АРИСТОТЕЛЬ

Метафизика

О сущем говориться, правда, в различных значениях, но навсегда по отношению к чему-то одному, к одному естеству и не из-за одинакового имени, а так_; как вес здоровое, например, относится к здоровью — или потому, что сохраняет его, или потому, что содействую ему, или потому, что оно признак его, или же потому, что способно воспринять его; и точно так же врачебное по отношению к врачебному искусству (одно называется так потому, что владеет этим искусством, другое — потому, что имеет способность к нему, третье потому, что оно его применение), и мы можем привести другие случаи подобного же словоупотребления. Так вот, таким же точно образом и о сущем говориться в различных значениях, но всякий раз по отношению к одному началу; одно называется сущим потому, что оно сущность, другое - потому, что оно состояние сущности, третье - потому, что оно путь к сущности, или уничтожение и лишенность ее, или свойство ее, или то, что производит или порождает сущность и находящееся в каком-то отношении к ней; или оно отрицание чего-то из этого или отрицание самой сущности, почему мы и о не-сущем говорим, что оно есть не-сущее. И подобно тому как все здоровое исследуется одной наукой, точно так же обстоит дело и в остальных случаях. Ибо одна наука должна исследовать не только то, что сказывается о принадлежащем к одному [роду], но и то, что сказывается о том, что находится в каком-то отношении к одному естеству: ведь и это в некотором смысле сказывается о принадлежащем к одному [роду]. Поэтому ясно, что и сущее как таковое должно исследоваться одной наукой. А наука всюду исследует главным образом первое - то, от чего зависит остальное и через что это остальное получает свое название. Следовательно, если первое - сущность, то философ, надо полагать, должен знать начала и причины сущностей.

Итак, сущее и единое — одно и то же, и природа у них одна, поскольку они сопутствуют друг другу, так, как начало и причина, по не в том смысле, что они выражаемы через одно н то же определение (впрочем, дело не меняется, если мы поймем их и так; напротив, это было бы даже удобнее). Действительно, одно и то же—«один человек» и «человек», «существующий человек» н «человек», и повторение в речи «он есть один человек» и «он есть человек» не выражает что-то разное (ясно же, что [«сущее»] не отделяется [от "единого"] ни в возникновении, ни в уничтожении), и точно так же «единое» [от «сущего» не отделяется] очевидно, что присоединение их не меняет здесь смысла и что «единое»_не есть здесь что-то другое по сравнению с сущим. Кроме того, сущность каждой вещи есть «единое» не привходящим образом, и точно также она по существу своему есть сущее. Так что, сколько есть видов единого, столько же и видов сущего, и одна и та же по роду наука исследует их суть; я имею в виду, например, исследование тождественного, сходно и другого такого рода, причем почти все противоположности сводятся к этому началу; однако об этом достаточно того, что было рассмотрено нами в Перечне противоположностей.

И частей философии столько, сколько есть видов сущностей, так что одна из них необходимо должна быть первой, какая-то другая — последующей. Ибо сущее и единое непосредственно делятся на роды, а поэтому этим родам будут соответствовать и науки. С философом же дело обстоит так же, как и с тем кого называют математиком: и математика имеет части, и в ней есть некая первая и вторая наука и другие последующие Таким образом, совершенно очевидно, (об этом речь шла при изложении затруднении), что сущее, единое, противоположное и тому подобное, а также сущность надлежит объяснять одной пауке (а это был один из вопросов в разделе о затруднениях). И философ должен быть в состоянии исследовать все это. В самом деле, если это не дело философа, то кому же рассмотреть, например, одно ли и то же Сократ и сидящий Сократ, и противоположно ли чему-то одному лишь одно, пли что такое противоположное и в скольких значениях о нем говорится? Точно так же и относительно всех других подобных вопросов. Так как все это есть существенные свойства (pathe kath' hauta) единого и сущего как таковых, а не как чисел, или линий, или огня, то ясно, что указанная наука должна познать и суть тождественного, сходного, равного и тому подобного и противолежащего им и их свойства. И ошибка тех, кто их рассматривает, не в том, что они занимаются делом, не свойственным философу, а в том, что они ничего толком не знают о сущности, которая первее свойств. Ведь если [и] число как таковое имеет свои свойства, например нечетное и четное, соизмеримость и равенство, превышение и недостаток, причем эти свойства присущи числам и самим по себе, и в их отношении друг к другу; если и тело, неподвижное и движущееся, не имеющее тяжести и имеющее ее, обладает другими свойствами, лишь ему принадлежащими, то точно так же и сущее как таковое имеет свойства, лишь ему принадлежащие; и вот относительно этих свойств философу и надлежит рассмотреть истину,

Подтверждением этому служит то, что диалектики и софисты подделываются под философов (ибо софистика — это только мнимая мудрость, и точно так же диалектики рассуждают обо всем, а общее всем — сущее); рассуждают же они об этом явно потому, что это принадлежность философии. Действительно, софистика и диалектика занимаются той же областью, что и философия, но философия отличается от диалектики способом применения своей способности, а от Софистики - выбором образа жизни. Диалектика делает попытки исследовать то, что познает философия, а софистка - это Философия мнимая, а не действительная

Итак, ясно, что исследование сущего как такового и того, что ему как таковому присуще, есть дело одной науки и что та же наука исследует не только сущности, но и то, что им присуще: и то, что было указано выше, и предшествующее и последующее, род и вид, целое и часть и тому подобное.