содрогаться на кровати, словно кто-то душит его подушкой.
СЕРЕЖА. Уходи!! (Встает , сдергивает подушку с лица Николая.)
Скрежет, похожий на скрежет зубов. Потом тишина.
НИКОЛАЙ (судорожно глотает ртом воздух). Что... это было? Что?!. Господи!
Сережа дрожит, поскуливает. Входит Медсестра.
НИКОЛАЙ (хрипит). Сестра!
Медсестра. Чего опять? Что стряслось? (Сереже.) Опять ты?
НИКОЛАЙ. Сестра!.. Плохо! Мне... Он приходил!.. Сестра!
Медсестра. Братик, твою мать! Где тебе плохо? В каком месте? (Сереже.) Чего буркалы свои вылупил глупые — пень с глазами?!
НИКОЛАЙ (шепотом). Он существует... Он приходил... запах... я чувствовал... смерти... Я не хочу!
МЕДСЕСТРА (ласково). Успокойся. Ложись. Ну-ка! (Укладывает Николая, укрывает одеялом.) Вот так. Молодец. Все в порядке теперь. Укол сделать? Сейчас. (Хочет выйти.)
НИКОЛАЙ. Не уходи! Подожди! Страшно...
МЕДСЕСТРА. Какие вы все мужики слабые! Как вы любите, чтоб вас нянчили. До седых волос доживут, а все титьки просят. У всех, главное, одна песня. На жалость все... Эх! Мужики — сволочи; бабы – дуры, счастье — в труде!
НИКОЛАЙ. Что со мной? Больно...
МЕДСЕСТРА. Мне тоже больно было. Вот тут. (Показывает.) А потом — раз — и все! В один прекрасный день. Семнадцатого января. Ребенок у меня умер. Родилась — и... Я слышала, как она кричала. Они мне сказали. что она мертвая была. Они сказали, что мне от наркоза... показалось. Я — слышала! Я хорошо, отчетливо, я очень хорошо...
Пауза.
Поцелуй меня. Быстро! Ну! (Сама наклоняется и целует Николая.)
Во время поцелуя Сережа тихонько выходит. Пауза.
Полегчало? (Гладит его по волосам.) Губы у тебя нежные такие... сладкие... отзывчивые... (Другим тоном.) Ну что? Укол-то делать, что ли?
Пауза.
А где этот? В туалет пошел? “Бычки” собирать? (Передразнивает Сережу.) “Кто курит — того в гроб заколотят!” Он тут самый здоровый из всех, персонал включая.
НИКОЛАЙ. А родные у него есть?
МЕДСЕСТРА. С бабкой он, говорят, жил. В частном доме. Что-то у них с печкой, с тягой что ли?.. Он то ли заслонку какую задвинул, то ли что? — не знаю, врать не буду. Одним словом бабка угорела, насмерть, а это чудило жив-здоров. Ни бельмеса ему не приключилось. Укол-то делать или перетопчешься?
НИКОЛАЙ. Поцелуй меня.
МЕДСЕСТРА. У меня больных — тридцать человек. Если каждый попросит — мне каждого?
В палату вваливается Сережа, рыдая, падает на постель.
СЕРЕЖА (сквозь рыдания). Дедушка Федор!.. Он его забрал!
Медсестра выходит.
(Плачет.) Он — умер!
Короткая пауза.
НИКОЛАЙ. И кто следующий?