Вода вместо нефти 55 страница
* * *
Снег растаял, тонкими струйками прошлого ускользнув в почву, словно время. Вода устремилась в океан, чтобы слиться с миллиардами миллионов других струек, присоединившихся к волнам вчера, год назад, века назад…
Онf сиделf вдвоем и смотрелf на творение рук человеческих. Смотрелf и давно уже не поражалfсь тому, насколько человек одновременно может быть гением и злодеем, насколько сильно в этом месте сплелись в одно порок и добро… Словно вот эти скалы, незыблемые с тех пор, как впервые на берег ступила нога гнома, человек мог одновременно и спасать, и убивать. И глядя на возведенное волшебниками на плато чудо, онf думалf обо дном: о зле, что буквально пронизывало каждую крупицу света, каждую льдинку, что соединили люди, воздвигнув ледяной замок.
Щенок поднялся, нетерпеливо переминаясь на лапах: даже он, никогда не умевший по-настоящему мыслить, чувствовал зло. Но время еще не пришло. Они не могли вмешаться, как не делали этого веками…
Великое молчание не будет прервано. Она тоже поднялась, величественная и гордая, как мир, в котором она родилась и выросла, как мир, в котором она приняла смерть и возродилась.
Она обернулась, услышав осторожную поступь Вожака. Он был древним, он помнил Суд Сфинксов и Великий Исход, он хранил в своей памяти Историю, но, как и многие из его рода, давно уже замолчал и редко вступал в беседу c кем-то из Семьи.
Вожак сел рядом, устало склонив седую голову. В его мутных глазах отражалась тоска времен, боль поколений, ужас смерти и забвения. Это он хранил память Стаи, он помнил Зло и чуял Опасность, именно поэтому так рано седел, так мало жил, так часто Воцарялся. Это его скупые слезы падали в Ущелье Забвения, где покоились во тьме тела Носителей и где метались Потерянные…
«Зло сгущается, Сестра».
Щенок вздрогнул, как делал это каждый раз, когда слышал Вожака. Духи не менялись, никогда.
«Мы будем молчать, пока Врата не распахнутся, как я и обещала»,— она посмотрела в глаза Вожака. Она не была его женой и даже не считалась членом Стаи. Она была Сестрой, принятой в Семью, давшей Великому молчанию цель и смысл.
«Может стать уже поздно».
«Я знаю, Брат».
«Нить оборвется».
«Если оборвется нить, Врата закроются навеки».
«Разве это не выход?»
Вожак оскалил зубы, она последовала его примеру: им не понравилось замечание подошедшего Младшего Брата.
«Дадим Злу самому оборвать нить, раз мы не можем сделать это сами».
Она снова оскалилась:
«Врата должны быть открыты, а Зло низвергнуто в Пропасть, так говорили Духи».
«Духи давно уже среди Потерянных, а мы здесь».
«Терпи, Младший Брат»,— Вожак вздохнул, глаза его то и дело возвращались к ледяному замку на плато. Голубоватые башни и башенки отражались в них, слепые окна замка источали тьму, на зубчатых стенах замерли ледяные скульптуры драконов и гидр.— «Зло проникло внутрь, оно у самых Врат».
«Тогда мы должны пойти к Вратам и не дать Злу туда поникнуть».
«Пока Врата не распахнутся, мы будем молчать»,— с угрозой повторила Сестра, обернувшись к Младшему Брату.— «Нить должна уцелеть».
«Мы так и будем созерцать?»— Младший Брат показал взглядом на распахнувшиеся ворота в «голову» школы, из которых потоком хлынули дети. Даже здесь, на вершине холма, были слышны их звонкие возбужденные голоса.
«Мы будем молчать, как и раньше»,— вынес вердикт Вожак и поднялся, усталой походкой направляясь по еле заметной звериной тропе вниз с холма. Там, у подножия, среди темных камней, он проскользнет в лаз и уже вскоре будет в туннеле, который приведет Вожака домой.
«Они погибнут. Все погибнут. Снова. Как раньше».
«Тише, Младший Брат»,— она осторожно потерлась о его бок, наблюдая за щенком.
«Это невыносимо. Одного мы уже потеряли. Остался последний. Самый последний. На этот раз Нить оборвется».
«Мне тоже жаль, но Врата или распахнутся, или навсегда останутся закрыты».
Он долго молчал, глядя на то, как школьники по влажной из-за стаявшего снега земле бредут к равнине, разглядывая возвышающийся над ними ледяной замок, как занимают места в огромных трибунах вокруг зубчатых стен.
«Я столько раз чувствовал, как проливается наша кровь. Наша. А мы продолжали молчать».
«Таково было условие».
«Я помню»,— на миг во взгляде Младшего Брата мелькнула такая же бездонная тоска веков, что и в глазах Вожака.— «Я все помню. Но порою молчание становится невыносимым».
«Я знаю. Мне тоже жаль их, их всех, каждого из нашей семьи. Но мы с тобой дали Слово Вожаку: пока Врата не распахнутся, мы должны Молчать».
«А что будет потом? Что будет, если они все-таки откроются? Или если навсегда сгинут вместе с последней из нас?».
«Мы все станем Свободными, Вожак вернет нам мое и твое Слово. Но Нить не должна прерваться, я не верю в это. Слишком долго ее пытались оборвать, но тщетно».
«Ты жалеешь о том, что случилось? Обо всех этих веках Молчания?»
«Нет»,— ответила она, не задумываясь.-«Ни о чем не жалею».
«Я никогда тебя не спрашивал… Это было сложно – убить себя?».
«Нет, потому что у моей смерти была цель. И если бы я ее достигла – ничего бы не было. Все было бы по-другому».
«Не все. Ты бы все равно была бы мертва».
«Да, мертва. Но Вожак позволил мне стать его Сестрой, так как Зло получило то, чего добивалось. И моя смерть была напрасной…».
«И теперь мы тут, скованные Молчанием».
«Стая тоже скована Молчанием, пусть и позже нас, но они тоже приняли это. Если бы мы Заговорили, Зло бы истребило всех нас, всех».
«Мне все тяжелее видеть, как они гибнут»,— Младший Брат кивнул в сторону замка, окруженного детьми.— «И они будут гибнуть и дальше, пока Нить не оборвется, или Врата не распахнутся».
«И тот, и другой исход уже близки, но мы не знаем, какой из них в итоге станет нашим Освобождением… Тогда, давая Слово Вожаку, я не думала, что потяну за собой тебя…».
«Я сам согласился».
«Ты не должен был этого делать. Так же, как другие».
«Я не мог бросить тебя одну. И его»,— Младший Брат кивнул на щенка, который гонялся за своим хвостом.— «Я в ответе за него даже теперь, спустя века».
Они некоторое время следили за тем, как Щенок играет у их лап, кувыркаясь.
«Если бы я только мог Заговорить, сказать ей…».
«Я знаю. Но ты не можешь. Пусть мертвые остаются мертвыми».
«Мы слишком долго остаемся мертвыми, а она слишком долго остается живой».
«Все скоро закончится»,— она подошла к нему, мягко положила голову на его загривок, прикрыв глаза, но слушая, как играет щенок.-«И однажды вы все снова окажетесь вместе».
«Я знаю, мама. Но иногда кажется, что конца вечности уже не будет, а мы не имеем права подтолкнуть ее к этому концу».
Они вздрогнули все втроем, когда над долиной, отразившись в скалах, раздался магически усиленный голос: «Последнее испытание Турнира Трех Волшебников началось!».
27.06.2012
* * *
Первое, что он почувствовал, когда очнулся, — холод. Ему действительно было жутко холодно, словно он оказался в леднике и находился там уже довольно продолжительное время.
Роберт открыл глаза. Странно, но разницы никакой не было – словно и не открывал. Вокруг царила кромешная тьма. Полная, абсолютная. Такого в его жизни еще не было – словно на глаза накинута непроницаемая повязка. Он сел и коснулся лица – нет, никакой повязки не было, да и не могло быть, он бы почувствовал. Но он ничего не видел – и это факт.
Конде поднялся и только тогда, наконец, понял, почему так холодно и почему он ничего не видит. Глаза выхватывали теплые спектры, тепло, а здесь этого не было, потому что стены и пол были ледяными. Быстро прощупав окружающее пространство, Чемпион Хогвартса понял, что он находится в узкой ледяной комнате без всякого выхода. Лед обжигал кончики пальцев и давил на психику. Парень достал из кармана волшебную палочку и попытался осветить помещение – но Люмос только слегка мигнул и растворился во тьме.
Что ж, темнота и лед – это и есть последнее испытание Турнира Трех Волшебников? Конде задумался над тем, что бы такое сотворить. Проблема была в том, что он не понимал, что ему нужно сделать – разбить ледяную избушку или же просто не дать себе замерзнуть насмерть? Оглушая его в кабинете, директора почему-то не подумали о том, чтобы перед этим рассказать суть игры, в которую их поместят по пробуждении. Или это только ему забыли рассказать?
Ответ пришел извне, Роберт даже вздрогнул: до него донесся магически усиленный, но вполне узнаваемый голос профессора Яновских:
— Последнее испытание Турнира Трех Волшебников началось! Перед вами, друзья мои, Ледяная крепость, воздвигнутая профессорами и судьями Турнира специально для финального состязания. Наши Чемпионы уже находятся внутри и сейчас хорошо нас слышат…— тут голос директора был заглушен криками болельщиков, которые пытались докричаться до своих соучеников, и Яновских пришлось переждать бурю.— Замок состоит из четырех уровней, а в башне установлен Кубок Трех Волшебников, который получит тот, кто первым доберется до него. Чемпионы распределены по уровням согласно занимаемым местам: на втором уровне находится мисс дё Франко, у нее тридцать восемь баллов,— снова директору пришлось замолчать из-за слишком горластых болельщиков Шармбатона.— На первом уровне мы поместили мистера Конде, набравшего двадцать восемь баллов,— Роберт почесал в затылке и чуть потер руки, которые начали холодеть: мысль о первом уровне его немного порадовала: впереди всего лишь три этажа, мелочи!— Мистер Цюрри находится на самом нижнем уровне – в подземельях. Путь наверх для всех них будет непрост, потому что в ледяных коридорах и залах они могут встретить хранителей замка и очень быстро оказаться там, откуда начали. И самое главное – на шее каждого из участников висит мешочек из драконьей кожи, внутри которого находится портал. Если участник решит прервать состязание, ему достаточно развязать мешочек и коснуться предмета в нем… А теперь нам остается только ждать!
Конде усмехнулся, потрогав «запасной выход» у себя на шее: портал был легким и совершенно не мешал. Что ж, пора приниматься за дело, пока проворная мисс дё Франко не оказалась на башне в обнимку с Кубком. Нет, конечно, Роберт не грезил чемпионством, но все-таки у него было достаточно амбиций, чтобы побороться за победу.
Предстояло понять, как выбраться из ледяной каморки. Интересно, его поместили в полный мрак, чтобы у него не было форы перед той же Франсуаз, у которой не было ни чуткого слуха, ни острого зрения? Что же тогда сделали с Феликсом, у которого таких преимуществ на порядок больше, чем у Конде? Посадили в мешок и бросили в воду?
Роберт обошел всю ледяную ловушку, притоптывая ногами – вдруг найдет лаз. Но такого не было, и теперь варианта было два – либо устроить маленький взрыв с неизвестными последствиями, либо попытать счастья с потолком, но вот летать он пока не умел.
Хогвартчанин, несмотря на холод замка, скинул мантию, которая могла бы только помешать, и поднял руки, думая о том, чтобы подпрыгнуть и проверить, насколько высок потолок. Но прыгать не пришлось – руки сразу же натолкнулись на скользкую гладкую поверхность ледяной корки. Уже через пару мгновений Роберт нашел узкую щель в потолке, через которую мог бы протиснуться. Он убрал в карман палочку, уцепился руками за края дыры и подпрыгнул, подтягиваясь. Пальцы тут же свело холодом, они скользнули по краю льдистого потолка, и парень упал на пол. Что ж, как любит говорить Гермиона: «Волшебник ты или кто?».
Роберт стал судорожно соображать, как выбраться. Вряд ли он сможет целенаправленно поднять себя через узкую дыру, скорее, набьет шишек. Расширять дыру опасно – кто знает, не обвалится ли сразу весь потолок, это же лед. Лестницу из ничего он сделать не сможет, значит, оставался один выход – вырезать из стен кусков льда и встать на них, как на ступеньки.
Решив так, хогвартчанин тут же взялся за дело. Трудно было резать в полутьме – свет от заклинаний был очень блеклым и не разгонял мрак. Куски, которые должны были иметь кубическую форму, оказывались очень своеобразными, и их приходилось ровнять на ощупь. У Роберта начало складываться ощущение, что, пока он сделает лестницу, кто-то уже доберется до Кубка. Как бы на пир не опоздать, подумал он с усмешкой, выкалывая из стены очередной кусок и в свете заклинания понимая, что, пока собирался вылезти через потолок, прорубил «окно» в стене.
Соседнее помещение было слегка подсвечено голубоватым сиянием льда. Это была небольшая комната с колоннами и выступами, которые выглядели изумительно в странном свете, который будто шел изнутри самих стен. В противоположном конце комнаты Роберт не без радости заметил витую ледяную лестницу, которая поднималась вверх, в такой же узкий, как и в его бывшей темнице, лаз. Сверху падал вполне обычный, желтый, луч света.
Идти здесь было достаточно непросто – ноги скользили по отполированной поверхности, норовя подвести. Не хватало только упасть и что-нибудь себе сломать. Недолго думая, Роберт сел и чуть изменил подошву своих ботинок, нарастив на них резиновые шипы: этому его научила Гермиона, когда возила их с Альбусом на горнолыжный курорт. Оказывается, даже эти глупые маггловские забавы бывают полезными.
Идти стало заметно легче, и даже лестница уже не показалась такой уж непреодолимой. Взбирался Роберт осторожно – не только из-за боязни поскользнуться и свернуть себе шею, но и из-за возможности остаться без головы, которую может откусить тварь, сидевшая у лаза и капающая слюнями на холодный пол. А то, что там кто-то сидит, Конде не услышал – почувствовал. Он уловил ужасный запах изо рта этой твари и от шерсти, что покрылась инеем в ледяном коридоре.
Но прежде, чем Конде решил, чем именно он запустит в лаз, чтобы обезвредить существо, над головой раздался треск и грохот падающих ледяных осколков, а затем крик страха и неприятный стук человеческого тела, приземлившегося на твердый пол. И всхлип.
Теперь уже было не до стратегии и тактики: судя по всему, к твари свалилась с верхнего уровня Франсуаз, и существо сейчас как раз отвлеклось на новую жертву, которая вполне может быть без сознания.
Чемпион Хогвартса буквально взлетел по лестнице, вырываясь из голубоватого сияния на свет, что лился из небольших окошек под потолком ледяного замка. И тут же опустил палочку – ледяные осколки, которые посыпались сверху, попадали на тварь, и теперь вонючая грязная туша то ли быка, то ли волкодава размером с гиппогрифа валялась рядом с лазом и, кажется, даже не дышала. Что ж, зверинец Дурмстранга явно лишился одного из своих экспонатов.
Франсуаз лежала на боку у основания крутого ледяного ската-горки, что вел с верхнего этажа. Кажется, девушка наступила на тонкий слой льда, который лопнул, и она провалилась в хорошо подготовленную ловушку-горку. Ну, хоть шею себе не свернула, и на том спасибо организаторам.
— Ты как?— Конде сел рядом с Чемпионом Шармбатона и коснулся ее плеча. И только тут понял, что девушка плачет.— Где больно?
Она помотала головой и вытерла лицо рукавом порванной мантии – как-то совсем по-детски.
— Встать можешь?— Роберт подал ей руку, вглядываясь в поцарапанное и местами даже где-то обожженное лицо. Что с ней случилось наверху, можно было только догадываться.
Она кивнула и неловко поднялась, схватившись за руку парня. Снова всхлипнула и посмотрела на него глазами, полными ужаса. Конде никогда еще в жизни не видел, как выражается животный страх, но сейчас он был уверен, что именно это чувство владело Франсуаз в данный момент. Да что с ней случилось?
— Там все так страшно?— осторожно спросил парень, кивнув наверх, чтобы понять, что его ожидает на верхнем уровне, куда он в данный момент направлялся. Теперь еще появилась проблема «что делать с Франсуаз». Ладно, доберутся до башни – там разберутся, правда, он не собирался повторять историю двадцати-с-лишним-летней давности и благородно предлагать взяться за Кубок вместе. Вот уж не дождетесь! – Идем, а то замерзнем!
Он подал девчонке руку, боясь, что она поскользнется и что-то точно себе сломает, а сам размышлял о том, как меняют подобные ситуации людей. Не ожидал он от дё Франко такого поведения, но ее, конечно, можно понять.
Она осторожно пошла за ним, чувствовалось, что девушка прихрамывает, но оставить ее здесь Роберт не решался, а нести – он не подходил на роль благородного рыцаря, а она не была принцессой, заточенной в высокой башне…
Они прошли совсем немного, когда оказались в коридоре, который раздваивался.
— Сама идти сможешь?— Конде повернулся к Франсуаз, давая ей шанс выбрать направление. Она большая девочка, к тому же у нее на шее мешочек с порталом… Стоп.— А где твой портал?
— П… потеряла,— губы у Франсуаз дрожали,— потеряла, пока удирала от каких-то страшных огнедышащих хрюкающих ящериц,— пробормотала она, снова всхлипывая. Мерлин, да что за детский сад-то?
— Ты не пыталась не удирать, а оглушить Файтов?— Роберт по описанию сразу определил, что за твари ожидают их на следующем уровне. Они были не так уж и страшны, потому что боялись огня и легко вырубались обычным Петрификусом, на них не было панциря.— Или вам в Шармбатоне о них не рассказывали?— все становилось еще более абсурдным.— Ладно,— он снял с себя шнурок портала и протянул ей.— Иди, а то мы тут до всемирного потепления будем разговаривать. Не хватает только дождаться Феликса…
Ее рука дрожала, пока она брала мешочек и надевала на шею.
— Скоро увидимся, удачи!— и Конде юркнул в правый проход. И если бы ни его превосходный слух, он бы не услышал, как девушка пропищала ему вслед тихое « не бросай меня, пожалуйста».— Да что с тобой такое?!— он вернулся, уже с подозрением глядя на девчонку.
— Мне не нужен Кубок, только не бросай меня,— снова попросила Франсуаз, и теперь-то Роберт отчетливо понял, что перед ним вовсе не Чемпион Шармбатона. Дё Франко никогда бы не отказалась от победы. Не тот характер.
— Кто ты? И зачем ты это делаешь?— холодно спросил парень. Мысли его судорожно работали: если кто-то другой оказался в теле Франсуаз и был помещен в замок, значит, тут были замешаны организаторы или судьи, потому что перед началом каждого испытания их проверяли для того, чтобы убедиться, что ни в чем нет лжи и обмана. А сейчас перед ним стоял кто-то, выпивший Оборотное зелье? И кому это надо? Ладно бы дё Франко подменили кем-то сильным и смелым, но ведь стоящая хныкающая девчонка – ребенок, ощущение складывалось, что ей лет тринадцать-четырнадцать, этим объяснялось то, что она не знала, как побороть Файтов. Бред какой-то.
— Не выдавай меня,— и по ее лицу потекли уже настоящие слезы.— Мне не нужен Кубок, просто выведи меня отсюда. Пожалуйста.
— Ты же понимаешь, что о подлоге узнают?
— Нет, если ты не выдашь,— она заглянула в его глаза почти умоляюще.— Пожалуйста, я тебя прошу. Они убьют ее, убьют, если я проговорюсь…
— Кто убьет? Кого?
Но ответить девочка не успела – из-за угла на них вылетел луч заклинания, который лишь на несколько дюймов промахнулся и не попал в голову «Франсуаз». Луч был зеленым, и Роберт тут же схватил девчонку и затащил в один из проходов.
— Это еще что?— процедил он сквозь зубы, прикрывая собой «дё Франко».
— Это Феликс,— бледные губы едва двигались, девушка дрожала всем телом.— Он хочет выиграть.
— Я тоже хочу, но почему-то пока никого не пытался убить!— рассердился Конде, потом схватил попутчицу за руку и потащил за собой.— И учти: если это твоя уловка, чтобы добраться до Кубка и выиграть, то этого не случится, потому что тогда все узнают, что в замке не было Франсуаз, и пусть потом кто угодно убивает кого угодно, я буду рад помочь.
Она промолчала, и Роберт воспринял это, как подтверждение понятности его слов.
— Почему ты не хочешь воспользоваться порталом?— спросил он, когда вдвоем они достаточно отдалились от опасного перекрестка. Пока что Роберт не слышал шагов преследования.
— Потому что Франсуаз бы этого никогда не сделала,— голос девушка наконец-то окреп, и она перестала хныкать. Конде даже расслабился немного и отпустил ее руку.
— Хоть это ты понимаешь. Сколько тебе лет?
— Тринадцать,— с вызовом ответила «дё Франко», и прозвучало это так, словно она тут же оторвет голову тому, кто скажет, что она еще ребенок. Он знал немного девочек ее возраста в Дурмстранге, но ни одну из них он не мог заподозрить в том, что она выпила Оборотное зелье и забралась в замок за Кубком. Или зачем там эта девчонка оказалась тут.
— Ты так и не сказала, кто и кого собирается убивать,— напомнил Роберт, но ему снова не дали дождаться ответа: из-за поворота на них вылетело чудовище, которых Конде вживую никогда не видел, но давно мечтал встретить.
Мантикора была колоссальных размеров и до ужаса прекрасна: ее бурое тело блестело и переливалось шерстью великолепного льва, хвост скорпиона ходил из стороны в сторону, и на его кончике угадывался смертельный яд. Из шикарной красной гривы выглядывало бледное человеческое лицо, в глазах – только звериная алчность, а из большого рта были видны три ряда острых зубов хищника. Роберт был очарован и заворожен, при этом он чувствовал, что его спутница замерла от ужаса. Да, в тринадцать лет ты можешь только лечь и стать ужином Мантикоры, потому что от нее не сбежишь и не спрячешься.
— Отойди к стене,— скомандовал девушке Роберт, выставляя вперед палочку и холодно улыбаясь. Мантикора замерла, перешагивая на месте и глядя на соперника. О да, хищник чувствует, что жертва его не боится. Чувствует силу, возможность проиграть. Она чувствует кровь вампира, а вампир – один из равных Мантикоре соперников.
«Отступись, кровавое дитя».
Конде выпрямился, удивленно глядя на существо: только с равными себе Мантикоры вступают в беседу.
«Дай пройти».
«Я убью тебя».
«Но сначала недосчитаешься пары конечностей»,— рассмеялся Роберт.
«Я не пущу тебя дальше».
«А я не поверну назад».
«Я не хочу тебя убивать».
«Жаль, потому что я мечтаю тебя убить»,— и Конде не лукавил: встречая более слабого соперника-человека, Мантикора в считанные минуты разрывает его на куски. Хотя у жертвы, конечно, есть время на то, чтобы коснуться портала, тут уж организаторы продумали все. Все, кроме того что Чемпион окажется третьеклассницей, которая портал потеряет, убегая от медлительных неопасных ящеров.
Схватка началась мгновенно, и если бы Роберт не был к ней готов, он бы остался без руки, а выращивать новую – больно и долго. Он едва успел увернуться, стукнувшись спиной о ледяную стену. Пол содрогнулся от прыжка зверя. Мантикора ловко развернулась и изготовилась к новой атаке, но Конде уже взмахнул палочкой, делая петлю, которая, словно змея, набросилась на шею существа и стала затягиваться.
Мантикора мотнула головой, и три ряда зубов легко перекусили веревку. Огромные лапы полоснули воздух в том месте, где за мгновение до этого стоял Чемпион Хогвартса. Мантикора взвыла от досады, снова разворачиваясь – и закричала от боли, потому что тонкий острый хлыст, появившийся из палочки Роберта, перерубил ей хвост. На лед, растапливая его, хлынул горячий белый яд, размывавший пол под лапами Мантикоры. Конде отскочил в сторону, хватая за руку «Франсуаз», когда Мантикора прыгнула в их сторону, ослепленная болью. Но прыжок не удался: из-за веса существа лед не выдержал и хрустнул, проламываясь, – и Мантикора соскользнула вниз, крича от досады.
Конде мотнул головой, потом посмотрел на бледную замерзшую девушку.
— Ух, жарко, да?— усмехнулся он, поправил рубашку и направился в ту сторону, откуда пришла Мантикора, уверенный, что там они найдут лестницу на следующий уровень. «Франсуаз» тихо плелась за ним, и то, что она не пыталась навязать ему разговор или восторги, больше не хныкала и вообще вела себя так, словно ее тут не было, прибавили ей баллов в глазах Чемпиона Хогвартса. И хотя еще предстояло понять, как появление другого ученика, да еще тринадцатилетки, на испытании Турнира вообще стало возможным и про какие убийства она тут твердила, сейчас все шло хорошо.
Лестницы в конце коридора не оказалось, зато была отвесная стена, над которой опять было отверстие, а по стене шли неглубокие выемки, куда вполне можно было поставить ногу или пальцы, чтобы вскарабкаться.
— Жди,— бросил он девушке, запихнул палочку в карман брюк (изверги, не могли попросить его прийти в кабинет директора Дурмстранга в джинсах?! Или теплых штанах) и начал восхождение по стене, ожидая, что вряд ли все будет так просто. И не зря – лед был обжигающе горячим. Конде тут же спрыгнул на пол, дуя на обожженные руки.
— Холодно, да?— поддразнила его девчонка, подходя и глядя на ладони, которые покрылись пузырями от ожога.— Приложи к холодной стене, полегчает.
Конде скривил губы, но совету ее последовал: рукам было чертовски больно, и лед эту боль не успокоил.
— Надо выбираться отсюда быстрее,— бросил он девушке и удивился, когда она протянула ему снятый с себя свитер, уже бережно и беззвучно разрезанный ее палочкой пополам.
— Ну, хоть что-то ты умеешь,— хмыкнул Роберт,— но боюсь, что мне это не поможет: если я обмотаю руки, то уже не смогу хвататься за выемки.
— Давай я попробую тебя левитировать: ты же сможешь схватиться за край и вытянуть себя?
— Не знаю,— он показал ей руки и тут же начал их обматывать остатками свитера девушки.— Но мы можем попробовать… Тихо!
Она замерла, и Роберт более явственно услышал осторожные шаги над головой, потом какой-то навязчивый щебет, треск льда, словно в него ударилось заклинание. Потом снова шаги.
— Феликс уже нас обогнал,— констатировал Роберт факт, без особого огорчения или расстройства. Выиграет сильнейший, а Цюрри, несмотря на некоторую обреченность жизненных взглядов и суицидальные наклонности, был силен и физически, и магически. Тут больше дело в удаче, обычном везении, которому плевать даже на то, маг ты или маггл.
— Надо торопиться,— вдруг запаниковала «Франсуаз», в глазах ее снова поселился страх.
— Ты же вроде на Кубок не претендуешь?
— Надо торопиться,— повторила она и сосредоточенно уставилась на Роберта, явно собираясь с духом.— Левикорпус!
Роберт знал, что тут главное – не сопротивляться, расслабиться. Альбус не раз проделывал с ним такую штуку, когда им нужно было пробраться в особо запретное место, и получалось это только через окно или крышу. Его как-то немного подбросило в воздухе и перевернуло, Конде приложился плечом о стену, но смолчал, потому что самое важное было достигнуто – он повис над полом в свободном полете.
— Вингардиум Левиоса,— прошептала сосредоточенная третьеклассница, взмахивая палочкой и отправляя Роберта к потолку, о который он неслабо и приложился, не ожидавший такой скорости передвижения.— Ой, ты жив?
Конде ничего не сказал, потому что если бы открыл рот, то из него вырвался бы поток речей, непредназначенный для прослушивания лицам, не достигшим совершеннолетия, тем более девчонкам. Он просто-напросто протянул руку, отталкивая плечом от стены и схватился за края лаза в потолке. Он чувствовал, как «Франсуаз» старательно его подталкивает вверх, и если бы не ее помощь, он вряд ли смог бы подтянуться и влезть наверх. Со лба скатывались бисеринки пота, затылок ломило от пробившейся там шишки размером с лапу Мантикоры, на плече будет синяк таких же размеров, а уж про руки он вообще молчал…
Конде огляделся, но не заметил никакого движения в свою сторону, поэтому снял с рук половинки свитера и направил на них палочку: повинуясь заклинанию, ткань начала сворачиваться, сжиматься, переплетаться, пока не превратилась в крепкую витую веревку, которую Роберт обмотал вокруг себя, скрепил узлом, а другой конец сбросил вниз.
— А левитировать ты меня не можешь?— недовольно спросила девушка снизу, глядя на веревку.
— Прости, но мне некогда прицеливаться и ювелирно тебя заталкивать сверху наверх, так что хватайся или я оставлю тебя внизу!— терпение Роберта было уже на пределе, он очень хотел добраться до того, кто этот замок придумывал, – и вломить его головой о ледяную стену.
«Франсуаз» вздохнула и уцепилась обеими руками за веревку, Роберт напрягся и начал отходить от лаза, подтягивая девушку за собой. Она оказалась не такой уж и легкой, но дело продвигалось.
Пока в него со спины не ударилось заклинание. Что это было, Роберт в тот момент не понял, но тут же потерял равновесие и упал вперед лицом, натяжение веревки прекратилось, и последнее, что он помнил перед тем, как потерял сознание, был крик девушки и глухой удар о ледяной пол, что донесся снизу.
Сколько он пролежал без сознания, Роберт сказать не мог, но очнувшись, согнулся пополам: его вырвало.
«Теперь ты вряд ли меня убьешь».
Он вздрогнул и посмотрел на сидевшую рядом Мантикору. Ну да, конечно, проиграв человеку, Мантикора этого человека больше никогда не тронет. Не врали глупые книжки.
— Давно я тут лежу?— было трудно сосредоточиться.
«Пару минут. Мальчишка услышал меня и сбежал. А я не дал тебе умереть».
— Теперь я обязан тебе жизнью, блестяще,— поморщился Конде, вставая. Цюрри совсем с ума сошел? Он же чуть их не убил.— Девчонка!— он попытался встать, но его качнуло, и к дыре он буквально подкатился.
«Франсуаз» лежала на полу в неестественной позе, с подогнутыми ногами. Волосы разметались по льду.
«Она пока жива».
«Помоги ей».
«С чего бы это?».
«Потому что я так хочу. И ты мне подчинишься»,— Роберт посмотрел на Мантикору.
Та неохотно кивнула и поднялась на лапы, тут же мягко прыгая вниз, словно не ощущая нескольких метров, что разделяли пол и потолок второго уровня.