Вода вместо нефти 34 страница

Как скоро выдохнется Инвертус? И есть ли у него порог сил? Наверное, как только ящер устанет, этот странный волшебник перевернет свою суть и станет кем-то более грозным…

Палочка Феликса мелькнула в воздухе — он накинул на ящера сеть, в которой тот тут же запутался, цепляясь шипами и изворачиваясь, еще сильнее себя пленяя. Парень вскочил на спину зверя, удерживаясь, ожидая, когда ящер устанет сражаться, а он устанет…

Но Инвертус понял, что проиграл этот поединок — твердая спина под Феликсом начала исчезать, и парень тут же спрыгнул на землю, притягивая сеть, чтобы туман не смог улизнуть. Конечно, возможно, что Перевертыш как призрак, но почему-то Цюрри был уверен, что тогда бы странный волшебник давно бы уже сбежал.

Черный туман метнулся в сетях, пытаясь просочиться, но, к удовольствию Чемпиона, этого не случилось.

— Как легко ты попался, Перевертыш,— дернул уголком губ Феликс, видя, как создание начинает менять форму, становясь…— Симпатично,— улыбнулся парень, глядя на прекрасную женщину-птицу.— Юварка?

Серые глаза смотрели с любовью, очаровывая, и на какой-то миг Цюрри даже поддался этому, делая шаг вперед и опуская палочку, готовый убрать сеть и выпустить прекрасное создание. Но он не был просто человеком, мужчиной, на которого были направлены чары Юварки — в нем была часть животного, и именно это помогло ему выстоять, выдернуть себя из облака влюбленности, которым окрутила его снежная женщина, мечтавшая выйти замуж за человека и самой стать человеком.

Феликс мотнул головой, зло вскидывая палочку — и Юварка засмеялась, как-то жутко, с ощущением поражения… Мальчик не позволил ей наполнить сферу убивающей водой: как только волны начали лизать его ноги, он взмахнул палочкой:

— Тинниро!

Юварка закричала еще сильнее, зажимая уши, но визг был внутри нее, войдя в тело женщины-птицы оранжевым лучом. И Перевертыш снова признал свое поражение, перевоплощаясь в тень себя самого, мечась в сети…

— Сдавайся,— предложил ему Феликс, прищурившись и ожидая. Интересно, по идее организаторов Турнира, когда заканчивается испытание? Когда Перевертыш будет повержен или когда Чемпион встретится со всеми ипостасями, которые есть в памяти этого древнего существа? Или когда кто-то из них погибнет?

И тут Цюрри пришлось отпрыгивать, потому что огромный дракон полыхнул пламенем, сжигая магическую сеть и вырываясь на свободу. Огонь ударил в грудь Феликсу, сжигая одежду и причиняя дикую боль в том месте, где кожу не покрывала чешуя.

— Ты напросился,— прошипел парень, пытаясь справиться с головокружением. Он автоматически, словно вспомнив прошлое, перемещался по сфере, кувыркаясь и ныряя, зависая над головой дракона, потеряв даже примерное чувство, где в реальном мире верх, а где низ. Дракон крутился вокруг себя, изрыгая пламя, неповоротливо взмахивая огромными крыльями, пытаясь смахнуть Феликса, который неуловимой мухой прыгал вокруг.

Наконец, Чемпион, тяжело дыша, смог оказаться прямо за спиной дракона — и прыгнул на него, хватаясь за чешую. Зверь зарычал, оглушая отраженным от стен звуком. Феликс пополз по извивающемуся телу и почувствовал, что Перевертыш собирается снова поменять обличие. В один прыжок мальчик достиг шеи дракона, подтянулся к голове, вцепившись в шипы, ощущая, как твердая поверхность под руками становится неуловимой — и в момент, когда дракон стал растворяться, Феликс накрыл руками его глаза, зажав ногами нос дракона, чтобы не оказаться сразу же на полу, не сорваться.

Это было странное зрелище — Перевертыш не успел стать тенью, но не был уже драконом. Кажется, на миг он растерялся, не понимая, что случилось, а потом Феликс почувствовал, как срывается в воздух, медленно падая. Но рук он не отнял, помня то, что сказала ему Мария: просто закрой ему глаза. Именно так победил Инвертуса единственный выживший гном, не обладавший магическими способностями, именно это было изображено на последней фреске подземелий: гном, стоявший на спине чудовища с тремя хвостами и закрывавший ладонями ему глаза. Вот как держали Перевертыша в подчинении все эти века — повязкой на глазах, чтобы его память и сознание были пустыми, чтобы он не мог найти образов для того, чтобы перевоплотиться…

Инвертус замер, ослепленный, и Феликс отнял одну руку, чтобы взмахнуть палочкой, покрытой потом и кровью. На голову вековому темному магу упал черный мешок, и парень смог опуститься на каменный пол, наблюдая, как в воздухе летают капли его крови и пепел.

Тут же в сфере появились мороки, а за ним Павлов и Яновских. Директор пытался стереть с лица победную улыбку, чтобы быть таким же обеспокоенным, как и лекарь, но у него это не получалось.

— Мистер Цюрри, вы можете идти?

Феликс поднялся и побрел к выходу, оглядываясь на замершего в покорности Инвертуса и на окруживших его мороков, тех самых «мраков», что когда-то победили этого выдающегося, но несчастного мага.

Что он чувствует, это человек в нечеловеческом теле?

«У него был выбор — умереть или существовать».

Феликс вздрогнул, Павлов тут же остановился, видимо, решив, что Чемпиону плохо.

«Умри, но не существуй, а если отказываешься от смерти — живи».

Цюрри поймал человеческий взгляд одного из мороков, который повернулся к людям.

«Когда-то он был магом, у него было все, но он хотел большего. И потерял самого себя. У тебя есть самое главное — ты сам. Не смотри на него и не завидуй, что он может менять свое тело. Он не живет, он не чувствует, он не слышит — он лишь существует. Его звали Фелицио, счастье, но он не ценил его. Как зовут тебя, австриец? Он потерял свое имя, а ты? Как тебя зовут люди, мальчик?».

— Феликс!

Он вздрогнул, осознав, что хриплый голос, словно доносившийся из прошедших веков, перестал заполнять голову.

— Идем, тебе нужно остановить кровь,— Павлов почти принудительно вывел Чемпиона из сферы, и тут же Цюрри был оглушен овациями и криками восторга. Его посадили рядом с перевязанным Робертом Конде и бледной Франсуаз.

— Итак, второе испытание Турнира закончилось!— заговорил мистер Финниган, когда овации стихли.— Вы видели, как смело и героически наши Чемпионы сражались с древним волшебником — Инвертусом! Пора огласить результаты. Мистер Роберт Конде выдержал поединок с драконом, Минотавром и ящером, за что получает по два балла за каждую победу. Он не смог победить Сирену — минус один балл, но зато предотвратил поединок с Юваркой — плюс три балла, обезвредил окончательно Инвертуса — плюс пять баллов, но получил ранения, за что мы снимаем еще балл. Итого, у Чемпиона Хогвартса за второе испытание двенадцать баллов!

Зал загудел, решив, что Конде получил слишком мало баллов, но ропот этот был ожидающим, потому что Шармбатон и Дурмстранг еще не получили оценок.

— Мисс Франсуаз дё Франко одержала победу в поединках с Юваркой, драконом и Минотавром, получая шесть баллов, предотвратила поединки с Сиреной и ящером, за что получает еще шесть баллов, и пять баллов за победу над Инвертусом. Итого, у Чемпиона Шармбатона семнадцать баллов…

Феликс поднял голову, зная, что сейчас и ему выставят «счет». Павлов обрабатывал его раны, а мальчик искал глазами Марию, но не находил, только натыкался взглядом на обеспокоенных Луку и Алекса. Где она? Во что она опять успела вляпаться, пока он был в Рондо?

— …Мистер Феликс Цюрри победил ящера, Юварку и дракона, предотвратив поединок с Минотавром и Сиреной, за что получает двенадцать баллов, но получил ранение — минус балл, победил Инвертуса — плюс пять баллов. Итого шестнадцать баллов…

 

* * *

В зал торопливо вошел Омар, школьники притихли, потому что редко видели его в подземельях, встречаясь лишь на Касатках. Мужчина был одет в теплый свитер и шапку. Он подошел к Яновских и что-то проговорил тому на ухо, косясь на притихших школьников.

Директор Дурмстранга кивнул и направился к постаменту, где потеснился мистер Финниган. Даже Сфинкс, до этого державшийся в тени, пошевелился.

— Друзья мои,— заговорил Яновских, и Феликс встал, широко открытыми глазами глядя на то, как дрожат руки директора,— мне очень жаль, что я должен сказать вам об этом в такой радостный и волнительный момент, но это мой долг,— мертвая тишина заполнила паузу, и сердце Цюрри сжалось в груди.— Сегодня утром в больнице Вейхвассер после долгого сражения за свою жизнь умер Димитрий Полонский…

— Нет!!!— закричал Феликс, срывая горло от этого протеста и привлекая к себе всеобщее внимание. Но ему было плевать, потому что голос директора все еще звенел в его голове.— Нет!!!

Он хотел уйти прочь от этих людей, унося с собой этот крик — но, покачнувшись, упал на пол.

23.07.2011

 

 

 

* * *

— Это потрясающе,— выдохнула Эйидль, когда спустилась по веревочной лестнице в подземелье, где уже стоял Айзек, высоко держа зажженный факел. «Гном» явно тоже был в восторге от того, что они увидели.

Сколько страха и предосторожностей, сколько времени упущено. Они могли бы давно оказаться тут, спустившись в маленькую комнату под могильником, откуда вел еще один люк с лестницей, словно несколько уровней отделяло кладбище гномов от этого изумительного зала.

— Погаси факел, Ай.

Пламя мигнуло и исчезло, но зал был залит тихим ровным светом.

— Это творение искусства,— прошептал Яков, который спустился вслед за девочкой.

— Я никогда не видел ничего подобного.

— Почему они спрятали такую красоту под землю?— недоумевала Эйидль, поворачиваясь вокруг себя, чтобы рассмотреть зал со всех сторон.

Каменные своды аркой уходили ввысь, заставляя подумать о том, сколько тут мастерства создателей, а сколько — волшебства. Легкий шорох крыльев доносился от сводов, словно под аркой трепыхался десяток птиц. Оттуда падал ровный неяркий луч света, остававшийся желтым кругом на каменном полу и рассеивавшийся по всему помещению.

А стены полукруглого зала были покрыты стеклянной и каменной мозаикой, которая отражала единственный луч, освещая каждый угол, — казалось, что здесь находилась открытая копь драгоценных камней, которые отражали пламя факела. Миллиарды маленьких бриллиантов и изумрудов смешались с топазами, рубинами и сапфирами. Они образовывали причудливые живые узоры взлетающих в небо огромных грифов, бегущих по следу жертвы зеленоглазых огненных львов, ныряющих в водных глубинах прекрасных русалок, задумчиво созерцающих звездное небо кентавров. Все это двигалось и парило в свете единственного луча, и не возможно было оторвать глаза от всего этого гармоничного движения.

На правой стене не было драгоценных камней — лишь стеклянная мозаика, изображавшая двух волшебников, восседавших на золотых тронах, окруженных волками и гномами. Это была прекрасная темноволосая женщина, одетая в белоснежную меховую мантию и теплые унты, на коленях она держала волчонка с человеческими глазами. Рядом с ней сидел высокий широкоплечий мужчина, его длинные русые волосы подернула седина, лицо покрывали усы и борода, на нем была красная мантия, отделанная маленькими драгоценными камушками, а в раскрытых ладонях его лежал дракончик, из ноздрей которого шел пар. Вокруг волшебников бежали вверх и вниз причудливые буквы и их переплетение.

— Кто эта женщина рядом со Святовитом?— шепотом спросил Яков, не отрывая взгляда от мозаики.— Видимо, вот тут, возле их тронов, написано, но я не разберу, надо позвать Марию…

— Это его сестра Елень, основательница Академии Сибири,— ответил тихо Айзек, приглядываясь к надписи.

— У него была сестра?— изумилась Эйидль, которой подобных исторических хроник еще не рассказывали, впрочем, как и многим другим восточным драконам.

— О да, любимая сестра,— кивнул Айзек,— сыгравшая не последнюю роль в том, чтобы мы с тобой оказались вот тут. Вообще можно сказать, что именно она стала причиной войны, которую мы ведем… Но какой смысл теперь винить в этом это прекрасное создание, давно самой себе свернувшее шею?

— Давайте разделимся и осмотрим зал,— предложил Яков, пресекая философствование друга,— а потом позовем Марию, если испытание уже закончилось: нужно, чтобы она перевела надписи. Главное — ничего не трогать, мало ли что…

Эйидль с трудом оторвала взгляд от двух волшебников, увековеченных в стеклянной мозаике.

— Получается, что Дурмстранг и школа в Сибири изначально имели связь?— спросила девочка, идя вдоль стены с мозаикой и осматривая внимательно каждый дюйм, пока парни делали то же самое, отойдя к другим стенам.

— Ну, хоть в чем-то западники же должны быть правы,— тихо рассмеялся Яков, разглядывая парящего грифа.— А вы заметили, что и тут мы встретили двух самых любимых созданий в школе?

— Сфинкс и мороки,— кивнул Айзек, который уже дошел до конца помещения и шел обратно, подняв глаза к потолку: видимо, хотел понять, откуда падает луч света.— Здесь явно трудились не только гномы, но и сам Святовит — магией буквально пахнет.

— Идите сюда,— позвала ребят Эйидль. Они тут же поспешили к девочке, которая застыла в самом центре зала, глядя себе под ноги.— Смотрите.

Издалека эту ровную плиту заметить было невозможно — она сливалась с полом, но теперь трое школьников окружили квадрат, оказавшийся сделанным из какого-то прозрачного единого минерала, отшлифованного и вставленного в выемку в полу.

— Как вы думаете, что это?— шепотом спросила Эйидль, опускаясь на колени, чтобы рассмотреть то, что высвечивал круг света — луч падал с потолка прямо в центр прозрачной плиты, освещая влитые внутрь три колбы, полныю какой-то жидкости — по краям две с темной, а центральная — с прозрачной.— Это опять что-то вроде Источника Жизни?

— Не думаю, иначе зачем бы они так его туда впаивали?— пожал плечами Айзек, тоже вставая на колени.— Тут тоже есть надпись, смотри,— он ткнул пальцем в темные, едва заметные на плите, буквы.— До чего мне нравится привычка гномов писать на их языке — шифровальщики, Святовит их!

— Ну, было бы странно, если бы ты начал писать на гномьем языке, когда говоришь на английском, так же и для них было бы странно оставлять нам надписи на английском.

— Это не гномий,— улыбнулся Яков, переводя взгляд с Эйидль на Айзека.— К тому же вряд ли основатели Дурмстранга знали, что однажды его ученики заговорят на английском… Это же старославянский, язык Святовита. Неужели вы не понимаете? Этот зал строили не только гномы — тут был сам Святовит, это он писал надписи… Скорее всего, в начальные годы школы это был какой-то используемый зал, возможно, даже комнаты самого Святовита, а затем, спустя годы, гномы спрятали его, превратив комнаты над ним в могильник и закрыв сюда вход. Понимаете? Мы стоим в комнате, где жил Святовит! А мозаика на стене — это семейный портрет!

Эйидль почувствовала, как по спине бегут мурашки, она по-новому посмотрела вокруг, словно ожидая, что сейчас откуда-то из стены выйдет великий волшебник прошлого или появятся призраки мебели и вещей основателя Дурмстранга.

— Но это не проясняет, что же это за колбы,— заметил Айзек, которого явно трепетная дрожь не беспокоила.— Яков, ты можешь прочесть?

Яков пожал плечами, вглядываясь в черную вязь букв, которые шли по краю прозрачной плиты.

— Ммм… ну, в двух сосудах с темной жидкостью — кровь,— дернул уголком губ семиклассник, почесав затылок,— и если я правильно понял, — кровь самого Святовита и его сестры.

— Господи, зачем им это было надо?— прошептала испуганно Эйидль.

— Не забывай, что он, каким хорошим бы ни был, основал школу, в которой детей учат Темным искусствам, а кровь — это одна из важных составляющих многих зелий и заклятий Темной магии,— дружески погладил девочку по голове Айзек.— А, может, он просто хотел оставить после себя хоть что-то. Он бы мог отрезать себе палец или ногу…

— Фу, хватит!— Эйидль передернулась от отвращения, представив себе, как бы это выглядело в колбе под стеклом или из чего там была сделана плита.— А что в средней колбе?

— Ммм… вы будете смеяться, но «глоток живой воды».

— Источника Жизни?— уточнил Айзек.

— Нет, именно живой воды,— покачал головой Яков,— но я бы не советовал все-таки проверять.

— Мерлин! Чем глубже в недра, тем больше сюрпризов,— простонал «гном», садясь и оглядывая комнату.— Не знаю, что мы должны были тут найти, но мне все это вообще не нравится… Это здорово, что гномы сделали из жилища Святовита мавзолей, построили над ним свой мавзолей, но это нас не продвигает вперед ни на шаг…

— Ты забываешь про надписи на мозаике…

— Подождите!— Эйидль широко открыла глаза, вскакивая на ноги.

Ее друзья тут же схватились за палочки, поднимаясь, словно готовые отразить увиденную девочкой опасность.

— Нет, просто… Ай,— третьеклассница посмотрела на него, — а если ты прав? Если они действительно превратили место, где жил Святовит, в его мавзолей? В его… могилу?— она оглядывалась, пытаясь найти подтверждение своим догадкам.— Что если мы стоим в шаге от открытия места его захоронения? Что если где-то совсем рядом находятся Реликвии? Ведь Западники говорили, что их похоронили вместе с ним!

— Ну, и где ты тут видишь гробы или раку с прахом?— скептически спросил «гном», убирая палочку: он явно был недоволен тем, что Эйидль их так напугала.

— Надгробную плиту?— с легкой улыбкой спросила девочка, ожидая, когда до ребят дойдет.— На которой есть имена, эпитафия — и все на языке умершего человека. Плита над гробом, часовня с фреской, — она указала на мозаику,— мифические сцены на стенах — и вечный покой камня? Айзек, согласись, это похоже на захоронение…

— И над этим местом — могильник гномов, верных слуг Святовита. Словно и после смерти они охраняют вход в его опочивальню,— закончил за девочку Яков.— Рать дружинников, навечно оставшихся со своим князем…

— То есть вы предлагаете выковырнуть плиту и посмотреть, нет ли под ней скелета?— скептически спросил Айзек, рассматривая пол с видом кухарки, которая решает, с какой стороны начать ощипывать убитую курицу.

— Нет, я бы предложил все же сначала найти Марию, пусть она прочтет надписи — потому что они сделаны гномами,— поправил друга Яков, взглянув на часы.— К тому же стоило бы нам узнать, все ли выжили после встречи с Инвертусом, а то много что-то мы сегодня говорим о смерти…

Эйидль кивнула, смущенно отводя глаза и начиная пристально рассматривать изображение Святовита.

— Ну, сложно избежать этой темы, находясь под могилой десятка гномов и, возможно, стоя над гробом самого Святовита,— Айзек сделал большие глаза, показывая, как его пугает последняя мысль, хотя все трое понимали, что если это так, то Поиск почти закончен — и от этого всех пробирала дрожь. Это не только высокая честь и тяжесть, с которой можно не справиться, это еще и опасность, потому что по их следам сюда могли прийти враги. Века Поиска — и вот, возможно, они стоят в двух шагах от цели.— Идемте…

Они пошли к лестнице, все еще чувствуя дрожь.

— Что это?— Эйидль остановилась, глядя в дальний конец зала. Друзья тоже туда посмотрели, но ничего не увидели.

— Что?

— Ничего, показалось — просто тут все двигается от этого света,— махнула рукой девочка и ухватилась за лестницу, начиная взбираться вверх.

 

* * *

— Что случилось, Лука? Там Феликс, я нужна ему! Лука, что-то с ребятами?

Он молчал, идя по коридорам, пустым и тихим, потому что вся школа была внизу, в зале Рондо. Мария не понимала, что происходит, и от этого нервы натягивались все сильнее, а сердце билось все быстрее в нехорошем предчувствии.

— Лука!— уже крикнула девушка, но он лишь покачал головой, призывая к молчанию, словно кто-то мог их услышать. Мария кивнула, показав, что поняла его, но от этого испуг стал липким, навязчивым. Значит, это связано с их Поиском в могильнике. По спине пробежал холодок.

Она вошла вслед за Лукой в темную комнату и плотно закрыла дверь, пока друг палочкой зажигал факелы на стене. Это был давно заброшенный класс, где когда-то пытались создать музей памяти Геллерта Гриндевальта, но просуществовал он совсем недолго. Правда, кое-где на стенах еще были следы от выдранных портретов, да метка этого темного волшебника, вырезанная на камнях, тускло мерцала заклинанием, которое в него вложили почти сотню лет назад.

— Лука, что случилось?— зашептала Мария, взмахнув волшебной палочкой, чтобы никто не мог их услышать.— Неужели Яков…?

— Стой, Мария!

Она отшатнулась — не из-за окрика, а из-за того, что узнала голос.

— Мария, пока ты не начала раскрывать мне секреты, которые бы никогда не раскрыла, остановись. Это я, Гай,— проговорили губы Луки, но голосом Ларсена.

Глаза Марии сузились, она сжала в руке палочку, поднимая и наставляя на парня.

— Как ты посмел…?— почти прошипела она, пятясь к двери.

— Стой! Мария, послушай! Да послушай же меня!— кажется, в душе Ларсена смешались гнев и мольба. Он бросил к ее ногам свою волшебную палочку и поднял вверх руки, сдаваясь.— Просто. Послушай.

Она не стала спрашивать, зачем он это сделал — выпил Оборотное зелье, чтобы стать Лукой. От этого сумасбродного поступка — за кражу зелья у профессора Волонского, как и за любую другую кражу, в Дурмстранге могли исключить без права восстановления, потому что слишком много опасных и темных зелий и артефактов хранили камни школы — от этого поступка веяло безысходностью.

Мария чуть опустила свою волшебную палочку, но все еще зло смотрела в лицо Луки, поджав губы.

— Мне нужно идти, там…

— Мария, нам нужно поговорить! Димитрию, скорее всего, помогли покончить с собой!

Девушка застыла, перестала, кажется, даже дышать, а потом дернулась прочь, но Гай это предчувствовал, тут же метнувшись к двери и загородив ее спиной.

— Ты должна меня выслушать!

— В другой раз!

— Нет, сейчас,— жестко проговорил Ларсен.— Пока Элен сидит в зале Рондо в моем облике.

— Все так серьезно?— вдруг спросила девушка, опуская палочку.— Ты думаешь, что…

— Ты же тоже об этом уже думала, да? Что кто-то не хочет, чтобы мы поговорили, постоянно нас сталкивает и настраивает друг против друга,— Гай, кажется, расслабился, заметив, что Глава Востока начала его слушать.— Мария, у нас очень мало времени.

— Ты сжег библиотеку?— она смотрела в карие глаза Луки, но видела в них отражение усталой муки, что в последнее время все резче проступала на лице Гая.

— Нет. Это ты написала мне, где она находится?

— Да.

— Зачем?— искренне изумился Ларсен, мотая головой. Темные волосы Луки упали ему на лоб, и Гай, как загипнотизированный, отвел их прочь, не спуская глаз с девушки.

— Так было нужно.

— Хорошо,— Ларсен заметил, что Мария снова напряглась.— У нас есть секреты, которыми мы не можем поделиться…

— Гай, зачем это? Если не ты сжег библиотеку… И Димитрий…

Парень отвернулся, словно собираясь с силами.

— Он ведь говорил с тобой. Димитрий.

— Да…

— Он сказал, что поделился с тобой подозрениями о том, кто мог уничтожить библиотеку…— тихо, едва слышно, словно он не осмеливался вслух произнести то, о чем думал. Мария непроизвольно сделала шаг вперед, чтобы лучше слышать мучительный шепот Гая.— А потом… Потом он странно покончил с собой,— Гай повернулся, с лица Луки смотрели непривычно настороженные глаза.

— Ты…?! Ты совсем с ума сошел?!— почти подпрыгнула Мария, тут же сообразив, о чем он. Она со всей сила стукнула Гая по плечу.— Ты подумал, что я…?! Ларсен, ты вообще мозг потерял?!

— Я уже не знаю, чему верить…

— Тогда что мы тут делаем?— жестоко спросила девушка, сощурившись.— Чего ты от меня хочешь?

— Правды. Хотя бы части ее. Я так устал ото лжи и подозрений,— и он сел на пол, обхватив голову.— С тех пор как погибла библиотека, я почти не сплю. Мария, у меня ощущение, что во всем мире нет никого, кому бы можно было верить.

— Я не трогала Димитрия. Я вообще не представляю, о ком он говорил, кого вы с ним подозревали. Я была уверена, что это сделал ты.

— Нет. Мария, пожалуйста, послушай меня,— попросил Гай, и она села рядом, обхватив колени, словно давая ему шанс. Парень вздохнул:— Я уже перестал что-либо понимать. Я не знаю, зачем ты сказала мне про библиотеку…

— Гай…

— И я не настаиваю, мы на войне,— он горько усмехнулся, и Мария вздрогнула, потому что лицо Луки никогда не было таким обреченно-смиренным, словно подернутым дымкой вечных мук.— Но я был там. Я не понимаю, что я видел, что значили те скелеты. Не понимаю, что вы там могли найти — и не понимаю, почему ее уничтожили. Но самое главное, Мария… Я перестал понимать, что я делаю.

— Сейчас ты нарушаешь школьные правила, напившись Оборотного зелья,— назидательно заметила девушка, не глядя на Гая.

— Ты должна сказать мне, что это значило. Возможно, тогда я пойму, что же случилось, пойму, кто же лжет в этой истории… Ведь Академия Сибири не причем?— он с надеждой посмотрел на девушку.— Лука намекал мне на это уже… Что же вокруг нас правда? И что мы делаем, Мария? За что воюем?

Мария молчала, некоторое время глядя мимо парня, на пламя факела:

— Ты никогда не видел такого величия и такой красоты, Гай. Тайга, покрытая снегами, деревья такой вышины, что теряются в сером небе, протыкая его. Тишина такая, что давит на уши, а потом вдруг подует ветер — и зашепчет вековой лес,— проговорила Мария, дернув уголком губ.— Он говорит на древнем языке, который умели понимать волхвы, они умели говорить с деревьями и холмами, они знали настроение снега. Они общались с природой, вдыхая аромат истории… Эта тайга и эти снега — они никогда не исчезнут, они истоки всего. Именно там родился Святовит, в снегах Сибири…— девушка чувствовала, как вздрогнул Гай.— Великий волшебник, великий путешественник… У него была сестра, Елень, дитя тайги. Когда Святовит покинул дом, она была подростком, но именно ей он оставил наказ — построить Великую школу для волшебников, пристанище для тех, кто умел говорить с природой, умел ее понимать.

— Академию Сибири основала женщина?— прошептал Гай, завороженный тем, что рассказывала Мария.

— А что в этом удивительного?— хмыкнула девушка.— Великая женщина, последняя из рода Говоривших с волками…

— Мороки?

— Думаю, да, многие звали ее Повелительницей Волков и Голосом Тайги. Она выполнила наказ брата — в годы ее жизни в Сибири появилась школа, в которую потянулись необычные, одаренные дети… В огромном замке Елень учила их понимать природу, но не покорять ее. Слушай Пространство и внимай Времени — значится на их гербе…

— Но я не понимаю, Мария.

— Спустя годы на Академию напало полчище колдунов во главе с юношей, которого учила когда-то сестра Святовита. Ученик оказался в курсе Тайны, о которой сообщил Святовит Елень, Тайны только основанной школы Дурмстранг, о чем рассказали Елень пришедшие к ней от брата мороки. Он знал Тайну и хотел завладеть ею через директора Академии… Он послал к Святовиту мороков с предложением сделки: он отдаст директору Дурмстранга его сестру в обмен на Тайну или Ключ к ней…

Она замолчала, Гаю показалось, что Мария подыскивает слова и выражения, пытается не раскрыть ему то, чего раскрывать, по ее мнению, было нельзя.

— Тайна оказалась под угрозой, но Елень успела передать морокам послание для брата, она не могла позволить Злу завладеть Тайной. Она покончила с собой еще до того, как мороки достигли Острова Драконов. Говорят, что преданные ей ученики похоронили основательницу сибирской Академии в каменной скале — это величественное творение природы, и до сих пор там случаются необъяснимые чудеса…

— Ты бывала там?

— Каждый Глава Востока прежде, чем занять этот пост, бывает там. Нужно увидеть могилу Елень, чтобы быть готовым, как и она, принести себя в жертву Тайне,— пожала плечами Мария.— Но ты единственный, кто теперь об этом знает.

Гай кивнул, прикусив губу, вздыхая. Взгляд его потеплел, словно он понял, что Мария все-таки доверяет ему.

— Святовит же, получив ультиматум, был убит горем, но все еще надеялся, что Елень жива, что она не смогла исполнить задуманное. И он отдал им Дар, что принадлежал ему. Он отдал свою Тайну, чтобы спасти любимую сестру, но было поздно. Мороки принесли Ученику Дар, и он исчез, но следы Дара через две сотни лет обнаружились в Англии и оставались там много веков.

— Но что это был за Дар? Это как-то связано со Свитком, который мы ищем, с Реликвиями?— вслух размышлял парень.

— Гай,— Мария повернула к нему голову,— Свиток — это Ключ к Тайне. Но не сама Тайна. И мы ищем вовсе не его.

— Тогда что же мы ищем, черт побери?! И зачем? И причем тут библиотека? И те гномы?! Мария, хотя бы ты перестань мне врать, помоги мне понять!

— Веками Драконы Востока пытались поговорить с вами, Драконы Запада. С самого начала, как вы появились в Дурмстранге, придя по следам Дара, пытаясь найти Ключ Тайны, ее защитники пытались достучаться до вас, но Западу были чужды доводы разума. Ими руководила та же жажда обладания, что и учеником Елень, первым поднявшим руку на Природу, исчезнувшим в снегах Сибири. Говорят, что его убили, чтобы забрать у него Дар, англосаксы…

— Мария,— почти умолял Гай,— я больше не могу, правда. Эти недоговорки: тайна, ключ, дар — я впервые слышу об этом! У меня ощущение, что я лечу в темноте, проваливаюсь в бездонный колодец неизвестности. Ты говоришь одно, мне говорили другое, происходят страшные вещи… Что мне делать?

— Слушать себя,— проговорила девушка, прикрыв глаза.— Ты же привел меня сюда за ответами, разве нет? Я рассказала тебе то, что знали когда-то все Драконы, века назад…

— Но я не знал этого!

— Потому что с веками вы, Драконы Запада, превратились в простых пешек игры. Те, кто знает все, знает, в чем заключается Тайна, открытая гномами и подаренная Святовиту, находятся в тени, их много и во внешнем мире они неистово рвутся наложить лапы на сокровища Дурмстранга…