Многомерная модель переводческой эквивалентности

В отечественном переводоведении было разработано несколько таких моделей. Среди них, по нашему мнению, наибольшей объяснительной силой обладает концепция эквивалентности А.Д. Швейцера. По-Швейцеру, переводческая эквивалентность имеет два измерения — одномерное горизонтальное и вертикальное иерархическое.

Горизонтальный ряд представлен различными видами эквивалентности,. Необходимость в упоминании видов эквивалентности объясняется тем, что само по себе понятие эквивалентности утверждает лишь наличие некоторых отношений между исходным и переводящим текстами. О каких именно отношениях идёт речь остаётся неясным. Виды эквивалентности уточняются путём указания на конкретные свойства оригинала, которые должны быть сохранены в тексте перевода.

В свою очередь вертикальное измерение отражает степень полноты эквивалентности[.

Для решения конкретных задач учебного курса перевода, нами на основе упомянутой модели была разработана авторская концепция эквивалентности, которую можно представить в виде следующей схемы :

Эквивалентность

Функциональная

Межкультурная

Денота- тивная

Экспрессивная(эмотивная, эмфатическая)

Фа- ти-чес- кая

Ко- манд-ная

Мета- линг- висти- ческая

Поэ- ти- чес- кая

у р о в н и

Цели общения

Дескриптивный

Ситуа- Квантита- тивный тивный Понятийный

Компо- нентный Формаль- ный

Формальный

Фор- маль- ный

Формальный

Дадим некоторые пояснения. В приведенной схеме эквивалентность между исходным текстом и текстом перевода устанавливается с учетом четырёх взаимосвязанных признаков. Это — отношения между языковыми знаками, характер содержания, сохраняемый в исходном и конечном сообщениях, вид преобразований, которым в процессе перевода подвергается исходный текст, а также зависимость способов и методов перевода от вида и уровня эквивалентности.

Напомним, что в семиотике различаются три вида отношений — семантическое отношение (отношение между знаком и тем, что он обозначает (денотатом)), отношение между самими знаками (синтактика) и отношение между знаком и пользователем (прагматика).

В приведенной ранее схеме коммуникативной модели перевода прагматические отношения объединяют с одной стороны отправителя и текст, а с другой текст и получателя. На их основе выявляются ключевые для перевода элементы — коммуникативное намерение (цель общения) отправителя исходного текста и соответствующий этой цели коммуникативный эффект, под которым понимается требование о сохранении в тексте перевода коммуникативного намерения отправителя и надлежащем учете различий в объеме фоновых знаний получателей исходного текста и текста перевода, обусловленных дифференциацией культур.

Такая трактовка содержания оригинала, подлежащего сохранению при переводе, позволяет выделить два вида эквивалентности — функциональную и межкультурную. С учетом шести упомянутых выше языковых функций, при определении видов функциональной эквивалентности, можно говорить об эквивалентности денотативной, экспрессивной, фатической, командной, металингвистической и поэтической. Всего, таким образом, выделяется семь видов эквивалентности — денотативная, экспрессивная, фатическая, командная, металингвистическая, поэтическая и межкультурная.

В процессе общения ключевую роль играет денотативная функция, определяющая семантические аспекты перевода. Вместе с тем коммуникативная установка отправителя иногда выдвигает на первый план не денотативную функцию, а другую, скажем экспрессивную или металингвистическую. Поэтому функциональная эквивалентность, помимо обозначения результата коммуникативного акта, соответствующего его цели, выполняет важную роль фильтра, определяющего функциональную доминанту переводимого сегмента текста.

Выше говорилось о том, что при описании переводческих операций используются понятия способа и метода перевода. Способов всего два — знаковый и смысловой. Число методов, или приёмов перевода намного больше. Все они будут упомянуты в последующих разделах курса. Сейчас важно подчеркнуть тот факт, что между способами и методами перевода, с одной стороны, и уровнями и видами эквивалентности, с другой, существует определённая зависимость: каждому уровню данного вида эквивалентности характерны свои, как правило, не используемые на уровнях других видов эквивалентности, способы и методы перевода.

Принимая во внимание задачи учебного курса перевода, ориентированного на знакомство с ключевыми общетеоретическими понятиями, иерархия уровней эквивалентности устанавливается только для трёх её видов — денотативной, экспрессивной и межкультурной. Вертикальные уровни других видов эквивалентности не рассматриваются.

Обсудим отдельно систему вертикальных уровней каждого из трёх названных видов эквивалентности. При установлении денотативной эквивалентности на формальном уровне, как было сказано, достаточно осуществить подстановку знаков одного языка знаками другого языка, например:

The results were disastrous. — Результаты были катастрофическими.

Общим признаком является само понятие языковой формы, а переменным --- её реализация в конкретном языке.

Чаще, однако, исходное высказывание и его отдельные компоненты для установления эквивалентных отношений с высказыванием в переводящем тексте подвергаются определенным переводческим преобразованиям. На уровне, следующем за формальным, изменяется грамматическое оформление высказывания, тогда как набор образующих его семантических компонентов остаётся прежним. Поэтому данный уровень денотативной эквивалентности называется компонентным:

The doctor has been sent for. — За доктором послали.

В этом примере при сохранении того же набора сем страдательный залог заменяется действительным.

Следующий уровень для простоты изложения материала мы называем ситуативным. На нём известные сдвиги происходят не только в грамматической, но и смысловой структуре высказывания. Это связано с тем, что один и тот же сегмент внеязыковой действительности разные языки могут описывать через разные его признаки. На ситуативном уровне меняется и характер переводческих трансформаций. Используются более сложные преобразования, затрагивающие как грамматическую структуру высказывания, так и его лексическое наполнение:

Fear reduced him to stunned whiteness.

От страха он потерял дар речи и побледнел как полотно.

Словосочетание stunned whiteness не имеет прямого соответствия в русском языке, поэтому использование метода подстановки языковых знаков («Страх низвел его до потрясённой белизны») не позволяет передать смысл английского высказывания. При описании той же предметной ситуации средствами русского языка называются другие её признаки («потерял дар речи» и «побледнел»), связанные с исходными признаками логическим отношением смежности понятий. Состояние ошеломления и потрясённости, передаваемое английским stunned, нередко сопровождается потерей дара речи, а понятие «белизны» (whiteness) является смежным по отношению к понятиям «бледность» и «полотно».

Высшее место в иерархии уровней денотативной эквивалентности занимает уровень цели общения. Он обозначает ту степень отхода от оригинала, за которой перевод утрачивает свою сущность и приобретает вид смежных с переводом видов межъязыкового общения — реферирования, пересказа, аннотации и т.п.

Экспрессивная эквивалентность в нашей схеме состоит из двух подвидов — эмотивной и эмфатической, имеющих одинаковую структуру уровней. Для краткости изложения мы рассмотрим только эмотивную эквивалентность. В ней, как и в случае денотативной эквивалентности, низшее место занимает формальный уровень. Перевод на нём осуществляется путём установления прямых соответствий, в том числе посредством калькирования. Калька допустима, если исходный образ достаточно понятен русскому получателю и вызывает у него те же чувства, что и у получателя исходного текста:

Although the economy will slow from a gallop to a trot the chances are that America’s luck will hold.

Хотя экономика перейдёт от галопа к рыси, вероятно фортуна всё же не отвернётся от Америки.

Использование прямых переводческих соответствий может привести к эмоциональной перегруженности или, наоборот, снижению экспрессивной оценки сообщаемого, неприемлемой в переводящем языке. В связи с этим возникает необходимость в переводческих преобразованиях, позволяющих снизить или, наоборот, повысить экспрессивный фон подлинника, и, как следствие, в переходе на более высокий уровень эмотивной эквивалентности, именуемый нами «квантитативным», от английского quantity — количество.

Выбор этого термина объясняется стремлением подчеркнуть характер содержания оригинала, сохраняемого в переводе. Общим для двух текстов является наличие экспрессии, а переменной величиной — изменение её количественной характеристики. Переводческие преобразования на упомянутом уровне заключаются в использовании иных, чем в оригинале, выразительных средств, а также в наличии широкого круга трансформаций, присущих ситуативному уровню денотативной эквивалентности.

Наглядным примером служат высказывания с так называемыми стёртыми метафорами, то есть метафорами во многом утратившими свою первоначальную образность. При использовании в тексте перевода прямого соответствия и сохранении того же образа русский получатель может воспринять подобную метафору как необычное и яркое выразительное средство, что не соответствует коммуникативной установке отправителя. Более правильным решением будет применение русской стёртой метафоры, близкой к английской метафоре по смыслу, но основанной на другом образе:

The fly in the ointment, in the opinion of the US presidential chief of staff, Donald Regan, was the president’s wife, Nancy Reagan, who had insisted that she should consult her husband on different aspects of his work.

По мнению главы президентской администрации Дональда Ригана, ложкой дёгтя в бочке мёда было стремление жены президента Нэнси Рейган советовать мужу по разным вопросам, связанным с его работой.

Сохранение в переводе неизвестного русскому получателю образа мухи, попавшей в елей, привело бы к неоправданному повышению эмотивной экспрессии, которая в оригинале имеет вид лёгкой иронии. Поэтому английское the fly in the ointment передается аналогичной по смыслу русской стёртой метафорой «ложка дёгтя в бочке меда».

На третьем высшем уровне эмотивной эквивалентности, как и в случае эквивалентности денотативной, общей составляющей исходного и переводящего текстов является цель общения, то есть экспрессивная оценка обозначаемого. Необходимость в переходе на этот уровень возникает в тех случаях, когда пословный перевод передаёт лишь денотативное значение оригинала, но не его экспрессивную коннотацию.

Ошибка переводчика, вызванная пословной передачей иронических выражений, используемых в противоположном значении, лежит в основе анекдота о русской женщине, которой в английском суде предъявлено обвинение в краже курицы. Протесты возмущённой обвиняемой «Всю жизнь мечтала!» и «Нкужна мне ваша курица!» переводчик воспринимает буквально и переводит их соответствующим образом: It is my lifetime's dream. I needed your hen badly. Узнав о приговоре, осужденная восклицает: «Здравствуйте, я ваша тётя!», о чём переводчик тут же сообщает судье: Youe honor, the defendent claims to be your close relative.

Естественно, подобная ситуация воспринимается только как шутка. Не разобраться в ней и, как следствие, оказаться в затруднительном положении вряд ли мог бы даже начинающий переводчик. Тем не менее, следует признать, что экспрессивный компонент оригинала иногда, действительно, от внимания переводчика может ускользнуть, а в том случае, если его присутствие достаточно очевидно, подчас бывает нелегко найти адекватное соответствие. Подобная ситуация нередко наблюдается при переводе метафор, не имеющих аналогов в русском языке. Найти приемлемое решение помогает метод поясняющего перевода:

In 1986 the price of oil plummeted from $30 to $10 a barrel, and Texas quaked in its oversized boots.

В 1986 году после обвала цен на нефть с 30 до 10 долларов за баррель экономика Техаса, целиком зависевшая от нефтяного сектора, испытала сильнейшее потрясение.

Образ, выражаемый английским метафорическим оборотом Texas quaked in its oversized boots в русском тексте едва ли может быть сохранён. Поэтому он опускается, а экспрессивное значение английской фразы (чувства людей, вызванные состоянием глубокого экономического кризиса) передаётся методом поясняющего перевода. Для этого используется усилительное наречие «целиком», форма превосходной степени прилагательного «сильный» — «сильнейшего» и экспрессивно окрашенное словосочетание «испытала потрясение».

Вследствие различий в исходных знаниях восприятие одного и того же текста представителями разных культур может быть не одинаковым. Задача переводчика поэтому состоит не только в том. чтобы в полной мере донести до русского получателя коммуникативное намерение автора, но и обеспечить установление межкультурной эквивалентности.

Вертикальная структура этого вида эквивалентности также начинается с низшего, формального уровня. На нём переводческие преобразования сводятся к замене языковых знаков при сохранении синтаксического оформления высказывания. Это бывает в тех случаях, когда упоминаемые в оригинале явления культуры присутствуют и в культуре переводящего языка или хорошо известны получателю текста перевода:

The legislature cannot easily remove the government, short of impeachment.

Законодательный орган может сменить правительство не иначе как через процедуру импичмента.

Юридический термин impeachment, обозначающий в американском варианте английского языка решение палаты представителей о возбуждении в Сенате дела по снятию с должности президента, получил у нас широкое распространение после уотергейтского скандала в 1973 – 74 годах, когда со своего поста был снят президент Ричард Никсон. Слово «импичмент» зафиксировано в словарях, хорошо известно русскому читателю и поэтому воспроизводится в русском тексте без каких-либо пояснений методом транскрипции.

К следующему уровню межкультурной эквивалентности, именуемому «понятийным», относятся связанные с культурой понятия, которые наряду с общими чертами имеют ряд отличительных признаков. Лексические единицы и словосочетания, выражающие такие понятия, не имеют прямых соответствий в переводящем языке. Для их нахождения применяются те же переводческие преобразования, которые уже упоминались применительно к ситуативному уровню денотативной эквивалентности, а именно генерализация, конкретизация и метонимический перевод.

I came to Warley on a wet September morning with the sky the grey of Guiseley sandstone.

В Уорли я приехал дождливым сентябрьским утром. Небо казалось высеченным из серого песчаника.

Словосочетание Guiseley sandstone, по-видимому, вызывающее у живущего в Англии англо говорящего читателя конкретные образные ассоциации и вполне ему понятное, русскому читателю может мало что сказать. Зная, что такое песчаник, он вряд ли представляет себе, как выглядит песчаник, добываемый в местечке Гайзли. Для того, чтобы образ был ясен, видовое понятие Guiseley sandstone в переводе заменяется более общим родовым понятием «серого песчаника», которое хорошо ассоциируется с образом осеннего неба и позволяет не только преодолеть отмеченное межкультурное различие, но и сохранить экспрессивный эффект подлинника.

Третий, высший уровень именуется «дескриптивным», то есть описательным. На этом уровне решаются вопросы передачи понятий, отсутствующих в культуре переводящего языка и не имеющие в нем близких аналогов. Преобладающим переводческим преобразованием является поясняющий перевод:

Managerilism gained momentum during the 1980s and 1990s.

Реформа государственной службы продолжалась в 80-е и 90-е годы.

Понятие Managerialism, характерное для системы государственной службы в Великобритании, едва ли будет понятно широкому русскому читателю. Поэтому следует признать правильным решение переводчика, использующего парафразу «реформа государственной службы».

Адекватность перевода

Термины «эквивалентность» и «адекватность» издавна используются в переводческой литературе. Порой в них вкладывается разное содержание, а иногда они рассматриваются как синонимы.

Мы следуем взглядам тех исследователей, согласно которым эквивалентность может быть полной и частичной. В тех случаях, когда эквивалентность распространяется на оба вида прагматических отношений, прагматику отправителя и прагматику получателя, а также на все уровни соответствующего вида эквивалентности, мы говорим о наличии между исходным и переводящем текстами отношения полной эквивалентности. Иногда отношение эквивалентности охватывает лишь один из вертикальных уровней, тогда как на низших уровнях эквивалентность отсутствует. В этом случае речь идет о частичной эквивалентности. Случаи полной эквивалентности наблюдаются, как правило, в относительно несложных условиях общения в текстах со сравнительно узким перечнем функциональных и межкультурных характеристик. Чем сложнее и противоречивее предъявляемые к переводу требования, чем шире спектр функциональных и межкультурных характеристик, тем меньше вероятность создания текста, представляющего собой зеркальное отражение оригинала.

Обе категории, эквивалентность и адекватность, носят оценочный характер. Но если эквивалентность ориентирована на результат перевода, на соответствие создаваемого в результате межъязыкового общения текста определенным параметрам оригинала, то адекватность связана с условиями протекания акта общения. Иными словами, если эквивалентность отвечает на вопрос о том, соответствует ли конечный текст исходному, то адекватность отвечает на вопрос о том, соответствует ли перевод как процесс данным условиям общения.

Между понятиями «эквивалентность» и «адекватность» есть ещё одно принципиальное различие. Полная эквивалентность подразумевает исчерпывающую передачу коммуникативного содержания исходного текста. Иными словами, речь идет о максимальном требовании, предъявляемом к переводу. Адекватность же представляет собой категорию с иным статусом. Она опирается на реальную практику перевода, которая часто не допускает исчерпывающую передачу всего коммуникативного содержания оригинала. Адекватность исходит из того, что решение, принимаемое переводчиком, нередко носит компромиссный характер, что перевод требует жертв и что в процессе перевода во имя передачи главного и существенного в исходном тексте (его функциональных характеристик и прежде всего функциональной доминанты) переводчику нередко приходится идти на известные потери.

Отсюда вытекает, что требование адекватности носит не максимальный, а оптимальный характер: перевод должен оптимально соответствовать определенным (порой разным в исходном и конечном текстах) условиям и задачам. Иными словами, возможны случаи, когда некоторые фрагменты текста неэквивалентны друг другу, и вместе с тем перевод в целом будет считаться адекватно выполненным.

Так, в популярном американском мюзикле «My fair lady», созданном по мотивам комедии Бернарда Шоу «Пигмалион», профессор Хиггинс заставляет Элизу распевать песенку: «The rains in Spain fall mainly in the plains». Цель этого фонетического упражнения — научить её правильно произносить дифтонг [ei], который в её лондонском диалектном произношении (Кокни) звучит как [ai]. В русском тексте мюзикла Элиза произносит скороговорку «Карл украл у Клары коралл».

Если сравнивать этот фрагмент оригинала с переводом, то их едва ли можно признать эквивалентными друг другу. Для английского получателя песенка Элизы — это упражнение, преследующее цель избавить её от фонетических черт диалекта лондонских низов. Для русского получателя цель упражнения — научить её четко артикулировать труднопроизносимые сочетания звуков. Таким образом, в русском переводе утрачивается важный социально-оценочный компонент текста. И вместе с тем решение переводчика является адекватным, поскольку оно позволяет сохранить в переводе основную цель автора — показать как Элиза, преодолевая трудности, учится литературному английскому языку.

Действительно, в переводе невозможно использовать русскую диалектную речь. Русские диалектизмы в устах Элизы произвели бы явно нелепое впечатление. Такой конфликт первичной и вторичной предметных ситуаций служит причиной названного выше переводческого решения, которое нарушает эквивалентность, но обеспечивает адекватность перевода в целом.

В других случаях условия общения оказываются связанными с такими определяющими перевод факторами, как переводческая норма и литературная традиция. Примером служит перевод названий художественных произведений (романов, пьес, фильмов и пр.). В этой сфере переводческой деятельности традиционно допускается вольный перевод, порой сводящийся к полному переименованию подлинника с учётом специфики новой культурной среды. Так, в опубликованном в США переводе известного романа И.Ильфа и Е.Петрова «Двенадцать стульев» название передано как «Diamonds to sit on». Здесь, по-видимому, отступление от требований эквивалентности мотивировано стремлением сделать название более броским, более интригующим и тем самым в большей мере соответствующим литературной традиции принимающей культуры.

Иногда мотивом переименования являются те или иные идеологические установки. Так, роман Э.Хемингуэя «The Sun Also Rises» («И восходит солнце»), название которого навеяно строками из «Экклезиаста», одной из книг Ветхого Завета, «И восходит солнце и заходит солнце и спешит к месту своему, где оно заходит», появился в раннем русском переводе под названием «Фиеста».

Причиной может служить невозможность найти достаточно выразительный фразеологический эквивалент вынесенной в название оригинала фразеологической единицы. Так, название английского фильма «Square Peg» (сокращенный вариант фразеологической единицы «A square peg in a round hole» — Человек не на своём месте) было переведено на русский язык как «Мистер Питкин в тылу врага».

Итак, полностью эквивалентные тексты являются полностью равноценными друг другу. Частично эквивалентные тексты — частично равноценны друг другу. Частично эквивалентные тексты должны удовлетворять требованию адекватности. Перевод адекватен, когда конечный текст, несмотря на частичную эквивалентность тексту оригинала, в достаточной степени соответствует условиям общения. Важно подчеркнуть, что любое отступление от полной эквивалентности, то есть использование частичной эквивалентности должно быть обусловлено объективной необходимостью, а не произволом переводчика. В последнем случае речь идет о вольном переводе.

«Три кита» переводческой эквивалентности

Согласно одному из представлений древних о вселенной, Земля, находящаяся в центре мироздания, покоится на трёх китах. Если использовать этот образ как метафору, то её, по-видимому, можно применить и к описанию эквивалентности. Действительно, понятие эквивалентности является, так сказать, центром переводоведения, основополагающим признаком сущности перевода, тогда как в роли «трёх китов» могут выступать:

1) принцип полноценной замены оригинала,

2) горизонтальный ряд, представленный видами эквивалентности и

3) степень полноты эквивалентности, находящая своё отражение в иерархии

её уровней и передаваемая понятием «адекватности перевода».