Мировая война Z 8 страница

И тут… мне по­ка­за­лось, что сра­зу же за отк­лю­че­ни­ем сиг­на­ла в не­бе вдруг за­виз­жал и штур­мо­ви­ки. Я не ви­дел, как они сбра­сы­ва­ли бом­бы. Я ле­жал на дне сво­его око­па, прок­ли­ная ар­мию, гос­по­да бо­га и свои ру­ки, ко­то­рые не вы­ры­ли яму пог­луб­же. Зем­ля тряс­лась, не­бо по­тем­не­ло. Ос­кол­ки свис­те­ли пов­сю­ду, зем­ля и пе­пел, го­ре­ло все, что про­ле­та­ло у ме­ня над го­ло­вой. Я по­чувст­во­вал, как мне на пле­чи упа­ло что-то тя­же­лое и мяг­кое. Пе­ре­вер­нул­ся - ту­ло­ви­ще с го­ло­вой обуг­лен­ной, ды­мя­щей­ся, но все еще раск­ры­ва­ющей рот! Я от­пих­нул мерт­вя­ка и выб­рал­ся из око­па че­рез се­кун­ду пос­ле па­де­ния пос­лед­ней бом­бы.

Я ус­та­вил­ся на об­ла­ко чер­но­го ды­ма, ко­то­рое ви­се­ло на мес­те ор­ды зом­би. Шос­се, до­ма - все зак­ры­ва­ло од­на гро­зо­вая ту­ча. Смут­но пом­ню, как на­ши ре­бя­та вы­ле­за­ли из око­пов, отк­ры­ва­ли лю­ки тан­ков и «Брэд­ли», все прос­то пя­ли­лись в тем­но­ту. Бы­ло ти­хо, как мне ка­за­лось, це­лую веч­ность.

И тут они на­ча­ли вы­хо­дить, пря­мо из ды­ма, как бе­зум­ный детс­кий кош­мар! Од­ни ды­ми­лись, дру­гие еще го­ре­ли… не­ко­то­рые шли, не­ко­то­рые полз­ли, ело­зя по зем­ле ра­зор­ван­ны­ми жи­во­та­ми… дви­гаться мог, на­вер­ное, один из двад­ца­ти, это… черт… па­ра ты­сяч? А за ни­ми, вре­за­ясь в их ря­ды и нас­той­чи­во про­тал­ки­ва­ясь к нам, пер­ли ос­тав­ши­еся мил­ли­оны, ко­то­рых бом­беж­ка да­же не за­де­ла!

Именно тог­да ли­ния дрог­ну­ла. Все­го не упом­нить. Ка­кие-то об­рыв­ки: лю­ди бе­гут, хрип… ре­пор­те­ры. Пом­ню, жур­на­лист с уса­ми Йо­се­ми­та Сэ­ма пы­тал­ся вы­та­щить «бе­рет­ту» из пид­жа­ка, по­ка три го­ря­щих зом­би не по­ва­ли­ли его на зем­лю… Ка­кой-то па­рень рыв­ком отк­рыл дверь жур­на­листс­ко­го мик­ро­ав­то­бу­са, вы­ки­нул от­ту­да хо­ро­шенькую блон­дин­ку-ре­пор­те­ра и по­пы­тал­ся уехать, но тут их обо­их раз­да­вил танк. В не­бе столк­ну­лись два жур­на­листс­ких вер­то­ле­та, ока­тив нас стальным дож­дем. Один пи­лот «Ко­ман­ча»… от­ча­ян­ный кра­са­вец… пы­тал­ся ру­бить сво­им вин­том нас­ту­па­ющий строй зом­би. Ло­пас­ти про­ре­за­ли путь сквозь тол­пу, по­том за­де­ли ма­ши­ну, и его выб­ро­си­ло к чер­тям. Стрельба… су­мас­шед­шая стрельба ку­да по­па­ло… Мне вы­пус­ти­ли оче­редь в грудь, пря­мо в цент­ральную плас­ти­ну бро­не­жи­ле­та. Я слов­но на­ле­тел на сте­ну, хо­тя на са­мом де­ле сто­ял на мес­те. Ме­ня оп­ро­ки­ну­ло на спи­ну, я не мог ды­шать, и тут ка­кой-то олух бро­сил све­то­шу­мо­вую гра­на­ту пря­мо пе­ре­до мной.

Мир стал бе­лым, в ушах зве­не­ло. Я зас­тыл… в ме­ня вце­пи­лись, хва­тая за ру­ки. Я ля­гал­ся и раз­да­вал уда­ры нап­ра­во и на­ле­во, чувст­вуя, как в шта­нах ста­но­вит­ся мок­ро и теп­ло Я кри­чал, но не слы­шал собст­вен­но­го го­ло­са. Сно­ва ру­ки, сильные, ку­да-то ме­ня та­щат. Бры­ка­юсь, вы­ры­ва­юсь, ру­га­юсь, пла­чу… и вдруг мне в че­люсть вре­за­ет­ся ку­лак. Я не вы­ру­бил­ся, но за­тих. Это бы­ли мои друзья. Зак не бьет в че­люсть. Они та­щи­ли ме­ня к бли­жай­ше­му «Брэд­ли». В гла­зах про­яс­ни­лось, и я уви­дел, как по­лос­ка све­та ис­че­за­ет под зак­ры­ва­ющим­ся лю­ком.

(Тянется за но­вой «Q» но вне­зап­но пе­ре­ду­мы­ва­ет).

- Я знаю, про­фес­си­ональные ис­то­ри­ки лю­бят го­во­рить, что Йон­керс стал «ка­таст­ро­фи­чес­ким про­ва­лом в дейст­ви­ях сов­ре­мен­но­го во­ен­но­го ап­па­ра­та», что он пос­лу­жил до­ка­за­тельством дав­ней по­го­вор­ки, буд­то ар­мии от­та­чи­ва­ют так­ти­ку для пос­лед­ней вой­ны как раз к на­ча­лу сле­ду­ющей. Лич­но я ду­маю, что это все большой ме­шок дерьма. Да, мы бы­ли не го­то­вы… бо­еп­ри­па­сы, обу­че­ние, все, о чем я го­во­рил, весь зо­ло­той стан­дарт клас­са «А»… но под­ве­ло нас не то ору­жие, ко­то­рое ба­ра­ба­ни­ло на пе­ре­до­вой. Это ста­ро как… не знаю, на­вер­ное, ста­ро как са­ма вой­на. Это страх, па­рень, только страх, и не на­до быть дол­ба­ным Кон­фу­ци­ем, что­бы знать: суть вой­ны не в том, что­бы убить или по­ка­ле­чить то­го пар­ня, а в том, что­бы на­пу­гать его и по­кон­чить с этим. Сло­мить дух, вот че­го до­би­ва­ет­ся лю­бая ус­пеш­ная ар­мия, на­чи­ная с бо­евой пле­мен­ной раск­рас­ки и за­кан­чи­вая «блицк­ри­гом» или… как на­зы­вал­ся пер­вый этап вто­рой вой­ны в Пер­сидс­ком за­ли­ве, «Шок и тре­пет»? От­лич­но, «Шок и тре­пет»! А ес­ли вра­га нельзя шо­ки­ро­вать, нельзя выз­вать у не­го тре­пет? Не по­то­му что он си­лен ду­хом, а по­то­му, что это фи­зи­чес­ки не­воз­мож­но? Вот что про­изош­ло тог­да под Нью-Йор­ком, вот где про­вал, ко­то­рый ед­ва не сто­ил нам всей гре­ба­ной вой­ны. Соз­на­ние, что мы не мо­жем шо­ки­ро­вать За­ка, дол­ба­ну­ло по нам бу­ме­ран­гом, и в ре­зульта­те зат­ре­пе­та­ли мы са­ми! Они не бо­ят­ся! Что бы мы ни де­ла­ли, сколько бы мы ни уби­ли, они ни­ког­да, ни­ког­да не ис­пу­га­ют­ся!

Йонкерс дол­жен был вер­нуть аме­ри­кан­цам ве­ру, но вмес­то это­го мы фак­ти­чес­ки ве­ле­ли им про­щаться со сво­ей зад­ни­цей. Ес­ли бы не юж­но­аф­ри­канс­кий план, не сом­не­ва­юсь, что се­год­ня мы бы все хо­ди­ли, при­во­ла­ки­вая но­ги и сте­ная.

Последнее, что я пом­ню: «Брэд­ли» тря­сет­ся как го­ноч­ный спорт­кар. Не знаю, ку­да по­па­ло, но на­вер­ня­ка близ­ко. Ос­танься я сто­ять на отк­ры­том мес­те, се­год­ня ме­ня бы здесь точ­но не бы­ло.

Вы ког­да-ни­будь ви­де­ли, как дейст­ву­ет тер­мо­ба­ри­чес­кое ору­жие? Спра­ши­ва­ли ко­го-ни­будь со звез­да­ми на по­го­нах? Го­тов пос­та­вить свои яй­ца, вам ни­ког­да не рас­ска­жут всей прав­ды. Вы ни­ког­да не ус­лы­ши­те о жа­ре и дав­ле­нии, об ог­нен­ной сфе­ре, ко­то­рая рас­тет и взры­ва­ет­ся, в пря­мом смыс­ле да­вя и сжи­гая все на сво­ем пу­ти. Жар и дав­ле­ние, вот что зна­чит тер­мо­ба­ри­чес­кое ору­жие. Зву­чит отв­рат­но, да? Но вы ни­ког­да не ус­лы­ши­те о си­юми­нут­ных пос­ледст­ви­ях его при­ме­не­ния, о ва­ку­уме, ко­то­рый об­ра­зу­ет­ся пос­ле то­го, как сфе­ра вне­зап­но сжи­ма­ет­ся. У всех, кто ос­тал­ся в жи­вых, ли­бо вы­са­сы­ва­ет весь воз­дух из лег­ких, ли­бо - и в этом вам ни­ког­да не приз­на­ют­ся - вы­ры­ва­ет лег­кие пря­мо изо рта. Оче­вид­цев, ко­то­рые бы рас­ска­за­ли эту страш­ную ис­то­рию, ко­неч­но, нет: та­кое ни­ко­му не пе­ре­жить. На­вер­ное, имен­но по­это­му Пен­та­гон ус­пеш­но скры­ва­ет прав­ду, но ес­ли вы ког­да-ни­будь уви­ди­те зом­би, на­ри­со­ван­но­го или да­же жи­во­го, у ко­то­ро­го ме­шоч­ки лег­ких и ды­ха­тельное гор­ло бу­дут бол­таться изо рта, дай­те ему мой но­мер те­ле­фо­на. Я бу­ду рад по­бол­тать с еще од­ним ве­те­ра­ном Йон­кер­са.

 

ПЕРЕЛОМНЫЙ МОМЕНТ

 

Остров Роббен, провинция Кейптаун, Соединенные Штаты Южной Африки

 

Ксолелва Ад­за­ния встре­ча­ет ме­ня у сво­его письмен­но­го сто­ла, приг­ла­ша­ет по­ме­няться мес­та­ми, что­бы ме­ня о вал прох­лад­ный ве­те­рок из ок­на. Он из­ви­ня­ет­ся за «бес­по­ря­док» и нас­та­ива­ет, что дол­жен уб­рать все бу­ма­ги, при­чем мы нач­нем. Мис­тер Ад­за­ния на­па­сал уже по­ло­ви­ну третьего то­ма сво­ей кни­ги «Ра­ду­га пер­вая: Юж­ная Аф­ри­ка в ог­не». Имен­но эта кни­га и ста­нет те­мой на­ше­го раз­го­вор Пе­ре­лом­ный мо­мент в вой­не с жи­вы­ми мерт­ве­ца­ми, мо­мент, ког­да его стра­на отош­ла от края.

- Бесстрастный. До­вольно про­за­ич­ное сло­во для од­но из са­мых про­ти­во­ре­чи­вых фи­гур в ис­то­рии. Кто-то чтит его как спа­си­те­ля, кто-то на­зы­ва­ет чу­до­ви­щем, но ес­ли бы вы встре­ти­лись с По­лом Ре­де­ке­ром, об­су­ди­ли его взгля­ды, или, что еще важ­нее, по­го­во­ри­ли о воз­мож­ном ре­ше­нии проб­лем, из­во­дя­щих мир, то, на­вер­ное, единст­вен­ным сло­вом, ко­то­рым вы опи­са­ли бы свое впе­чат­ле­ние от это­го че­ло­ве­ка ста­ло бы имен­но бес­страст­ный.

Пол всег­да ве­рил - по край­ней ме­ре во взрос­лой жизни, - что единст­вен­ный фун­да­мен­тальный не­дос­та­ток че­ло­ве­чест­ва - эмо­ци­ональность. Он го­во­рил, что серд­це су­щест­ву­ет только для по­да­чи кро­ви к моз­гу, а все ос­тальное - по­те­ря вре­ме­ни и энер­гии. В свое вре­мя вни­ма­ние пра­ви­тельства апар­те­ида прив­лек­ли его уни­вер­си­тетс­кие ра­бо­ты где он пред­ла­гал альтер­на­тив­ные ре­ше­ния ис­то­ри­чес­ких и со­ци­альных труд­нос­тей. Мно­гие пси­хо­би­ог­ра­фы пы­та­лись зак­лей­мить Ре­де­ке­ра как ра­сис­та, но, по его же сло­вам, «ра­сизм - дос­той­ный со­жа­ле­ния по­боч­ный про­дукт ир­ра­ци­ональной эмо­ци­ональнос­ти». Дру­гие до­ка­зы­ва­ли, что ра­сис­ту для не­на­вис­ти к од­ной груп­пе лю­дей на­до хо­тя бы лю­бить дру­гую. А Пол и лю­бовь, и не­на­висть счи­тал не­умест­ны­ми. Для не­го они бы­ли «не­дос­тат­ком че­ло­ве­чес­кой сущ­нос­ти», и, опять же по его сло­вам, «предс­тавьте, че­го бы мы дос­тиг­ли, ес­ли бы че­ло­ве­чес­кая ра­са отб­ро­си­ла свою че­ло­веч­ность». Зло? Мно­гие наз­ва­ли бы это так, но дру­гие, а осо­бен­но та ма­ленькая груп­па в са­мом серд­це влас­ти Пре­то­рии, счи­та­ла его «бес­цен­ным ис­точ­ни­ком ос­во­бож­ден­но­го ин­тел­лек­та».

Ранние восьми­де­ся­тые, кри­ти­чес­кое вре­мя для пра­ви­тельства апар­те­ида. Стра­на ле­жа­ла на дос­ке с гвоз­дя­ми. Аф­ри­канс­кий на­ци­ональный конг­ресс, Пар­тия сво­бо­ды Ин­ка­та, экст­ре­мис­ты, пра­вые эле­мен­ты аф­ри­канс­ко­го на­се­ле­ния, ко­то­рые все бы от­да­ли за отк­ры­тый бунт, что­бы приб­ли­зить ре­ша­ющий ра­со­вый по­еди­нок. Со­се­ди от­но­си­лись к Юж­ной Аф­ри­ке враж­деб­но, Ан­го­ла, под­дер­жи­ва­емая Со­ветс­ким Со­юзом и подст­ре­ка­емая Ку­бой, уг­ро­жа­ла граж­данс­кой вой­ной. До­бавьте сю­да рас­ту­щую изо­ля­цию от за­пад­ных де­мок­ра­ти­чес­ких об­ществ (в том чис­ле эм­бар­го на ору­жие), и ста­нет по­нят­но, что в Пре­то­рии пос­то­ян­но ве­лась от­ча­ян­ная борьба за вы­жи­ва­ние.

Вот по­че­му приз­ва­ли на по­мощь мис­те­ра Ре­де­ке­ра, что­бы пе­рес­мот­реть су­пер­сек­рет­ный про­ект пра­ви­тельства «Оранж». «Оранж» су­щест­во­вал с тех пор, как в 1948 го­ду пра­ви­тельство апар­те­ида приш­ло к влас­ти. Сце­на­рий Суд­но­го дня, на­пи­сан­ный для бе­ло­го меньшинст­ва стра­ны, план, что де­лать с взбун­то­вав­ши­ми­ся або­ри­ге­на­ми Аф­ри­ки. Его бесп­рес­тан­но адап­ти­ро­ва­ли к ме­ня­ющей­ся стра­те­ги­чес­кой перс­пек­ти­ве ре­ги­она. С каж­дым де­ся­ти­ле­ти­ем си­ту­ация ста­но­ви­лась все мрач­ней и мрач­ней. Учи­ты­вая не­за­ви­си­мость со­сед­них го­су­дарств, учи­ты­вая то, что большинст­во на­се­ле­ния выс­ту­па­ет за сво­бо­ду, пра­вя­щая вер­хуш­ка в Пре­то­рии по­ни­ма­ла: отк­ры­тая конф­рон­та­ция мо­жет при­вес­ти к ги­бе­ли не только аф­ри­канс­ко­го пра­ви­тельства, но и са­мих аф­ри­кан­цев.

И вот по­явил­ся Ре­де­кер. Его план «Оранж», за­кон­чен­ный в 1984 го­ду, был со­вер­шен­ной стра­те­ги­ей вы­жи­ва­ния. Уч­те­ны все пе­ре­мен­ные. Чис­лен­ность на­се­ле­ния, тер­ри­то­рия, ре­сур­сы, ло­гис­ти­ка… Ре­де­кер не только об­но­вил план, уч­тя хи­ми­чес­кое ору­жие Ку­бы и воз­мож­нос­ти собст­вен­ной стра­ны по при­ме­не­нию ядер­ной бом­бы, но еще ука­зал - что и сде­ла­ло план «Оранж-84» столь зна­чи­тельным со­бы­тие в истории, - ка­ких аф­ри­кан­цев на­до сох­ра­нить, а ка­ким мож­но по­жерт­во­вать.

- Пожертвовать?

- Редекер счи­тал, что по­пыт­ка за­щи­тить каж­до­го при­ве­дет только к пол­ной раст­ра­те ре­сур­сов пра­ви­тельства, об­ре­кая нас­мерть це­лую стра­ну. Он при­вел в срав­не­ние лю­дей спас­ших­ся с то­ну­ще­го ко­раб­ля, но пе­ре­вер­нув­ших лод­ку, в ко­то­рой на всех прос­то не хва­ти­ло мес­та. Ре­де­кер по­шел еще дальше: подс­чи­тал, ко­го сле­ду­ет «при­нять на борт». Он учел до­ход, спо­соб­ность к восп­ро­из­водст­ву, весь спи­сок «же­ла­емых ка­честв», в том чис­ле мес­то­на­хож­де­ние че­ло­ве­ка по от­но­ше­нию к кри­зис­ной зо­не. «Пер­вой жерт­вой конф­лик­та долж­на стать на­ша сентиментальность, - гла­си­ло пос­лед­нее пред­ло­же­ние в его плане. - По­то­му что ее вы­жи­ва­ние оз­на­ча­ет наш крах».

«Оранж-84» был блес­тя­щим пла­ном. Яс­ный, ло­гич­ный, эф­фек­тив­ный, он сде­лал По­ла Ре­де­ке­ра од­ним из са­мых не­на­вист­ных лю­дей в Юж­ной Аф­ри­ке. Его пер­вы­ми вра­га­ми ста­ли не­ко­то­рые из на­ибо­лее ра­ди­кальных фун­да­мен­та­лис­тов, ра­со­вые иде­оло­ги и ультра­ре­ли­ги­оз­ные фа­на­ти­ки. Позд­нее, пос­ле па­де­ния апар­те­ида, его имя ста­ло из­вест­но ши­ро­кой пуб­ли­ке. Ко­неч­но, Ре­де­ке­ра приг­ла­си­ли на слу­ша­ния «Прав­да и сог­ла­сие», и он, что ес­тест­вен­но, от­ка­зал­ся. «Я не ста­ну прит­во­ряться, буд­то у ме­ня есть серд­це, только что­бы спас­ти шкуру, - объявил он во всеуслышание. - Что бы я ни де­лал, за мной все рав­но при­дут».

И за ним приш­ли, хоть, воз­мож­но, не так, как то­го ожи­дал Ре­де­кер. Это бы­ло во вре­мя Ве­ли­кой Па­ни­ки, ко­то­рая на­ча­лась за нес­колько не­дель до ва­шей. Ре­де­кер от­си­жи­вал­ся в го­рах Дра­кенс­берг в до­ми­ке, ко­то­рый ку­пил на скоп­лен­ные до­хо­ды биз­нес-кон­сультан­та. Зна­ете, он лю­бил биз­нес. «Одна цель, ни­ка­кой души», - го­ва­ри­вал он. Пол не уди­вил­ся, ког­да дверь сор­ва­ли с пе­тель и к не­му вор­ва­лись аген­ты на­ци­ональной бе­зо­пас­нос­ти. Они уточ­ни­ли его имя, лич­ность, прош­лые зас­лу­ги. По­том спро­си­ли пря­мо, он ли на­пи­сал «Оранж-84». Пол от­ве­тил без эмо­ций, спо­кой­но. Он ви­дел в этом втор­же­нии за­поз­да­лое убийст­во из мес­ти и не роп­тал. Мир и так ка­тит­ся к чер­тям, по­че­му бы пер­вым не при­кон­чить «дьяво­ла апар­те­ида»? Но Ре­де­кер не мог пре­ду­га­дать, что ору­жие вне­зап­но убе­рут, а неп­ро­шен­ные гос­ти сни­мут про­ти­во­га­зы. Аген­ты бы­ли всех мас­тей: чер­ный, ази­ат и да­же бе­лый, хоть и аф­ри­ка­нец, ко­то­рый выс­ту­пил впе­ред и, не предс­та­вив­шись, от­ры­вис­то спро­сил:

«У те­бя есть план для нас, при­ятель, вер­но?»

Редекер дейст­ви­тельно ра­бо­тал над сво­им ре­ше­ни­ем проб­ле­мы жи­вых мерт­ве­цов. Чем еще за­ни­маться в уеди­нен­ном убе­жи­ще? Прос­то уп­раж­не­ние для ума, он ни­ког­да не ду­мал, что кто-ни­будь ос­та­нет­ся в жи­вых и проч­тет его. План не имел наз­ва­ния. Как Ре­де­кер объяснил поз­же, «по­то­му что наз­ва­ния су­щест­ву­ют только что­бы от­ли­чать од­но от дру­го­го», а до то­го мо­мен­та дру­го­го пла­на не су­щест­во­ва­ло. И сно­ва Пол учел все: не только стра­те­ги­чес­кую си­ту­ацию в стра­не, но и пси­хо­ло­гию, по­ве­де­ние и «те­орию боя» жи­вых мерт­ве­цов. «План Ре­де­ке­ра» мож­но изу­чить в лю­бой биб­ли­оте­ке ми­ра, но я пе­ре­чис­лю клю­че­вые мо­мен­ты.

Во-первых, всех спас­ти нельзя. Слиш­ком ве­лик масш­таб эпи­де­мии. Во­ору­жен­ные си­лы нас­только ос­лаб­ле­ны, что не смо­гут эф­фек­тив­но изо­ли­ро­вать уг­ро­зу. Кро­ме то­го, они Разб­ро­са­ны по стра­не и с каж­дым днем бу­дут сла­беть еще больше. На­до скон­цент­ри­ро­вать войс­ка, от­вес­ти их в спе­ци­альную «зо­ну бе­зо­пас­нос­ти», ко­то­рую за­щи­ща­ют ес­тест­вен­ные пре­пятст­вия вро­де гор, рек или да­же мо­ря. Соб­ран­ные в этой зо­не во­ен­ные ист­ре­бят за­ра­зу внут­ри сво­их гра­ниц за­тем ис­пользу­ют ос­тав­ши­еся ре­сур­сы, что­бы за­щи­щаться от дальней­ших на­па­де­ний жи­вых мерт­ве­цов. Это пер­вая часть пла­на, ра­зум­ная, как лю­бое во­ен­ное отс­туп­ле­ние.

Во вто­рой час­ти го­во­ри­лось об эва­ку­ации граж­данс­ких и та­кое мог при­ду­мать только Ре­де­кер. По его мне­нию, в зо­ну бе­зо­пас­нос­ти мож­но бы­ло эва­ку­иро­вать лишь не­большую часть граж­данс­ко­го на­се­ле­ния. Лю­дей спа­са­ли не только что­бы бы­ло ко­му ра­бо­тать для пос­те­пен­но­го вос­ста­нов­ле­ния эко­но­ми­ки, но и что­бы сох­ра­нить ле­ги­тим­ность, ста­бильность пра­ви­тельства, до­ка­зать жи­те­лям зо­ны, что ру­ко­водст­во «о них за­бо­тит­ся».

Была и дру­гая при­чи­на для час­тич­ной эва­ку­ации, по­ис­ти­не ло­гич­ная и чер­ная при­чи­на, ко­то­рая, как мно­гие счи­та­ют, на­веч­но обес­пе­чит Ре­де­ке­ру са­мый вы­со­кий пьедес­тал в пан­те­оне ада. Ос­тав­ших­ся пред­по­ла­га­лось сог­нать в спе­ци­альные изо­ли­ро­ван­ные аре­алы. Им предс­то­яло слу­жить «че­ло­ве­чес­кой на­жив­кой», отв­ле­ка­ющей жи­вых мерт­ве­цов от ар­мии, ухо­дя­щей в зо­ну бе­зо­пас­нос­ти. Ре­де­кер ут­верж­дал, что этих изо­ли­ро­ван­ных не­за­ра­жен­ных бе­жен­цев на­до под­дер­жи­вать, хо­ро­шо за­щи­щать и да­же по­пол­нять их ко­ли­чест­во, что­бы ор­ды зом­би креп­ко дер­жа­лись на од­ном мес­те. Чувст­ву­ете ге­ний, чувст­ву­ете бе­зу­мие? То­мить лю­дей в зак­лю­че­нии, по­то­му что «каж­дый зом­би, осаж­да­ющий вы­жив­ших, это ми­нус один зом­би, ис­пы­ты­ва­ющий на­шу обо­ро­ну». В тот мо­мент аф­ри­канс­кий агент под­нял на Ре­де­ке­ра взгляд, пе­рек­рес­тил­ся и ска­зал:

«Помоги те­бе Бог, при­ятель». Дру­гой до­ба­вил: «По­мо­ги Бог всем нам».

Это был чер­ный, ко­то­рый, как ока­за­лось, возг­лав­лял опе­ра­цию.

«А те­перь по­вез­ли его от­сю­да».

Через нес­колько ми­нут они ле­те­ли на вер­то­ле­те в Ким­бер­ли, ту са­мую под­зем­ную ба­зу, где Ре­де­кер пи­сал свой «Оранж-84». Его приг­ла­си­ли на за­се­да­ние пре­зи­дентс­ко­го ко­ми­те­та по вы­жи­ва­нию, где вслух за­чи­та­ли его док­лад. Вы бы слы­ша­ли, ка­кой под­нял­ся шум. Гром­че всех кри­чал ми­нистр обо­ро­ны. Он был зу­лу­сом, сви­ре­пым че­ло­ве­ком, ко­то­рый ско­рее вый­дет драться на ули­цы, чем ста­нет пря­таться в бун­ке­ре.

Вице-президента больше вол­но­ва­ла связь с об­щест­вен­ностью. Он и ду­мать не хо­тел, сколько бу­дет сто­ить его зад­ни­ца, ес­ли но­вос­ти об этом пла­не про­со­чат­ся в на­род.

Самому пре­зи­ден­ту Ре­де­кер, по­хо­же, на­нес лич­ное ос­корб­ле­ние. Пре­зи­дент схва­тил за груд­ки ми­нист­ра бе­зо­пас­нос­ти и пот­ре­бо­вал от­ве­та, за­чем ему, черт возьми, при­вез­ли это­го бе­зум­но­го во­ен­но­го прес­туп­ни­ка, адеп­та апар­те­ида.

Министр про­мям­лил, что не по­ни­ма­ет, от­че­го пре­зи­дент так рас­стро­ил­ся, осо­бен­но ес­ли вспом­нить, что он сам при­ка­зал най­ти Ре­де­ке­ра.

Президент воз­дел ру­ки к не­бу и зак­ри­чал, что ни­ког­да не от­да­вал та­ко­го при­ка­за, и тут из глу­би­ны ком­на­ты пос­лы­шал­ся ти­хий го­лос: «При­каз от­дал я».

До сих пор этот че­ло­век си­дел у дальней сте­ны, но те­перь встал, сгор­бив­шись и опи­ра­ясь на трость. Дух его был си­лен и по­лон жиз­ни - как всег­да. Ста­рей­ший го­су­дарст­вен­ный де­ятель, отец на­шей но­вой де­мок­ра­тии, че­ло­век, ко­то­ро­му при рож­де­нии да­ли имя Ро­лих­лах­ла, для мно­гих оз­на­чав­шее прос­то Смутьян. Ког­да он под­нял­ся, все ос­тальные се­ли, за иск­лю­че­ни­ем По­ла Ре­де­ке­ра. Ста­рик прон­зил его взгля­дом, а по­том улыб­нул­ся со зна­ме­ни­тым на весь мир при­щу­ром и ска­зал:

- Моло, мхло­бо вам.

«Приветствую те­бя, со­оте­чест­вен­ник». Он мед­лен­но по­до­шел к По­лу, по­вер­нул­ся к чле­нам юж­но­аф­ри­канс­ко­го Пра­ви­тельства, взял бу­ма­ги из рук офи­це­ра бе­зо­пас­нос­ти и за­явил не­ожи­дан­но гром­ким, мо­ло­дым го­ло­сом:

- Этот план спа­сет наш на­род. По­том ука­зал на По­ла и до­ба­вил:

- Этот че­ло­век спа­сет наш на­род.

Вот тог­да и нас­тал тот мо­мент, о ко­то­ром ис­то­ри­ки бу­ду, спо­рить, по­ка он не сот­рет­ся из па­мя­ти. Ста­рик об­нял бе­ло­го аф­ри­кан­ца. Для всех ос­тальных это бы­ли всею лишь его фир­мен­ные мед­вежьи объятия, но для По­ла Ре­де­ке­ра… я знаю, большинст­во пси­хо­би­ог­ра­фов до сих пор ри­су­ют это­го че­ло­ве­ка без­душ­ным. Как об­щеп­риз­нан­ный факт. Под Ре­де­кер: ни чувств, ни сост­ра­да­ния, ни серд­ца. Од­на­ко один из са­мых ува­жа­емых ав­то­ров, ста­рый друг и би­ог­раф Би­ко, ут­верж­да­ет, что Ре­де­кер на са­мом де­ле был глу­бо­ко чувст­ви­тельным че­ло­ве­ком, слиш­ком чувст­ви­тельным для жиз­ни при апар­те­иде в Юж­ной Аф­ри­ке. Он го­во­рит, что по­жиз­нен­ный джи­хад Ре­де­ке­ра про­тив эмо­ций был единст­вен­ным спо­со­бом ог­ра­дить свой ра­зум от не­на­вис­ти и жес­то­кос­ти, с ко­то­ры­ми Пол встре­чал­ся ежед­нев­но. Нем­но­гое из­вест­но о детст­ве Ре­де­ке­ра. Бы­ли у не­го ро­ди­те­ли или его вос­пи­ты­ва­ло го­су­дарст­во, дру­жил ли он с кем-ни­будь, лю­бил ли его кто-ни­будь… Те, кто знал его по ра­бо­те, не мог­ли при­пом­нить слу­чая, что­бы Ре­де­кер с кем-то прос­то по-че­ло­ве­чес­ки об­щал­ся. Объятие от­ца на­ции, под­лин­ные чувст­ва, прон­зив­шие неп­ро­ни­ца­емую скор­лу­пу…

(Адзания роб­ко улы­ба­ет­ся).

- Наверное, это все слиш­ком сен­ти­мен­тально. Мы зна­ем только, что Ре­де­кер был бес­сер­деч­ным чу­до­ви­щем, а объятия ста­ри­ка ни­как его не взвол­но­ва­ли. Но я мо­гу вам ска­зать, что тог­да По­ла Ре­де­ке­ра ви­де­ли в пос­лед­ний раз. Да­же сей­час ник­то точ­но не зна­ет, что с ним слу­чи­лось на са­мом де­ле. Имен­но тог­да в иг­ру всту­пил я, в те пол­ные ха­оса не­де­ли, ког­да по всей стра­не воп­ло­щал­ся план Ре­де­ке­ра. Мне приш­лось из­ряд­но по­по­теть, и это еще мяг­ко ска­за­но, но как только я убе­дил всех, что ра­бо­тал с По­лом мно­го лет и, са­мое важ­ное, по­ни­маю его ход мыс­лей луч­ше ко­го-ли­бо, как мог­ли мне от­ка­зать? Я ра­бо­тал во вре­мя отс­туп­ле­ния, по­том в ме­ся­цы кон­со­ли­да­ции, и так до са­мо­го кон­ца вой­ны. По край­ней ме­ре мои ста­ра­ния оце­ни­ли, ина­че за что мне пре­дос­та­ви­ли та­кие рос­кош­ные апар­та­мен­ты? (Улы­ба­ет­ся). Пол Ре­де­кер, ан­гел и де­мон. Кто-то его не­на­ви­дит, кто-то бо­гот­во­рит. Лич­но мне его жал­ко. Ес­ли он еще су­щест­ву­ет, где-то там, я иск­рен­не на­де­юсь, что он об­рел по­кой.

(На про­щанье я по­жи­маю сво­ему со­бе­сед­ни­ку ру­ку, и ме­ня от­во­зят об­рат­но к па­ро­му. Ох­ра­на не дрем­лет. Вы­со­кий аф­ри­ка­нец сно­ва ме­ня фо­тог­ра­фи­ру­ет. «Излиш­няя ос­то­рож­ность не повредит, - го­во­рит он, про­тя­ги­вая мне ручку. - Мно­гие хо­те­ли бы отп­ра­вить его в ад». Я рас­пи­сы­ва­юсь ря­дом со сво­им име­нем под за­го­лов­ком Пси­хи­ат­ри­чес­ко­го уч­реж­де­ния на ост­ро­ве Роб­бен. ИМЯ ПА­ЦИ­ЕН­ТА, КО­ТО­РО­ГО ВЫ НА­ВЕ­ЩА­ЕТЕ: ПОЛ РЕ­ДЕ­КЕР).

 

Арма, Ирландия

 

Филипп Ад­лер хоть и не ка­то­лик, но при­со­еди­нил­ся к тол­пам по­се­ти­те­лей во­ен­но­го убе­жи­ща Па­пы. «Моя же­на ро­дом из Баварии, - объясня­ет он в ба­ре на­ше­го отеля. - Ей на­до со­вер­шить па­лом­ни­чест­во в Со­бор Свя­то­го Пат­ри­ка». Он в пер­вый раз вы­ехал за пре­де­лы Гер­ма­нии пос­ле окон­ча­ния вой­ны. Мы поз­на­ко­ми­лись слу­чай­но. Он не воз­ра­жа­ет про­тив мо­его дик­то­фо­на.

- Гамбург был сильно за­ра­жен. Они ко­вы­ля­ли по ули­цам, вы­ва­ли­ва­лись из Но­во­эльбско­го тун­не­ля. Мы пы­та­лись заб­ло­ки­ро­вать его ма­ши­на­ми, но мерт­вя­ки про­тис­ки­ва­лись в лю­бую щель, буд­то прок­ля­тые жир­ные чер­ви. Бе­жен­цев то­же хва­та­ло. Они при­ез­жа­ли да­же из Сак­со­нии, на­де­ясь уй­ти по мо­рю. Все ко­раб­ли дав­но уш­ли, в пор­ту ца­рил бар­дак. Больше ты­ся­чи че­ло­век заст­ря­ло на «Рей­нолдс Алю­ми­ни­ум­верк», и при­мер­но в три ра­за больше - на тер­ми­на­ле «Евро­кай». Ни еды, ни чис­той во­ды, прос­то жда­ли, по­ка их спа­сут. Сна­ру­жи рва­лись мерт­вя­ки, и еще не знаю сколько за­ра­жен­ных си­де­ло внут­ри.

Порт за­по­ло­ни­ли тру­пы, но тру­пы, ко­то­рые все еще дви­га­лись. Мы от­тес­ни­ли их ту­да во­дя­ны­ми пуш­ка­ми для раз­го­на де­монст­ран­тов; сэ­ко­но­ми­ли бо­еп­ри­па­сы и чуть по­чис­ти­ли ули­цы. Мысль бы­ла хо­ро­шая, по­ка не упа­ло дав­ле­ние в во­до­за­бор­ных кра­нах. Мы по­те­ря­ли ко­ман­ди­ра дву­мя дня­ми раньше… ду­рац­кий слу­чай. Один из на­ших прист­ре­лил зом­би, ко­то­рый уже поч­ти на не­го заб­рал­ся. Пу­ля прош­ла че­рез го­ло­ву, вы­бив час­тич­ку за­ра­жен­но­го моз­га пря­мо на пле­чо пол­ков­ни­ка. Ди­кость, прав­да? Пе­ред смертью он пе­ре­дал мне ко­ман­до­ва­ние сек­то­ром. Мо­им пер­вым дол­гом бы­ло отп­ра­вить его к пра­от­цам.

Я ор­га­ни­зо­вал ко­манд­ный пост в оте­ле «Ре­нес­санс». Хо­ро­шая дис­ло­ка­ция, большая зо­на обст­ре­ла и дос­та­точ­но мес­та для на­ше­го под­раз­де­ле­ния и нес­кольких сот бе­жен­цев. Мои лю­ди, те, кто не был за­нят на бар­ри­ка­дах, пы­та­лись за­нять по­хо­жие зда­ния. Ког­да до­ро­ги заб­ло­ки­ро­ва­ны, а по­ез­да не хо­дят, луч­ше все­го изо­ли­ро­вать как мож­но больше граж­данс­ких. По­мощь бы­ла близ­ко, воп­рос - ког­да она пос­пе­ет.

Я со­би­рал­ся ор­га­ни­зо­вать ко­ман­ду для по­ис­ка ору­жия - у нас кон­ча­лись бо­еп­ри­па­сы - ког­да пос­ту­пил при­каз отс­ту­пать. Ни­че­го не­обыч­но­го. На­ше под­раз­де­ле­ние отс­ту­па­ло с са­мых пер­вых дней Па­ни­ки. Только од­на де­таль - пункт сбо­ра. Они ис­пользо­ва­ли ко­ор­ди­на­ты кар­тог­ра­фи­чес­кой сет­ки, в пер­вый раз за все вре­мя с на­ча­ла за­ва­руш­ки. До тех пор нам прос­то пе­ре­да­ва­ли наз­ва­ние граж­данс­ких пунк­тов по отк­ры­то­му ка­на­лу, что­бы бе­жен­цы зна­ли, ку­да под­тя­ги­ваться. Те­перь это бы­ла за­ко­ди­ро­ван­ная пе­ре­да­ча по кар­те, ко­то­рую мы не ис­пользо­ва­ли с кон­ца хо­лод­ной вой­ны. Мне приш­лось триж­ды подт­вер­дить ко­ор­ди­на­ты. Нас по­сы­ла­ли в Шафш­тедт, к се­ве­ру от ка­на­ла меж­ду Се­вер­ным и Бал­тийс­ким мо­ря­ми. Все рав­но что в гре­ба­ную Да­нию!

Кроме то­го, нам стро­го при­ка­за­ли не брать с со­бой граж­данс­ких. Ху­же то­го, при­ка­за­ли не го­во­рить им о сво­ем ухо­де! Ка­кая-то чушь. Они хо­те­ли, что­бы мы отс­ту­пи­ли в Шлез­виг-Гольштейн, но ос­та­ви­ли бе­жен­цев? Хо­те­ли, что­бы мы бро­си­ли все и сбе­жа­ли? Долж­но быть, ка­кая-то ошиб­ка.

Я зап­ро­сил подт­верж­де­ние. И по­лу­чил его. Зап­ро­сил сно­ва. Вдруг у них не та кар­та или по­ме­ня­лись ко­ды без на­ше­го ве­до­ма (это бы­ла бы не пер­вая их ошиб­ка).

И тут я об­на­ру­жил, что со мной го­во­рит ге­не­рал Ланг, ко­ман­ду­ющий всем Се­вер­ным фрон­том. У не­го дро­жал го­лос. Я слы­шал это да­же сквозь треск выст­ре­лов. Он ска­зал, что ни­ка­кой ошиб­ки нет, что мне на­до соб­рать ос­тат­ки гам­бургс­ко­го гар­ни­зо­на и не­мед­лен­но выс­ту­пить на се­вер. Не мо­жет быть, го­во­рил я се­бе. За­бав­но, да? Я при­ни­мал все, что про­ис­хо­ди­ло вок­руг, мерт­ве­цов, ко­то­рые воск­ре­са­ли, что­бы сож­рать мир, но это… ис­пол­нить при­каз, ко­то­рый кос­вен­но при­ве­дет к мас­со­во­му убийст­ву?

Так вот. Я хо­ро­ший сол­дат, но я еще и за­пад­ный не­мец. Чувст­ву­ете раз­ни­цу? Тем, кто с вос­то­ка, вну­ша­ли, что они не от­ветст­вен­ны за зверст­ва Вто­рой ми­ро­вой вой­ны, что они, как доб­ро­по­ря­доч­ные ком­му­нис­ты, не меньше дру­гих пост­ра­да­ли от Гит­ле­ра. По­ни­ма­ете те­перь, по­че­му скин­хе­ды и не­офа­шис­ты по­яв­ля­лись в ос­нов­ном на вос­то­ке? Они не чувст­во­ва­ли от­ветст­вен­нос­ти за прош­лое, как мы на за­па­де. Нас с ко­лы­бе­ли учи­ли нес­ти по­зор­ное бре­мя пра­де­дов. Нас учи­ли: да­же на­дев во­ен­ную фор­му, вы в пер­вую оче­редь долж­ны быть вер­ны сво­ей со­вес­ти, нев­зи­рая на пос­ледст­вия. Вот как ме­ня вос­пи­та­ли, и вот как я от­ве­тил. Я ска­зал Лан­гу, что не мо­гу в здра­вом уме вы­пол­нить та­кой при­каз, что не мо­гу ос­та­вить лю­дей без за­щи­ты. Тут он взор­вал­ся. Крик­нул, что я бу­ду сле­до­вать по­лу­чен­ным инст­рук­ци­ям - или ме­ня и мо­их лю­дей об­ви­нят в из­ме­не и на­ка­жут «по-рус­ски». До че­го мы до­ка­ти­лись, по­ду­мал я. Все слы­ша­ли, что тво­ри­лось в Рос­сии… мя­те­жи, реп­рес­сии, де­ци­ма­ции. Я ог­ля­нул­ся на всех этих мальчи­ков во­сем­над­ца­ти-де­вят­над­ца­ти лет от­ро­ду. Ус­тав­ших и на­пу­ган­ных, сра­жа­ющих­ся за свою жизнь. Я не мог так с ни­ми пос­ту­пить и от­дал при­каз об отс­туп­ле­нии.

- Как они от­ре­аги­ро­ва­ли?

- Жалоб не бы­ло. По край­ней ме­ре не слы­шал. Они нем­но­го пос­по­ри­ли меж­ду со­бой. Я прит­во­рил­ся, что не за­ме­чаю. Они ис­пол­ни­ли свой долг.

- А граж­данс­кие?

(Пауза).

- Мы по­лу­чи­ли все, что зас­лу­жи­ва­ли. «Ку­да вы? - кри­ча­ли нам из домов. - Вер­ни­тесь, тру­сы!»

Я пы­тал­ся от­ве­чать, го­во­рил: «Мы при­дем за ва­ми. Вер­нем­ся завт­ра с подк­реп­ле­ни­ем. Прос­то ос­та­вай­тесь на мес­те мы вер­нем­ся завт­ра».

Они не ве­ри­ли.

«Мерзкий лгун! - крик­ну­ла ка­кая-то жен шина. - Из-за те­бя ум­рет мой ре­бе­нок!»

Большинство не пы­та­лись сле­до­вать за на­ми, они слиш­ком бо­ялись зом­би на ули­цах. Па­ра храб­ре­цов вска­раб­ка­лась на на­ши бро­нет­ранс­пор­те­ры и поп­ро­бо­ва­ла вскрыть лю­ки, мы их сбро­си­ли. Нам приш­лось зак­ры­ваться, по­то­му что из до­мов в нас на­ча­ли ки­дать вся­кую вся­чи­ну - лам­пы, ме­бель. Од­но­го из мо­их лю­дей уда­ри­ло пол­ным ноч­ным горш­ком. Я слы­шал, как по лю­ку мо­его «Мар­де­ра» чирк­ну­ла пу­ля.

На пу­ти из го­ро­да мы прош­ли ми­мо рас­по­ло­же­ния пос­лед­не­го из но­вых под­раз­де­ле­ний быст­ро­го ре­аги­ро­ва­ния. Их сильно пот­ре­па­ло в на­ча­ле не­де­ли. Я тог­да еще не знал, что они бы­ли од­ни­ми из тех, ко­го ре­ши­ли пус­тить в рас­ход. Эти лю­ди прик­ры­ва­ли на­ше отс­туп­ле­ние, что­бы за на­ми не увя­за­лось слиш­ком мно­го зом­би или бе­жен­цев. Им при­ка­за­ли дер­жаться до кон­ца.

Их ко­ман­дир си­дел на баш­не сво­его «Ле­опар­да». Я его знал. Мы вмес­те участ­во­ва­ли в ком­па­нии НА­ТО С ВС в Бос­нии. На­вер­ное, бу­дет слиш­ком сен­ти­мен­тально ска­зать, что этот па­рень спас мне жизнь, но он при­нял-та­ки сербс­кую пу­лю, ко­то­рая оп­ре­де­лен­но пред­наз­на­ча­лась мне. В пос­лед­ний раз я ви­дел его в больни­це, в Са­ра­ево, он сме­ял­ся, что вы­бе­рет­ся из это­го дур­до­ма, ко­то­рый ка­кой-то не­до­умок наз­вал стра­ной. И вот встре­ча на раз­би­той до­ро­ге в серд­це собст­вен­ной стра­ны. Мы встре­ти­лись взгля­да­ми и от­да­ли друг дру­гу честь. Я ныр­нул об­рат­но в БТР и прит­во­рил­ся, что изу­чаю кар­ту, что­бы во­ди­тель не уви­дел мо­их слез. Ког­да мы вер­нем­ся, по­обе­щал я се­бе, я при­кон­чу это­го су­ки­на сы­на.

- Генерала Лан­га…

- Я все расп­ла­ни­ро­вал. Я ни­чем не по­ка­жу гне­ва, не вспуг­ну его. До­ло­жу обс­та­нов­ку и из­ви­нюсь за свое по­ве­де­ние. На­вер­ное, он за­хо­чет по­го­во­рить со мной по ду­шам, по­пы­та­ет­ся объяснить или оп­рав­дать отс­туп­ле­ние. Хо­ро­шо, ду­мал я, тер­пе­ли­во его выс­лу­шаю, пусть рас­сла­бит­ся. По­том, ког­да Ланг вста­нет по­жать мне ру­ку, я вы­та­щу пис­то­лет и выбью его вос­точ­ные моз­ги пря­мо на кар­ту то­го, что бы­ло на­шей стра­ной. Мо­жет, вок­руг бу­дет сто­ять весь лич­ный сос­тав, все эти «шес­тер­ки», ко­то­рые «только вы­пол­ня­ли при­каз». Я бы прист­ре­лил их всех, преж­де чем они ус­пе­ли бы уло­жить ме­ня! Это бы­ло бы пре­вос­ход­но. Я не со­би­рал­ся стро­евым ша­гом прос­ле­до­вать в ад, как ка­кой-ни­будь соп­ляк из гит­лер-югенд. Я бы по­ка­зал ге­не­ра­лу и всем ос­тальным, что зна­чит быть нас­то­ящим De­utsc­he Sol­dat.