Вопрос о начале войны.

Обстановка на советско-германской границе стала быстро ухудшаться в июне 1941 года. Немецкие войска без конца нарушали границу, вели аэрофотосъёмку, но оставались безнаказанными из-за однозначного приказа Сталина: на провокации не поддаваться! Как следствие, в ночь с 21-го на 22-е июня фашистов ждал в готовности номер один только флот, которым командовал адмирал Кузнецов, единственный из высших военачальников не побоявшийся взять на себя ответственность за нарушение сталинского приказания.

Николай Герасимович Кузнецов (1902-1974). Крестьянский сын. С 17-ти лет участвовал в гражданской войне на стороне красных. В 20-х - начале 30-х чередовал флотскую службу с профессиональной учёбой. В середине 30-х - командир крейсера. В 1936-1937 годах - главный военно-морской советник СССР при революционном правительстве Испании. В результате чисток к весне 1939 года вырос до наркома ВМФ, одновременно вошёл в ЦК. После войны своенравный и твёрдый адмирал то попадал в опалу, то обратно повышался. Хрущёв же сразу по приходе к власти отправил его в отставку.

Широкое распространение после перестройки получили сочинения беглого советского контрразведчика Виктора Резуна (псевдоним - "Суворов"), самое известное из которых - "Ледокол". Он выдвигает версию о том, что Сталин и сам летом 1941-го готовил нападение на Гитлера, которое должно было начаться в первых числах июля. Однако упреждающий удар Гитлера немного опередил Сталина - и именно поэтому оказался столь сокрушительным. Красная Армия изготовилась к нападению, а потому была совершенно не готова к обороне.
Версия Резуна-Суворова вызывает разные мнения историков. Можно спорить, какова была бы политика Сталина, если бы Гитлер сохранял нейтралитет в отношении СССР в течение ещё нескольких лет. Не исключено, что, подготовившись к войне, Сталин действительно бы двинул армию против соседа, не скрывающего агрессивных замыслов по отношению к России.
Однако если говорить о предположении, что Сталин готовил нападение именно в июле 1941 года, то оно обосновано довольно шатко.
Во-первых, Резун-Суворов приводит множество доказательств тому, что Советский Союз готовился к войне. И делает отсюда вывод, что Советский Союз готовился нападать - налицо подмена понятий!
Во-вторых, важную роль в его системе доказательств играет советская идеология, заявляющая о стремлении к коммунизму во всём мире. Однако идеологию нельзя путать с действительной политикой.
В-третьих, Резун-Суворов выдвигает в качестве доказательства агрессивных намерений Сталина источник, изготовленный фашистской пропагандой ("свидетельства" советских военнопленных о речи Сталина перед выпускниками военных училищ 5 мая 1941 года).
Наконец, в-четвёртых, планы нападения в июле 1941-го выглядят со стороны Сталина просто нелогично в условиях слабой готовности страны к войне, из-за которой, собственно, и пришлось круто поменять всю внешнюю политику в 1939 году.
Зато традиционная версия о том, что Сталин сознавал неготовность к войне и поэтому всячески оттягивал её начало, боясь спровоцировать немцев, - эта версия логично объясняет допущенный просчёт с неготовностью к фашистскому нападению 22 июня. Ссылки же на разведку, из разных источников доставившую сведения о 22 июня как дате нападения, показывают лишь полуправду. Потому что на деле источников было гораздо больше, все они давали разные сведения; при этом Сталину надо было учитывать ведшуюся фашистской контрразведкой активную дезинформацию. Тот же Рихард Зорге (советский разведчик в Японии, предупреждавший о грядущем 22 июня нападении), в начале 1941 года выдавал последовательно две другие, более ранние, даты предполагаемого вторжения.