Возврат к онтологическому пониманию системы в XX в.

Гносеологическая линия истолкования системности знания, значительно разработав смысл понятия система и ряд его важнейших признаков, не вышла на путь понимания системности самого объекта познания. Напротив, укрепляется положение, что система знания в любых дисциплинах образуется путем логического выведения, наподобие математики, что мы имеем дело с системой высказываний, имеющей гипотетико-дедуктивную основу. Это привело с учетом успехов математики к тому. что природа стала заменяться математическими моделями. Возможности математизации определяли как выбор объекта исследования, так и степень идеализации при решении задач. Это привело к такому препарированию объекта на отдельные группы свойств, когда объект как целое исчезал из поля зрения науки.

Наиболее яркую критику сложившегося положения дал Э. Гуссерль. В общей форме он поставил вопрос о том, что абсолютизация математической формы знания и как следствие фрагментарность рассмотрения явлений задают тупиковое направление развитию науки. Выход лежит в обращении к «жизненному миру как забытому смысловому фундаменту естествознания». Это был призыв возвратиться к объекту познания, что и было сделано Л. фон Берталанфи, который вновь вызвал к жизни онтологическое понимание системы, но в другом логико-методологическом аспекте. Вся концепция Л. фон Берталанфи, выросшая из теории открытых систем, тяготела прежде всего к рассмотрению систем как вещественных образований, лежащих в основе развертывания формальных построений. И хотя основная идея Л. фон Берталанфи о поиске изоморфизмов относилась как будто бы к выявлению формальных математических аналогий, истоки этих аналогий он искал в общих законах взаимодействия компонентов».

С общей теории систем Л. фон Берталанфи началось прежде всего обсуждение многообразия свойств «органичных целых». Сам Л. фон Берталанфи привлекает к рассмотрению такие качества, как эквифинальность, целенаправленность, конкуренция и т.д. Системное движение стало по сути своей онтологическим осмыслением свойств и качеств на разных уровнях организации и типов обеспечивающих их отношений. Фактически еще А.А. Богданов, сформулировав общее качество «быть организованным», посвятил свою «Тектологию» поиску тех общих для всех «организаций» компонентов, которые и обеспечат эту организованность. Г.Н. Поваров проследил эволюцию качеств, определяющих нарастающую системную сложность познаваемых человечеством объектов мира. Б.С. Флейшман положил в основу системологии упорядочение принципов усложняющегося поведения: от вещественно-энергетического баланса через гомеостаз к целенаправленности и перспективной активности. Происходит поворот к стремлению рассматривать объект во всей сложности, множественности свойств, качеств и их взаимосвязей.

Соответственно образуется ветвь онтологических определений системы, которые трактуют ее как объект реальности, наделенный определенными «системными» свойствами, как «целостность, обладающую некоторой организующей общностью этого целого». Постепенно формируется употребление понятия «система» как «сложного объекта», «организованной сложности». Одновременно с этим «математизируемость» перестает быть тем фильтром, который выхолащивал, предельно упрощал содержательную сторону задачи. Дж. Клир видит принципиальное отличие между классическими науками и «наукой о системах» в том, что теория систем формирует предмет исследования во всей полноте его естественных проявлений, не приспосабливая к возможностям формального аппарата.

Однако обращение системного движения к «жизненному миру» вынесло на поверхность целый ряд гносеологических проблем как новых, так и. казалось бы. уже решенных наукой. Здесь и коренились причины появления как множества школ и направлений в системном движении, так и множественности самого понимания системы.