Законодательство Юстиниана.

 

В деле консолидации империи почетное место отводилось праву. B 528 г., уже в самом начале правления Юстиниана, была создана комиссия юристов, среди которых особенно выделялся Трибониан; задачей этой комиссии был пересмотр старых юридических памятников и создание единого правового свода, обязательного для всей страны. Уже в 529 г. появился первый вариант кодекса Юстиниана, переработанный в 534 г. Этот кодекс включал постановления римских императоров, разделенные на 12 книг в зависимости от их содержания. Кроме того, другая комиссия под руководством Трибониана составила сборник, получивший название «Дигесты» и содержавший многочисленные фрагменты из сочинений римских юристов, расположенные по их тематике в 50 книгах. Наконец, Трибониану было поручено составить «Институции», т. е. краткий официальный курс гражданского права; этой книге предстояло свести, говоря словами Юстиниана, «все мутные источники древнего права в одно прозрачное озеро». «Дигесты» и «Институции» появились в 533 г. Все эти сборники были написаны на латинском языке.

Работа по пересмотру права была проведена в короткий срок; это была очень трудоемкая работа — достаточно сказать, что при подготовке «Дигест» членам комиссии Трибониана пришлось изучить примерно 2000 книг (или три миллиона строк). Эта работа чрезвычайно показательна для того времени, когда она создавалась: кодификационная деятельность комиссии Трибониана была совершенно лишена живой, творческой мысли. Речь шла не о создании новых правовых норм, отвечающих новым потребностям, а о подборе у старых юристов и в старых законах таких положений, которые могли быть использованы при сложившихся обстоятельствах. Идеалы, комиссии Трибониана лежали в прошлом — и тем самым задача, выполняемая ей, была консервативной, а не созидательной.

Оценивая значение «Кодекса» и «Дигест», мы говорим обычно о том, что они донесли до нас традиции римского права, его тонкие и четкие определения, мастерски отражающие юридические взаимоотношения в обществе товаропроизводителей, — традиции, которые впоследствии были использованы молодой буржуазией в борьбе против феодализма и феодальной идеологии. Это бесспорный факт. Но нельзя забывать о том, что в разработке этого права нет никакой заслуги Трибониана и его коллег, что они явились лишь переписчиками старых норм, лишь антикварами своего рода, что они, более того, обрекли на уничтожение и забвение книги замечательных римских юристов, на костях которых было возведено пухлое здание «Дигест».

«Кодекс», «Дигесты» и «Институции» изобилуют звонкими фразами о свободе, справедливости, равноправии, которые будто бы являются принципами, определяющими правовое положение граждан империи. Однако присматриваясь внимательнее к правовым нормам юстинианова законодательства, мы не найдем там ни свободы, ни справедливости, ни равноправия.

Юстинианово законодательство сохранило прежде всего основной принцип римского права, согласно которому вce люди разделялись на свободных и рабов. Раб по-прежнему рассматривался как вещь, находящаяся в полной собственности господина, и последнему предоставлялось право не только продавать, но и карать своих рабов. Господин не нес ответственности, если раб умирал во время «отеческих наказаний» — и только изуверские пытки осуждались в этих законах. Раб не считался правоспособным: он не мог приобретать имущества, не мог по своей инициативе выступать на суде и должен был давать показания под пытками. Короче говоря, законодательство Юстиниана оставляло незыблемыми основные принципы рабовладельческого права. И это неудивительно, ибо оно, как мы видели, было устремлено в прошлое.

Большое внимание в «Кодексе» было уделено положению «георгов», которые здесь именуются латинскими терминами колоны или адскриптиции (приписные). Полностью игнорируя экономическую тенденцию эпохи к укреплению самостоятельности мелкого хозяйства, юристы Юстиниана всячески старались сблизить «георгов» с рабами. В постановлении самого Юстиниана, включенном в «Кодекс», прямо было сформулировано: «В чем же состоит разница между положением рабов и адскриптициев, когда и те и другие находятся во власти господина, который может раба с его пекулием выгнать, а адскриптиция прогнать с господской земли?»

Таким образом, в то время, как на Западе — в Испании, Африке, Галлии — все решительнее осуществлялось превращение раба в феодальнозависимого крестьянина, а в самой Восточной империи экономическая тенденция приводила к укреплению самостоятельности как отпущенных на пекулий рабов, так и «георгов»,— юстинианово право сохраняло и закрепляло рабовладельческие порядки.

Другая тенденция, пронизывающая юстинианово законодательство, это охрана авторитета императорской власти. Именно здесь был сформулирован принцип, что основным источником права является воля монарха: «Что угодно императору, это и есть закон».

Последующие постановления Юстиниана, вышедшие после 534 г., носят название «Новеллы», т. е. новые законы. Они написаны в своем большинстве на греческом языке и стоят ближе к действительности, чем более ранние сборники. В них, кстати сказать, мы встречаем уже совершенно иную характеристику положения «георгов»: в одной из новелл, например, идет речь о фракийских «георгах», которые являются собственниками землицы, быков и даже рабов, но вынуждены продавать их, чтобы уплатить долги.

Изданные им законодательные памятники Юстиниан считал венцом юриспруденции. Дальнейшее самостоятельное юридическое творчество запрещалось; положения «Кодекса» и «Дигест» были возведены в догму, причем разрешалось даже обращаться к первоисточникам (сочинениям римских юристов) с целью проверки или лучшего понимания отдельных положений юстинианова права. Отныне правоведы могли лишь толковать или просто запоминать собранный комиссиями Трибониана материал, переводить его на греческий язык, составлять на его базе краткие пересказы и комментарии. Ни один юрист не имел права выйти за рамки официально утвержденных правовых книг. Так кодификация Юстиниана, компилятивная по своему характеру, к тому же ставила предел для творческого развития юридической мысли.

Была еще одна причина, способствовавшая упадку римской юриспруденции: в VI в. исход судебных дел отнюдь не определялся искусством, с которым адвокат излагал аргументы в пользу своего подзащитного, — в это время связи, умение проникнуть к вельможе, вовремя данная взятка стоили куда больше, чем тщательно продуманная и хорошо сказанная адвокатская речь. «Суды были пусты, а приемные полны», — жалуется Прокопий.