Вездесущность организаций

Мифический гость с Марса, не вдаваясь в размышления о центральном месте рынков и контрактов должен понять смысл новой институциональной экономики. Предположим, что оно (гость – я обойду вопрос о его поле) прилетело на Землю из космоса, экипированное телескопом, обнаруживающим социальные структуры. Фирмы в нем просматриваются как прочные зеленые области со слабыми внутренними контурами, обозначающими части и отделения. Рыночные сделки предстают в виде красных линий, соединяющих фирмы, формирующих между ними сеть в пространстве. Внутри фирм (и возможно даже между ними) прилетевший гость также увидит бледные голубые линии, линии власти, соединяющие боссов с разными уровнями числа рабочих. Если наш гость посмотрит более тщательно на этот вид внизу, то он увидит одну из зеленых масс, разделенную, как фирма, лишившая себя одного из своих подразделений. Или он может увидеть один зеленый объект, поглотивший другой. На этом расстоянии увольнения с большой компенсацией, возможно, не будут видны.

Не имеет значения куда именно прилетел наш гость, в США или Советский Союз, урбанизированный Китай или Европейское Сообщество, большая часть пространства под ним будет внутри зеленых областей, большинство жителей будут служащими, и, следовательно, будут находиться внутри границ фирм. Организации будут доминантной чертой ландшафта. Сообщение, отосланное домой и описывающее увиденное будет гласить «большие зеленые области, связанные между собой красными линиями», но навряд ли оно будет звучать так «сеть красных линий, соединяющих зеленые точки».

Конечно, если его летательный аппарат будет парить над Центральной Африкой, или другими сельскими областями Китая или Индии, зеленые пятна будут значительно меньше и там будут большие пространства, в которых сосредоточены маленькие черные точки, которые мы знаем как семьи и деревни. Но красные линии будут слабее и реже в этом случае тоже, потому что черные точки будут ограничены самодостаточностью, и только частично вовлечены в рыночные отношения. Но позволим себе, на данный момент, заострить наше внимание на ландшафте развитых экономик.

Когда наш гость осознает, что зеленые массы это организации, а красные линии, соединяющие их – рыночные сделки, он должен быть удивлен, услышав, что данная структура называется рыночной экономикой. «Разве организационная экономика не является более подходящим термином?»,- спросит он. Выбор названия может оказать большое влияние. Название воздействует на порядок, в котором описываются институты, а порядок описания, в свою очередь, воздействует на теорию. Особенно, это может сильно повлиять на наш выбор переменных, которые достаточно значимы для их включения в первичную теорию феномена.

Как выглядит экономика при её рассмотрении в качестве организационной экономики, с рыночными отношениями между организациями? Я предположил некоторые наиболее выпуклые черты.

Во-первых, большинство производителей являются служащими фирм, а не собственниками. Рассматривая с позиции выгодности классической теории, они не заинтересованы в максимизации прибыли фирм, за исключением варианта, когда они могут контролироваться собственниками. Более того, коммерческие, некоммерческие и бюрократические организации, все они практически имеют одну и ту же проблему, заставляя своих служащих работать во имя организационных целей. Однако, нет повода считать, a priori, что должно быть проще (или труднее) создать мотивацию в организациях, нацеленных на максимизацию прибыли, чем в организациях с другими целями. Если это правда, что в организационной экономике, организации, мотивированные прибылью будут более эффективными, чем другие организации, то необходимо разработать дополнительные постулаты, учитывающие это.

Во-вторых, система в нейтральном равновесии между использованием рыночных сделок и властных отношений, близка к управлению любого содержания: т.е. очень незначительные изменения в ситуации могут отклонить равновесие в ту или иную сторону. Трудно объяснить степени интеграции экономической деятельности. Зачастую, анализ трансакционных издержек вообще неприменим, а если даже и применим, то часто сохраняется значительная широта степеней интеграции. Например, почему торговые посредники не являются частью производящих компаний в автопромышленности, тем более, что имеют с ними контрактные отношения?[1] Почему Дженерал Моторс на протяжении многих лет продвигала свой собственный инструмент дизайна (марку?), но внезапно решила избавиться от большинства своих обязательств. При постоянном обращении к масштабу и причинно конкурентным рынкам, которые характеризуют многие производственные ситуации, решения о производстве или покупке становятся честолюбивыми. Возможность использования внутреннего межструктурного кадрового баланса и внутреннего ценообразования посредством переговоров между компонентами организации стирает границу между организациями и рынками.

Без обращения к очень подробным специальным приближениям, подтвержденным эмпирической очевидностью, неоклассическая теория не в состоянии дать объяснение повторному появлению Парето-распределения по размерам фирм виртуально во всех ситуациях, где изучалось распределение по размеру. ( В Парето распределении, логарифм числа фирм, превышающих любой заданный размер, уменьшается линейно с логарифмом размера.) Эти наблюдаемые распределения сложно примирить с намерениями приблизиться к оптимальному размеру фирмы, но легко объяснить, используя простые, вероятностные механизмы, которые не стремятся к оптимальности.

В общем, организационная экономика ставит вопросы, почему большая часть современного бизнеса осуществляется организациями, какую роль играют рынки во взаимодействии этих организаций друг с другом, и какую роль играют рынки во взаимодействии организаций с потребителями. Более того, граница между организациями и рынками сильно отличается в разных обществах и в различное время. Какой механизм поддерживает сильноколеблющееся равновесие между ними? Пока на эти вопросы не найдены ответы, сложно вывести заключения о сравнительной эффективности различных форм владения и контроля организаций, или сравнительной эффективности рынков в противовес центральному планированию.