Германии

30 сентября 1925 г.

Посылая при сем копию заметки из аргентинской газеты «Ла Пренса», прошу Вас воспользоваться первой удобной встречей с посланником Уругвая и запросить его относительно правильности изложенных в заметке сведений. В случае официального подтверждения мы будем готовы сделать предложение о возобновлении дипломатических сношений¹⁴². Можно тут же упомянуть, что возобновление сношений не означает немедленного обмена представительствами, так как и до революции, кажется, отдельных представительств во всех южноамериканских республиках Россия не имела. Придется, вероятно, и теперь учредить единое представительство для нескольких республик.

С приветом

Литвинов

Аечат. по арх.

323. Сообщение Народного Комиссара Иностранных Дел СССР о беседах с Министром Иностранных Дел Польши Скшиньским*

Берлин, 2 октября 1925 г.

Скшииьский начал с того, что при всяких возникающих неприятностях мы должны соблюдать общую линию примирительности. Я ему сказал, что имеются три области вопросов: 1) То, что он говорит, т. е. соблюдение дружественной линии в ежедневных делах; 2) Программа соглашения с обеих сторон, т. е. то, что было в наших меморандумах**, разрешение вопросов, вытекающих из Рижского договора, и вопросы торгового договора; 3) Вопросы, касающиеся взаимоотношений между нашими делами и общей политикой; сюда относится связь между нашими отношениями и франко-советскими отношениями. Но при этом я должен особенно указать на две области, в которых польская политика нам враждебна: создание балтийского блока против нас³ и союз с Румынией из-за Бессарабин. По этим двум вопросам возгорелся пространный разговор, занявший все первое свидание. Относительно балтийских стран Скшиньский сказал, что, в случае нашего напа-

* Из письма в Народный комиссариат иностранных дел СССР от 2 октября 1925 г. Копия письма автором направлена в ЦК РКП(б). Беседы со Скшиньским состоялись 28 и 29 сентября 1925 г. п Варшаве, где Г. В. Чичерин был проездом по пути в Германию и Францию, ** См. док. №62 и стр. 134.

дения на них, Польша не может остаться индифферентной, причем в сейме как раз балтийские вопросы возбуждают особенно горячий интерес; однако относительно балтийских стран Польша не связана никаким договором и ни в коем случае не будет поддерживать их агрессивной политики; совсем другое дело Румыния: с ней имеется договор, обязывающий Польшу оказать ей помощь в случае нашего нападения, причем это было тогда, когда и восточные границы Польши не были признаны державами, так что были на одном положении с границей Днестра, и договор имел в виду защиту и тех и других границ; если бы Польша оставила без внимания собственную подпись, она и для нас не имела бы ценности. При этом первом свидании дальнейший разговор вращался вокруг того, что желаемое франко-советское сближение с возможным соглашением о соблюдении польской границы и вообще подобные соглашения наталкиваются на бессарабский вопрос, мешающий взаимному обязательству о ненападении. При вторичном свидании Скшиньский выражался об этом гораздо более уклончиво и говорил о том, что при будущих переговорах нужно найти компромисс, чтобы этот вопрос не мешал всей нашей политике сближения. Он категорически заявил, что Польша имеет обязательство помочь только в случае нашего нападения на Румынию, но отнюдь не в другом случае. Я тогда сказал ему, что в случае нападения Румынии на нас возможно в дальнейшем дохождение наших войск до Бухареста — что же сделает тогда Польша? На это он мне ответил, что Румыния не любнт воевать и в действительности не нападет на нас, так что этот вопрос праздный. Относительно Балтики он подтвердил, что Польша ничем не связана и дело идет только о том, что в случае нашего нападения на Балтику политические интересы Польши не дозволяют ей быть равнодушной. Ои выразил удивление по поводу того, что мы так интересуемся линией этих миниатюрных государств. Я ему указал, что в случае войны Англии против нас это будет готовый плацдарм для десанта; если в процессе войны наши войска перейдут границу этих государств, неужели это вызовет нападение на нас Польши. Он мне сказал, что Польша ничем не связана, но что, по его мнению, вполне возможно

заключить соглашение в том смысле, что мы не будем нападать на Балтику, но что в случае нарушения принципов нейтралитета и предоставления своей территории враждебным действиям лимитрофы лишаются выгод этого соглашения; это, однако, предполагает переговоры с Польшей о лимитрофах, что мы до сих пор отвергали.

Относительно общей дружелюбной линии никаких споров не было, и эта мысль выразилась в наших тостах. Что касается Рижского договора, Скшиньский указал на три пункта: 30 миллионов, неудовлетворительное завершение нами

расчетов частных лиц и наш отказ передать виленские архивы. Относительно 30 миллионов я вкратце повторил наш взгляд; он ответил: «Ничто есть очень мало^ (Rien est très peu). Он этим дал понять очевидно, что он готов идти на компромисс, но ие на полное формальное аннулирование 30 миллионов, Относительно расчетов он трогательно говорил о том, что мы-де сами заботимся о бедных людях, а в данном случае мы обидели бедных людей, причем на сейм и иа правительство обиженные массы сильно наседают, и в результате получается для наших отношений вред, непропорциональный жертве. Относительно виленского архива он сказал, что польское правительство не может допустить споров о своих границах, причем мы дезинтересовались судьбой территории к западу от рижской границы, так что наш отказ передать виленские архивы противоречит нашим обязательствам. Я объяснил, что по нашему договору с Литвой* изменение статуса Вильны возможно только с согласия Литвы и Польши без вмешательства третьих государств, а в данном случае было вмешательство Лиги наций и ие было согласия Литвы. Скшиньский с большим раздражением стал мне объяснять, что Литва сама передала Лиге наций этот спор и что поэтому нельзя считаться с протестом Литвы против Лиги наций. Я объяснил, что мы в это входить ие можем, считаясь с тем, что для изменения статуса Вильны требуется согласие Литвы. (Во всех наших беседах это был единственный момент, когда мы касались Литвы.) Относительно торгового договора специалисты объяснили Скшиньскому, что ввиду существования монополии никакие договоры не имеют значения, а нужны только сделки с НКВТ, так что торговый договор ничего не прибавит. Я указал Скшиньскому, во-первых, на вопросы о таможенных пошлинах, имеющих весьма реальное значение, и, во-вторых, на особо важный вопрос о транзите в Персию, Афганистан и Монголию, куда нет открытых в силу декрета нормальных транзитных путей. Это, видимо, произвело на него впечатление,

В области связи между нашими-отношениями и мировыми отношениями я особенно говорил о роли наших французских отношений для развития наших польских отношений и обратно. Последнее очень сильно заинтересовало Скшииьского. Относительно первого я, между прочим, упомянул о сделанном Эрбетту предложении фраико-польско-советского пакта, и этим Скшиньский был чрезвычайно сильно заинтересован**.

return false">ссылка скрыта

Ничего связующего нас ие имело места. Мы обсуждали со Скшиньским общие перспективы, оставляя для будущих переговоров разработку обязательств, Чисто теоретически мы го-

* См. т. III, док. Л^г° 12,

* См. док. JA 272_t

ворили о перспективах переговоров по гарантийному пакту. Хотя в настоящее время факт отказа Германии признать свою восточную границу стал общеизвестным, однако мой намек на эту ходячую истину изумил Скшиньского новизной, Он пребывает, по крайней мере на словах, в необычайном спокойствии относительно гарантийных переговоров: западный пакт нужен-де потому, что в Версале это обещали, а восточный пакт не нужен, ибо договор Лиги наций его заменяет, все же остальное делается для публики и для парламентов. Мой анализ обязательств, а также несостоявшихся обязательств его, по-видимому, несколько удивил. Для него, по-видимому, было совершенно новым мое указание на возможность англо-германского сближения, с одной стороны, и франко-польского союза, с другой стороны, причем н те и другие будут приглашать СССР. На словах ои был очень спокоен относительно Локарно⁶⁸, и некоторые мои объяснения, по-видимому, раскрывали перед ним непредвиденные им опасности.

Ои желал бы съездить в Москву в течение ближайшего полугодия. Он хотел бы, чтобы к тому моменту было выработано что-нибудь реальное* Я ему указал в ответ, что именно это я утверждал с самого начала: до свидания нужна подготовка путем переговоров. Он хотел бы приехать в Москву тогда, когда вопросы будут доведены до возможности окончательного конкретного соглашения, Он немедленно двинет переговоры о торговом договоре и о Рижском договоре.

Относительно возможности моего проезда через Варшаву на обратном пути я говорил очень немного и весьма неопределенно в том смысле, что сейчас нельзя предвидеть обстановку, и поляки со своей стороны не возражали против этой осторожной постановки вопроса,

С товарищеским приветом

Чичерин

Печат. по арх.