Кто добил Россию? Мифы и правда о Гражданской войне. 15 страница

<p>За митинговыми страстями и полными призывов выступлениями Керенского, все яснее проступали признаки будущей катастрофы русской армии и флота: недоверие к офицерам, развал дисциплины и яд большевистской пропаганды. Не может быть в вооружённых силах демократии — это ясно любому здравомыслящему человеку. Военный министр Керенский этого «не понимает» и вместо принятия жёстких мер уговаривает, уговаривает, уговаривает…</p>

<p>К июню власть на флоте практически полностью уходит из рук командующего. Фактически начинается открытый бунт. Бурлят митинги, собрания, большевистские агитаторы не слезают с трибун. В итоге, 6(18) июня Севастопольский совет под давлением судовых комитетов постановляет: личное оружие у офицеров отобрать, произвести обыски у них на квартирах, Колчака от должности отстранить. Адмирал уезжает с флота, выбросив свою георгиевскую саблю в море.</p>

<p>Следующие месяцы развал и анархия на Черноморском флоте заходили все дальше. Но настоящая советская власть установилась в Крыму позже, лишь в декабре 1917 года большевики начали реальные действия по его подчинению своей власти. Именно в это время в Севастополь вернулся отряд матросов направленный для перехвата идущих на Дон белых добровольцев. Основательно потрёпанным, и потому безмерно злым возвращался матросский отряд в город. Описание «братишек» оставил в своих мемуарах барон Врангель, видевший их своими глазами: «С наглыми, зверскими лицами, обвешанные пулемётными лентами и с ручными гранатами у пояса, они беспорядочными кучками пробирались в Севастополь, врываясь в пассажирские вагоны, выбрасывая женщин и детей и избивая станционных служащих».</p>

<p>Севастопольский Совет был распущен, а вместо него создан Военно-революционный штаб. И немедленно, в тот же день(! ) начались кровавые расправы. Верховодил захватом власти в Крыму, большевик Гавен (Дауман). Со своей задачей этот справился блестяще: под его руководством матросы устроили в городе бойню ни в чём не повинных офицеров. За одну ночь, с 16(29) на 17(30) декабря 1917 года тридцать два человека были расстреляны на Малаховом кургане, а всего в главной базе Черноморского флота погибло 128 русских офицеров. Это были первые знаки будущих ужасов, первые «эксцессы» новой рабоче-крестьянской власти. От Севастополя начали распространяться по благословенному полуострову кровавые отростки большевистских советов и военно-революционных судов. Отсюда пошёл и страшный счёт жертвам русской смуты в Крыму. Запомним: <strong>Большевистские убийства в Крыму начались именно в Севастополе.</strong></p>

<p>Тогда же в январе 1918-го произошли первые столкновения революционных войск с крымскими татарами, недовольными насилиями и грабежами разнузданной солдатни. Но поступь ленинской власти поначалу была действительно триумфальной, и уже 14(27) января с помощью восставших рабочих красные вошли в Симферополь. Буквально через неделю весь Крым становится советским. Даты являются для нас очень важными в этой главе, поэтому запомним: <strong>Большевики захватили власть в Крыму только в середине января 1918-го. Это их первое «пришествие» продлится совсем недолго — до апреля того же года.</strong></p>

<p>Будущий герой Белого движения барон Врангель в это время находился в своём доме в Ялте. Из его мемуаров мы можем узнать, как устанавливалась новая, «справедливая» власть: «8-го января утром по городу распространились слухи, что ночью произошло столкновение между двумя эскадронами Крымских драгун, расположенных в Ливадийском дворце, и местной красной гвардией, что крымцы отошли в горы, и власть в городе захвачена советами. Около полудня, от имени советов, появились прокламации, указывающие на то, что отныне единственною властью в городе является местный совет и требующие немедленной сдачи обывателями всякого оружия. Под вечер прибыло в город судно, и высадившиеся матросы, руководимые членами местного совета, приступили к повальным обыскам».</p>

<p>Если бы местные жители знали, какой ужас приплыл в Ялту вместе с несколькими сотнями революционных черноморских матросов, то они бы наверняка бросились бы вон из города! Но Советской власти тогда ещё никто в глаза не видел, а от её первых декретов никакой кровожадностью не веяло. Значительно позже Антон Иванович Деникин создаст специальную комиссию по расследованию злодеяний большевиков. Материалы этой комиссии бесстрастно фиксируют:</p>

<p>«13 января 1918 года г. Ялта и её окрестности после четырёхдневного сопротивления со стороны вооружённых татарских эскадронов и офицерских дружин были заняты большевиками, преимущественно командами матросов с миноносцев „Керчь“ и „Хаджибей“ и транспорта „Прут“. Немедленно, закрепившись здесь, большевистский военно-революционный штаб приступил к аресту офицеров. Последних доставляли на стоявшие в порту миноносцы, с которых после краткого опроса, а часто и без такового, отправляли или прямо к расстрелу на мол, или же помещали предварительно на один-два дня в здание агентства Российского общества пароходства, откуда почти все арестованные, в конце концов, выводились всё-таки на тот же мол, и там убивались матросами и красноармейцами».</p>

<p>Кровавая вакханалия охватила Ялту. Иногда осатаневшие от крови и безнаказанности большевистские матросы просто убивали свои жертвы прямо на улицах, на глазах жителей: «Расследований о расстреливаемых никаких не производилось; пощады почти никому не давалось; бывали два-три случая, когда заключённые, считавшие себя обречёнными, неожиданно освобождались, причём причина освобождения оставалась столь же неизвестной, как и причина заключения».</p>

<p>В это время, в своём доме в Ялте находился барон Николай Петрович Врангель. Он оказался счастливчиком. Ему невероятно повезло: его не расстреляли, а освободили, благодаря мужеству его жены. Чудом уцелевший барон, напишет в своих мемуарах: «…со слов очевидца, старого смотрителя маяка, на его глазах за три дня были расстреляно более ста человек. Трупы их, с привязанным к ногам грузом, бросались тут же у мола в воду».</p>

<p>Крым — это курорт, здесь всегда поправляли своё здоровье, те, кому это было необходимо. В то время в Ялте также находилось множество санаториев. Во время войны их основными постояльцами были раненые на войне офицеры. Ни в чём не виноватые, они пополнили собой список жертв: «На улице был убит прапорщик Пётр Савченко, вышедший только что из обстреливаемого орудийным огнём санатория Александра III, где он находился на излечении; убил его матрос за то, что офицер не мог ответить, куда направились татарские эскадроны. Обобрав труп убитого, матрос приколол убитому погоны на грудь и стащил его затем на бойню».</p>

<p>В крымских городах русское военное командование разместило и госпитали. Ужасный конец постиг многих их обитателей: «Ни болезнь, ни раны, ни увечность не служили защитою против зверств большевиков: в революционный штаб был доставлен несколько раз раненный в боях с немцами юный офицер на костылях, его сопровождала сестра милосердия. Едва увечный воин вошёл в комнату, где сидел красноармеец Ванька Хрипатый, как тот вскочил и на глазах сестры из револьвера всадил офицеру пулю в лоб; смертельно раненный юноша упал, стоявший тут же другой большевик, Ян Каракашида, стал бить несчастного страдальца прикладом тяжёлого ружья по лицу».</p>

<p>У будущего командира Дроздовской дивизии Антона Туркула во время этих событий был убит родной брат: «В Ялте начались окаянные убийства офицеров — пишет он в своей пронзительной книге „Дроздовцы в огне“ — Матросская чернь ворвалась в тот лазарет, где лежал брат. Толпа глумилась над ранеными, их пристреливали на койках. Николай и четверо офицеров его палаты, все тяжело раненные, забаррикадировались и открыли ответный огонь из револьверов. Чернь изрешетила палату обстрелом. Все защитники были убиты».</p>

<p>Не зная за собой никакой вины, раненые и здоровые офицеры не собирались прятаться или сопротивляться. Апатия, охватившая страну за время правления Временного правительства, сказалась и на них. Пассивность эта будет стоить им жизни: «Всего в первые два-три дня по занятии Ялты было умерщвлено до ста офицеров, не принимавших никакого участия в гражданской войне, проживавших в Ялте для укрепления своего здоровья или лечившихся в местных лазаретах и санаториях. Большинство убитых офицеров с привязанными к ногам тяжестями бросались с мола в море. Трупы безвинно казнённых были извлечены с морского дна и похоронены в братской могиле через пять месяцев, когда Крым оказался занятым германцами».</p>

<p>Но может именно в Ялте среди большевиков собрались самые отпетые негодяи и садисты, а другим городам Крыма повезло больше, и их коммунисты были нормальными людьми? Материалы все той же деникинской комиссии показывают, что насилие и зверства были визитной карточкой новой власти на всём крымском побережье. Но самое страшное произошло не в Ялте: «Вечером 14 января 1918 года на взморье вблизи Евпатории показались два военных судна — гидрокрейсер „Румыния“ и транспорт „Трувор“. На них подошли к берегам Евпатории матросы Черноморского флота и рабочие севастопольского порта. Утром 15 января „Румыния“ открыла по Евпатории стрельбу, которая продолжалась минут сорок. Около 9 часов утра высадился десант приблизительно до 1 500 человек матросов и рабочих. К прибывшим тотчас присоединились местные банды, и власть перешла в руки захватчиков».</p>

<p>Дальше начались обыски и аресты. Врывавшиеся большевики отбирали не оружие, а всё то, что попадало им под руки. Словно ангелы смерти шныряли по Евпатории матросы «с вымазанными сажей лицами или в масках». Они арестовывали офицеров и всех, заподозренных в контрреволюции.</p>

<p>«Арестованных отводили на пристань в помещение Русского общества пароходства и торговли, где в те дни непрерывно заседал временный военно-революционный комитет, образовавшийся частью из прибывших матросов, а частью пополненный большевиками и представителями крайних левых течений г. Евпатории. Обычно без опроса арестованных перевозили с пристани под усиленным конвоем на транспорт „Трувор“, где и размещали по трюмам. За три-четыре дня было арестовано свыше 800 человек. Обхождение с арестованными было наглое, грубое, над ними издевались, и первый день им ничего не давали есть».</p>

<p>Задержанных не кормят даже по двое суток, потом вдруг приносят ведро бурды, миски и одну ложку. Оказывается, офицеров было приказано кормить только остатками, собранными из мисок прочих арестантов! Далее следовал «справедливый» пролетарский суд и один приговор для всех — смерть. Мучительная. «Казни производились сначала только на „Румынии“, а затем и на „Труворе“ и происходили по вечерам и ночью на глазах некоторых арестованных. Казни происходили так: лиц, приговорённых к расстрелу, выводили на верхнюю палубу и там, после издевательств, пристреливали, а затем бросали за борт в воду».</p>

<p>Этим ещё крупно повезло. Бросали за борт и живых. Озверевшие матросы расставляют связанных людей вдоль борта, а потом ударом ноги отправляют их в море. На берегу весь этот ужас наблюдают родственники приговорённых: «Эта зверская расправа была видна с берега, где стояли родственники, дети, жены… Все это плакало, кричало, молило, но матросы только смеялись».</p>

<p>Вечная память Николаю Владимировичу Татищеву и другим невинным жертвам, <strong>живыми</strong> сброшенными в воду! Как это ни страшно звучит — но и они были просто счастливчиками. Революционные матросы, ещё девять месяцев назад вытягивающиеся во фрунт перед офицерами, теперь быстро теряли человеческий облик. Материалы деникинской комиссии без содрогания читать невозможно:</p>

<p>«…Со слов очевидца, картина этих зверств была такова: перед казнью по распоряжению судебной комиссии к открытому люку подходили матросы и по фамилии вызывали на палубу жертву. Вызванного под конвоем проводили через всю палубу мимо целого ряда вооружённых красноармейцев и вели на так называемое „лобное место“ (место казни). Тут жертву окружали со всех сторон вооружённые матросы, снимали с жертвы верхнее платье, связывали верёвками руки и ноги и в одном нижнем белье укладывали на палубу, а затем отрезывали уши, нос, губы, половой член, а иногда и руки, и в таком виде жертву бросали в воду. После этого палубу смывали водой и таким образом удаляли следы крови. Казни продолжались целую ночь, и на каждую казнь уходило 15-20 минут. Во время казней с палубы в трюм доносились неистовые крики, и для того, чтобы их заглушить, транспорт „Трувор“ пускал в ход машины и как бы уходил от берегов Евпатории в море. За три дня, 15, 16 и 17 января, на транспорте „Трувор“ и на гидрокрейсере „Румыния“ было убито и утоплено не менее 300 человек».</p>

<p>Потому <strong>просто утопленный живым</strong> граф Татищев мог считать, что ему крупно повезло! А изощрённые садисты выдумывают самые невероятные способы умерщвления людей: «Ужаснее всех погиб штабс-ротмистр Новацкий, которого матросы считали душой восстания в Евпатории. Его, уже сильно раненого, привели в чувство, перевязали и тогда бросили в топку транспорта».</p>

<p>Князь Оболенский волею судьбы заброшенный в то время в Крым, вторит материалам деникинской комиссии: «В Севастополе шли массовые расстрелы, в Ялте офицерам привязывали тяжести к ногам и сбрасывали в море, некоторых после расстрела, а других — живыми. Когда после прихода немцев водолазы принялись вытаскивать трупы из воды, они оказались на дне моря среди стоявших во весь рост, уже разлагавшихся мертвецов. В Евпатории подвергали убиваемых страшным пыткам, которыми распоряжались две женщины-садистки. В Симферополе тюрьма была переполнена, и ежедневно заключённых расстреливали „пачками“. И вокруг нас по дачам рыскали <strong>севастопольские матросы</strong>, грабили, а кое-кого и убивали».</p>

<p>Словно мрачное средневековье накрыло собой Россию, её самые жизнерадостные крымские курорты. Большинство тел жертв большевистских зверств, было потом выброшено морем. Ужасу евпаторийских жителей не было предела: в прибрежных водах плыли трупы с рваными ранами, с простреленными черепами, с отрубленными руками и даже — с оторванными головами! Похоже, что не новая гуманная Советская власть устанавливается в тихом курортном уголке, а кровожадная орда гуннов набросилась на совершенно чуждое им покорённое население. Чудом уцелевший Врангель в те дни много слышал о большевистских зверствах: «Особо кровавые дни пережил Симферополь. Здесь было расстреляно огромное количество офицеров, в том числе почти все чины крымского штаба во главе со зверски замученным полковником Макухой».</p>

<p>Расстрелы идут в январе повсеместно. По самым скромным подсчётам число жертв никак не менее тысячи, в том числе в Симферополе, где офицеры и крымские татары пытались сопротивляться, расстреляно до 700 человек. В феврале в маленькой Феодосии убито до 60 офицеров, несколько отставных военных убито в Алуште. Пройдя круг по Крыму, молох террора вновь возвращается в Севастополь. В день, который потом долгие годы будет праздноваться, как дата создания советской армии, в ночь с 23-е на 24 февраля происходит вторая севастопольская резня: «На этот раз она была отлично организована, убивали по плану, и уже не только морских, но вообще всех офицеров, всего около 800 чел. Трупы собирали специально назначенные грузовые автомобили. Убитые лежали грудами. Их свозили на Графскую пристань, где грузили на баржи и вывозили в море».</p>

<p><strong>Это тоже важный для нас момент: в Севастополе не только начали убивать людей первыми на крымском побережье, но и продолжали делать это вновь, в самых жутких формах.</strong> Запомним это и двинемся дальше. Конечно, Крым не был чем-то особенным — такие ужасы творились в начале 1918-го года практически везде, где устанавливалась новая власть. С.П. Мельгунов в своей книге «Красный террор» пишет: «В материалах деникинской комиссии перед нами проходят последовательно города: Харьков, Полтава и др. И повсюду „трупы с отрубленными руками и разможжеными костями и оторванными головами“, „с переломленными челюстями, с отрезанными половыми органами“.</p>

<p>Этот ужас — лицо нового мира, который строится в буквальном смысле, на костях старого! На разможженых черепах и отрезанных головах! Это творится везде, повсеместно, но нас интересует именно Крым. Почему — Вы поймёте чуть позже. Евпатория более всех пострадала от матросских банд, но новая крымская власть не даёт обывателям ни минуты передышки. В одну мартовскую ночь из города исчезают около 40 человек. Горожанам объявляют, что «на город совершили нападение анархисты и, арестовав граждан, увезли их в неизвестном направлении». На самом деле все они расстреляны местными большевиками на берегу моря. Деникинские следователи раскопают потом могилу этих несчастных. Снова ужасная картина: «На телах в разных местах обнаружены колото-резаные раны. Были тела с отрубленными головами, с отрубленными пальцами, с перерубленным запястьем, с разбитым совершенно черепом и выбитыми зубами. Было установлено, что перед расстрелом жертв выстраивали неподалёку от вырытой ямы и стреляли в них залпами разрывными пулями, кололи штыками и рубили шашками. Зачастую расстреливаемый оказывался только раненым и падал, теряя сознание, но их также сваливали в одну общую яму с убитыми и, несмотря на то, что они проявляли признаки жизни, засыпали землёй».</p>

<p>О грабежах и насилиях над мирным населением мы даже не будем говорить. Большевики всегда так поступали в «завоёванных» ими русских городах. Такое же варварство творилось и в Ялте:</p>

<p>«Перед разграблением санатория Александра III таковой был сначала обстрелян орудийным огнём миноносца „Керчь“, причём на ходатайство главного врача санатория пощадить больных и раненых, находившихся в нём, получился ответ: „В санатории одни контрреволюционеры, санаторий должен быть уничтожен так, чтобы камня на камне не осталось“. Угроза, впрочем, до конца не была доведена, обстрел прекратился, но зато приказано было администрации эвакуировать всех больных из санатория в течение двух часов. После эвакуации и начался общий разгром всего имущества этого ценного учреждения. Награбленное по гостиницам, магазинам, складам и квартирам добро меньшею частью попадало в распоряжение комитета большевиков, а в большей части присваивалось обыскивателями. Подобным разгромам, кроме Ялты, подверглись Алушта, Алупка, Дерекой, Бахчисарай, Массандра и другие близлежащие селения. Дерекой перед грабежом был обстрелян артиллерийским огнём миноносца; население бежало в горы, и когда спустя сутки вернулось к своим домам, то увидело, что матросами все их имущество уничтожено. Жители, пользовавшиеся до того достатками, внезапно оказались бедняками».</p>

<p>В результате — и обыватели, и уцелевшие офицеры ждали вчерашних врагов, немцев, как избавителей! При пролетарской власти жить было просто невозможно: «Такой легализованный грабёж длился всё время большевистского властвования в Ялте, и захватил он все её окрестности, нигде не было спокойной жизни, день и ночь население было в тревоге. Убытки от обысков исчисляются миллионами рублей». Это даже не власть, это произвол, это насилия сопоставимые с теми, что творили викинги, совершая набеги на Западную и Восточную Европу: «„Малейшая лишняя просьба или возражение — и дуло револьвера у виска, штык у груди, приклад над головой…“.</p>

<p>Ещё случай: на улице Евпатории схвачены два торговца-татарина. Их вывезли за город и убили. Когда тела обнаружили — у одного оказалось несколько штыковых ран, и была вырезана грудь, а у его брата голова была раздроблена ударами приклада. Вероятнее всего бедные торговцы имели несчастье взять с собой достаточную сумму денег и поплатились за это жизнью. Но, это, так сказать — свободное творчество революционных масс, а был грабёж и официальный. «Буржуев», а точнее сказать все население городов облагали контрибуцией, данью, так как те же викинги собирали с покорённых ими народов. Коммунистический комитет в Ялте потребовал с горожан 20 млн. рублей. Это огромные деньги, но их неуплата повлечёт за собой новые расстрелы. Сумма поборов фантастическая, но надо собирать. Однако в течении трёх месяцев в казначейство большевиков поступило только около 2 млн. рублей. Поэтому находчивые революционеры «сделали распоряжение по всем банкам снять с текущих счётов „буржуев“ все суммы, превышающие 10000 рублей, и перечислить их на текущий счёт комитета в Народный банк». Под конец своей власти, перед приходом немцев, борцы за равенство и братство «вооружённою силою похитили всю денежную наличность в сумму 1200000 рублей из кассы Ялтинского отделения Государственного банка», т.е. совершили банальный грабёж.</p>

<p>Можете себе представить, <strong>как</strong> этих мерзавцев ненавидели нормальные люди. Местные татары, ободрённые приближением к Ялте и Симферополю немецких частей, взялись за оружие. Однако германские войска задержались, и помощи не оказали. Большевиками сжигаются татарские посёлки, их жителей убивают. Трупы бросаются незарытыми, на дорогах, улицах, в виноградниках. После бегства большевиков из Крыма, Крымско-татарским парламентом была образована следственная комиссия с участием юристов, которая в течение месяца произвела краткое обследование злодейств большевиков, совершенных на Южном побережье Крыма в апреле 1918-го. Протоколами этой следственной парламентской комиссии устанавливается, что за два-три дня апреля убито более 200 мирных жителей…</p>

<p>Теперь самое время утереть холодный пот, выступивший от описания всех этих ужасов, и задать себе несколько вопросов. Для чего же мы с Вами погрузились в этот кровавый кошмар? При чём здесь наши доблестные «союзники»? Почему именно к Крыму приковано наше внимание? Сейчас поймёте.</p>

<p>Великий князь Александр Михайлович Романов, женатый на сестре Николая II, отец жены князя Феликса Юсупова, оставил нам великолепные мемуары. Они интересны невероятно. Они просто фантастичны. Никто и никогда не комментировал нам их чудесное содержание. А зря — потому, что если их прочитать, то хочется сделать один странный вывод. <strong>Бывают большевики добрые и злые. Находятся они в одно и тоже время не только в одной партии, но и в одном месте — в Крыму.</strong> Все зверства творят большевики плохие, а хорошие большевики — вежливые и учтивые ребята. Вы не верите? Такого не может быть? Не спешите — русская революция благодаря нашим «союзникам» превратилась в сплошное чудо и страшную сказку. А в сказках, как известно, случается все…</p>

<p>Но, всё по порядку. Вернёмся назад, в март 1917-го, когда ещё только случилась Февральская революция, и Николай Романов отрёкся от престола. Все ещё только начинается. Но прежде, чем дать слово самому Великому князю Александру Михайловичу Романову, обрисуем его в нескольких словах. Высокий обаятельный красавец был необыкновенно близок к последнему русскому монарху, который приходился ему племянником. «Дядя Сандро», как называл его Николай II, был практически ровесником императора и стал его другом ещё по детским играм. Свою роль сыграла их дружба, и когда решался вопрос о женитьбе Великого князя. Николай II приложил максимум усилий, чтобы его родная сестра Ксения стала женой милого ему родственника. В феврале 1914 года дочь Ксении и Сандро, Ирина, стала женой князя Феликса Юсупова.</p>

<p>Это — что касается дел семейных. В делах службы Великий князь стал более известен «по лётной части», в 1910 году основав Качинское училище лётчиков, носившее название «Севастопольская офицерская школа авиации». На это пошла часть средств, собранных среди граждан России Комитетом по восстановлению флота после русско-японской войны, не много ни мало — 900 тыс. рублей. Огромная по тем временам сумма! Но и пользу принесла эта школа стране немалую: со дня своего основания до октября 1917 года школа подготовила 609 лётчиков: 376 — из офицеров и 233 — из солдат. Многие из них отличились в боях Первой мировой и Гражданской войны. Вот за это и именуют даже сейчас Великого князя Александра Михайловича родоначальником русской авиации.</p>

<p>В конце марта 1917-го он был арестован и вместе со всей семьёй и сослан…в Крым! В его собственное поместье Ай-Тодор. Этот период своей жизни Великий князь достаточно подробно описал в мемуарах: «Наше путешествие совершилось под конвоем матросов. По приезде в Ай-Тодор, мы получили длинный список того, что мы не должны были делать, от некоего господина, носившего громкий титул „Особого комиссара Временного Правительства“. Мы состояли под домашним арестом и могли свободно передвигаться лишь в пределах Ай-Тодорского имения, на полутора, десятинах между горами и берегом моря. Комиссар являлся представителем Временного Правительства, матросы же действовали по уполномочию местного Совета. Обе эти революционные власти находились в постоянной вражде. Матросы не доверяли комиссару, комиссар же с ужасом смотрел на ручные гранаты, заткнутые за пояс революционных матросов».</p>

<p>Беспокойства матросы доставляли семье Романовых много: их периодически обыскивали, искали оружие и контрреволюционные письма. Особой радости не доставляли и представители Временного правительства. Но человек привыкает ко всему — несли свой крест и Романовы, арестованные и размещённые в Ай-Тодоре. Но время шло, в стране произошёл большевистский переворот, эхо которого в ноябре докатилось и до далёкого Крыма. Но если вы приготовились сейчас прочитать о новых, неизвестных Вам большевистских зверствах, то будете сильно удивлены. Впрочем, слово самому Александру Михайловичу:</p>

<p>«Мы должны были готовиться к встрече с новыми правителями России. В полдень у ворот нашего имения остановился запылённый автомобиль, из которого вылез вооружённый до зубов гигант в форме матроса. После короткого разговора при входе, он вошёл ко мне без доклада.</p>

<p>— Я получил приказ Советского правительства, — заявил он: — взять в свои руки управление всем этим районом.</p>

<p>Я попросил его сесть.</p>

<p>— Я знаю вас, — продолжал он: — вы — бывший Великий Князь Александр Михайлович. Неужели вы не помните меня? Я служил в 1916 году в вашей авиационной школе.</p>

<p>Под моим начальством служило две тысячи авиаторов, и, конечно, я не мог вспомнить его лицо. Но это облегчало установление отношений с нашим новым тюремщиком. Он объяснил, что «по стратегическим соображениям», мы должны будем переехать в соседнее имение «Дюльбер», принадлежавшее моему двоюродному брату, Великому Князю Петру Николаевичу.</p>

<p>Я уже долго не слыхал этого военного термина. Что общего имели «стратегические соображения» с содержанием моей семьи под стражей? Разве что можно было ожидать турецкого десанта?</p>

<p>Он усмехнулся.</p>

<p>— Нет, дело обстоит гораздо хуже, чем вы думаете. Ялтинские товарищи настаивают на вашем немедленном расстреле,<strong> но Севастопольский совет велел мне защищать вас до получения особого приказа от товарища Ленина.</strong> Я не сомневаюсь, что Ялтинский совет попробует захватить вас силой, и поэтому приходится ожидать нападения из Ялты. «Дюльбер», с его стенами, легче защищать, чем Ай-Тодор. Здесь, местность открыта со всех сторон.</p>

<p>Он достал план Дюльбера, на котором красными чернилами были отмечены крестиками места для расстановки пулемётов. Я никогда не думал о том, что прекрасная вилла Петра Николаевича имеет так много преимуществ с чисто военной точки зрения. Когда он начал её строить, мы подсмеивались над чрезмерной высотой его толстых стен и высказывали предположение, что он, вероятно, собирается начать жизнь «Синей Бороды». Но наши насмешки не изменили решения Петра Николаевича. Он говорил, что никогда нельзя знать, что готовит нам отдалённое будущее. Благодаря его предусмотрительности Севастопольский совет располагал в ноябре 1917 года хорошо защищённой крепостью».</p>

<p>Вот это и вправду неожиданно — отряд матросов присылается не для расправы над беззащитными офицерами и буржуями, а для их защиты! И не кем — нибудь, а самим товарищем Лениным! ! ! </p>

<p>«События последующих пяти месяцев подтвердили справедливость опасений новых тюремщиков. Через каждую неделю Ялтинский совет посылал своих представителей в Дюльбер, чтобы вести переговоры с нашими неожиданными защитниками. Тяжёлые подводы, нагруженные солдатами и пулемётами, останавливались у стен Дюльбера. Прибывшие требовали, чтобы к ним вышел <strong>комиссар Севастопольского совета</strong> товарищ Задорожный. Товарищ Задорожный, здоровенный парень двух метров росту, приближался к воротам и расспрашивал новоприбывших о целях их визита. Мы же, которым в таких случаях было предложено не выходить из дома, слышали через открытые окна обычно следующий диалог:</p>

<p>— Задорожный, довольно разговаривать! Надоело! Ялтинский совет предъявляет свои права на Романовых, которых Севастопольский совет держит за собою незаконно. Мы даём пять минут на размышление.</p>

<p>— Пошлите Ялтинский совет к чёрту! Вы мне надоели. Убирайтесь, а не то я дам отведать севастопольского свинцу! </p>

<p>— Они вам дорого заплатили, товарищ Задорожный?</p>

<p>— Достаточно, чтобы хватило на ваши похороны.</p>

<p>— <strong>Председатель Ялтинского совета донесёт о вашей контрреволюционной деятельности товарищу Ленину</strong>. Мы вам не советуем шутить с правительством рабочего класса.</p>