Погодя, случилось следующее, - они вытащили - каждый - африканские ножи с длинным лезвием и начали резать ими друг друга, едва не доставая 7 страница

горлышко его я не отпускал.

- А вторая часть выступления? - спросил Юрка, намекая на пиво и

сигареты.

- Да-да, сейчас, - боец засуетился, начал шарить у себя за головой в

каких-то ведрах и вытащил на свет божий упаковку пива "Holsten" и блок "LM".

По-нашему - "любовь мента".

Мы отпустили поганца, я снисходительно похлопал его по щеке, вытащил из

кармана смятые пять тысяч рублей и сунул в карман хныкающему бойцу:

- Никогда не хами, юноша, и, может, тогда останешься жить, а это деньги

тебе за товар, чтобы не говорил, что мы бандиты. Кстати, одолжи нам пару

сумочек, чтобы спокойно вынести наши покупки.

Боец отвернулся и опять в полутьме зашарил по ведрам. Хороший у него

тут тайничок, в ведрах звякнуло что-то металлическое, по звуку похоже на

пистолет. Неужели будет дурить пацан? Я поднял свой автомат и упер ствол в

основание черепа, там, где он стыкуется с позвоночником, и нажал - есть там

болевая точка. Если быстро и сильно туда ударить, то человек падает без

сознания. Юрка мгновенно упер ствол своего автомата в позвоночник в районе

почек.

- Сынок, не дури, - я опять сделал елейный голос, - или ты, ублюдок,

решил помереть героем, тогда валяй.

Левой рукой я вытащил из ножен узкий трофейный стилет и приложил к его

горлу, слегка нажал, холодная сталь у горла подействовала почему-то лучше

автомата. Интересно, почему? Снова звякнуло металлическое, видимо, он бросил

пистолет обратно в ведро. Убрав стилет от горла, я рывком развернул бойца к

себе и опять упер автомат ему под подбородок. Боец поднял руки вверх, в

левой руке он зажал чехол от спецаппаратуры. Я левой рукой пошарил у него за

головой и наткнулся на пистолет. Вытащил его. Ё-мое! Пистолет с глушителем -

ПБС (прибор для бесшумной и беспламенной стрельбы). Здорово. Упер у

какого-нибудь раненого разведчика или спецназовца. Я ударил рукояткой

пистолета в переносицу бойца, туда, где нос соединяется со лбом. Тот

беззвучно начал опускаться вниз. Мы опустили его на пол и, забрав сумки,

погрузив в них пиво и сигареты, вышли.

На улице уже заканчивалась выгрузка, и комбриг собирал офицеров своего

штаба, чтобы идти на совещание к руководству группировкой. Мы кинули сумки в

свою БМПшку, наказав механику, что если уведут сумки, то мы его кастрируем и

оставим здесь, в госпитале. Боец понятливо кивнул головой, продолжая

раздевать глазами проходящих мимо женщин. Идя за командиром, мы неторопливо

затягивались хорошими сигаретами и обсуждали аргументы, которые будем

выдвигать против штурма в лоб долбаной Минутки.

- Давай так: авиация, артиллерия, танки, реактивная артиллерия, а потом

уже, когда все раздолбят, заходит "махра", а? - спросил Юрка, с наслаждением

затягиваясь и осматривая почти мирную жизнь вокруг.

- А еще лучше бомбы с напалмом, чтобы все горело вокруг, и включить

погромче веселую музыку, чтобы духи веселее Аллаху душу отдавали, - я

испытывал умиротворение, а от сигареты и от спокойной обстановки - почти

сексуальное удовлетворение. Как мало, черт побери, человеку надо. Хорошая

сигарета, мирная атмосфера, женщины вокруг.

Тут мы увидели знакомого офицера, вместе штурмовали "Северный", а потом

его полк оставили для охраны аэродрома, везет же людям.

- Юра, Слава, живы, вот здорово! Наслышаны о ваших подвигах. И про

Карпова тоже наслышаны. Здесь сначала думали, что это вы его грохнули, но

потом все выяснили, сам дурак. Представили его к Ордену мужества.

- Прямо так и думали, что мы со Славкой и грохнули это московское

уребище?

- Да нет, тут все знают, что он большой гнус.

Мы с Юркой заржали во весь голос:

- Саша, мы видели его в первый раз и такую же кличку ему дали. Гнус -

он и есть гнус. Ты лучше расскажи, какие виды на Минутку и на нас.

- Мужики, морпех и десантники попытались с ходу взять эту гребаную

Минутку, потеряли человек тридцать и откатились. И вот теперь хотят вас

кинуть.

- Да пошли они на хрен!

- Там еще этот сраный миротворец сидит. По радио выходит к нам с

обращениями. Слушайте анекдот про него. Сидит этот миротворец по правам

человека в бункере у Дудаева со своей делегацией, а про них и забыли, не

кормят, не поят. Думают, что делать дальше. Тут он и предлагает: "Давайте

примем ислам!". У него спрашивают: "А что, поможет?" - "Нет. Но из обрезков

можно сварить суп!" - Сашка довольно заржал.

Мы плюнули и от его сообщений, и от анекдота, и тоже улыбнулись.

- Мужики, я здесь комендантом устроился, заходите. А сейчас, извините,

спешу, в госпитале кто-то бойцу голову проломил.

Присвистнув от удивления, что Сашка получил такую должность, мы пошли

догонять наших. За бойца мы не беспокоились. Башка у него целая, я за это

ручаюсь, а что из носа кровь идет, так это в темноте споткнулся. Разве у нас

в армии кто-нибудь посмеет ударить такого гарного хлопца? Нет, конечно, а

пока без сознания валялся, вот и привиделись ему офицеры. С его избыточным

весом и повышенным давлением еще не такая чепуха может показаться. На диету,

товарищи врачи, посадите его. А еще лучше, подарите его на неделю нам. Не

узнаете хлопчика.

Навстречу нам вышел какой-то офицер и сказал, что генерал Ролин сейчас

занят и освободится через десять-пятнадцать минут. Они-де разговаривают с

министром обороны. Ладно, пусть говорит. Один хрен, ничего толкового не

наговорит. Комбриг пошел звонить в бригаду, чтобы узнать последние новости.

Тут мы заметили, что Сашка возвращается, и окликнули его:

- Саша, ну как боец?

- Несет какую-то чушь, что два офицера его избили. У самого штаны

мокрые, обоссался, пока без сознания был. И приметы, - тут он на нас

подозрительно посмотрел, - ну, на вас похожи.

- Сашок, неужели ты думаешь, что мы способны избить солдата? Я лично

сразу хватаю за горло, - начал я.

- А я отстреливаю яйца, ты же нас знаешь, - подхватил Юрка.

Мы с обиженным выражением лица уставились на Сашку Холина, как бы

требуя, чтобы тот снял с нас всякие подозрения.

- Вот вас-то я как раз и знаю, отморозки несчастные. Насмотрелся. Ни

себя, ни других не пожалеете. Так это вы бойца ухайдакали?

- Саша, - вновь начал я задушевным голосом, полуобнимая его за плечи, -

дорогой ты наш человек, объясни нам, по твоим словам - двум отморозкам, чего

это ради ты помчался в госпиталь? Милосердия и сострадания мы в тебе никогда

не замечали. Даже когда привезли наших раненых, ты, видимо, был так сильно

занят, что забыл встретить своих друзей.

- Которые, между прочим, пришли к тебе на выручку, когда духи загнали

тебя с бойцами на край летного поля, - продолжил Юрка, - и, неудобно

напоминать, клялся всеми святыми, что не забудешь своих спасителей.

- А сейчас, отец родной, ты хочешь сдать своих благодетелей как

стеклотару, - снова вступил я. - Мы же никому не говорим, что твой подручный

по спекулятивным ценам сбывал спертое, пардон - сэкономленное тобой

имущество, да еще, сука, пытался запугать нас пистолем. Так как, Александр?

Сдается мне, что твой боец просто ударился башкой обо что-то.

- За что вы его?

- Меня на хрен послал, причем так откровенно, и не извинился,

прикидываешь, Саша?

- Ну, я ему задам, засранцу.

- Саша, так как мы нашли общий язык, предлагаем тебе оказать нам

гуманитарную помощь.

- Так вы и так уже набрали.

- Ложь, поклеп и навет, - с пафосом произнес Юрий, - мы не украли, а

купили за пять долларов. Или пять тысяч рублей. Темно было, а доллары и

рубли лежат в одном кармане. Правда, Слава?

- Истинная правда, сам расплачивался. Но сдается мне, что твой хренов

помощничек пытается утаить от тебя часть незаконно заработанной выручки. И

купили мы у него всего-то упаковочку пива, ма-а-а-ленькие такие баночки, и

блок "ментовской любви", а ты не хочешь нас снарядить в путь-дорожку по

полной программе.

- Представляешь, - Юра тоже вошел в раж, - убьют нас, тьфу-тьфу-тьфу,

конечно, а ты будешь переживать, что не дал нам трех палок хорошей колбасы,

водки московского завода "Кристалл", пары бутылочек хорошего коньячку, ну,

сыра, конечно, и еще там по мелочи. И мы будем являться тебе по ночам, и

будем протягивать к тебе руки и говорить, - тут мы как вампиры стали

протягивать к нему руки: - "Зажал хавчик, гад!"

- Да, Саша, - вмешался я, - без пары упаковок пива и хороших сигарет я

уже точно не сдохну, но к пиву неплохо бы добавить рыбки сушеной, а еще...

- Хватит, придурки. Дайте, тетенька, воды напиться, а то так есть

хочется, и переночевать негде, - передразнил нас Саша. - Если бы вы мне

жизнь не спасли, то сидели бы уже в комендатуре на казенных харчах.

- Так я тогда во время боя и говорю Славке: "Смотри, Слава, какой

хороший капитан погибает. Давай его спасем, а он, когда станет комендантом,

будет нас до окончания войны кормить". Слава, это правда?

- Чтоб я сдох, правда. Юра, а было бы неплохо недельку-другую половить

вшей в комендатуре, а? Трехразовое питание, чистое белье, можно раздеваться,

баня! - я мечтательно закрыл глаза и потянулся до хруста в суставах. - Кайф!

Саша, а может, ты сдашь нас, а твой пидор через две недели изменит свои

показания, мол, обознался, и нас выпустят, а там, глядишь, и война

закончится. Подумай, Саша? Я тебе коньяк поставлю.

- Нет, вы точно идиоты. Недаром вашу бригаду духи называют "собаками",

загрызете, с ума сведете кого угодно.

- Мы сейчас пойдем к командующему, послушаем, как он будет нас

агитировать идти на Минутку. Так вот, я, Слава, думаю предложить, чтобы он

этот свой полчок с охраны аэропорта снял и на Минутку кинул, а нас на его

место. А после Минутки, когда вы ее возьмете, и мы можем дальше воевать.

Как, Саш? Кстати, ты здесь всех девочек перепробовал?

- Нет, они здесь все поделены, так что в чужой огород не суйся.

- Так поделись на пару дней, мы ее потом привезем, не жадничай!

- Придурки, чистой воды придурки.

Из штаба показался порученец, который позвал нашу группу штабных

офицеров к командующему.

- Саша, мы минут сорок будем у командующего, ты гуманитарную помощь не

забудь, а то будем по ночам являться. А своему нукеру передай, что если

будет хамить или звиздеть в наш адрес что-нибудь, то легким испугом не

отделается. Жди, и мы вернемся. Только очень жди, - перефразировал я слова

известного стихотворения на прощание. - И пива, родной, еще пива не забудь,

а остальное - это уже обязательно.

Юрка, дурачась, послал Сашке воздушный поцелуй.

- До встречи, дорогой! Жди в гости!

Сашка плюнул в сторону, показывая свое отношение к нашему

дуракавалянию. Проходящие мимо солдаты с удивлением смотрели на сцену нашего

прощания.

Мы пошли вслед за своими офицерами в задние аэропорта, на ходу

торопливо докуривая сигареты и выбрасывая окурки. На войне обычно курили,

пряча сигарету в кулак, чтобы в темноте снайпер не заметил. Эта привычка

работала и днем. Так легче. А то днем одни повадки, а ночью - другие, так

легко запутаться и сделать роковую ошибку.

Всей группой вошли в зал, где сидели уже командующий группировкой

генерал-майор Ролин и наш генерал Захарин. В прошлом он носил армянскую

фамилию, но после распада Союза ему порекомендовали ее сменить, и вот из

Авакяна он стал Захариным - взял фамилию жены.

Окна в зале для совещаний были заложены мешками с песком. Горел свет,

который не освещал углов, где сидели люди-тени: связисты, ординарцы,

порученцы и еще много всякого народа из тех, кто помогал генералу или просто

подхалимничал.

- Прошу садиться, товарищи офицеры, - Ролин встал и за руку

поздоровался с Бахелем, остальным просто кивнул.

- Я только что говорил с министром обороны Грачиным. На высшем уровне,

- Ролин подчеркнул этот "высший уровень", - принято решение штурмовать

комплекс зданий, расположенный на площади Минутка. Операцию поручено

возглавить мне, а выполнять эту сложную и ответственную миссию - вашей

бригаде.

В конце его выступления голос стал торжественный. Интересно, с Карповым

они не у одного ли учителя учились? Хотя этот вроде не москвич. Хрен

разберет в этой ставке, ху из ху.

- Нашей оперативной группой разработан план, согласованный с

Генеральным штабом и утвержденный министром обороны. Генерал Захарин только

что закончил ознакомление с ним. Прошу и вас также внимательно слушать.

Правильное его выполнение позволит в кратчайшие сроки ликвидировать силы

боевиков во главе с Дудаевым, дислоцированные в Госбанке и так называемом

Дворце Дудаева, - он начал водить пальцем по карте, расстеленной на столе

(судя по выражению лица Захарина, тот был не в восторге от этого плана), -

остальные здания малозначительные и не представляют для нас особого

интереса.

Удивительно, что военный человек, тем более при планировании такого

кровопролитного сражения, так пренебрежительно относится к соседним зданиям,

где также расположились боевики, ни слова не говорит о двух мостах,

выходящих на площадь. Они-то хорошо охраняются и как пить дать заминированы.

В армии есть ближайшая задача, последующая и главная. Всегда начинают с

ближайшей задачи, а затем, развивая тему, доходят до главной. Ну а если

начинают с главной задачи, тем более не упоминая о промежуточных, да и еще

называя такие персоналии, как Дудаев, то это голая политика. Политика для

военного - это смерть, верная гибель, потому что эти придурки не думают о

загубленных жизнях и последствиях, им важен результат, и как можно скорее.

Цель оправдывает средства. Иезуитская аксиома.

Мы все уперли взгляды в карту, выходило, что мы должны на полном ходу

проскочить мосты. А если не удастся, или проскочит только часть войск, а

затем духи взорвут мост? То тогда тех, кто проскочил, самых резвых, самых

первых вырежут на наших глазах, как баранов. Никому эта авантюра не

нравилась. Мы профессиональные военные, и рисковать жизнями, как своими, так

и чужими, мы учились с первого курса военного училища, но вот так абсурдно

гибнуть, ну нет - увольте. У всех присутствующих помрачнели лица, все

поняли, что если сейчас не отстоим свою позицию, то смерть Майкопской

бригады покажется детским лепетом на лужайке. Тем более что это даже не

железнодорожный вокзал, а резиденция их президента, символ национальной

гордости. Тут надо или атомную бомбу кидать, чтобы разом со всем покончить,

либо авиации и артиллерии долго и упорно трудиться.

Из тени выдвинулся так называемый начальник штаба группировки полковник

Седов. О нем мало кто знал, но война часто выносит и великих полководцев, и

великих бездарей на вершину военного Олимпа. Про Седова я ничего не мог

сказать, но если это он разработал план, лежащий перед нами на столе, то он

не бездарь, а военный преступник или, вернее, - преступник в погонах. Седов

начал говорить. Голос у него был хорошо поставлен. Чувствовалось, что не

тушуется перед Ролиным и выступать ему уже приходилось не раз. Судя по

выправке и обветренному лицу, не из Генерального штаба, а строевой офицер.

Послушаем.

- Товарищ генерал, товарищи офицеры, - начал Седов, - противник

сосредоточил основные силы в районе площади Минутка.

"Тоже мне новость", - подумал я.

- Поэтому для того, чтобы окончательно сломить сопротивление

противника, деморализовать его и выбить из города, вам предлагается

осуществить план, утвержденный министром обороны и одобренный Верховным

Главнокомандующим, - теперь уже казалось, что Седов любовался сам собой. Его

прямо распирала гордость от самомнения и от того, что его план - а в

авторстве уже не было никаких сомнений - утвердил Сам.

- Вам необходимо форсированным маршем захватить мосты через Сунжу и

стремительно ворваться на площадь Минутка, затем осуществить захват и

уничтожение живой силы противника в здании государственного банка и

резиденции правительства Дудаева, так называемом Дворце Дудаева, - продолжал

петь Седов.

"Здравствуй, жопа, Новый год", - пронеслось у меня в голове.

- Для захвата комплекса зданий вам придаются части воздушно-десантных

войск, морской пехоты и ленинградский полк. Вас также будет поддерживать

авиация и артиллерия.

Самое интересное, что практически не указывались наименования частей и

количество авиации и артиллерии, которые собирались нас поддерживать. Что

это, одна эскадрилья и один артдивизион? Короче, вопрос не проработанный,

сырой, и в случае провала их сценария всю ответственность взвалят на нас.

Веселая перспектива!

- Штурм назначен через два дня. За эти два дня вам необходимо

форсированно овладеть гостиницей "Кавказ", затем передать ее (кому?) и

двинуться на площадь Минутка, - казалось, что все предельно ясно Седову, и,

естественно, нам, и поэтому, воодушевленные, мы должны будем прямо отсюда

рвануть и на черном коне взять Минутку. Маразм! Маразм! Маразм!

- Товарищ генерал, товарищи офицеры, я закончил. У кого будут вопросы?

- судя по тону, которым он спросил, похоже, он полагал, что вопросы будут

задавать дегенераты и дебилы - что можно от этой сибирской "махры" ждать?

- Какими вы располагаете данными о численности гарнизона на площади

Минутка, об их вооружении, заминированы ли мосты? - негромко, но жестко

спросил комбриг, выдвигаясь из тени.

- Численность живой силы боевиков не превышает трех-четырех тысяч

человек (веселенький разброс, подумаешь - одной тысячей больше, одной

меньше), вооружение - обычное стрелковое, плюс подствольники, РПГ-7, легкие

пехотные минометы (слабо бегать под минометным огнем по площади?).

- А мосты?

- Мы не располагаем точной информацией о минировании мостов. На

подступах ведется плотный огонь, повсюду находятся засады и секреты

противника, поэтому не представилось возможным уточнить данный вопрос. Но мы

постоянно работаем в данном направлении. И товарищи из местной оппозиции

постоянно помогают нам.

Мы все широко улыбнулись. Чечен чечену глаз не выклюет, а вот неверного

гяура сдать - первое дело.

- Вы зря смеетесь, - Седов занервничал, - сейчас в Москве с подачи

оппозиции рассматривается вопрос о том, что наше вторжение и бессмысленно

жестокие действия нанесли экономике республики непоправимый ущерб, озлобили

людей. Партизанское движение приобретает все большую популярность

(прозрели). И в связи с этим есть мнение, чтобы боевиков ни в коем случае не

убивать, а разоружать и отпускать по домам, потому что в большинстве своем

они скромные, запуганные крестьяне, а скоро весна, сев. Иначе - голод в

республике.

- Ну и хрен с ними! - в гробовой тишине вырвалось у меня. Все тут же

прыснули от смеха, а на меня обратили внимание и Ролин, и Седов. Юрка

толкнул меня в бок, но было уже поздно.

- Вы, видимо не понимаете, товарищ... - тут Седов посмотрел на мои

погоны и, не увидев звездочек, продолжил: - А, кстати, почему вы без

звездочек?

- Снайпера боюсь, товарищ полковник, - ответил я как можно скромнее,

хотя меня так и подмывало на скандал.

- Ерунда все это, вы думаете, что снайпер смотрит на звездочки? Нет. А

как вы личным составом руководите, если знаки различия отсутствуют?

Я уже приготовился к длинной нелестной тираде по поводу звездочек и

того, что думаю насчет его гнусного плана. Я не герой, но на войне

понимаешь, что хуже тебе уже вряд ли будет, разве только если ранят. А так -

пошли все эти умники на хрен. Хотите уволить - пожалуйста!

Но меня опередил Бахель, он, видимо, понял, что сейчас из-за меня может

произойти скандал, и поэтому начал:

- Товарищ генерал, мы позже разберемся, почему отсутствуют звездочки у

капитана Миронова. Это я разрешил офицерам не носить знаки различия. Меня

сейчас больше волнует предстоящая операция. Такие сжатые сроки не позволят

моей бригаде, которая не выходит из тяжелых боев, форсированно, без

соответствующей подготовки приступить к реализации вашего плана (на "вашем"

Бахель сделал упор), также я предлагаю немедленно отдать приказ о нанесении

массированного бомбового и артиллерийского ударов по комплексу зданий. Удары

наносить непрерывно до начала операции по захвату площади. За два часа до

начала операции силами диверсионно-разведывательных групп из частей

воздушно-десантных войск захватить мосты и не допустить их подрыва. Кстати,

что это за части, с которыми нам предстоит взаимодействовать? Брать в лоб

площадь Минутка считаю неразумным и самоубийственным. Я не буду выполнять

приказ, который по своей значимости равносилен расстрелу людей.

- Да ты понимаешь, полковник, что говоришь! - начал бушевать Ролин. -

Да я сейчас позвоню Грачину, и тебя под трибунал! Да я просто тебя сейчас

возьму и арестую, и ближайшим самолетом отправлю в Москву! На твое место

знаешь сколько желающих?!

- Если это поможет остановить расстрел моих людей, я готов немедленно

написать рапорт о моем увольнении! - начал кричать и Бахель. - Вы боитесь

разнести с помощью авиации эту долбаную площадь, но не боитесь несколько

тысяч положить, чтобы те захлебнулись в крови?! Вы об этом лучше подумайте,

а то вам имидж крутых парней дороже солдатских жизней...

- Замолчи, предатель! - заорал Ролин. - Ты, полковник, сошел с ума, ты

струсил. Я тебе, идиоту, звание Героя России сделаю в пять секунд. А вы что

уставились, а ну, марш отсюда!

Ну, вот уж хрен тебе, генерал, мы за командира глотки порвем, пусть

только скажет "фас", перервем здесь всех.

- Мы поддерживаем нашего командира, это самоубийство идти без

предварительной авиа- и артподготовки, - подал кто-то из наших голос из

темноты.

- Что, все так считают? - Ролин прищурился, тяжелым взглядом обвел всю

нашу группу. - Во-о-он! Караул! Вывести, разоружить, и на гауптвахту этих

предателей!

В ответ мы только плотнее стали плечом к плечу. Молчание. Гробовое

молчание. Открывается входная дверь, и вбегают два солдата и офицер, готовые

выполнить любой приказ командира. Все приготовились к самой худшей развязке.

И тут молчание нарушил генерал Захарьин - молодец армянин.

- Давайте не будем пороть горячку. Мы сейчас отпустим офицеров и сами

здесь решим, как нам выйти из ситуации. Спокойно, без горячки. Для всех

очевидно, что штурмовать в лоб опасно, но вместе мы найдем оптимальный

вариант, - и, уже обращаясь к нам: - Идите, товарищи офицеры, ждите, ничего

не произойдет, я вам обещаю.

- Идите. Ждите, - приказал комбриг. Голос его был сух.

Мы вышли. Всех колотила нервная дрожь. Следом вышел караул. В темноте

кто-то схватил начальника караула за ворот и зашептал:

- Если ты, блядь, вздумаешь арестовать нашего командира - убью, ты

понял?

- А как же приказ? - испуганно спросил тот. Бойцы его жались по

стенкам.

- Жить хочешь?

- Да!

- Если будешь командира арестовывать, мы нападаем на вас, и без лишнего

шума ты передаешь его нам. Понял? За это ты и твои солдаты останутся в

живых. Ты все понял?

- Да!

- Сейчас мы подгоним технику поближе, а ты панику не поднимай. Выйдет

командир с нашим генералом, мы спокойно сядем и уедем. Запомни, мы твоей

крови не хотим, но если встанешь поперек дороги - убьем. Ты понял? Знаешь,

кто мы?

- Знаю. Вы - "собаки". Я все понял.

- Ни хрена ты не понял, мы не собаки, мы - "махра", и за своего

командира разорвем. Все, иди. И если ты или твои бойцы вякнут что-нибудь -

будем воевать. Ты хочешь этого?

- Нет, не хочу.

- Правильно, нам с тобой с чеченом воевать надо, а не между собой. Нас

хотят послать брать Минутку в лоб. Посылают на смерть. А мы не хотим. Вот

поэтому Ролин и разорался. Не поднимай лишнего шума.

- Я понял. Я слышал, что вы настоящие отморозки, но чтобы на Ролина

прыгать, этого никто не ждал даже от вас. Ну, ребята, вы даете! - начальник

караула отошел от первого шока и шел на выход вместе с нами. Лицо его

выражало и восхищение, и недоверие одновременно.

Вышли на улицу, от всех валил пар, закурили. Дымили, жадно переваривая

полученную информацию. Исполняющего обязанности начальника разведки как

самого молодого послали перегнать технику поближе к аэропорту. Начальнику

караула сказали, чтобы тот дал команду на постановку техники поближе к

зданию аэропорта.

- Вы что, мужики, меня ж посадят! Это же саботаж!

- Нам что, вязать тебя, что ли?

- Вяжите, убивайте, а такой команды дать не могу.

- Ладно, парень, остынь. Перегоним до твоих постов и там оставим.

Доволен?

- Хорошо. Только пусть там и стоят, иначе я буду стрелять.

- Уговорил.

Мы все прекрасно отдавали себе отчет в своих действиях и в том, что

невыполнение приказа, особенно в боевых условиях, влечет за собой все что

угодно, вплоть до расстрела на месте без суда и следствия. Устав - закон

армии - гласит: "Приказ должен быть выполнен беспрекословно точно и в срок.

После выполнения приказ может быть обжалован". А кому потом обжаловать

приказ, после того, как вся бригада ляжет костьми на этой сраной площади?

Кто останется в живых - это вечные клиенты психушки.

М-да, вооруженный мятеж, а именно так и только так можно расценивать

открытый отказ от выполнения приказа.

- Слава, а может, как броненосец "Потемкин", уйдем куда-нибудь, а? -

спросил Юрка, жадно затягиваясь. - В Турцию или еще куда.

- На БМП по дну Черного моря, неплохой вариант. Не дури и не психуй. Мы

пока еще ничего противозаконного не совершали. Есть же в Уставе статья, что

если приказ считаешь противоречащим Конституции и нормативным актам, то

вправе его не выполнять (после окончания первого "чеченского конфликта"

общевоинский Устав заменили, в новой редакции такая статья отсутствует). А

вести людей на гибель - это смерть. Вон Чехословакия немногим больше Чечни,

но к вводу войск готовились шесть месяцев, а здесь на арапа. Потому что там

- заграница, а здесь можно и миллион своих ухлопать, как с одной, так и с

другой стороны. Ублюдки, - я выбросил окурок и тут же вытащил новую

сигарету, с непривычки, после "Примы", не могли накуриться более слабыми. -

Смотри, Сашка нам помощь тащит!

Рядом с шествовавшим с важным видом комендантом тащил две коробки наш

старый знакомый - старшина госпиталя с пластырем на переносице и

наливающимися синяками-очками под обоими глазами.

- Мы же тебе говорили, что не надо хамить, сынок! - Юрка и я улыбались

во весь рот. - Не хотел по-хорошему с нами договориться, вот и получил.

- Если будешь хамить незнакомцам, то до дембеля не доживешь, -

подхватил я. - А ведь если бы чуть повыше ударил, то, может, и череп

раскроил бы. Везунчик ты, салабон, могли же подождать, когда ты с пистолетом

развернешься, и сделали бы вскрытие без наркоза.

Сашка пришел вовремя, своим появлением с незадачливым солдатом он

отвлек нас от горьких мыслей. Не хотелось быть преступником, когда в душе

патриот, и не хотелось класть своих людей на площади, а затем стреляться.

Совесть, честь офицерская не позволят дальше жить с таким грузом. Было

бешеное желание напиться - вот в этих коробках и сумках есть спиртное,

которое позволит на какое-то время уйти от страшного выбора. Но нельзя этого

делать здесь. Тогда уж точно обвинят в пьянстве. Это понимали прекрасно все

присутствующие офицеры.

- Вы, что, мужики, мятеж объявили? - Сашка был встревожен. - Все на

ушах, поговаривают о вашем захвате.

- Нет, мы просто сказали, что комендант аэропорта изъявил желание

повести комендантскую роту впереди нашей бригады на пулеметы, а он,

понимаешь, не хочет тебя отпускать. Вот уперся, и все тут, не пущу, говорит,