Вода вместо нефти 58 страница

Девушка шевелила губами, глядя куда-то в сторону.

— Я не знаю, Эйидль, но уверена, что, как и прежние загадки, эта сделана так, чтобы ты смогла найти ответ, понимаешь?— Эйидль впервые заметила, что у Марии дрожат руки.— Вернуться к началу – подумай об этом. Где для тебя было начало?

— Мария… Ты… Почему ты ни о чем не спрашиваешь?— прошептала Эйидль, схватив подругу за руку.

— Потому что мы не можем вмешиваться во Время,— на лице старосты отразилась настоящая мука.— Не можем знать все наперед и это менять. Я не должна этого знать. Я не знаю, как тебе объяснить…

— Я понимаю. Я теперь все понимаю,— кивнула исландка.— Но как мне разгадать загадку? И как все исправить?

— У тебя есть друзья,— подсказала Мария, а потом крепко сжала плечи девочки.— Найди Створки и уничтожь Тайну, Эйидль. Обещай, что, что бы ни случилось, ты уничтожишь Тайну. Обещай.

— Я обещаю,— прошептала девочка, вздыхая.

Мария чуть расслабилась и убрала руки:

— Мне пора.

— Куда ты?!— испугалась Эйидль.

— Я бежала искать вас с Айзеком, и видимо, добежала, раз ты говоришь, что мы с тобой виделись, и я подсказала тебе про Маховик. Я должна дойти туда, где мы встретимся. Круг должен замыкаться.

— Даже если ты там погибнешь?

— В любом случае,— Мария прикрыла глаза и сделала шаг назад.— Эйидль, будь осторожна. И помни: нельзя безнаказанно играть со Временем.

— Да это оно со мной играет,— фыркнула исландка, хотя получилось совсем не весело.

— Удачи,— и Мария кинулась прочь по коридору, не оглядываясь, словно знала, что где-то внизу она должна спасти Феликса. Хотя, скорее всего, она все поняла по глазам Эйидль.

И она снова осталась одна, так и не получив никаких ответов. Чем ей помогла Мария? Эйидль и так знала, что у нее есть друзья, но почти все они остались внизу, в плену у фанатиков и пережитков прошлого.

Но ведь не все! Нужно было найти остальных, пусть не всех, кого-то одного, и пусть они думают, как спасать ребят внизу, тогда Эйидль бы смогла сосредоточиться на загадке! Они же Орден, они должны поверить и помочь!

Но к кому идти? На завтрак она пойти не могла, в Зале будет слишком много народу, чтобы поймать кого-то из восточных Драконов, а отлавливать их по одному – терять время.

Решение пришло внезапно, и, еще не до конца его осознав, Эйидль поняла, что бежит обратно по «голове» Дурмстранга.

— Мисс Хейдар!

Она подпрыгнула и чуть не упала от неожиданности, когда ее окликнул доктор Павлов, стоявший у постели Луки. Девочка выдохнула и медленно закрыла за собой двери, оглядываясь. В помещении больше никого не было. Думать о том, насколько плохо, что ее видел школьный целитель, было некогда.

— Простите, но мне очень нужно поговорить с Лукой, это очень важно,— попросила Эйидль. Она увидела, как хорват чуть привстал на постели и внимательно на нее взглянул. На его бледном лице отразилось беспокойство.— Очень.

Павлов некоторое время молчал, но потом кивнул, отходя от пациента.

— Только недолго,— строго кинул он Луке, и тот кивнул.

— Что случилось?— прошептал Винич, когда Павлов ушел к себе, а Эйидль подлетела к постели.— Мария?

— Беда, Лука,— исландка недолго колебалась между правдой и ложью.— Внизу в покоях Святовита в заложниках находятся Мария, Феликс, Гай, Айзек и Франсуаз,— она не стала говорить, что тоже среди заложников – не стоит играть со временем.— Лука, нужно собрать наших и выручить их. Но только после окончания Турнира, слышишь? Это важно.

— Почему только после Турнира?— Лука уже поспешно садился, хотя было заметно, что движения даются ему с трудом.

— Так нужно! Это приказ Марии, понял?— Эйидль подивилась тому, как научилась лгать и управлять людьми.— И не доверяй Сцилле.

— Что?! Почему? И почему там Ларсен?

— Потому что ему, в отличие от Вейлы, мы должны были доверять.

— Ну да, после того как он втянул тебя во все это, ты спешишь его спасти…

— Мы должны спасти всех, какая разница, кто на какой стороне! Собери только своих… И будьте очень осторожны: их много, все взрослые.

— Эйидль, я ничего не понимаю,— Лука пытался найти свою форму в лотке под кроватью.— Куда ты?

— У меня свое задание,— махнула рукой девочка, вдруг осознав, что опять знает, куда должна бежать.— Лука, спаси их!

Исландка бросилась прочь, стремясь проникнуть в Зал Святовита до того, как из него хлынет основной поток студентов, спешащих на последнее испытание Турнира. Она вспомнила, что ничего не сделала, чтобы спасти Роберта и двух ребят из Ордена Запада, но понимала, что вряд ли сможет им чем-то помочь. Она должна была спасти Тайну, иначе все смерти и жертвы будут напрасными…

Кое-то из учеников уже бродил по Залу, но Эйидль быстро пересекла открытое пространство и растворилась в полумраке ниш, не проверяя, привлекла ли чье-то внимание или нет. Она бегом преодолела расстояние до бокового коридора и поспешила по нему вверх, с каждым десятком шагов ощущая все больший холод, что доносился до нее от выхода.

Если Мария была права и загадка действительно снова направлена на нее, на Эйидль, то она теперь поняла, куда нужно идти, чтобы искать вход, о котором говорилось в загадке.

«Чтоб вход найти, вернись же ты к началу». Для нее началом всего была та ночь, когда Гай Ларсен и его Драконы похитили ее из школы и привели на поверхность.

Эйидль выскочила на улицу и на миг зажмурилась от яркого солнца, которое не приносило особого тепла, зато ослепляло. Снега на равнине почти не осталось, и от этого как-то зловеще на фоне темной земли смотрелся ледяной замок Турнира. Там, внутри, находятся трое учеников, которых принесут в жертву Поиску, но Эйидль не могла кинуться туда и предупредить хотя бы Роберта, который вообще тут ни при чем.

Она мотнула головой, отгоняя чувство вины, потом повернула голову и взглянула на «Айсберг». Там должен был находиться дежурный «гном», но девочка надеялась, что он будет слишком увлечен замком и Турниром, и ей удастся проскользнуть незамеченной.

Она двигалась слишком медленно, но заставляла себя идти с осторожностью, все время оглядываясь. Она пробиралась вдоль стены школы, затем мимо старого здания Суда, где, по воспоминаниям Циклопа, судили волшебных существ, преступивших закон. Она практически не дышала, минуя основание башни «Айсберг», а потом пулей полетела прочь, прячась за зверинцем. Она была уверена, что удлинила себе путь раза в два, но должна была быть осторожной, очень осторожной, потому что вокруг полно учеников и профессоров, а главное – врагов, которые и не подозревают, что одна из их жертв «сбежала».

Памятник едва выделялся на фоне темных гор и темной сырой земли, от которой шел запах весны и стаявшего снега, хотя на улице уже был июнь. Эйидль видела его лишь однажды, но хорошо запомнила, ведь именно здесь было ее «начало».

Памятник был таким же, каким остался в ее воспоминаниях, только вокруг нет огромных сугробов снега и десятка школьников в красных мантиях, да купол не светится в темноте, хотя даже сейчас Эйидль ощущала его согревающее воздействие. И только тогда поняла, что ее бьет дрожь – то ли от холода, то ли от волнения.

Огромный дракон распростер свои крылья, словно стараясь накрыть ими трех гномов, что веками стояли между его лап. Старался их защитить? Возможно, ведь гномам действительно была нужна защита, только даже этот дракон не смог спасти многострадальный народец от бегства с Острова. Эйидль вгляделась в буквы на постаменте – на солнце они слегка мерцали.

— Он будет новым, и придет он с острова на остров сей, и будет знать он то, что доселе никто не знал, и будет дракон на груди волчицы, и найдет он то, что ищете вы,— на память прочла Эйидль, подходя и проводя рукой по выдавленным в камне буквам гномов.— Что ж я здесь, та самая волчица с драконом на груди, но я так и не поняла, что мне нужно делать дальше,— она подняла взгляд на трех гномов, которые держали в своих руках Реликвии.— «Чтобы войти – все до конца прочти»… Что вы хотели этим сказать? Я не умею читать ваши письмена, да и все они давно уже прочитаны, даже те, что были скрыты. И что вы имели ввиду про «окруженные лишь ложью»?— девочка начала медленно обходить памятник, пытаясь найти хоть какую-то зацепку, убедить себя, что пришла именно туда, куда следует.— Ложью. Да все вокруг ложь, постоянная,— она снова остановилась и посмотрела на гномов, в их руках были Реликвии. С них все началось, Гай рассказал ей о том, что они ищут волшебную палочку Святовита и его портрет. Но он солгал.— Окруженные лишь ложью! Реликвии были окружены ложью, веками! И гномы тоже, о них постоянно лгали, особенно про Свиток Воли… Но что мне это дает?— она взглянула на часы и поняла, что один час из отпущенных четырех уже истек, а она даже не приблизилась к разгадке.— Какие имена я должна прочесть? Где?— девочка всматривалась в трех гномов, но они были совершенно бесстрастны, как и века до этого. Откуда она могла узнать, как их звали, этих гномов с Реликвиями?— «Все до конца прочти». «Они всегда лишь правду говорят»,— повторяла Эйидль, как заклинание, судорожно пытаясь найти ответ на эту загадку, все сильнее убеждаясь, что пошла по ложному следу.— Я не знаю, что нужно прочесть,— она почувствовала, как слезы подступают к глазам.

Но нельзя сдаваться. Она не может сдаться. У нее есть еще несколько часов на поиски. Если ничего не получится, она вернется в подземелья, чтобы спасти друзей. Или погибнуть вместе с ними, и тогда все закончится навсегда, ведь она обрубит последнюю ветвь наследников Симарла. В одиночестве отец не сможет создать еще одного наследника с «драконом на груди волчицы».

Вот в чем выход. Когда они зайдут в тупик, у нее будет выход – все закончить. Убить себя - навсегда похоронить Тайну и Путь к ней. Страшно? Не то слово, но теперь Эйидль до конца поняла Марию, которая рисковала своей жизнью и жизнью каждого из ребят Ордена, чтобы не отдать Тайну в чужие руки.

А понимание – это первый шаг к смелости. И в нужный миг она будет смелой.

Но пока есть возможность, Эйидль будет сражаться. Пока еще есть надежда

Девочка судорожно пыталась найти хоть какую-то зацепку, обходя кругом памятник, внимательно, дюйм за дюймом рассматривая памятник. Споткнулась и чуть не упала, чертыхнувшись. Она посмотрела вниз, чтобы понять, за что зацепилась нога, и только тут увидела плоскую каменную плиту, которая была словно прислонена к памятнику сбоку. Такие плиты обычно ставят у монументов и скульптур, выбивая на них дату создания, фамилию скульптора или историю персоны, увековеченной в камне.

Именно такой камень и лежал у памятника реликвий. Наверное, Эйидль не видела его в прошлый раз из-за снега. Она присела возле него, сердце учащенно забилось в груди.

«Основатели Дурмстранга», прочла девочка заголовок. Видимо, это было официальное название монумента. «Скульптурная композиция, автор неизвестен, X-XI вв.». Значит, памятник был сделан первыми гномами, гномами, которые знали Святовита.

Чуть мельче, ниже, шел сплошной текст: «Неизвестный скульптор изобразил трех гномов-основателей школы Дурмстранг, прикрытых крыльями дракона. В руках гномов – Реликвии Святовита: портрет, волшебная палочка («кирка Святовита») и план школы. Таким образом, данный памятник принято считать первым памятником основателю Дурмстранга. Дракон – посмертный облик Святовита во всех сказаниях, прикрывает гномов-основателей, благословляя их на дальнейшую работу даже после смерти самого Святовита, для чего гномам вручены Реликвии».

И еще ниже: «Прототипами гномов, входящих в скульптурную композицию, единогласно принято считать Армссона, его сына Войссона и внука Октавссона (слева направо). Автором композиции многие считают правнука Армссона – Нордссона».

Эйидль снова перечитала историческую справку, не понимая, что ее так зацепило. Да, здесь есть имена, но эти имена знали все, наверное, Драконы веками читали эту надпись, пытались найти шифры, но ничего у них не вышло.

Но здесь есть имена. И согласно загадке, ей нужно прочесть их, чтобы они открыли двери к Створкам. Девочка вздохнула и прочла имена гномов вслух, впрочем, ни на что не надеясь.

Странные имена для гномов. Девочка помнила, как Мария называла гномов: «Звучный глас», «Сильные-Руки», «Хранитель-Ключей-и-Коридоров»…

Глас. Руки. Хранитель.

Эйидль показалось, что она, наконец, за что-то зацепилась, что-то начала понимать.

Армссон. Войссон. Октавссон. Нордссон.

Странные имена для гномов. Словно адаптированные кем-то. Причем не просто адаптированные для английского языка. Они были неправильными для английского языка, по крайней мере, во второй половине имен. Все имена были вовсе не именами по своей сути, это были отчества. Исландские отчества, которые уже давно почти всем исландцам заменяли фамилии.

А если это не имена, а отчества, то…!

Эйидль почувствовала, что сердце бьется так быстро, что готово выпрыгнуть из груди.

Дед, отец и сын. Каждого следующего в исторической справке звали отчеством, образованным от имени его отца.

Девочке не составило труда разобраться в именах трех гномов: Армссон – это Войс, или, скорее всего, «Звучный Глас»; Войссон – сын Войса, Октав, скорее всего, был восьмым сыном и его так и звали, поэтому у его сына отчество – Октавссон. А младший – Норд, скорее всего, Север, отец предполагаемого автора памятника. Как на самом деле звали скульптора, они вряд ли когда-нибудь узнают.

Девочка поднялась и обошла скульптуру, глядя на трех гномов. Загадка действительно была рассчитана на того, кто знал исландский, кто понимал игру имен и отчеств. Но что теперь делать? Она прочла имена, но что это изменило? Да, она смогла понять настоящие имена трех гномов, она их прочла, но что дальше? Надежда начала таять.

Надежда. Это слово было первым самостоятельно прочитанным ею в книге. Мама учила ее читать, и исландка выбирала слова полегче и поменьше. Именно поэтому первым прочитанным ею словом было слово «надежда».

«Von». Коротко, но сколько скрыто в этом слове. Всего три буквы на исландском.

Von. Надежда.

Войс (Voice). Октав (Octave), Норд (North).

Надежда.

— Надежда,— прошептала девочка, а потом, кажется, до конца осознав, что весь Путь был построен для того, чтобы именно она его прошла, девочка проговорила дрогнувшим голосом: — Von.

Что-то тихо щелкнуло, так тихо, что вряд ли бы Эйидль заметила, если бы не ждала хоть какого-то отклика на слово-пароль. Девочка кинулась к памятнику, обежала его, пытаясь понять, какие произошли в нем изменения, но на первый взгляд все было как прежде.

На первый взгляд.

Девочка остановилась и изумленно посмотрела на гнома, который держал кирку: каменный инструмент повернулся на девяносто градусов.

Рычаг?

Эйидль вскарабкалась на постамент и прижалась к гному, чтобы не упасть, обхватив его за шею одной рукой. Второй она ухватилась за кирку и надавила. Снова раздался щелчок, и девочка тихо взвизгнула, когда гном, на котором она почти висела, вдруг начал падать вниз, а мимо нее вверх пополз еще один такой же гном.

Полет куда-то, когда только шея каменного основателя Дурмстранга позволяла найти опору в мчащейся тьме. Эйидль зажмурилась, неспособная даже закричать от страха, и потому не сразу поняла, что скорость падения замедлилась, а в глаза начал бить свет. Она разжала ресницы, пытаясь понять, где она и куда спускается.

Не сразу, но девочка осознала, что гном, за которого она так цеплялась, — лишь один из десятка таких же фигур, которые был закреплены на огромной дуге, уходящей далеко вверх по окружности во тьму и спускающейся далеко вниз, к свету. Оказывается, Эйидль не летела резко вниз: она словно на гигантском «чертовом колесе» спускалась все ниже и ниже, стоя на постаменте с гномом, словно в кабинке аттракциона.

Еще один удивительный механизм основателей школы, от которого захватывало дух. Эйидль видела внизу голубоватый свет, уже знакомый ей по всем найденным подземельям, а сама пыталась постичь всю простоту изобретения гномов и заклинания, наложенного на рычаг. Один гном при движении рычага, приводящего в движение шестеренку, уходил вниз, а на его место тут же вставал следующий, а шестеренка крутилась, пока ушедший с поверхности гном не оказывался у пола этой непостижимо огромной пещеры.

Эйидль расцепила затекшие руки и спрыгнула на песчаный пол, еще не веря, что у нее получилось. За спиной, тихо скрипнув, замерло «колесо гномов». Девочка сделала шаг в сторону от «лифта», доставившего ее сюда, и с изумлением подняла взгляд на огромные каменные врата, от вида которых захватывало дух. За несколько месяцев в Дурмстранге она привыкла к рисункам, фрескам, драгоценным камням, игре света, но эти Створки были верхом искусства гномов.

Медленно девочка обводила взглядом калейдоскоп картин, и фрески складывались в целостную картину, историю, которая закручивалась в кольцо. Кольца смыкались спиралью, сужаясь к центру Створок, где они сходились, и где мерцали в голубоватом свете большие песочные часы. Изящными узорами из переплетенных лиан от часов отходили ветки, образовывая Древо времени, и спираль с картинками-сюжетами теперь казалась вовсе не спиралью, а переплетением листвы на этом дереве, корнями уходящем вниз, к полу. А снизу поднимались вихри песка, и эти вихри снова закручивали в танце ветра картинки и сюжеты, людей, волшебных существ, гномов… Вихрь уносился ввысь, к потолку и лучами солнца растворялся в облаках, а из облаков стремились вниз драгоценные капли камней, оживлявших каждое движение героев, каждый взгляд. Капли стекали по ветвям и собирались в углах Створок в лужицы, а те сливались в ручейки и стремились в разные стороны блестящим потоком, унося с собой истории, жизни, судьбы… Поток закручивался, вертелся, снова закручивался в спираль, которая сужалась и растворялась в песочных часах…

Время. Круговорот времени, которое во всем.

Эйидль не могла оторвать взгляда от Створок, потеряв счет минутам. Ничто не имело значения перед величием увиденного. Круг замкнулся, время, разошедшееся лучами, ветвями, ветром, дождем, все равно возвращалось к себе…

Девочка вздрогнула, услышав рядом с собой дыхание. Она резко обернулась и вскрикнула, попятившись: прямо на нее из темноты шел огромный волк.

 

27.09.2012

 

 

 

* * *

Эйидль застыла, глядя на надвигавшегося на нее зверя. Черные глаза в упор смотрели на девочку, пасть приоткрылась, показывая ряд огромных клыков. Но при этом зверь не выглядел так, словно собирался напасть. Девочке казалось, что он просто идет на нее – и все.

Морок? Или просто волк? И что он здесь делает? Как попал сюда?

Она отступила к Створкам, прижавшись всем телом, ощущая узоры и прохладу металла под ладошками.

— Привет,— пролепетала исландка, не спуская взгляда со зверя, что казался просто огромным, наверное, выше нее самой. Она не помнила таких мороков в зверинце, да, они были крупнее обычных волков, но не настолько же! Это нереально…

Вдруг волк остановился – и растворился, рассыпался, словно пыль, на миг исчезнув, чтобы через несколько мгновений материализоваться, и Эйидль потеряла дар речи, потому что морок действительно исчез. Перед ней стоял гном, незнакомый, не очень-то похожий на Хранителя, весь в красивых одеждах, со связкой ключей в больших красных руках и киркой, просунутой под ремень. Глаза гномы были слепы и отражали свет, черная копна волос перерастала в длинную бороду, накрученную на рукоять кирки. Гном замер, глядя на Эйидль – или же на Створки за ее спиной.

Что происходит? Что это за миражи? Кто играет с ней? Какой-то хранитель этого места? Девочка почувствовала, что дрожит, и медленно потянулась рукой к карману, где лежала волшебная палочка с могилы Святовита. Когда пальцы коснулись дерева, Эйидль почувствовала себя смелее, словно волна теплого воздуха окутала ее.

А странности продолжались: всего на несколько десятков секунд образ гнома застыл перед девочкой, и вновь пыль рассыпалась, разлетелась, чтобы собраться в новую фигуру, которую Эйидль почти тут же узнала.

— Святовит? Вы Святовит?— прошептала она, не веря своим глазам. Волшебник был высок и величественен, красная мантия с нашитым на нее драконом открывала крепкое тело мужчины лет сорока пяти с длинными светлыми волосами и внимательными цепкими глазами. В руке его была зажата палочка – та же самая, что сейчас сжимали пальцы Эйидль.

Как это может быть? Это не боггарт, потому она не боялась ни мороков, ни гномов, ни тем более Святовита. И на призраков не похоже, тем более что призраки в Дурмстранге не живут. Тогда что тут происходило…?

Пока она размышляла, что же делать, ощущая, как бежит время, видение вновь изменилось: и перед девочкой предстал юноша. В такого можно было бы, наверное, влюбиться: стройный, с умными глазами, темными волосами, стянутыми шнурком, юноша смотрел гордо и пристально, сосредоточенно, словно пытался запомнить все то, что видел. Поверх мантии Эйидль разглядела шнурок, на котором висели маленькие фигурки, и их исландка не могла не узнать.

— «Волк на груди дракона»,— прошептала она, не веря своим глазам: на шее юноша были медальоны, как у ее отца и матери. Мальчик подходил все ближе, и исландке казалось, что он просто не замечает ее. А также она была уверена, что знает имя этого юного волшебника.— Симарл?

Но видение опять растворилось, и на месте волшебника появился уже знакомый девочке морок. Круг замкнулся и пошел по новому витку. Без остановки.

Ну, конечно! Ребята рассказывали ей! Круг образов, один за другим, без остановки!

Инвертус! Значит, стражем Створок был Инвертус гномов!

Но стражем ли? Ведь образы ничего не делали, они даже не пугали, они просто сменялись друг за другом в калейдоскопе.

Морок. Гном. Святовит. Симарл.

Получается, именно их последними видел Инвертус – и был заперт тут на века. Веками эти четыре образа появлялись в синем свечении пещеры перед Створками. Зачем?

Девочка начала внимательнее всматриваться в четырех призраков прошлого, которые, видимо, были последними, кто заходил сюда. Видимо, они заперли Створки и ушли, на века скрыв от всех это место. Но зачем здесь Инвертус?

Может, он видел, как Створки запирались? Может, в последовательности образов или в одном из них есть подсказка, как отпереть Створки? Может, Инвертус специально был тут оставлен? Для нее, именно для нее, как и все, что делалось до этого. Почему именно для нее, Эйидль пока не понимала, но была уверена, что получит ответы на все вопросы, как только сможет отворить двери и увидеть Тайну.

А Инвертус продолжал бесконечный показ последней сцены из виденных им века назад. Исландка смотрела на морока, на гнома, на Святовита, но ничто не привлекало ее внимания. Только Симарл с кулонами. Волшебная палочка Святовита и его очки.

Очки! Девочка почти подпрыгнула, ощущая, как снова гулко бьется сердце – как всегда, когда она была близка к разгадке очередной маленькой тайны.

Эйидль уже без страха повернулась спиной к Инвертусу и внимательнее разглядывала не Створки, а камни рядом с ними. Вряд ли замочная скважина скрыта в этих узорах и рисунках – было бы нереально ее отыскать, как и было нереально отыскать свиток в срытой библиотеке гномов, если бы его оставили на стеллажах с другими. Нет, искать нужно отдельно, в стороне.

Девочка мягко проводила пальчиками по каменным неровностям справа, а потом слева от Створок, пытаясь найти то, что ей подскажет, что догадка ее верна. И искать пришлось недолго. Эйидль даже улыбнулась, понимая, что нет смысла прятать замочную скважину, если ключ от нее хранится в надежных руках.

Она быстро достала из кармана очки – прощальный подарок Альбуса Поттера — и в голубоватом свете некоторое время на них смотрела. Как она раньше не сообразила, ведь они так долго думали над загадкой очков на портрете Святовита!

Это была подсказка, уже тогда гномы пытались подсказать ей, а она забыла об очках, и не вспомнила бы, если бы ей не пришлось сегодня воспользоваться первым прощальным даром хогвартчанина – Маховиком Времени. Гномы все время словно говорили ей: ты, Эйидль, именно ты пройдешь Путь, потому что… Почему именно она догадывалась, но даже теперь боялась материализовать догадку в мысль. Слишком невероятно, слишком страшно.

Ключ от Створок, странный и при этом неприметный, все это время хранившийся в надежных руках. Всего лишь очки английского мальчика.

Руки дрожали, когда Эйидль осторожно вкладывала их в выемку в каменной стене: стекла и дужки легко утонули в камне, словно в фигурном футляре. Это было похоже на то, что рассказывала Мария: они с Альбусом вставили Маховик Времени в стену в старой библиотеке – и нашли загадку.

Не было никакого звука или шороха, никакого щелчка или скрежета скрытого где-то механизма – просто из стены перед ней выдвинулся камень, которого Эйидль не смогла бы никогда заметить. В камне оказалось углубление в форме чаши, углубление, которое девочка уже видела в библиотеке, и теперь ей не составило труда догадаться, что нужно делать. Все повторялось, все было просто и надежно: ключ и кровь. Все повторяется, замыкается в круг.

Наконец-то пригодилась волшебная палочка. Эйидль зашипела, делая небольшой прокол в пальце, потом надавила, чтобы образовалась капля, и перевернула руку. Кровь сорвалась и полетела в чашу, странно светясь в голубоватом сиянии помещения.

Створки отворились бесшумно, медленно, дюйм за дюймом открываясь наружу и позволяя девочке увидеть то, к чему они все так долго шли. Перед ее глазами была Тайна.

В тот же миг за спиной раздался шорох шагов. Множества шагов, скрежет когтей о каменный пол, дыхание. Девочка в испуге оглянулась – и теперь она была уверена, что на нее надвигаются вполне настоящие мороки. И было их много, очень много – а они все пребывали, заполняя собой зал перед Створками. Впереди широкими шагами двигалась огромная волчица с яркими глазами, пристально смотревшими на девочку.

Эйидль попятилась, чувствуя, как голубоватое сияние, заполнившее собой весь Зал Тайны, окутывает ее, облепляет. Становилось жарко, ладони вспотели, липкий страх заструился по венам. Исландка снова попятилась, не спуская взгляда со стаи волков, которая вслед за ней входила в зал.

«Эйидль, остановись»,— пронесся в ее голове шепот, и девочка вскрикнула, отшатнувшись, потому что слишком хорошо помнила ту ночь, когда с ней заговорили мороки.— «Стой!»

Но было поздно: девочка поняла, что последний шаг она сделала в горячую колючую бездну, которая забилась в рот и в уши, окутала коконом – и утянула вниз, в бесконечный жаркий полет.

 

 

* * *

Переместиться из одного места в другое – нет ничего проще для феи, жительницы подземелий Дурмстранга. Но Кляйн казалось, что она веками шла через нулевое пространство, чтобы вывалиться прямо в глубоком колодце, где собрались феи, пока ученики развлекались на поверхности. Слышался смех, кто-то болтал без остановки. Бездельники, лучше бы занимались делами!

— Хелфер!

Да, она сама еще день назад не поверила бы, что по собственной воле решится искать настырного ухажера, но сейчас понимала, что если кто и сможет помочь, то только фей Марии Истенко.

— Да, душа моя?— Хел тут же вынырнул откуда-то из темных глубин, быстро-быстро взмахивая крылышками.

— Беда, Хелфер, беда,— выпалила Кляйн, но так, чтобы все присутствующие в колодце фейки не услышали, а то ведь и панику успеют навести.

Фей серьезно взглянул на взволнованную, даже перепуганную Кляйн и тут же поманил за собой, подальше от множества любопытных ушей.

— Что приключилось?— он выглядел сосредоточенным и обеспокоенным, и именно это помогло фейке собраться с мыслями.

— Эйидль попала в беду.

— Что с ней? Мария знает?

— А ты пробовал ее найти?!— съязвила Кляйн.

— Нет, зачем? Они все на поверхности, переживают за Феликса,— помотал головой Хелфер.

— Нет Эйидль на поверхности! И Феликса нет! И Марии! Даже Айзека там нет!— рассердилась фея, стукнув Хелфера кулачком в плечо, чтобы до него быстрее доходило.— Если бы Эйидль была там, я бы смогла к ней прилететь…

— Ты бы умерла на поверхности!

— Да, умерла бы, но я бы все равно могла! Ты же знаешь: я бы чувствовала на том конце перехода выход, а выхода нет! Она где-то, куда я не могу попасть!

— Ну, может, они под прикрытием опять пошли вниз?— предположил Хелфер, и по его лицу было заметно, что он тоже пытается понять, где сейчас находится его подопечная, но тщетно.— Да, Мария тоже в подземелье Святовита.

— Я же говорю! Но беда не в этом!— вот теперь Кляйн была готова расплакаться.— Я чувствую, что… что с Эйидль беда, большая беда… Потому что она… словно она в двух местах одновременно.

— Как?

— Да так!— рассердилась фейка.— К ней открываются сразу два перехода!

— Но…

— Да перестань ты нокать!— взорвалась маленькая женщина.— От тебя никакого проку!

— Не кричи,— попросил Хелфер, оглядываясь.— Мне кажется, что ты преувеличиваешь.

— Да ты что?!— ядовито ответила Кляйн.— То есть ты считаешь, что все нормально? Что Мария могла бросить своего ненаглядного Феликса в разгаре последнего испытания Турнира и залезть в подземелья…

— Если бы этого требовал Поиск…

— Да вы все совсем помешались на своем поиске, что ли?!— не выдержала Кляйн, заверещав, тем самым привлекая к себе внимание почти всех находившихся неподалеку феек.— Стяни свою долбанную шапочку, она заслонила тебе реальный взгляд на мир!

— Тише, душа моя,— прошипел Хел, чуть улыбнувшись смотревшим на них товарищам.— Не переживайте, у Кляйн просто критические дни.