Это в большей степени литературное произведение, а не философское (в ней он говорит, что Бог умер). Ницше также написал пояснение к этой работе.

Ницше был филологом и эта его работа ценится за свободный немецкий язык, Ницше – классик языка.

Ницше хотел прояснить свою мысль, то есть привести ее в концептуальный ряд и он пишет несколько работ, в частности Гениологию морали.

Это произведение состоит из 3 частей, посвященное критике крестьянской морали.

1-ое рассуждение Нитше называется «добро и зло» или «хорошее и доброе». Здесь Ницше излагает довольно известную концепцию двух моралей: моралей господ и моралей рабов. Ницше указывает на то, что та мораль, которой мы привыкли пользоваться (рефлексивная мораль, мораль различающая добро и зло: насилие это зло, а ненасилие – добро и т.д.), она вторична. ТО есть Ницше пытается вскрыть бессознательную подоплеку, эта мораль представляет психологический комплекс, то есть это какая то ясная и очевидная идея добра, а это психологический комплекс, связанный с христианством и иудаизмом, для него они сливаются воедино, христианство это некая разновидность иудаизма, что конечно несправедливо.

Таким образом есть современная мораль, которая рефлексивная и вторичная, в этом смысле, в этом смысле она неестественна, она связана с некоторым извращением. И есть естественная, правильная мораль (мораль господ), с точки зрения Ницше – древняя первичная форма морали, которая не предполагает рефлексии, здесь мораль является продолжением действий, она реактивна. Действие – мы боремся, мы побеждаем, а затем мы торжествуем свою победу и объявляем себя лучшими, а наши противники хуже нас, так как мы победили – реальный факт.

Ницше указывает, что первичная мораль не знала различения добра и зла, она знала различение лучших и худших, хорошего и плохого (плохого, в смысле неудачного).

Нитше ссылается на ряд текстов, на язык, на шрифты: Аристократы (аристос – лучшие) называют себя у Диагнида эстлас – те, кто есть, те, кто более утвержден в бытии, те, кто имеет право говорить и т.д.

Ницше считает, что пока мы действуем, мы можем победить и проиграть, но если мы проиграли мы рассчитываем на реванш, на продолжение борьбы, но возможна и другая, особенная ситуация – когда мы отказываемся от борьбы. У Ницше есть выразительный образ, что первоначальный и естественный человек – человек, который не чужд насилию, насилие для него органическая первичная стихия, то есть насилие – первичная реальность того мира, которая не требует объяснений. Наоборот, всё, что мы можем придумать, должно быть испытано в первичной стихии насилия. Подходит оно этому или не подходит.

Мысль Ницше о человеке называется белокурая бестия: человек – зверь, это естественное существо, которое стремится к победе (он либо побеждает, либо проигрывает). Но если этой белокурой бестии наступили на хвост наступает ситуация злобы и бессилия (ситуация, когда вы бессильны перед противником). Соединяя эти слова Ницше образует некий психологический комплекс, который называется ресонтима (франц) или ресонтимент (лат) – злопамятство. То есть возникает злая память, она способна произвести такое извращение как мораль, то есть когда мы отказываемся от борьбы в силу каких либо объективных условий, то в этом смысле мы можем заменить действие рефлексией: мы говорим о том, что проиграли, но мы проиграли потому что мы добрые и насилие нам противно. А враги нас победили, они сильнее потому что они злые, и насилие для них естественная форма существования. Поэтому мы морально выше них.

Таким образом Ницше утверждает, что за этой моралью различения добра и зла возникает в контексте отказа от действий рефлексия, которая замещает собой действие, то есть мы замещаем реальное действие, которое физически должно восстановить статус кво и компенсировать наши утраты, мы замещаем некой рефлексией, которой мы переоцениваем ситуацию. Но за этим стоит ресонтимент: злоба и бессилие. Ницше выражается языком Фрейда: производя моральную переоценку мы вытисняем то подлинное свое переживание, которое было связано с реальной исходной ситуацией. Подлинное переживание – злоба и бессилие, а мы это трансформируем в переживание нашего добра и чужого зла.

Таким образом есть естественная мораль – мораль, которая есть непосредственное продолжение действий и мораль, ценностью которой является стремление к победе. И здесь нет различения добра и зла, есть различие удачного и неудачного, хорошего и плохого. И с другой стороны есть рефлексивная мораль, в ее основе лежит злоба и бессилие.

Здесь Ницше вполне сознательно оперирует понятием бессознательного.

2-ое рассуждение: «вина и нечистая совесть». Ницше снова обращается к проблеме идентификации, формировании общности и идентификации индивидуума. В основе этой идентификации лежит не сознание, а бессознание, то есть телесная идентичность.

За основу он берет отношения: тело вольно (у Копенгаура: тело-воля). Он говорит о знаковой и символической функциях воли.

Человеческая общность формируется исходя из формирования человеческого существа. Первым шагом в формировании социально ответственного существа это формирование памяти. Человек-зверь получает память через опыт воли, через опыт наказания, то есть боль превращается в некий активный знак – знак идентичности в опыте наказания. Память выжигается на теле (Тело – позиция идентичности, бессознательной идентичности). Таким образом человека заставляют брать на себя ответственность за свои обещания, если кто-то нарушает обещание, тогда он жестоко карается. Эта практика имеет своим пределом социальное общество. Но уже подлинная социальность образуется тогда, когда на месте этого наказания формируется некое новое чувство, которое делает ненужным это наказание. Это чувство вины. То есть возникает некий психологический механизм, который заставляет человека разделять некие социальные стандарты форм. Тело, которое претерпевает боль, оно является основанием идентичности первичной, протосоциальной. А социальная идентичность образуется на теле другого порядка, тоже телесная идентичность, таким образом образуется чувство вины.

Вина является не результатом какой то рефлексии или размышления по поводу того, что я должен и что я не должен, а вина – это телесный опыт, телесная реакция, которая формировалась в результате долгого опыта телесных наказаний. То есть наказание является идентифицируемей практикой, присваивающей коллективную идентичность. Но в данном случае наказание вызывает не боль, а наслаждение, так как это наказание других (наказывают других – им больно, а мы радуемся). Защищая себя с позиции власти и закона, то есть наказание является неким праздником, торжеством. Например: публичная казнь в средневековье, казнь несет в себе черты идентифицирующего ритуала, таким образом казнь полна смысла.

По мысли Ницше связь вины и закона является эстетической. Например: дуэль Пушкина. По законам Российской империи, за дуэль всем участникам полагалась смертная казнь. Но участников не казнили, кто то был арестован, кто то сослан и т.д. В данном случае закон гласил о смертной казни но такое наказание никто не получил.

Ритуал смертной казни напоминает процедуру коронации: красная одежда палача, подъем в воздух – возвышение и т.д. Казнь для преступника является некой формой возвышения в социальном смысле, форма идентификации суверен (высший закон). Преступник нарушил закон, тем самым присвоил себе право суверена, в результате ритуал казни строится таким образом, что утверждается его статус, подчеркивается, что преступление это то, что возможно только для высшей власти.

Таким образом связь эстетическая между законом и виной. Вина – все то, что определяется не с тем, что ты сделал, а твоим местом в социальной иерархии: ты виновен перед всеми кто выше тебя, а те кто ниже – виновны перед тобой. Твою вину можно востребовать в любой момент.

Поведение должно ориентироваться не на понимание закона, а на образцы.

Японская культура.

Описание разных случаев, красивых поступков персонажей, разбираются разные сложные случаи поведения. Например, дилемма Саноморье Лайл – начальник охраны императорского дворца. Его отец – глава могущественного рода Лайл, замыслил захватить дворец. Таким образом у сына появляется двойной долг – перед отцом и перед императором. Саноморье отказывается способствовать проникновению во дворец и в тоже время он отдает себя во власть отца и говорит о том, что готов понести наказание. Он не может выступить ни против отца, ни против императора, он приносит себя в жертву.

Книги о самурайской этике (история о 47 самураев) – книги о мести.

Для японской культуры характерна ориентация на результат и на непосредственную реакцию. Всё может быть прощено за непосредственность действий – действия, сделанные сразу. Например, японец убил своего брата как только тот сел за стол, за то что он опоздал. Это хороший поступок, так как он непосредственен, он сразу убил его, не раздумывая.