Национальный вопрос в революции и Гражданской войне

В начале XX в. в России проживало более 200 народов и этни­ческих групп. Соответственно, российское государство вынуж­денно было проводить определённую национальную политику по отношению к нерусским национальностям, от которой во многом зависело спокойствие и перспективы страны. Базовой чертой рос­сийского имперства был этнопатернализм, освящённый своего рода унией веротерпимого самодержца с народами. Однако к на­чалу XX в. политика по отношению к инородцам приобрела ярко выраженный национал-шовинистический оттенок.

В. П. Булдаков выделяет два аспекта рассмотрения националь­ных отношений: «по вертикали» (имперский центр — зависимые народы) и «по горизонтали» (межэтнические взаимоотношения). Исторически этнические конфликты проявляли себя, прежде все­го «по горизонтали». Имперско-патерналистическая система, как

¹ Думова Н. Г. Кадетская контрреволюция и ее разгром. 1982. – С. 296–297.

² Лукомский А. С. Воспоминания. – Берлин, 1922. – Т.2. – С.145.

правило, использует в это случае принцип «разделяй и властвуй». Каждый этнос «капсулируется» по отношению к традиционно или потенциально враждебному соседу, при этом остаётся открытым канал его обратной связи с высшей надэтничной властью. Но та­кая система в кризисной ситуации начинает провоцировать «ре­волюции этнических ожиданий», которые создают ситуацию, при которой силы «горизонтальной» этноконфликтности временно объединяются в антиимперском порыве. Эта ситуация в должной мере проявилась в Феврале 1917 г.¹

Сразу после революции Временное правительство приветство­вали депутации от крупных национальных движений, получившие заверения в отмене национально-конфессиональных ограничений и содействии всем их начинаниям в области культуры и самоуп­равления. Все ожидали, что свержение царизма автоматически приведёт к решению национального вопроса. Однако, получилось наоборот: Февральская революция подтолкнула, усилила нацио­нальные движения. «Революционная акция в многонациональной империи непроизвольно становится действием этнопровоцирую-щего характера»². Встал вопрос, окажется ли в состоянии Времен­ное правительство, обременённое грузом военных проблем и задач внутреннего преобразования России, удовлетворить требования народов с окраин, не подвергая при этом риску само существова­ние российского государства.

Февральская революция, в то же время, создала предпосылки для либерализации национальной политики: все граждане России получили гражданские права и свободы, а также индивидуальные национально-культурные права. Дискриминирующее, создаю­щее какие-то исключения для отдельных этнических групп, за­конодательство было отменено. Была восстановлена автономия Финляндии и Царства Польского, которое, впрочем, находилось под немецкой оккупацией. Однако остальным нациям Российс­кой империи не было предоставлено каких-либо коллективных, территориальных прав. Требования автономии были отклонены и решение национального вопроса предлагалось возложить на Уч­редительное собрание. Но эти намерения не могли обуздать при-

¹ См.: Булдаков В. П. Красная смута. Природа и последствия революционного на-

силия. - М., 1997. - С. 140-142.

² Булдаков В. П. Кризис империи и революционный национализм начала XX в. в

России // Вопр. истории. - 2000. - № 1 - С. 30.

ведённые в движение революцией национальные силы. Тактика сдерживания и проволочек, напротив, приводила к непрерывно нарастающей радикализации социальных и национальных движе­ний на периферии¹.

В условиях кризиса национальных отношений, охвативших страну, взявших бразды правления страной в октябре 1917 г. при­шлось уделить национальной проблеме особо пристальное внима­ние. На предмет национального вопроса среди большевистского руководства не было единого мнения ещё со времён дореволюци­онных партийных дискуссий. Практически все партийные лиде­ры считали его второстепенным, зависимым от главной задачи — осуществления пролетарской революции. Общая стратегическая программа партии и её лидера — Ленина по национальному воп­росу — это «сведение всех империй в одну мировую советскую су­перимперию с тем, чтобы осуществить вторую часть большевист­ской программы — денационализация национальностей путём слияния всех наций в один интернациональный гибрид в виде коммунистического человечества»². Тактика большевиков по на­циональному вопросу основывалась на лозунге предоставления права нациям на самоопределение.

Необходимо учитывать, что взгляды большевиков по нацио­нальной проблеме отнюдь не были статичны. Они развивались и уточнялись исходя из анализа реальной исторической обстановки в стране. В пред- и послереволюционных дискуссиях сталкива­лись различные трактовки права наций на самоопределение, по­нимания сути объединительного движения народов страны. До­минирующей в первые постреволюционные годы была позиция Ленина.

А. Авторханов выделяет несколько этапов эволюции тактики Ленина по национальному вопросу: когда Ленин ограничивает­ся словесным и условным правом наций на самоопределение без его гарантии (со Второго съезда партии 1903 г. и до Апрельской конференции 1917 г.). Содержание этого права определялось как «содействие самоопределению пролетариата в каждой националь­ности»; когда Ленин говорит о самоопределении с гарантией го­сударственного отделения (конец апреля до июня 1917 г.) Каждая национальная группа получала право на государственный сувере-¹ См.: Каппелер А. Россия – многонациональная империя. – М., 1997. – С. 262–263. ² Национальный вопрос на перекрёстке мнений. 20‑е годы. – М.: 1992. – С.5.

нитет, если таково было её желание. Если же национальная группа решала не пользоваться этим правом, она не могла претендовать ни на какие специальные привилегии в границах единого Россий­ского государства; когда Ленин выдвигает идею федерации на 1-ом съезде Советов в июне 1917 г.¹

Поменять свои тактические принципы Ленина заставила сло­жившаяся политическая ситуация. Лозунг «о праве наций на само­определение» не только не смог убедить меньшинства поддержать новую власть, но и дал им законный повод для отделения, что и происходило на практике. В итоге Ленин решил отказаться от при­нципа национального самоопределения в пользу федерализма. Правда не настоящего федерализма, когда члены федерации рав­ны и пользуются свободой самоуправления в своих территориях, но специфического «псевдофедерализма», не дающего ни равенс­тва, ни самоуправления, когда государственная власть в стране формально принадлежала советам. В действительности же послед­ние являлись только фасадом, за которым скрывался истинный суверен, Коммунистическая партия. Результатом становился фе­дерализм по видимости со всеми признаками государственности и скрывающими жёстко централизованную диктатуру в Москве. Именно на такой модели Ленин остановился, именно по ней пла­нировалась структура будущего СССР².

После Октябрьского переворота в первом же правительствен­ном акте Совнаркома от 2 ноября 1917 г. — «Декларации прав и народов России» говорилось о праве народов на свободное само­определение вплоть до отделения и образования самостоятельных государств, провозглашалась отмена всех религиозных привилегий и ограничений. В том же ключе 20 ноября 1917 г. публикуется дру­гой документ — «Обращение Совнаркома к трудящимся мусуль­манам России и Востока». Непосредственными задачами нацио­нальной политики был призван заниматься специально созданный Наркомат по делам национальностей во главе со Сталиным³.

В ходе Гражданской войны шел поиск форм и методов советс­кого национально-государственного строительства. Образовыва-¹ См.: Авторханов А. Империя кремля. Минск – М., 1991. – С. 11–12.

² См.: Пайпс Р. Русская революция. Кн.3. Россия под большевиками 1918 – 1924. –

М., 2005 – С. 194.

³ См.: Чеботарёва В. Г. Наркомнац РСФСР: свет и тени национальной политики

1917 – 1924 гг. – М., 2003. – С. 11.

лись независимые и автономные советские республики, а также автономные области. Первые национальные автономии и респуб­лики создавались во многом для удержания территорий. Одна­ко не всегда это удавалось. В декабре 1917 г. использовала предо­ставленное ей право на самоопределение Финляндия. Её примеру последовали Литва, Латвия и Эстония. Столь же безоговорочно Советское правительство подтвердило право польского народа на самоопределение¹. Была принята независимость Украины, когда «по Брест-Литовскому договору страны Четверного Союза призна­ли Украину независимым государством и подписали с ней сепарат­ный договор»². В начале 1918 г. под давлением турок и немцев от­делилось Закавказье. Промедление в деле решения национального вопроса грозило обернуться полным крахом власти большевиков.

Советские автономии рассматривались лидерами большевизма не только как тактический прием в борьбе за сохранение власти и удержание территорий. Автономные органы и их представитель­ства в центральных органах власти были средством проведения большевистской политики на местах. Одновременно апробирова­лись государственно-правовые формы будущего союза. В попыт­ке создания первой советской национальной автономии в начале 1918 г. — Татаро-Башкирской — центр в целом и И. В. Сталин как нарком по делам национальностей видели, прежде всего, рычаг для укрепления власти. Вообще тактика Сталина и его сторонни­ков изначально отличалась от ленинской, что спровоцирует их последующие разногласия. Субъектами федерации Сталин считал автономии, лишённые независимости и права на отделение, а саму федерацию с сильной центральной властью рассматривал как пе­реходную ступень к будущему «социалистическому унитаризму»³. Это наложило определённый отпечаток на практику создания пер­вых автономий.

К концу Гражданской войны в составе РСФСР были образова­ны Башкирская, Татарская, Киргизская (с 1925 г. Казахская) со­ветские автономные республики, а также Чувашская и Калмыцкая

¹ См.: Чистяков О. И. Становление «Российской Федерации» 1917 – 1922. – М.;

2003. – С.46–47.

² Нежинский Л. Н. В интересах народа или вопреки им ? Советская международная

политика в 1917 – 1933 г г. – М., 2004 – С. 218.

³ Несостоявшийся юбилей: Почему СССР не отпраздновал своего 70‑летия? – М.,

1992 – С. 11.

автономные области, Дагестанская и Горская республики¹. Прак­тика национально-государственного строительства продолжилась и в дальнейшем.

Можно утверждать, что, несмотря на все противоречия в на­циональной политике большевиков, предложенный ими вари­ант (осуществление принципа самоопределения и образование автономий) соответствовал объективным задачам модернизации многочисленных этносов бывшей империи. Это сыграло важную роль в расширении социальной опоры советской власти и в победе красных в Гражданской войне.

Однако об этнической государственности думали не только большевики, но и их противники. Антибольшевистские прави­тельства и вооруженные силы создавались и действовали преиму­щественно на окраинах, населенных так называемыми инородца­ми, и национальная политика для белых изначально была весьма важным фактором в обеспечении социальной, материальной, фи­нансовой поддержки армий.

Одним из таких правительств был самарский Комуч. В его со­ставе учреждался Инородческий отдел, задачей которого было ре­гулирование отношений между национальностями. Комуч стре­мился к союзу с национальными движениями и организациями на основе признания идеи демократического федерализма. При этом, признавая, что окончательно решать вопрос о будущем государс­твенном устройстве России полномочно только Учредительное собрание, Комуч заявлял своей целью «возрождение государствен­ного единства России». Поэтому он отказывался признавать су­веренные права за любым правительством, «откалывающимся от государственного тела России и провозглашающим свою незави­симость самостийно»².

Существовавшее параллельно Временное сибирское прави­тельство проводило подобную национальную политику. Само оно выступало как орган областной автономии и, откладывая окон­чательное решение вопроса о правах территорий до созыва Все­российского учредительного собрания, отказывалось признавать местные правительства, высказывая готовность идти лишь на пре­доставление культурно-национальной автономии народам Сибири.

¹ Чеботарёва В. Г. Наркомнац РСФСР: свет и тени национальной политики 1917 –

1924 гг. – С. 29.

² Национальная политика России: история и современность. – М., 1997. – С. 78.

Образование единого центра антибольшевизма на востоке стра­ны в лице Директории — Всероссийского временного правительс­тва — в сентябре 1918 г., казалось, дало основу для проведения со­гласованной национальной политики на обширной территории. В «Грамоте Всероссийского временного правительства» от сентября 1918 г. провозглашались широкая автономия и культурно-наци­ональное определение для национальных меньшинств»¹. Но все эти заявления не были претворены в жизнь. Это был закономер­ный шаг, продиктованный требованиями централизации власти и управления, ресурсов и сил в широкомасштабной вооруженной борьбе. Решение национального вопроса, прежде всего предо­ставление государственного статуса тем или иным образованиям, откладывалось до окончания войны. Уже 18 ноября 1918 г. уста­новление военной диктатуры адмирала А. В. Колчака в Сибири открыло новый этап национальной политики белых в регионе. В обращении к населению верховного правителя России деклари­ровалось стремление к созданию демократического государства, равенство всех сословий и классов перед законом. Правительство обещало, что «все они, без различия религий и национальностей, получат защиту государства и закона»². Но идею единой и недели­мой страны почти все национальные движения и организации вос­принимали как возвращение к дореволюционной политике.

Убедительным подтверждением провала национальной поли­тики белых служит история взаимоотношений Добровольческой армии с этносами и их организациями на Юге России. Л. Г. Кор­нилов заявил, что его армия будет отстаивать право на широкую автономию отдельных народностей, входящих в состав России, но при условии сохранения государственного единства. Правда, в отношении отделившихся к тому времени Польши, Финлян­дии и Украины признавалось их право на «государственное воз-рождение»³. Однако реализация этих деклараций не состоялась. Сам лозунг единства и неделимости воспринимался на окраинах как противоречащий любым проявлениям национальной самоде­ятельности. Это приводило к разъединению и ослаблению матери­альных и моральных сил белых. Только П. Н. Врангель выдвинул

¹ Иоффе Г. З. От контрреволюции «демократической» к буржуазно‑помещичьей
диктатуре // История СССР – 1982 – № 1. – С. 113.

² За спиной Колчака: Док. и мат. – М., 2005. – С. 452.

³ Национальная политика России. – С.83.