Вода вместо нефти 65 страница

— Разве это важно?— пожала плечами Эйидль, улыбаясь.— Только…

— Что?

— Лука. Обещайте, что подумаете о нем. Ему уже почти восемнадцать…

— Эйидль,— Сцилла нахмурилась, видимо, понимая, о чем говорит девочка.

— Просто подумайте. Вам ведь еще предстоит прожить целую жизнь, неужели и эти последние ваши годы пройдут в одиночестве?

Святка вздохнула, ничего не ответив, взгляд ее был прикован к спасительным пробиркам, что сжимали ее пальцы.

— Доктор Павлов сказал, что вы с ним говорили обо мне. Об опеке надо мной.

— Да, Эйидль. Мы оба в ответе за тебя теперь. Ты вправе выбрать или отказаться от нас.

— Я бы хотела жить здесь, в Дурмстранге,— тихо ответила девочка.— Это мой дом.

— Хорошо, я позабочусь об этом,— кивнула профессор Сцилла.— И учти: если в следующем году ты не подтянешь Темные искусства, то будешь учиться с «гномами»,— девочка поморщилась, и тогда Святка добавила с не предвещающей ничего хорошего улыбкой:— У нас есть все лето, чтобы исправить ситуацию, раз ты решила остаться в школе.

— Тогда мне стоит еще раз обдумать решение,— фыркнула девочка.

31.12.2012

 

 

 

* * *

In this room of silence

I’m hanging on a string…*

 

*здесь и далее слова песни Vanilla Ninja «Silence», ставшей мотивом для данной главы

 

— Хелфер, ты что тут делаешь?

Фей широко и загадочно улыбнулся, приложив палец к губам и подманив к себе Даяну. Она, заинтригованная, подлетела к Хелу и посмотрела в ту же сторону: Мария осторожно и очень как-то нежно завязывала галстук на шее Феликса. Остальные обитатели госпиталя вели себя очень тихо, словно специально сгруппировавшись по углам, и тоже одевались на выпускной.

— Она счастлива, посмотри,— Хелфер смахнул слезу с маленького глаза, его взгляд был полон радости.— Посмотри на нее. Я так мечтал увидеть ее однажды такой.

— Какой?

— Какой она была в пятом классе, влюбленная и счастливая, просто школьница,— они вдвоем наблюдали за Марией и Феликсом: девушка помогла Цюрри надеть свитер на перебинтованную человеческую руку, а потом провела ладонью по черным волосам, которые доктор Павлов вырастил на макушке Феликса накануне: после магического огня парень несколько дней не снимал с головы шапку, скрывая лысую голову.

— Я тоже давно не видела Феликса таким,— кивнула Даяна, найдя руку друга и пожимая ее.— Теперь я могу спокойно отпустить его, попрощаться. Наверное…

— Тебя что-то беспокоит?

— Как они пережили это? Все это: смерть, боль, разочарование?— фея Феликса словно пыталась прочитать ответы на свои вопросы на лицах ребят.— Я вижу, что Яшек переживает, что Франсуаз стала еще более замкнутой, но остальные…? Словно ничего не было…

— Не переживай, все в руках Природы,— загадочно улыбнулся Хел.— Думаю, настойки Павлова не так просты, как кажутся на первый взгляд… К тому же наши Драконы сильные, весь этот год они только становились сильнее, ты же помнишь? Все испытания, что выпали на их долю, словно готовили их к этому последнему сражению, готовили биться, умирать, терпеть боль и предательство… Согласись?

Даяна медленно кивнула, только теперь осознавая, что в чем-то Хелфер прав:

— Феликс учился умирать, не раз вырванный из лап смерти.

— Мария училась терять, идти до конца, несмотря на боль и потери, а Гай — доверять себе и другим.

- Эйидль училась дружить и бороться за друзей, справляться с чувствами и принимать то, что медленно, по чуть-чуть, взваливала судьба на ее плечи,— Даяна грустно улыбнулась.— Все они изменились, и почти все сегодня покинут нас.

Хелфер тоскливо вздохнул: день выпускного для всех фей был очень грустным, ведь они провожали своих воспитанников из школы в большой мир, и почти всегда это была последняя их встреча с ребятами. В сентябре они встретят «Касатки» и новых воспитанников, но это будут другие дети, да и другая школа. Школа без войны.

Тишина госпиталя, наполненная предвкушением и легкой грустью, была нарушена сильным хлопком и вскриком Хелфера.

— Сумасшедшая женщина!— вскрикнул он, зажимая рукой голову, по которой Кляйн только что ударила маленькой скалкой.— Какой подземный тролль тебя ужалил?!

Кляйн ничего не ответила, только запустила в него снова скалкой – и была такова.

— Что опять я сделал?!— Хел вопросительно посмотрел на Марию, потом на Даяну. Все взгляды были обращены к маленькому мужчине.

— Знаешь, Хелфер, если бы я хотел завоевать сердце неприступной женщины,— Айзек в этот момент играл беретом, подбрасывая его под потолок, ничуть не тронутый всеобщими сборами,— то не стал бы держать руку другой, но что «гномы» понимают в подобных вопросах?

В углу громко хмыкнула Франсуаз: ее раны на лице и руках зажили, но доктор Павлов никого не выписал до самого выпускного, решив, что так им зададут меньше вопросов, и ребята с ним согласились. Даже Яшека, с которым никто не разговаривал, кроме эльфа, оставили в изоляции.

— Вы готовы?— в госпиталь вошел уже одетый Лука, с ним были Яков, Сибиль, Брандон, Элен, Юлиана и Джованни. Последний выглядел немного нервно, ему было не по себе, но Элен мягко потрепала его по плечу, подбадривая.

— Эксклюзивное собрание Драконов в одном месте,— Айзек нахлобучил на макушку берет, который смотрелся на нем не лучше, чем на вылезшем после спячки гризли.— Парочка штук на квадратный метр, можно мариновать. Или никуда не идти, а устроить вечеринку тут, а?

— Идите, не стоит отсутствовать всем и сразу,— из своего кабинета тихо появился Павлов, за ним шла Эйидль. В ее руках был длинный плоский сверток, который она осторожно опустила на одну из освободившихся коек.— Вам пора,— доктор настойчиво посмотрел на Луку, и тот понимающе кивнул.

Ребята начали покидать госпиталь: первой, высоко задрав голову, вышла Франсуаз, за ней последовал Роберт – оба были почетными гостями выпускного бала, к тому же на нем должны были вручить восстановленный усилиями взрослых Кубок Трех Волшебников. Айзек тяжело вздохнул: по его лицу было заметно, как он хочет последовать за дё Франко, но не сдвинулся с места. Последним вышел, плотно закрыв за собой двери, Лука Винич, и оставшиеся внутри ребята обратили взоры на доктора Павлова.

— Встаньте в круг и возьмитесь за руки,— тут же приказал он, взмахом руки защелкивая замок на дверях.— Хелфер, Даяна, проследите, чтобы другие феи не проникли сюда,— Павлов начал обходить образовавшийся круг школьников, и там, где он шел, из пола начинал бить хорошо знакомый ребятам голубоватый свет, заполнивший госпиталь сиянием.— Я Анастас, сын Эллайса, перед лицом Природы создаю этот круг посвященных, отныне зовущийся Кольцом Стражей, Орденом Наследия,— он шел вокруг ребят, касаясь плеча каждого горячей ладонью.— Мария, Элен, Феликс, Айзек, Гай, Эйидль. Шесть Верховных Стражей. Отныне на вас лежит ответственность за сохранность Тайны и существование Ордена, вы Стражи Пути. Вы в праве выбирать себе преемников и последователей, передавая Кольцо Стража,— из голубоватого сияния на пальце каждого из ребят словно материализовались кольца из теплого черного камня.— Двое из вас всегда будут находиться в школе, четверо придут на помощь при первом же зове. Вас возглавит Наследник Дурмстранга,— все взгляды обратились к Эйидль, она покраснела,— и только Наследник вправе решать, кто из Стражей должен знать о конце Пути. Одновременно Тайну, для ее сохранности и безопасности, должны знать не менее трех Стражей. И пусть Природа позволит избежать потери Тайны и нового Поиска Драконов. Пусть рядом с вами будут только честные и преданные люди. Если возникнет ситуация, когда в школе не останется Стражей, Совет Шести должен собраться и выбрать новых представителей, передав кольца. Но помните: вы навсегда останетесь Стражами Пути, даже не нося кольца Шести. Война окончена, начинается Эра Стражей.

Свет встал столбом до самого потолка, кольца на руках ребят на миг обожгли их, вспыхнув, — а потом исчезли. Свет растворился в камнях, и тишина оглушила.

— Вы можете видеть только свое кольцо,— заметил Павлов, когда Мария подняла к глазам свою руку.— И, передав кольцо, оно исчезнет для вас, и вы никогда и никому не сможете рассказать, кто стал новым Стражем.

— Очень предусмотрительно для того, кто считает Войну оконченной и не предвидит пыток,— хмыкнул Айзек, явно считавший, что новое украшение его не красит, хоть и никто, кроме него, кольцо не видит.— Но я только «за» окончание боевых действий, к тому же мне не придется становиться Главой уже почившего Ордена, и это самая лучшая новость за год. А теперь мы, может, уже пойдем, пока моя дама не смылась в свою страну жареных лягушек, даже не попрощавшись?

Ребята рассмеялись.

— Я знаю, что последние месяцы были трудными для вас,— эльф положил руки на плечи Марии и Гая,— но я горд тем, какими вы стали и насколько сильна оказалась ваша преданность друг другу, ваша общая сила и вера в справедливость. Я горжусь вами, мои Драконы… Помните о том, что вы совершили в подземельях Дурмстранга, и всегда с честью несите звание «Дракон» через все испытания, что еще готовит вам Природа… А теперь идите и побудьте еще немного школьниками.

— Увидимся,— махнула им вслед Эйидль, и старшие ученики потянулись к дверям. Гай подал руку Элен, Мария сжала пальцы молчаливого Феликса.

— Миссис Цюрри завтра приедет,— тихо проговорил Павлов, когда с ним осталась только Эйидль.— Она очень беспокоится за тебя.

— Она хорошая,— пожала плечами девочка, вспоминая последние ночи, что она провела в слезах, оплакивая родителей и думая о том, кто она теперь,— но я ее плохо знаю… Мне очень ее жаль.

— Она захочет, чтобы ты жила с ней.

— Нет,— сказала Эйидль, твердо веря в свое решение, чувствуя, что по-другому поступить не может,— я останусь в школе, это мой дом… Вам удалось восстановить гробницу?

— Мы работаем над этим, Хранитель проводит в подземельях много часов, чтобы пробудить камни, так давно уснувшие, замолчавшие. А мне пока приходится тратить свободные часы на отлов волков, мы должны хотя бы часть из них перевезти на материк, пока они не начали размножаться бесконтрольно,— Павлов погладил Эйидль по голове.— Не тоскуй, все наладится.

— Всего на миг я поверила в то, что смогу поговорить с мамой, попрощаться, что она осталась с мороками… Мне ее очень не хватает…

— Попрощайся,— мягко сказал эльф,— ведь прощание нужно не мертвым, это, прежде всего, нужно живым, чтобы оставить в прошлом боль и жить дальше, не дать страху заполнить душу, чтобы снова жила в сердце надежда…

— Вы говорите, словно Хранитель из прошлого,— улыбнулась девочка.

— Мы все – эльфы, гномы, феи – создания Природы, и жаль, что вы, люди, так редко нас слышите,— он потрепал девочку по плечу.— А теперь иди и делай то, что хотела сделать.

Она кивнула и взяла с постели сверток. Ее боль всегда будет с ней, но она не станет похожей на Святку, оплакивавшую свои потери веками. Она будет сильнее, ведь она наследница Дурмстранга.

 

Leave the past behind me

I can fly with broken wings…

 

Небо было светлое: полярное лето не баловало теплом, зато отпугнуло тьму, отогнало мрак. В стороне все еще возвышалась гора взорванного льда, его иногда освещал луч с «Айсберга». Эйидль быстро пересекла открытое пространство и пошла мимо зверинца и разрушенного замка к темнеющему вдалеке памятнику. Только она одна знала, что скрывается под монументом, и только она одна знала, кто на нем был изображен.

— Привет, Том, Мот и Мешочек,— она остановилась и посмотрела на трех гномов, сжимая в руках сверток.— Я получила ваше письмо и все подарки. Спасибо вам за моего брата и моих друзей, даже за Яшека. И за Святку, хоть вы ее, наверное, не очень-то любили. Я по вам скучаю,— она обошла памятник и присела возле свежей земли: старая плита исчезла. Эйидль улыбнулась: наверное, это сделали Павлов или Гном-Хранитель, знавшие о том, что у девочки на уме.— Я по всем вам скучаю.

Исландка развернула и аккуратно поставила на предназначенное ей место плиту, на которой Учитель Ордена Восточных Драконов помог ей написать на трех языках: гномов, старославянском и английском — простые слова: «Строителям Дурмстранга Тому, Моту и Мешочку-Свиточку от всех поколений: прошлых, настоящих и будущих».

Она вздрогнула, когда сбоку что-то пошевелилось. Резко обернувшись, девочка выхватила палочку, вглядываясь в тени. Из-за памятника показался сначала нос, а потом вся морда волчонка. Глаза его пристально смотрели на Эйидль.

— Ты что тут?— осторожно спросила она, совершенно отвыкнув от того, что волки могут не понимать ее и не говорить на языках человека.— Где твоя стая?

Волчонок, естественно, промолчал, только настороженно следил за ней, а потом тихо заскулил, опустившись на землю и положив голову на лапы.

— И что? Чего ты от меня хочешь?— не поняла исландка, чуть опустив палочку и озираясь, но поблизости никого не было.— Может, ты голоден?— она порылась в карманах мантии и нашла конфету. Под внимательным взглядом зверька Эйидль развернула фантик и кинула лакомство прямо под нос волчонка. Тот настороженно обнюхал леденец, а потом как-то радостно его проглотил, помахивая хвостом.— Ну, вот, теперь ты хочешь сказать, что мы друзья и я должна взять тебя к себе?— недовольно спросила она, глядя, как маленькими осторожными шажками зверек приближается к ней. Кажется, это был тот самый волчонок, что еще недавно носил в себе Дух сына Симарла и Святки, а теперь остался самым обыкновенным зверем, неприспособленным к жизни в дикой природе.— И что мне с тобой делать?— она мягко погладила малыша по спинке и вздохнула.— Я, конечно, потомок Говорящей с Волками, но вот сама о вас ничего не знаю,— пробормотала девочка, взяв волчонка на руки и ощутив тепло маленького тельца.— Будешь у меня Дим, ладно? Мне кажется, это имя тебе очень подойдет.

 

My heart is suffering

Can’t wait for my rescue

I know that someone out there

Is lonely, too …

 

Айзек стоял под дверями Трапезного зала, то и дело подходя и слушая, что происходит за ними. Выпускники зашли туда около двадцати минут назад, и «гном» был уверен, что ждать осталось недолго. Он приоткрыл дверь, но заглядывать не стал, вполне удовлетворенный качеством звука.

— …непростой год,— уже начала говорить профессор Сцилла, и Айзек кивнул, соглашаясь с новой директрисой Дурмстранга. Непростой, тут уж не поспоришь.— Мы пережили немало событий. Мы встречали гостей и провожали в последний путь, находили новых друзей и теряли близких людей. Мы видели триумф и поражения, пожары и взрывы, боль и слезы. Но еще мы стали свидетелями подвигов и героических поступков,— Айзек представил себе, как все взгляды обратились сейчас на Роберта Конде, ведь Адела рассказала, что тот в ледяном замке спас «Франсуаз». Только странно, что никто не задал вопроса, откуда Адела-то об этом знает.— Мы видели преданность и верность друзей, силу веры и стойкость духа,— вот тут Айзек подозревал, что мало кто понял, о ком Сцилла так красочно заливалась.— И я уверена, что все вы вынесли уроки из произошедшего в этих стенах, что вы научились не только творить заклинания и управлять магией, но и более важному: любви, дружбе, самоотверженности, силе и мудрости. Семь лет, что вы прожили в этих древних стенах, положили основу ваших судеб, но помните, что своей судьбой управляете только вы.

— Но прежде, чем вы получите дипломы об окончании школы, у нас осталось еще одно незаконченное дело: мы должны подвести итог Турниру Трех Волшебников. Несмотря на то, как трагически он завершился: мы всегда будем помнить всех, кто погиб при взрыве ледяного замка,— Айзек хмыкнул, представив, как он кладет к могиле Хейдара или профессора Яновских букетики цветов, кактусов, например,— мы должны подвести итоги, чтобы Турнир был официально закончен, и Кубок Огня смог снова быть зажжен, уже на следующем Турнире. Слово предоставляется мистеру Финнигану, судье Турнира,— Айзек снова ухмыльнулся: почти единственному оставшемуся в живых судье, как ни крути.

— После долгих совещаний и голосований было принято решение, что победителем Турнира Трех Волшебников становится тот Чемпион, кто набрал наибольшее количество баллов за первые два испытания,— зал загудел, а чего они ожидали? Кто из учеников Дурмстранга будет хлопать победителю из другой школы? Айзек бы похлопал, только вот одинокое рукоплескание из-за дверей могло вызвать некоторое непонимание. Хотя, конечно, оно в любом случае потонуло бы в рукоплескании прекрасных ладошек мадам Максим.— Победителем Турнира объявляется Франсуаз дё Франко, чемпион Шармбатона!

Айзек не сдержался и заглянул в зал: Франсуаз взяла Кубок, ни одним мускулом лица не показав своих чувств. Рядом сияла восторгом мадам Максим, кажется, она прощалась с другими педагогами.

— Давайте проводим аплодисментами наших гостей, которые торопятся вернуться в свои школы, чтобы принять участие в выпускных балах!— предложила профессор Сцилла, и тут зал, наконец, заполнили овации.

Айзек отскочил от дверей, и почти сразу они распахнулись, выпуская сначала профессора Фауста и Роберта Конде, а за ними мадам Максим с Кубком в руках и Франсуаз.

— Камины готовы,— как тень, рядом нарисовался Гном-Хранитель, и Айзек даже рассердился: не мог немного подождать! Но он недооценил директрису Шармбатона, та явно была дамой романтичной, как и положено француженке.

— Дадим `ебятам в`емя поп`ощаться,— пропела она, и Айзек был готов расцеловать ей ребра – просто выше он бы не дотянулся без стремянки.

Франсуаз выглядела раздраженной, когда ее оставили наедине с Айзеком, зато «гном» буквально светился. Он бросил взгляд на Конде, рядом с которым как-то совершенно неожиданно появилась Адела Йохансон. Ну, с другой стороны, парень спас ей жизнь, было бы как-то невежливо не поблагодарить перед расставанием. Хотя кто сказал, что они расстаются навсегда? Ведь всегда есть шанс когда-то пересечься в этом не таком уж и большом мире. По крайней мере, Айзек очень надеялся на такое пересечение со стоявшей перед ним девушкой.

— Приедешь ко мне на лето?— тут же решил взять дракона за ноздри Айзек.

— Зачем?

— Ну…— протянул «гном», ни разу не задумавшийся над таким вопросом.— У моего отца шоколадная фабрика, будем с тобой строить шоколадные замки и бросаться шоколадными снежками?

Франсуаз фыркнула и развернулась уходить, только это не входило в планы Айзека. Он схватил ее за руку.

— С кем еще ты сможешь поговорить о размножении драконов?

— Не начинай, ладно? Мне вполне хватило всего, что было в этом году!— она не вырывала руку, но и не уступала ему. И, наверное, впервые Айзек задумался над тем, чего стоило этой сильной девчонке пережить все то, что выпало на их долю там, в подземельях. Ведь она-то не понимала, почему все это случилось.

— Ну, разве тебе не было весело? Есть что вспомнить и рассказать нашим внукам!

— Тебе последние мозги явно выбили,— постучала по голове Франсуаз.— По-твоему, это здорово: быть избитой в подземельях сумасшедшими фанатиками?! Быть беспомощными перед злобой и ненавистью? Быть просто случайно подвернувшейся жертвой?!

— Ты же знаешь, за что мы все там оказались! И что все было не напрасно! И я пытался тебя спасти, правда!

— Ну, конечно, теми конечностями, что у тебя тогда были целы,— огрызнулась девушка, отводя глаза.

— Когда ты научишься говорить то, что думаешь?— спросил Айзек, пытаясь поймать ее взгляд.— Нет ничего такого в том, что ты сильно испугалась и пережитое не входит в список самый прекрасных моментов в твоей жизни, но должен заметить, что этот год точно значительно пополнил этот список, и я там упоминаюсь не раз.

— Очень скромно,— девушка впервые попыталась выдернуть руку из его руки, но Айзек был к этому готов.

— Я буду писать тебе и обязательно приеду, покажешь мне эту вашу башню, а я привезу тебе много шоколада, мы с тобой им обмажемся и…

— Размечтался!— фыркнула Франсуаз.— Отпусти!

— Ты этого хочешь?

— Да!

Айзек разжал руку, и девушка тут же стремительно пошла к горящему камину, возле которого осталась лишь мадам Максим. Видимо, гости из Хогвартса уже отправились восвояси, ведь Роберт вряд ли был таким несговорчивым с Аделой, к тому же вряд ли Адела добивалась чего-то конкретного от Конде.

«Гномы» не сдаются.

— Франсуаз!— окрикнул он ее и кинулся к ней. Она обернулась и сделала шаг навстречу. Айзек сомкнул объятия, прижав девушку к себе и целуя в губы, и она не оттолкнула, впервые не оттолкнула его, обвив руками его шею.

— Спасибо,— прошептала она и отступила, сразу же отворачиваясь и вступая в зеленые языки пламени.

— Я приеду!— крикнул он ей вслед и вздохнул. Что ж, остается надеяться, что в переплетении дорожек и тропинок жизни их тропинки все-таки пересекутся вновь. Главное – идти друг другу навстречу.

 

I don't wanna be all alone

For love I'll always fight

I don't want to be left alone

I will find the shore, the place, the time

All alone

Help me find a way

I don't want to be left alone…anymore

 

Все стало иным. Все обрело смысл и конечную точку. Именно ту точку, которую она так долго искала, о которой мечтала долгими бессонными ночами, растянувшимися на века. Она могла бы не спать и не есть, но все равно бы жила, но сон помогал скоротать это время.

Время, за которое ей не дала сойти с ума только надежда. И когда эта надежда, казалось, навсегда оставила ее, став лишь надгробной плитой на могиле ее любимого мужчины, вдруг появилась маленькая девочка – и вернула ее, вернула надежду, смысл всему.

Сцилла сжала в руке две пробирки с сокровищем, с самым ценным, что было в этом мире теперь для Святки, дочери Святовита. Она подняла глаза и в легком полумраке зала, названного в честь ее отца, разглядела своих выпускников. Они выходили из Трапезной и рассредоточивались по величественному помещению, которого нет и никогда не будет создано руками человека в другом месте. Музыка тихо и величественно полилась из-под сводов, где скрылись десятки фей, хранителей школы; именно они сейчас играли эту музыку для своих подопечных, прощаясь с ними, провожая в длинный путь…

Путь.

Сцилла улыбнулась прошедшим рядом профессорам, они спешили открыть небольшой прощальный бал, по традиции пригласив на танец старост. Это было красиво: мелодия, смешавшая в себе гордость и слезы расставания, пламя свечей, тысячи раз отраженное в камнях зала, движущиеся фрески… В который раз профессор Сцилла уже наблюдала за этим, но впервые действо действительно трогало ее, вызывало улыбку и легкую грусть.

Все закончилось – и началось. Для нее действительно все началось. Она уже не могла вспомнить, какой она была в те дни, когда ее жизнь оборвалась, но пыталась запомнить мгновения, когда она возродилась, когда все изменилось.

Для нее бал выпускников стал прощанием с прошлым, с любовью, из-за которой она столько времени страдала, прощанием с самой собой, со Святкой, эгоистично разбившей семью любимого мужчины, жизни его детей и своего ребенка. Только века спустя она начала понимать, что разрушила любовь, за которую боролась. Сама разрушила и винить было некого.

— Профессор, разрешите вас пригласить?

Невинные карие глаза, смотревшие на нее серьезно и строго. Лицо подростка, уже превращающегося в молодого мужчину.

Сцилла вложила руку в его неожиданно большую ладонь, кивнув. По каменному полу тихо и как-то совсем волнующе застучали ее каблуки. И пусть она еще не приняла лекарство, ей казалось, что она уже начала жить. Не сегодня, не неделю назад, — в тот день, когда он, этот мальчик, не сбежал, услышав все то, что она рассказала о себе ему и двум его друзьям.

— Эйидль сказала, что нашла для вас какой-то выход,— спокойно заговорил Лука, бережно ведя ее в танце и глядя прямо в ее холодные темные глаза. Такими они стали за века без жизни.— Но вы по-прежнему не улыбаетесь. Разве не этого вы хотели?

— Этого,— кивнула Святка, видя, как глаза Луки выражают его переживания, его волнение, но он хорошо себя сдерживал.

— Тогда почему вы не счастливы?— недоумевал Винич, а она лишь смотрела в его глаза, похожие на другие, глаза давно потерянного человека, любовью к которому она так долго жила, не заметив, как эта любовь умерла, превратив ее сердце в камень – могильный камень его саркофага.

— Я забыла, как это – быть счастливой,— пожала она плечами,— но у меня есть время все вспомнить.

Он промолчал, словно обдумывая что-то или решаясь сказать, и Сцилла не стала его подгонять, неуверенная, что хочет услышать его слова или выраженные им чувства. Она пока ни в чем не была уверена.

Танец подошел к концу, тихими аккордами приглашая партнеров завершить его. Лука подвел Сциллу к нише со скамьей возле неярко горевшего камина, его пальцы сжимали ее руку. Он словно прощался, стоя перед ней, и не решался что-то сказать, что-то очень для него важное, Сцилла это понимала.

— Лука, тебе восемнадцать, сегодня ты завершаешь часть своей жизни и тут же начинаешь новую, которая будет другой, но неотделимой от сегодняшней. Мне же было двадцать четыре года, когда моя жизнь остановилась, но, к сожалению, я не вернусь к этому моменту, чтобы продолжить мой путь с прерванного места, не открою книгу на той странице, на которой остановилась история моей жизни,— тихо заметила Сцилла.

— Напишите новую историю,— легко ответил парень, улыбаясь,— и будьте непременно счастливы. Я всем сердцем вам этого желаю. Будьте счастливы и не будьте одиноки. Я буду каждый день желать вам этого!— горячо заверил ее хорват, целуя ей руки.— Вы достойны счастья и любви.

— Лука…— она протянула руку и осторожно коснулась кончиками пальцев его волос, не зная, что ответить на эти яркие и такие искренние чувства.

— Если бы только я был хотя бы на несколько лет старше…!— бессильно качнул головой Винич, и Сцилла была ему благодарна за эту формулировку, потому что он мог бы сказать и по-другому: если бы все это произошло на несколько лет позже.

— Дело не в возрасте, Лука,— проговорила она тихо, уверенная, что их разговор никто не услышит из-за вновь зазвучавшей музыки.— Дело во мне. И… я пока не выпила лекарство,— она мягко вытянула из его рук свою и достала из кармана мантии две пробирки, как и прежде, закупоренные.

— Но почему?— не понял он.— Разве не этого ты так хотела?!

— Я хочу снова начать жить, но для этого мне нужна цель, понимаешь? Я устала быть одна,— пошептала она, уверенная, что Лука услышит.

— Подожди немного, хотя бы пару лет,— попросил он, накрывая своими пальцами ее руку с пробирками.— Подожди, дай мне шанс. Обещай, что подождешь! Конечно, если ты встретишь кого-то, кто будет тебе по душе…

— А ты обещай, что сразу же скажешь мне, если ждать уже будет ни к чему…

— Этого не произойдет, но я обещаю,— горячо произнес парень.— Я буду каждый день рядом с тобой, я не позволю тебе быть одной. Только дай мне время, несколько лет!

— Я даю тебе это время,— кивнула она, мягко опуская пробирки обратно в карман. — Два года – это ничто, по сравнению с одинокой вечностью.

— Простите…

Они оба вздрогнули: на них угрюмо смотрел Феликс Цюрри, этот мальчик, уже не раз восстававший из мертвых. Лука тут же выпустил ее руки, и Сцилла была ему благодарна за это.

— Что случилось?— закономерный вопрос директора школы, в которой в течение многих месяцев творится черт знает что: пожары, убийства, самоубийства, отравления, взрывы и остальное по мелочи.

— Мне нужно поговорить с Лукой,— пробормотал Цюрри и тут же отошел в сторону, словно давая им шанс отказаться. Хорват некоторое время пристально смотрел в ее глаза, а потом направился к другу, оставив ей на прощание всего одно слово: «Обещаю», и это слово стало ее Надеждой.

 

Through the deepest oceans

Let us find a coast to seek

I know that someone out there

Is searching like me

 

— Юлиана, как себя чувствует Адела?— Гай подал ей и Элен по стакану с тыквенным соком, что радостно разносили по залу феи, иногда осыпая выпускников конфетти.

— Уже намного лучше, ее меньше мучают кошмары,— ответила девушка, следя взглядом за танцующими парами.— Думаю, у нее все будет в порядке.

— Павлов сказал, что ты тоже полностью оправился,— Элен коснулась руки Гая,— но по-прежнему очень худой.

— Мама быстро исправит это,— усмехнулся Ларсен, допивая сок и подкидывая стакан, который тут же подхватили рассердившиеся на такое ребячество фейки.

— Как мы могли не заметить, что это вовсе не ты, а Яшек? И ведь Эйидль видела, как тебя уносили в подземелья,— уже в который раз сокрушалась Элен.— И эти Скрижали, о которых ты бы никогда не рассказал!

— Все, Элен, перестань переживать, все прошло. К тому же я почти все время был без сознания, так что мне намного легче обо всем забыть, чем остальным ребятам,— Ларсен тут же нашел взглядом Марию. Она стояла в окружении своих друзей: Якова, Сибиль и Брандона.— Кто-нибудь говорил с Яшеком?

— Ребята сказали, что он сидит в своей комнате и ни с кем не общается. Мне его жаль,— Юлиана вздохнула.

— Ему сейчас сложно,— согласился Гай,— я поговорю с ним. Не верю, что теперь, когда он узнал правду о тех, на кого мы работали, он не переменился в своих суждениях.

— Ну, если бы я умерла и воскресла, я бы точно пересмотрела свои взгляды на некоторые вопросы,— фыркнула Элен.— Хотя нам для этого и умирать не пришлось,— она указала на Драконов Востока, которые приближались к ним во главе с Марией.— Привет всем.