Жид – Ельцин. РОДНОЙ НАСТОЯЩИЙ ОТЕЦ Горбачёва - польский еврей Саввелий Гладкий. 7 страница

Смотрела ли она на экран центрального пульта, когда десантники обнаружили стену из коконов? Видела ли она лицо женщины, шептавшей в агонии страшные слова? А вдруг эта была…?

Нет. Если бы это была мать Ящерки, девочка находилась бы сейчас в ступоре либо билась бы в истерике.

— Ты в порядке? — спросила Лиза, подумав, что иногда необходимо задавать бессмысленные вопросы. Кроме того, ей хотелось, ей нужно было услышать ответ девочки.

Ящерка сжала руку в кулачок, отогнув большой палец. Значит, в порядке.

— Я должна посмотреть, как дела у остальных, — сказала ей Лиза. — Ты посидишь?

На этот раз в ответ она увидала кивок, неуверенную улыбку. Лиза не пыталась заставить ее говорить. Девочку спасло то, что она хранила молчание, когда всех вокруг нее убивали.

Лиза сдержала слезы. Она может позволить себе расслабиться только тогда, когда они будут в безопасности, — на борту «Третьего». Лиза проглотила комок, подступивший к горлу:

— Хорошо? Я скоро вернусь. Если тебе станет скучно здесь сидеть, можешь прийти к нам в салон. Ладно?

Улыбка стала шире, кивок уверенней. Но девочка не сдвинулась с места. Она доверяла своему инстинкту больше, чем любому взрослому. Лиза не была исключением. Эксперт поняла это, повернулась и направилась в салон.

Первым она увидела Хутсона. Он сидел согнувшись и осматривал свою руку. Он снова и снова прокручивал в памяти последние двадцать минут своей жизни и никак не мог поверить, что видел все это. Она услышала, как он говорит сам с собой:

— Не верю. Ничего не было. Ничего не было, ребята.

Берк хотел взглянуть на руку специалиста по компьютерам, скорее из любопытства, чем из сочувствия. Тот отмахнулся:

— Я в норме. Оставь меня в покое.

Берк облизнул губы. Ему не терпелось посмотреть, но не хотелось выглядеть назойливым:

— Лучше показать кому-нибудь. Мы не знаем, как эта дрянь действует. А вдруг это токсично?

— Да? А если это действительно так, ты мигом слетаешь в аптеку и принесешь противоядие, да? Дитрих наш врач. — Он поправил себя глухим голосом: — Была нашим врачом. Вонючие твари!

Егор считал пульс у неподвижного Гармана. Лиза подошла к нему:

— Ну что?

— Пульс слабый, но ровный. Дыхание редкое. Он жив. Если бы я ничего не знал, то сказал бы, что он спит. Но это не сон. Думаю, он парализован.

Откуда-то появилась Вера. Оттолкнув их, она схватила бессознательного лейтенанта за воротник. Она была слишком взбешена, чтобы кричать, она шипела:

— Лучше б ты сдох! — Она держала его одной рукой, а другой хлестала по щекам. — Проснись, хлюпик! Очнись! Не то я убью тебя, отправлю на помойку!

Егор перехватил ее руку и освободил лейтенанта. Его тяжелый взгляд уперся в лицо пулеметчицы, голос звучал тихо, но жестко:

— Оставь его. Оставь. Отойди сейчас же.

Их взгляды встретились. Вера все еще держала лейтенанта. В ее голове билась назойливая мысль: она была десантником, значит, должна подчиниться уставу. Айпон погиб, и капрал стал теперь ее непосредственным начальником.

— Не трогай меня, — процедила она, разжимая пальцы.

Голова лейтенанта со стуком ударилась о стенку. Вера отошла. Лиза не сомневалась: не вмешивайся капрал, она стерла бы лейтенанта в порошок.

Лиза наклонилась к лейтенанту, расстегнула китель: на плече у него было большое багровое пятно.

— Похоже, его прокололи или что-то в этом роде. Интересно. Я не знала, что они умеют и это.

— Эй!

Взволнованный окрик заставил всех обернуться к блоку центрального управления. Там находился Хутсон. Он пристально вглядывался в биомониторы:

— Послушайте! Краув и Дитрих не умерли. — Он с трудом перевел дыхание. — Они, должно быть, как Гарман. Их показатели еле видны, но они не умерли… — Его голос дрогнул. — Если они не погибли и были в том же состоянии, как Гарман, значит…

Было видно, что специалист по компьютерам на грани истерики. Впрочем, все они были на грани истерики, а может быть, и безумия.

Лиза знала, что означают эти слабые сигналы биомониторов. Она попыталась объяснить, но смотреть Хутсону в глаза она не могла. Это было выше ее сил.

— Ты не сможешь им помочь.

— Но… но если они еще живы…

— Забудь. Они уже в коконе, как и все остальные. Как колонисты, которых ты нашел замурованными в стене. Ты ничего не сможешь сделать. Никто не сможет. Ничего не изменишь. Радуйся, что ты здесь, а не там, вместе с ними. Если бы Дитрих была здесь, она бы знала, что ничем не сумеет тебе помочь.

Хутсон сник, словно стал меньше ростом:

— Этого не может быть.

Лиза отвернулась и встретилась со взглядом Веры. Лиза могла бы сказать: "Я же вам говорила", но это было бы слишком жестоко. Достаточно было одного взгляда. Пулеметчица первой отвела глаза.

В медицинской лаборатории колонии сидел Борис, склонившись над микроскопом, и рассматривал кусочек кожи мертвого паука, извлеченного из стеклянного цилиндра. Даже мертвый, распластанный на хирургическом столе, он выглядел угрожающе. Его членистые конечности, казалось, готовы вцепиться в любого, кто приблизит свое лицо, а хвост напрягся, чтобы придать ему силы для смертоносного прыжка.

Внутренняя структура твари впечатляла не меньше, если не больше, чем его внешний вид. Борис словно прилип к тубусу микроскопа. Разрешающая способность аппарата плюс его собственный глаз были способны увидеть то, что могло ускользнуть от внимания врачей-колонистов. У входной двери послышался шум. Борис обернулся. Вошел командир корабля, с трудом удерживая в руках большой ворох коробок.

— Куда это поставить?

Борис долго разглядывал оборудование, затем показал головой: — Туда. Оно поместится только в том углу.

— Черт!.. — Спанкмейер не удержал пакеты — все рассыпалось по полу.

— Еще что-нибудь нужно?

Не отрывая глаз от микроскопа, Борис отрицательно качнул головой.

— Ладно. Я буду не модуле. Если что-нибудь понадобится, позовешь. Еще кивок. "Странный человек этот Борис", — подумал Спанкмейер, проходя по пустым коридорам. Ветер был не очень сильный, но без полного обмундирования было довольно прохладно. Он сосредоточил внимание на мелодии, стараясь не думать о том, что постигло экспедицию.

Краув, Дитрих, Драйк, Вержбовски, Айпон погибли. Хутсон остался жив, но постоянно говорит сам с собой. Трудно поверить. Он знал их всех, вместе они летали не в одну экспедицию. Хотя он не мог сказать, что знал их досконально. Он пожал плечами, не подозревая, что недалеко ушел от Хутсона: та же беседа с самим собой, разве что мысленная… Смерть — им всем приходилось встречаться с ней, можно даже сказать, что она их общая знакомая. Но до сих пор это были мимолетные встречи. На этот раз смерть не пролетела мимо. Вот и все. И тут ничего не поделаешь. Но остался Егор и другие. Они сделали свое дело, причем отлично справились. Теперь приведут себя в порядок и завтра в путь-дорогу. Таков был план. Недолго осталось. Последние приготовления, кое-какие записи и все. Спанкмейер знал, что все с нетерпением ждут момента, когда модуль взмоет в небо и вернется на "Третий".

Его мысли вернулись к Борису.

Идя по коридору, Спанкмейер неожиданно поскользнулся и чуть не упал. Он обернулся, чтобы посмотреть, в чем дело. На модуле еще не случалось такого, чтобы вода натекала в лужи. Он подумал, что уронил какой-нибудь реактив, когда нес из в лабораторию к Борису. Но не уловил никакого запаха. Блестящее пятно было похоже на пролитый клей. Он задумался. Нет, ничего подобного он вроде бы не нес. Тогда откуда пятно? А почему, собственно, он так беспокоится? На это нет времени. Слишком многое надо еще сделать до отлета.

Снова подул ветер. Чертова атмосфера, она не стала лучше с тех пор, как здесь установили трансформаторы.

— Здешний воздух не для дыхания, а для сдыхания, — проворчал сонный командир.

Он протянул руку к выключателю у себя за спиной и погасил свет. Затем закрыл за собой дверь.

Вера мерила шагами салон самохода. Она не могла понять, как можно бездействовать в такой ситуации. То есть она понимала, что все следовало тщательно обдумать, но это-то и раздражало ее. Она не обладала аналитическим складом ума. Мысли ее были прямолинейными, определенными, исключающими "пустую болтовню" — так она называла любое рассуждение вслух. С другой стороны, она чувствовала, что нынешняя экспедиция в корне отличалась от всех предыдущих, что чужие — совершенно необычные враги. Но, какой бы он ни был, враг есть враг, и его надо уничтожить.

Пальцы у Веры сжимались, словно она все еще держала в руках пулемет. Глядя на нее, Лиза нервничала еще больше, если, конечно, такое было возможно в ее состоянии.

— Ну хорошо, — заговорила Вера, — мы не можем выдуть их в космос. Мы не можем спуститься к ним ни пешком, ни даже на самоходе, потому что они перебьют нас поодиночке: вылущат как горошины из стручка. Но почему нам не залить туда пару канистр ЦН-20? Пустить туда нервно-паралитический газ в конце концов. У нас этого добра хватает. У нас его столько, что можно отравить всю колонию.

Хутсон часто моргал, переводя взгляд с одного на другого:

— Послушайте, ребята. Давайте уматывать отсюда, забудем об этом раз и навсегда, а? Я поддерживаю Лизу. Пусть они сделают кокон хоть из всей колонии, если им нравится, а нам надо возвращаться на "Третий".

Вера стрельнула в него испепеляющим взглядом:

— Что, Хутсон, слабо?

— Слабо! — Он выпрямился, в голосе появилась удивившая всех уверенность. — Мы и так прыгнули гораздо выше головы. Никто не думал, что мы попадем в такую переделку. Я бы первым вернулся туда, но только в том случае, если бы у меня было соответствующее снаряжение. Это не патрулирование улиц, Вер. Ты покажешь им прием ногой, а они просто откусят ее.

— К тому же, — вставила Лиза, обращаясь к пулеметчице, — нервно-паралитический газ может на них не подействовать. Откуда нам знать, как он влияет на них? Может, они только фыркнут. Судя по тому, как гады устроены, газ им может даже понравиться. Я выдула одного в шлюз, продырявила ему кишки крючьями, и что? Он лишь немного помешкал, а потом снова полез. Пришлось устроить ему горячее копчение в сопле. — Она прислонилась к стене, обвела всех потемневшим взглядом. — Мы устроим здесь атомный взрыв. Уничтожим все: плато, на котором нашли корабль этих гадов, трансформаторные станции, поселок колонии. Может, планета даже сойдет с орбиты. Но я говорю вам: это единственный способ разделаться с ними.

— Один момент, — Берк, до сих пор хранивший молчание, ожил. — Я не одобряю таких действий. Их можно применять лишь в экстремальных случаях.

— А наш случай ты не считаешь экстремальным? — прорычал Хутсон.

Он поправил повязку на обожженной руке, не спуская глаз с представителя Компании.

— Экстремальный, конечно.

— Тогда почему ты против применения ядерного оружия? — давила на него Лиза. — Вы уже лишились колонии и одной станции…

— Но девяносто пять процентов мощностей не разрушены и находятся в рабочем состоянии.

— И кто на них будет работать? После всего, что здесь произошло? И кому вообще нужна будет эта планета? Пожалуйста, объясни.

Почувствовав изменения в ее тоне, представитель Компании применил адвокатский прием:

— Ну, я прекрасно понимаю, что значит в данном случае эмоциональный момент. Поверьте, я расстроен не меньше, чем все остальные. Но из этого отнюдь не вытекает, что мы должны прибегнуть к крайним методам. Везде и всегда необходимо соблюдать осторожность. Давайте подумаем, прежде чем выплеснем ребенка вместе с водой…

— Ребенок мертв, Берк, если ты еще не заметил этого. — Лиза не давала сбить себя с толку.

— Я говорю, — мягко, но настойчиво продолжал Берк, — что настало время схватить, так сказать, ситуацию в целом, если вы поняли, что я имею в виду.

— Не поняло, Берк. — Лиза потерла ладонями озябшие плечи. — Так что ты имеешь в виду?

— А вот что, — немедленно отозвался Берк, который никогда не лез в карман за словом. — Во-первых, сюда были вложены огромные средства. Я говорю обо всей этой планете. Одна перевозка чего стоила. И эти колоссальные вложения только-только начали приносить свои плоды. Действительно, оставшиеся атмосферотрансформаторы работают в автономном режиме, но и они нуждаются в наблюдении и ремонте. Если не поселить обслуживающий персонал здесь на месте, то на орбите должны постоянно находиться несколько кораблей в качестве летающих гостиниц для персонала. Вы даже не представляете себе, во что это обойдется.

— Счет пусть перешлют мне, — съязвила Лиза, — у меня кое-что есть в банке. Что еще?

— Во-вторых, — невозмутимо продолжал Берк, — то, с чем мы столкнулись здесь, имеет огромную важность. Мне кажется, мы не имеем права уничтожить этих пришельцев, неизвестно откуда и как попавших на Ачерон. Возможно, мы больше нигде и никогда их не встретим, а они, я убежден, представляют колоссальную ценность для нашей науки.

— Ах, какая жалость, если мы их больше никогда и нигде не встретим! — Лиза опустила руки, голос ее посуровел. — Ты ничего не забыл, Берк? Помнишь, ты говорил мне: если мы обнаружим внеземную форму жизни, представляющую реальную угрозу для человека, мы устраним эту угрозу и не будем печься о научных интересах. Вот почему я не люблю иметь дело с администраторами: у вас, ребята, очень уж избирательная память, вы помните лишь о своей выгоде!

— Но нельзя же так вести дела, — запротестовал Берк.

— Забудь о делах! — резко отрезала Лиза.

— Да. Забудь, — слова Веры напоминала одиночные выстрелы. — Подумай. О нас.

— Может, ты не следил за последними событиями, — ввернул Хутсон, — а вот мы поучаствовали в них, парень.

— Послушай, Берк, — в голосе Лизы звучало неприкрытое раздражение. — У нас был договор. Я думаю, что доказала свою правоту. Пойми мою точку зрения. Мы прибыли сюда, чтобы проверить достоверность моего рапорта и чтобы выяснить, что послужило причиной нарушения связи между Землей и Ачероном. Ты свидетель: Компания получила ответ на свой вопрос, а я получила оправдание. Нам осталось одно — убраться отсюда и поживее.

— Да, конечно. — Осторожно, чтобы не показаться фамильярным, Берк опустил руку на ее плечо, отвел в сторону и понизил голос. — Ты должна отбросить свои эмоции, Лиз. Не надо поддаваться первому порыву, том, что сгоряча взбредет в голову. Всегда надо думать о том, как использовать свои преимущества. Мы выжили. Так. Теперь мы должны готовиться к отлету на Землю.

— Что ты имеешь в виду, Берк?

Даже если он и заметил ледяной холод в ее глазах, это его не смутило. Слишком многое было поставлено на карту. По сути — все.

— Я имею в виду то, что эти твари, по-моему, совершенны. Действительно, совершенны, Лиз. Мы никогда прежде не встречали ничего подобного и, возможно, не встретим их впредь. Их сила и находчивость просто невероятны. Нам не приходилось сталкиваться ни с кем, кто обладал бы подобной мощью, как они. И мы отступаем, даже не узнав, как с ними обращаться, ну, разумеется, если не считать того, что одного из них ты выдула в космос.

— Ах, какая оплошность с моей стороны! Надо было научить его правилам хорошего тона!

— Ты рассуждаешь нерационально, Лиз. Но я понимаю, через что тебе пришлось пройти. Не думай, что я не понимаю. Но ты забываешь обо всем и видишь только плохое. Что было, то было. Мы не могли помочь колонистам, сделать что-нибудь для Краува, Айпона и других, но мы обязаны помочь себе. Надо попытаться изучить их, использовать для своей выгоды, наконец, выдрессировать их.

— Этих тварей нельзя выдрессировать, Берк. У тебя ничего не получится, даже если ты чудом останешься в живых после дрессировки. И, пожалуйста, не говори мне об образцах для Земли.

Он глубоко вздохнул. На этот раз, кажется, это был вполне естественный вздох:

— Пойми, Лиз, эти твари кажутся тебе исключительными, потому что мы не изучили их. Вообще космос скуп на уникальные вещи. Их надо исследовать, конечно, делать это нужно осторожно и в соответствующих условиях, но из них можно что-то извлечь. Они не знают, чего ожидать, а мы знаем.

— Ой ли? Вспомни, что случилось с Айпоном и остальными.

— Они не знали, с кем воюют, они попали в безвыходное положение. Мы не повторим этой ошибки.

— Ты в этом уверен?

— То, что здесь произошло, — настоящая трагедия, и она не должна повториться. Когда мы вернемся, то будем во всеоружии. Должен же быть такой материал, который устоит против их кислоты. Проведя исследования в лаборатории Компании, мы найдем его. Мы создадим защитные костюмы, придумаем способ, как обездвижить зрелых особей, чтобы затем обследовать и использовать их. Конечно, они мощны, но не всесильны. Они не могут быть неуязвимы. Они погибают от пуль обычного оружия, не говоря уже о плазмовинтовках и огнеметах. Наша экспедиция уже выяснила это. Да ты и сама прекрасно знаешь, — добавил Берк доверительным тоном, видя, что на женщину не действует его красноречие. — Послушай, Лиз, нельзя отказываться от уникальной возможности из сиюминутных побуждений. Я не верю, что ты из тех, кто упустит этот единственный шанс лишь ради того, чтобы отомстить за мертвых…

— Поздно думать о мертвых, — отрезала она, — надо позаботиться о живых. Пока еще живых.

— Ты все еще не понимаешь меня, — Берк понизил голос до шепота. — Послушай. Став членом Компании, ты будешь получать реальный доход от использования этих тварей. А это, поверь, немалые деньги. То, что однажды Компания осудила тебя, еще ни о чем не говорит. Все знают, что ты — единственный спасшийся член экипажа, который первым столкнулся с этими существами. Закон защитит твое авторское право, а это гарантирует солидное вознаграждение. У тебя есть возможность разбогатеть на всем этом, Лиз.

— На всем этом? — Она пристально разглядывала его, будто увидев впервые… Он предстал перед ней в новом свете. В отвратительном свете. — Ах, какая же ты мразь…

Берк переменился в лице. Точнее, с него слетела маска, скрывавшая его истинное обличье.

— Мне очень жаль, — сказал он, — но ты вынуждаешь меня приказывать.

— Приказывать? — Она кивнула в сторону Егора. — Старший по званию здесь капрал.

Берк рассмеялся ей в лицо. Потом понял, что она говорит серьезно:

— Егор?! Да брось! С каких это пор власть капралов простирается дальше их собственный сапог?

— Эта экспедиция находится под юрисдикцией военных, — спокойно напомнила ему Лиза. — Таков приказ. Может, ты его не читал? А я читала. Так распорядилась Колониальная Администрация. Мы с тобой, Берк, здесь всего лишь наблюдатели. Айпон мертв. Гарман без сознания. После них старший по званию Егор. Правильно?

Берк замешкался с ответом. Его опередил капрал.

— Похоже, что так, — сказал он будничным тоном.

Берк понял, что промахнулся.

— Послушайте, — предпринял он последнюю попытку, — операция стоит миллионы. Он не имеет права принимать такие решения. Атомные взрывы для капрала — это уж слишком! Он может разве что ворчать на солдат. — Покосившись на невозмутимого Егора, он вежливо процедил: — Не обижайтесь.

— Постараюсь, — пообещал капрал. Затем сказал в шлемофон: Ферро, это записано?

— А как же, — прозвучал ответ с модуля.

— Тогда приготовиться. Срочная эвакуация.

— Я готова. Я давно ждала этого.

— Умница. Вот и дождалась, — Егор повернулся к растерявшемуся Берку. — В одном ты прав. Такое решение нельзя принимать с бухты-барахты.

Берк слегка приободрился:

— Ладно. И что ты собираешься делать?

— Во-первых, подумать. Это же твой совет. — На несколько минут Егор закрыл глаза. — Порядок. Я обдумал. И решил. Единственный выход — атомный взрыв. Конечно, он может изменить орбиту планеты, но…

Представитель Компании позеленел от злости:

— Но это абсурд! Не может быть, чтобы ты на полном серьезе говорил об атомном взрыве на территории колонии!

— А взрыв будет небольшой, — спокойно объяснил Егор, — но довольно сильный. — Он сложил ладони, затем с улыбкой резким движением развел их в стороны: — Ба-бах!

— Я еще раз повторяю, — взвился Берк, — вы не имеете права предпринимать что-либо без…

Оглушительный треск оборвал его тираду. Это был залп из плазмовинтовки, которую сжимала в руках Вера. Дуло на направила не прямо на Берка, но и не в противоположную сторону. В ее глазах застыла пугающая пустота. Конец дискуссии. Берк рухнул в кресло:

— Вы все сумасшедшие, — только и мог вымолвить он. — И вы это знаете.

— Знаем, — сказала Вера, — потому и стреляем. С сумасшедшего какой спрос? — Она взглянула на капрала. — Скажи, Егор, можно мне пристрелить этого шакала? Очень уж хочется…

— Стрельбы отменяется, — спокойно сказал Егор. — Нам нужно выбираться отсюда.

Встретив его взгляд, Лиза согласно кивнула и, присев, обняла девочку — единственную, кто не участвовал в споре. Ящерка прильнула к ее плечу.

— Мы едем домой, милая, — сказала ей Лиза.

Теперь, когда они знали, что делать дальше, Егор осмотрел самоход.

— Давайте соберем то, что сможем унести, — сказал капрал. — Хутсон, мы с тобой возьмем лейтенанта.

Специалист по компьютерам брезгливо смотрел на парализованное тело своего начальника:

— Может, оставим его в кресле возле блока управления? Он будет чувствовать себя как дома.

— Он жив, и мы должны вытащить его отсюда.

— Да, знаю, знаю! Лучше не напоминай мне об этом.

— Лиз, следи за ребенком. К тому же, по-моему, вы нравитесь друг другу.

— Даже очень. — Она прижала к себе Ящерку.

— Вер, ты прикроешь нас, пока не приземлится модуль?

Она щелкнула затвором плазмовинтовки и улыбнулась, показывая прекрасные зубы:

— А что, эти твари и летать умеют?

— Боюсь, что они все умеют. — Капрал посмотрел на последнего члена экипажа. — Ты не идешь с нами?

— Не смеши, — прорычал Берк.

— Не буду. Это не самое удобное место для шуток. — Он включил передатчик. — Борис, ты нашел что-нибудь?

В салоне послышался приятный голос:

— Не очень. Здесь всего лишь стандартное оборудование, а этого недостаточно.

— Не имеет значения. Мы отправляемся. Соберись и жди нас на гудроновом шоссе. Сам справишься? Я не хочу бросать самоход, пока не сядет модуль.

— Нет проблем. Здесь все спокойно.

— Ладно. Ничего тяжелого с собой не бери. Отбой.

Преодолевая сопротивление ветра, модуль поднялся вверх.

— Найду вас по экрану, — сообщила Ферро. — Ветер усиливается. Но я постараюсь сесть как можно ближе к самоходу.

— Понял тебя. — Егор обернулся к товарищам. — Готовы?

Все, кроме Берка, кивнули.

— Тогда выбираемся отсюда, — сказал капрал.

Через открывшийся люк в салон полетели капли дождя. Все быстро покинули машину.

Модуль подвигался прямо на них, мигая сигнальными огнями.

Из тумана появился одинокий человеческий силуэт.

— Борис! — окликнула Вера. — Давно не виделись.

Он приблизился к ней:

— Ну, как работка?

— С душком. — Она прикрыла от ветра лицо. — Как-нибудь расскажу.

— Ладно. Лучше всего после гиперсна, когда все это будет уже далеко позади.

Вера кивнула. Она единственная не обращала внимания на приближающийся модуль: ее темный взгляд был прикован к окружающему пейзажу. Рядом с ней стояла Лиза, держа на руку Ящерку. Хутсон и Егор несли бессознательного Гармана.

— Отойдите в сторону, — скомандовала Ферро. — Мне нужно место. Не на голову же вам садиться, — проворчала она в шлемофон. — Спанкмейер, было бы неплохо, если бы ты помог… Ты идешь или нет?

Она отодвинула дверь кабины, нетерпеливо оглянулась:

— Пора! Где ты?..

Ее глаза расширились от ужаса. Это бы не Спанкмейер. На нее надвигался монстр. Его челюсти были широко раскрыты. Ферро окаменела. Она не успела закричать; ее кровь уже залила панель управления.

Внизу все забеспокоились: модуль двигался очень странно. Его двигатели ревели, скорость возрастала, хотя он шел на снижение. Лиза схватила Ящерку и бросилась к ближайшему зданию.

— Разбегайтесь!

Модуль задел скалу, отскочил влево и напоролся на базальтовые глыбы. Он взревел, словно умирающий дракон, перевернулся на спину и, упав на трассу, взорвался. Тело модуля в последний раз поднялось в воздух, издав невыносимый стон: огонь достиг главного двигателя.

Осколок двигателя угодил в самоход, разворотив башню. Внутри машины раздался мощный взрыв. Отлетевшее колесо, охваченное пламенем, подобно снаряду, пробило обшивку трансформаторной станции. Ярко вспыхнуло небо над Ачероном, затем снова погрузилось в серую мглу.

Те, кто был внизу, приходили в себя, но это давалось им с трудом: все надежды на возвращение обратились в прах.

— Вот это здорово! — Хутсон снова был на грани истерики. — Это просто здорово, ребята! Что теперь будем делать? На этот раз мы действительно влипли!

— Ты закончил? — Егор уставился тяжелым взглядом на специалиста по компьютерам. Когда тот умолк, капрал обратился к Лизе: — Все в порядке?

Она молча кивнула, наклонилась к Ящерку. Лиза старалась скрыть свои чувства, но от этого ребенка трудно было что-то утаить. Внешне Ящерка выглядела довольно спокойной. Она глубоко дышала, но от быстрого бега, а не от страха. Девочка посмотрела на Лизу серьезными глазами, ее голос звучал слишком по-взрослому:

— Насколько я понимаю, мы не улетаем. Да?

Лиза закусила губу:

— Прости меня, Ящерка.

— Тебя не за что прощать. Это не твоя вина, — девочка уставилась на горящие остатки модуля.

Хутсон яростно пинал куски металла, пластика, все, что попадалось под ноги:

— Вы мне скажите, что мы будем делать? Что мы будем делать теперь?!

Этот вопрос он адресовал представителю Компании, который не спешил покинуть укрытие. Егор встал между ними.

— Мы должны вернуться, — сказал Берк. — Скоро стемнеет, а ОНИ, в основном, приходят ночью. В основном.

— Ладно, — процедил Егор. Он кивнул на модуль. — Давайте посмотрим, может, что-нибудь осталось.

— Куча металла, — отозвался Берк.

— Может, что-нибудь еще. Ты идешь?

— Здесь я уж точно не останусь, — вылезая из укрытия, заявил Берк.

— Точность я уважаю. — Капрал обратился к Борису: — Борис, надо узнать, можно ли жить в Центре Управления. Я хочу сказать: убедись, что там… чисто.

Борис вежливо улыбнулся:

— Проверить? Я знаю, что это такое. Что я — одноразовый?

— Тебе видней. — Егор направился к самоходу. — Пошли.

День на Ачероне всегда был серым и туманным, ночь же здесь была темнее самых темных уголков космоса. Сквозь плотную грязную атмосферу не проникал даже свет звезд. Ветер завывал в металлических строениях Самородово, гудел в коридорах, хлопал дверьми. В выбитые окна и щели проникал песок. Эти звуки нельзя было назвать приятными. Каждый втайне надеялся, что больше их не услышит.

Аварийного запаса энергии хватало на освещение Центрального Управления, но не больше. Там и собрались измученные члены экспедиции, чтобы обсудить оставшуюся ситуацию. Вера и Хутсон совершили марш-бросок к самоходу, вернее, к тому, что от него осталось. Они притащили большой, герметически закрытый кейс. Несколько таких же лежало рядом.

Егор взглянул на добычу и с трудом скрыл разочарование. Он знал, что услышит в ответ, но ему очень хотелось ошибиться:

— Оружие?

Вера покачала головой и опустилась в кресло:

— Все взорвалось. Все взлетело в воздух. — Она сняла со лба красную повязку, провела рукой по волосам. — Много я дала бы сейчас за мыло и горячий душ.

Егор подошел к столу, на котором было сложено оружие:

— Это все. Все, что удалось спасти. — Он так смотрел на оружие, словно с помощью взгляда мог размножить его. — У нас четыре плазмовинтовки, с десяток магазинов к ним. Не густо. Штук пятнадцать гранат М-40 и два огнемета. Они заправлены на половину, один из них поврежден. Все четыре единицы автоматического оружия типа «часовой», их сканеры, к счастью, уцелели.

Он подошел к закрытым кейсам, взломал замок одного из них. К нему приблизилась Лиза. Все было тщательно завернуто в специальную упаковку. Оружие! Рядом лежали видеосканеры движения.

— Выглядит впечатляющие, — сказала Лиза.

— Так и есть. — Егор закрыл кейс. — Без них глотки нам можно перерезать прямо сейчас. С ними у нас есть шанс, все же лучше, чем ничего. Беда в том, что таких нам нужно штук сто и в десять раз больше боеприпасов. Но и на этом спасибо. — Он оперся о тяжелый кейс. — Если бы не эта упаковка, от них ничего бы не осталось, как и от самохода.

— Откуда ты взял, что у нас есть шанс? — спросил Хутсон.

Не обращая на него внимания, свой вопрос задала Лиза:

— А если мы не сможем послать сигнал на «Третий», когда придет помощь?

Егор помешкал с ответом. Вовлеченный в круговорот событий, он даже не подумал о возможной помощи извне:

— Вчера мы не вышли на связь. Значит, помощь может прийти дней через семнадцать, считая сегодняшний.

Специалист по компьютерам трагически развел руками:

— Ребята, мы не протянем и семнадцати часов! Эти твари придут сюда. Они доберутся до нас намного раньше, чем подоспеет помощь. Мы все окажемся в коконах на уровне С. Как колонисты. Как Дитрих и Краув, ребята…

Хутсон зарыдал.

Лиза указала на молчаливую девочку:

— Она выжила. Без оружия, без специальной подготовки. Ей пришлось провести так больше семнадцати дней. И это в полной неизвестности. А мы знаем, чего ждать. Кое-что у нас есть, да и истреблять их не надо. Нам надо лишь продержаться несколько недель. Только защищаться и остаться в живых.