Вода вместо нефти 66 страница

— Прекрасный вечер, вы не находите?— Стюдгар широко улыбнулся, видимо, решив, что первый контакт должен наладить именно он.— Я, конечно, с нетерпением ждал выпускного, но ничего более скучного не мог себе вообразить. Хотя, с другой стороны, после вполне нескучного года мы можем себе позволить просто расслабиться и потанцевать, неправда ли?— и он тут же протянул руку Элен, подмигнув своей девушке.

— Как вы его выносите?— фыркнул Гай, когда Стю и Элен, а также Яков и Юлиана отправились кружиться по залу.

— Иммунитет,— пожала плечами Мария, улыбаясь.

— Простите, что мешаю,— прямо перед лицами ребят материализовалась Кляйн, крайне недовольная.— Эйидль просила передать тебе,— она ткнула пальчиком в Гая,— и тебе,— указала на Марию,— что ждет вас на улице, так что идите,— и она так же быстро исчезла, видимо, стремясь испортить настроение еще кому-нибудь.

— Ей пора замуж,— рассмеялась Сибиль.— Идите, я послежу, чтобы Драконы не передрались.

— Ты думаешь о том же, о чем и я?— Гай пропустил Марию вперед, в коридор, что вел от Зала Святовита к главному выходу из школы. Сегодня уже начали грузить «Касатки» у главного причала, и двери не закрывались на ночь. Или же это было сделано специально, чтобы выпускники смогли еще раз прогуляться под полярным небом Острова Драконов.— Она что-то рассказывала вам о своих приключениях?

Мария покачала головой:

— Иногда мне кажется, что лучше о них никому не знать. Чем меньше ты знаешь, тем меньше сможешь рассказать, а также меньше будешь думать о том, чего никогда не увидишь и не испытаешь. Меньше знаешь – крепче спишь, вот это я точно теперь хорошо понимаю.

Ночь стояла тихая и светлая, несколько пар прогуливались в стороне, луч «Айсберга» освещал вершины гор и зверинец.

Эйидль ждала их чуть в стороне от выхода, рядом с ней играл волчонок.

— Интересная компания,— отметил Гай, и девочка скорчила ему рожицу. Видимо, отношения между ними не стали теплее несмотря ни на что. С другой стороны, кто он такой и кто она?

— Идемте, пока сюда не набежали толпы гуляющих,— Эйидль обращалась больше к Марии.— Дим, ты останешься здесь,— кинула она зверю, и тот, кажется, послушался.

Они молча пересекли двор, миновали развалины из льда и достаточно быстро (в отсутствие сугробов и метели) достигли памятника основателям Дурмстранга.

— Почти дежавю,— хмыкнул Гай, а потом поднял руки, сдаваясь, когда Эйидль мрачно на него посмотрела.— Молчу.

— Смотрите внимательно и запоминайте. Von,— проговорила девочка и тут же вскарабкалась на постамент, указав на сдвинувшуюся с места кирку. Мария и Гай, остолбенев, следили за тем, что Эйидль делала. Это было невероятно: все эти века Тайна была так близко, под ногами, ожидая, когда ее откроют.— Повторяйте по одному, жду вас внизу,— и Эйидль, обняв за шею каменного гнома, повернула рычаг, исчезая в основании памятника.

У Марии дрожали руки и голос, когда она повторяла все то, что сделала за минуту до нее исландка, Гай последовал за ней. Их глазам по мере спуска открывалась огромная пещера, освещенная голубоватым сиянием.

— Это невероятно,— прошептала Мария, застыв перед Створками, которые так долго искали поколения Драконов, мечтая хотя бы увидеть их.— Как ты смогла их найти?

— Скрижали,— пожала плечами Эйидль, доставая из кармана деревянную оправу очков.— «Последний шаг – и ты коснешься Створок, последний шаг – и ты в конце Пути, чтоб вход найти, вернись же ты к началу, чтобы войти – все до конца прочти, веками окруженные лишь ложью, они всегда лишь правду говорят, их имена прочесть тебе лишь нужно – и двери тебе к Створкам отворят»,— прочла наизусть девочка и вставила очки в едва заметные отверстия в стене.— Да, кстати…— она посмотрела за спину ребятам, и те оглянулись.

— Святовит меня…!— Гай отскочил в сторону, дернув Марию за собой.— Это кто?— они смотрели на старого гнома, место которого постепенно занимал Святовит.

— Это Инвертус, страж Створок,— улыбнулась Эйидль, глядя на появившегося Симарла, а затем морока.— Он безобиден,— девочка достала палочку и, прежде чем ее успели остановить, сделала на руке надрез.

— Ты так скоро сляжешь из-за потери крови,— заметил Гай, давая ей носовой платок, а затем в очередной раз застывая: Створки пошли в сторону, открывая их взгляду Зал Тайны.

Втроем они вошли в помещение, полное нежного голубоватого света: его испускали прожилки, которыми оказались испещрены каменные стены. Прожилки, словно паутина, окутали зал, даже под ногами сияли тонкие нити, то ли стеклянные, то ли нефритовые. Свет плясал, окутывал, обнимал, но не причинял боли глазам. Причем создавалось ощущение, что сияние распространяется как наружу, так и вовнутрь, внутрь камней.

— Вот откуда берется этот свет,— прошептала Мария, подняв руку: казалось, что кожа тоже начала лучиться.

— Свет знания,— улыбнулась Эйидль,— ведь это та самая Книга, которую держит в своих руках Дракон Дурмстранга. Книга прошлого.

Втроем они застыли перед Тайной, которую хранил Зал, которую так долго искали целые поколения учеников Дурмстранга. В центре огромного сияющего грота из потолка и из пола били вихри Песка, закручиваясь столбом и исчезая в камне.

— Слева – прошлое, справа – будущее, в которое нам никогда не попасть,— улыбнулась Эйидль,— Время движется по часовой стрелке, веками, тысячи веков.

Они стояли и смотрели на движение Песка, не в силах осознать всю невероятность и значимость происходящего.

— У нас есть еще два дела,— нарушила, наконец, тишину Эйидль, доставая из кармана мантии Маховик Времени и вкладывая его в ладонь Марии.— Мы должны вернуть все на свои места, завершить историю Дара Святовита.

Мария кивнула и медленно подошла к Кольцу, едва дыша от волнения. Потом замахнулась – и бросила Маховик в столб песка, глядя, как стекло и золото растворяются, а песчинки смешиваются, уничтожая последнее напоминание о Даре, которым заплатили гномы за свою свободу.

— Это тебе, Гай,— Эйидль передала парню небольшой свиток, перевязанный пурпурной лентой.— Это Свиток Свободы, тот самый, который вы так хотели найти и уберечь. Думаю, это лучшее место для того, чтобы навсегда укрыть его от чужих глаз,— она указала на пространство между двумя столбами Песка: там находился валун, который будто вырастал из земли, сверху достаточно плоский, с небольшой выемкой посередине.

Гай кивнул, глядя на Свиток, не веря, что в руках его – судьба целого народа, целая История. Почему именно им троим выпал шанс прикоснуться к этой Истории?

— Я не уверен, что это должен делать я, ты забыла – я Дракон Запада,— напомнил он, протягивая Свиток Наследнице Дурмстранга.

— Ордена Запада больше нет,— исландка сжала его пальцы вокруг Свитка,— а ты потомок самого верного и самого древнего из Хранителей школы, лучшего друга гномов, так что именно ты и должен это делать,— вздохнула Эйидль.

— Я?

— Спроси однажды у Павлова, возможно, он тебе расскажет о своих прошлых любовных приключениях,— улыбнулась девочка.— Давай, а то вы пропустите весь выпускной.

Гай кивнул, заинтригованный, потом осторожно подошел к Кольцу, стараясь не коснуться Песка, и опустил Свиток на камень, где он будет лежать до скончания веков, пока Песок Времени не поглотит мир и школу вместе с ним.

 

Let the wind guide us

Until we find tranquillity

Why don't you find me?

Please come and find me

 

— Привет, ты ждал меня?— Мария подошла к Феликсу, сидевшему на одной из скамей в Зале Святовита. Многие выпускники уже разошлись, чтобы продолжить праздник в общих комнатах. Девушка заметила, как их друзья – бывшие Драконы – все вместе направились в боковой проход, видимо, чтобы по привычке тайно оказаться на улице и продлить последнюю ночь в школе.— Идем, догоним остальных,— она протянула ему руку, и парень взял ее, но уже в этом движении Мария увидела все, что он скажет. Наверное, почувствовала, а скорее – знала, давно знала, что все будет именно так. Она слишком хорошо знала своего Ящера.— Ты уходишь,— выдохнула она, сильно сжимая его пальцы, покрытые темной чешуей.— Ты уходишь.

— Я выполнил свое обещание,— выдавил он, но не опустил глаз, и Мария улыбнулась сквозь слезы, которые скопились в глазах.

— Ты сказал, что всегда будешь рядом, что я не буду одна,— почти упрекнула она его, хотя знала, что отпустит, она всегда была готова к этому моменту, только отдаляя его.

— Ты не одна,— мотнул он головой.— И никогда не будешь одна.

— Прости,— прошептала она, обеими руками сжав его пальцы и пытаясь найти в себе силы отпустить их.— Я столько раз теряла тебя, Феликс, столько раз теряла… Наверное, весь этот год меня готовил к тому, что ты уйдешь… Что я все-таки потеряю тебя, мой Неряха.

— Меня давно так никто не называл,— вздохнул он, несмело протягивая перебинтованную ладонь и не решаясь коснуться лица девушки. Мария грустно улыбнулась и сделала шаг ему навстречу, прикрывая глаза, из которых все-таки полились слезы, но она поспешно их стерла. Он обнял ее, прижав к себе и поглаживая по спине.— Я должен уйти, ты же понимаешь, Мария. Ты одна меня понимаешь…

— Я знаю, Феликс,— прошептала она, обвив его руками и спрятав лицо, вдыхая его запах, ощущая под щекой через одежду твердость чешуи.

— Мне нужно понять себя, нужно понять, кто я, найти свое место,— шептал он, хотя она и так знала все, что ведет его прочь, все причины, почему он не останется с ней.

— Главное живи, Феликс,— в который раз, как заклинание, повторяла она, подняв к нему лицо и глядя в глаза, которых нет ни у одного человека в мире. Самые страшные и самые удивительные глаза.— Ты обязательно найдешь то, что ищешь, найдешь покой, я верю в это… Только пообещай мне…

— Я не знаю, вернусь ли, Мария,— прервал он ее, и ей казалось, что в его глазах отражается ее боль.

— Я не прошу тебя об этом, никогда не просила,— дернула она уголком губ,— ведь странно просить дикого зверя добровольно зайти в клетку. Пообещай мне, что как бы ни было тебе тяжело, ты будешь бороться, будешь жить и помнить, что ты часть чего-то большего, чем твоя жизнь,— она сжала его руку, на которую Павлов надел ему кольцо Стражей.— Помни, что хотя бы один смысл жизни ты уже нашел…

Он повел плечами, отводя взгляд, и Мария снова догадалась еще до того, как он заговорил.

— Ты отдал кольцо!

— Оно у Луки, он достоин этого больше, чем я,— Феликс чуть отстранился.— Но я обещаю, что всегда буду бороться, ты научила меня этому,— он горько усмехнулся, вспоминая все эти месяцы, что она боролась за него. Вспоминая все, что случилось с ними, каждое мгновение близости, гнева, боли, ревности, непонимания, страха. Все это наполнило его внутреннюю пустоту, медленно, капля за каплей изгоняя из сердца неверие и разочарование, гнев и ненависть. Осталась лишь ярость: яростное желание понять и найтись в огромном беспощадном мире, который в очередной раз убил его, но оставил живым.— Знаешь, когда я умер, все словно… Словно утратило смысл, вся моя ярость против людей, гнев, боль… Все это бессмысленно, если ты умер,— он погладил ее по лицу, зная, как ей больно вспоминать те мгновения, когда он погибал на ее руках.— И если я не умер, то нужно жить, а иначе в чем смысл? В чем смысл жизни, если мы все умрем? Перед смертью все бесполезно, все одинаково… Но зачем тогда жить? Ведь что-то должно держать нас здесь? И я хочу найти это, понять, потому что то, что во мне сейчас – это ничто… Но зачем-то же я выжил, выживал весь этот год…

— Феликс,— она обвила его шею руками, нежно ему улыбаясь, не веря во все то, что слышит от него.— Мне кажется невероятным, что в начале года я чуть не сошла с ума, когда ты сбросился с «Айсберга»… И я счастлива, правда счастлива…

— Мария, обещай и ты мне,— он крепко обнял ее, зарывшись лицом в россыпь волос,— обещай, что не будешь ждать меня, будешь жить, будешь счастлива.

Она оттолкнула его, с болью глядя на него, крепко сжав руки, потому что он требовал от нее невозможного. Невозможного сейчас, в этот момент, потому что она была уверена, что время лечит все.

— Я обещаю…— она набрала в грудь больше воздуха,— обещаю, что не буду ждать тебя вечно, Феликс,— это все, что она могла сейчас ему ответить.— Мне нужно будет время, и если за это время ты не вернешься, значит, я ждала напрасно. Но… но еще я обещаю, что ты всегда будешь в моем сердце. Я всегда-всегда буду любить тебя, даже если мы больше никогда не увидимся, даже будучи старушкой, я буду тебя любить, мой Феликс, мой Ящер,— она снова обняла его, покрывая поцелуями его лицо, каждую чешуйку на щеке.— Всегда, слышишь? Возвращайся, я прошу тебя, найди то, что ты ищешь – и вернись! Или же просто будь счастлив, где-нибудь…

Он ответил на ее поцелуй, с силой сжимая ее в объятиях, чуть приподняв над полом, и этот поцелуй словно и был прощанием, которому не нужно было слов, не нужно было клятв и обещаний. Восторг, боль, соленый привкус слез и сладкий аромат мгновенного счастья, ласка и страсть, полет, словно они снова вернулись в Рондо и парят в ощущениях первого настоящего поцелуя… И сердце, которое с каждым ударом все громче молчит, оглушая безмолвным криком «Вернись!».

— Вот видишь, вот это нормальные проявления чувств,— назидательно прошипел на ухо Кляйн Хелфер: феи сидели под потолком и тихо наблюдали за прощанием. Кляйн всхлипнула, утирая слезы передником, даже не в силах снова рассердиться на маленького мужчину.

— Получается, все было напрасно? Все эти ее страдания, муки…?— фея шмыгнула носиком.— Для чего эта ее любовь, если он все равно ее бросает? Все мужчины одинаковые…!

— С чего ты взяла, что он ее бросает?— фыркнул Хелфер, протягивая Кляйн кусочек скатерти.— Ну, считай, что он идет за… ну, за молодильными яблоками или на войну за правое дело…

— Он ее бросает,— не согласилась Кляйн.

— Ну,— Хелфер почесал в затылке и решил зайти с другой стороны,— по крайней мере, ничего не было напрасно. Она не позволила ему убить себя, научила жить, и он уже не прыгает с башен, выходит в люди, человеком, вроде как, немного стал…

— Ей от этого не легче.

— Легче, милая моя, легче. Сколько раз он поддерживал ее, приходил к ней в трудную минуту, к тому же… К тому же она стала сильнее, и даже этот его уход сделает ее сильнее.

— Зачем ей эта сила, если он уходит?— снова всхлипнула Кляйн, уткнувшись в плечо Хелфера.— Я так люблю хеппи-энды…

— Ну… Все ведь хорошо, они победили, никто не умер, почти…

— Почему ты такой черствый?!

— Я? Черствый?— фыркнул Хел, приобняв фею.— Я просто вижу мир ее глазами, это и называется единением.

— Что?!— вскинулась Кляйн, тут же вырываясь из объятий фея и теряя всякое романтическое настроение.— Единение?! Да не слишком ли она для тебя великовата, извращенец? Да ей всего восемнадцать!

Хелфер посмотрел вниз и увидел, что Мария и Феликс подняли глаза, чтобы понять, отчего под потолком стоит такой крик.

— Кляйн, дорогая, опять ты все не так поняла,— постарался урезонить подругу фей.

— То есть я еще и тупая, по-твоему?!— в руках Кляйн мелькнула уже знакомая кухонная утварь.

— Нет-нет, что ты, свет подземелий,— завертел головой Хелфер, чуть отступая.— А как же любовь к хэппи-эндам? Я, ты — жили долго и счастливо? Малыши в глубоких уютных колодцах?

— Ах ты развратник!— тут же вскинулась Кляйн.— Вот значит что ты хотел со мной сделать?! Я тебе такой хэппи-энд покажу!— фея запустила в Хела скалкой, но тот был готов и увернулся.

— Святовит, женщина, давай лучше я тебе покажу, что такое хэппи-энд, а то ты, мне кажется, не те книжки читаешь,— решил взять дело в свои маленькие ручки фей, потом стрелой подлетел к Кляйн и смачно поцеловал в губы, сгребая в объятия.

— Ну, вот, теперь она опять будет вопить, что ее прилюдно изнасиловали и она беременна,— вздохнула шутливо Эйидль, выходя из тени и чуть смущенно глядя на брата и Марию.— Простите, что мешаю, но наверху все наши собрались, разожгли костер, танцуют… Гай и Лука волновались, где вы,— девочка пожала плечами, давая понять, что объяснять дальше бессмысленно.

— Мы нескоро привыкнем жить спокойно и не пугаться любого стука,— хмыкнула Мария, потом перевела взгляд на Феликса.— Я возьму мантию в комнате и вернусь, подождите меня, ладно?

Эйидль кивнула, отводя глаза. Мария бесшумно исчезла в боковом коридоре, оставив брата и сестру наедине.

— Мне жаль… твоего отца,— внезапно заговорил Феликс, и девочка удивленно посмотрела на него.

— Он сам во всем виноват,— выдавила Эйидль: ей все еще было тяжело говорить о родителе.— Он убил тебя.

— Но я жив… благодаря тебе,— казалось, что слова даются парню непросто, но он заставлял себя говорить, и девочка улыбнулась, слушая, как гулко бьется ее сердце от радости.

— На самом деле это не я, но вдаваться в подробности не буду,— пожала она плечами,— я просто рада, что ты жив. Очень больно?— она кивнула на бинты на его руках, и Феликс покачал головой.— Доктор Павлов сказал, что завтра приедет твоя мама, чтобы забрать тело…

— Ты не поедешь с ней?

— Нет, я остаюсь в школе, профессор Сцилла будет моим опекуном,— пожала плечами Эйидль, светясь от радости, ведь это был первый настоящий разговор с братом. Правда, теперь они уже, вроде как, перестают быть даже сводными родственниками.— А ты? Поедешь домой?

Он покачал головой, и девочка вздохнула:

— Ты хотя бы поговори с ней, хотя бы это она заслужила. Она твоя мама. Ей будет тяжело без тебя, особенно теперь…

— Поговорю,— пробормотал Феликс, и Эйидль поверила, что он говорит правду.

— Я была рада быть твоей сестрой, хотя бы недолго,— девочка грустно улыбнулась, чувствуя, что они прощаются. Она оглянулась вокруг, но даже феи уже скрылись, видимо, выяснять свои отношения в подземельях, поэтому Эйидль на мгновение обняла Феликса, не дав ему шанса себя оттолкнуть, быстро отстраняясь.— Будь осторожен, ладно?

Он смутился, отворачиваясь. Они оба с радостью встретили Марию, а с ней пришли Тереза, Адела и Алекс; последнего явно подняли с постели.

— Идем?— Мария протянула Феликсу руку, и они все вместе нырнули в боковой проход, пробираясь на поверхность.

— Они развели костер у «Айсберга»?— удивилась Тереза, недоуменно глядя на старших ребят.

— Айзек,— рассмеялась Эйидль, одним именем объясняя подобное нарушение всяких правил.— Он, едва выйдя из госпиталя, напросился на дежурство, так что…— и девочка побежала вперед, на голоса и движение ребят у костра.

Их встретили приветственными криками и хлопками в ладоши. Мария радостно переглянулась с Гаем: здесь были не только Драконы Востока, но и Запада. Казалось, что эта ночь смела все границы и, наконец, объединила бывших врагов. Юлиана весело болтала с Сибиль, а Стю и Джованни под улюлюканье Айзека и Якова соревновались в ходьбе на руках. Элен и Лука, взявшись за руки, готовились прыгнуть через костер, а Марианна и Йозеф стояли за ними, смеясь.

— Все это очень странно,— пробормотал Алекс скептически, подавая руку Терезе.— Покажем им, как нужно прыгать?

— Алекс, с твоим везением я бы не стала…— осторожно предупредила друга Эйидль, но тот, как обычно, не послушался.— Кто-нибудь держит наготове заклинание водопада?— улыбнулась она.

— Нет, но если мы не дадим ему прыгнуть…?— Гай протянул ладонь Эйидль, и та с подозрением посмотрела на нее.— Давай, дальняя родственница, я не собираюсь тебя кидать в костер.

— Попробовал бы ты,— фыркнула исландка, беря его руку и смеясь.

— Ну, я прихожусь внучатым племянником самому Симарлу, по словам прадедушки,— тоже рассмеялся Ларсен.

— Хорошо, что Симарл до этой новости не дожил,— усмехнулась Эйидль.

— Тише!— вдруг крикнул Айзек, и все замерли, испуганные его окриком.— Слушайте…

Когда все замолчали, ребята сразу же поняли, о чем говорит «гном»: со стороны зверинца доносилась тихая нежная мелодия. Словно кто-то звенел колокольчиками, тут же играл на тамтамах и тут же подпевал им.

— Это борамцы поют,— прошептал Феликс, подняв глаза к небу, в котором сияла полная луна.

— Не знала, что они умеют,— Тереза подошла ближе, чтобы лучше слышать мелодию.

— Они поют, когда чувствуют покой,— Цюрри сжал крепче руку Марии.

— Тогда я тоже хочу петь,— рассмеялся Айзек, подтанцовывая в такт тамтамам,— или плясать, как медведь на ярмарке. Кто со мной?

 

… Leave the past behind me

I can fly with broken wings…

 

В свете полной луны на вершине одной из гор Острова Драконов появилась тень. Ее отбрасывал Волк, готовившийся к дальнему путешествию в родные края, в снега, которых он не видел больше тысячелетия, домой. Он смотрел сверху на голову Большого Дракона, словно вынырнувшего из-под земли, на маяк, освещающий ночь, остатки ледяного замка и костер, вокруг которого в хороводе кружились дети, замкнув кольцо рук в едином порыве. Каждый из них что-то потерял и что-то нашел на этом Острове, каждый стал сильнее, закаленный натиском камня и бурей воды. Вода и камень, время и пространство.

Волк наблюдал за детьми. Среди них были те, кого он еще встретит, и те, чьи пути навсегда разойдутся, опоясав планету и расчертив яркими дорогами судеб. Но начало всех этих нитей будет здесь, на Острове Драконов, в самом средоточии мироздания, сердце которого скрыто в недрах Школы Дурмстранг.

Война Драконов закончилась, наступала Эра Стражей.

05.01.2013

 

 

— Ай!!!

От этого крика все в доме и за его пределами, казалось, зашевелилось, пришло в движение. Дверь из сада распахнулась, и туда буквально впорхнула Сибиль, испуганно глядя на сердитого Брандона. Тот потирал затылок, сонно глядя по сторонам.

— Стю, с ума сошел?!— рассердилась тут же Сибиль, увидев, что на них не напали и дом не начал обрушаться.— Чего ты так кричишь?

— Да!— из-за колен девушки выглянула светлая голова улыбающегося малыша.— Чео кичишь?— он попытался повторить интонации матери.

— Нельзя так пугать беременную жену,— назидательно заметила Юлиана, входя через вторые двери: в ее руке был благоухающий букет садовых роз.— И беременную подругу.

— Меня что-то клюнуло в голову,— проворчал Стю, дав девушкам выговориться.

— Ты баран, Стю,— покачала головой Сибиль и прошла в комнату, указывая на сову, изрядно помятую с одного бока.— Тебе не кажется, что подоконник не самое лучшее место для сна?— девушка протянула руку и взяла у птицы письмо. Сова, грозно зыркнув в сторону Брандона, взмахнула крыльями и унеслась подальше от этого странного дома.

— Папуня!— Стюдгар-младший с разбегу прыгнул отцу на колени, и тот рассмеялся.

— Димитрий, ты собирался помыть руки,— напомнила Сибиль, читая свиток.

— Что там?— Юлиана поставила цветы в вазу и осторожно опустилась в кресло, бережно придерживая руками живот.

— Вы не поверите, но это приглашение на свадьбу,— удивленно проговорила девушка, передавая свиток Брандону.

— Чью?

— На свадьбу Луки,— улыбнулась Сибиль и села рядом с мужем и сыном.— Стю, тебе стоит поехать.

— С чего бы это?— фыркнул Брандон.— Тебе трансгрессировать нельзя, так что мы остаемся с тобой, правда, Стюшка?— и он взъерошил волосы на затылке сына.— К тому же Яшека вряд ли пригласят, значит, они с Юлианой тоже останутся с нами. Да и кто отпустит твоего мужа со службы? Чего они там сейчас делают?

— У них сборы где-то на севере, я не знаю точно,— пожала плечами Юлиана,— но он очень гордится тем, что участвует в них.

— Не знаю, чем тут гордиться,— фыркнул Стю,— быть каким-то там лейтенантом в армии магглов и бегать по грязи с металлической огнедышащей палочкой в руках… Не знаю, чего тут такого выдающегося…

— Стю.

— Что?

— Ты баран,— рассмеялись девушки вместе, и как раз в этот момент в дверь постучали.

— Ты кого-то ждешь?— удивленно посмотрела на мужа Сибиль, и тот лишь покачал головой, поднимаясь и закидывая Димитрия себе на плечо, отчего мальчишка тут же заверещал, выражая свой восторг.

— Ого!— все, чем смог сказать Брандон, открыв дверь и увидев на пороге Якова и Джованни. Позади них прямо на газоне были припаркованы два огромных байка.— Ого!

— Мы были на воздушных гонках в Финляндии, когда получили приглашения, а вы?— без предисловий заговорил Яков, сжимая в руках свой шлем.— Решили бросить все – и прямо с трассы сюда, вот Олави-то удивится, когда обнаружит, что мы исчезли,— и оба парня упали в кресла в гостиной, распространяя вокруг себя запах моря и резины.

— Вы трансгрессировали вместе с этим?— удивленно спросила Юлиана, через дверь глядя на двух железных монстров.

— Ну, да,— пожал плечами Джованни.— Сибиль, дорогая, водички нет?

— И чем вам не угодили метлы для полетов?— фыркнул Стю, усаживая жену обратно и взмахивая палочкой: перед гостями встал поднос со стаканами и графином.— Зачем нужно загрязнять небо вот этим? Кстати, знаете, что я недавно прочел в «Магическом вестнике»? Что любой спорт, не получивший лицензию Международной конфедерации магических видов спорта, считается незаконным, и все, кто участвует в незаконных соревнованиях, особенно на деньги…

— Стю,— Яков выразительно посмотрел на друга.

— Сами вы бараны,— фыркнул Брандон, и остальные рассмеялись.

— Так что? Вы едете на свадьбу Луки?— Яков следил за тем, как маленький Димитрий сползает с плеч отца, словно мартышка, а потом мелкими перебежками направляется на улицу, чтобы облапить своими ручонками блестящие бока байков.— Интересно, на ком он женится?

— Странный вопрос,— пожала плечами Юлиана,— ведь, если верить слухам, уже почти два года, как он живет в Дурмстранге.

— Ну, мало ли какую красивую выпускницу он соблазнил,— фыркнул Джованни, залпом выпивая второй уже стакан с водой.

— Или какая древняя старуха, наконец, пала жертвой его чар,— откликнулся Стю, широко улыбаясь в ответ на взгляды друзей.— Что?!

— Ты и сам знаешь,— рассмеялась Сибиль.— Думаю, что нужно сделать тебе уже татуировку этого животного на каком-нибудь особо видном месте.

— В общем, мы пока летели сюда, решили, может, сначала айда на день рождения Марии, а потом все вместе на свадьбу?

— А Мария приглашала?— удивилась Сибиль.— Я давно о ней ничего не слышала.

— Не приглашала, но кто может нам помешать явиться?— Яков закинул ноги на подлокотник кресла.— Мы, правда, тоже о ней давно ничего не слышали, но уверены, что есть человек, который знает, где ее найти. Или где найти человека, который знает, где найти Марию…

— У меня такое ощущение, что вам просто нечем себя занять в ближайшую неделю до свадьбы Луки,— заметила Сибиль.— Но прошу вас обратить внимание на то, в каком положении мы с Юлианой.

— О, это трудно не заметить, поверь мне,— Джованни закатил глаза.— От Стю-то мы ожидали, что он с его пылкой натурой к двадцати пяти годам уже наделает пять-шесть детей…— Джованни со смехом увернулся от диванной подушки, что запустил в него Брандон,— но вот Яшек удивил. Он ведь и дома-то бывает, лишь чтобы сменить рубашку и подворотничок перешить, солдафон маггловый.

— Джо.

— Прости-прости, Юлиана, молчу,— примирительно поднял руки парень.— Просто я надеялся, что однажды ты устанешь ожидать его у порога, и у меня появится шанс…

— Мечтай,— рассмеялась девушка.— Если не хочешь оказаться в руках целителей с дырой в голове, лучше о таком при нем не говори.

— Ах, да, у него же есть стреляющая железками палочка,— словно вспомнил Джованни.— Так что? Стю, ты с нами?

— Я не могу, ребята, на мне две беременные женщины и ребенок,— развел руками Брандон, показывая, что он связан обязательствами.— Но я надеюсь, что вы потом залетите и расскажете, как все прошло…

— Ну, смотрите,— пожал плечами Яков, тут же вскакивая на ноги и надевая шлем.— Если что – вы знаете, как нас найти. Ну, или знаете людей, которые об этом знают,— рассмеялся парень и направился к своему летающему монстру. Джованни последовал за ним, легко отрывая Димитрия от байка и одной рукой поднимая над головой. Мальчишка заверещал.

— Привет Яшеку!— кинул Яков друзьям прежде, чем мотор его мотоцикла взревел – а потом оба байкера вместе со своими машинами растворились в воздухе.

 

Комната была задрапирована темными тканями, на полу лежали ковры и подушки, на низком столике — вазы и блюда с разными кушаньями, только вот окна, закрытые решетками, и охранники у дверей портили общее впечатление.

— Алекс, ты что, решил стать евнухом?— прошептал Джованни, выглядывая из-за шторы, за которой они с Яковом спрятались в ожидании, когда охрана, сопровождавшая Алекса в комнату, выйдет и закроет двери.— Что ты тут забыл?

— Ребята!— громким шепотом возрадовался Алекс, тут же воспряв духом и бросаясь обнять друзей, только они увернулись.— Как я рад вас видеть!

— Дай угадаю: тебе опять несказанно не повезло?— догадался Яков, озираясь.— Ничего так себе комнатка, уютненько.— Он взял из вазы яблоко и с аппетитом стал жевать.

— Как вы тут оказались?— тут же спохватился Алекс, оглядываясь на двери.

— Мы летели к тебе, но вот дома тебя не оказалось, но добрые соседи рассказали нам, что ты собирался наведаться к знакомому-турку, и через этого турка мы и узнали, что тебя скрутили, оглушили и увезли сюда. Вот мы и прилетели узнать, может, у тебя тут веселее?— Джованни подкинул к потолку подушку.— Ну, и что за везение на этот раз?

— Да они все сумасшедшие!— прошептал Алекс.— Вы представляете: меня продали какому-то шаху, который думает, что я джин!

Яков выплюнул яблоко прямо на пол, подавившись, а Джованни сделал большие глаза.

— Тебя продали, заточили в темницу и…? Чего ты тут сидишь-то?— подсказал другу Яков.— Палочку что ли отобрали?