Олимпиада школьников 8 страница

Особое внимание законы уделили договору аренды зе­мельных участков; по-видимому, арендой прикрывались особые от­ношения условного владения сельскохозяйственными угодьями. Арендатор обязан был добросовестно обрабатывать поля, в любом случае (есть урожай, нет ли) платить условленное за аренду. Арен­додатель не имел права отнимать данное в аренду в первый год, да­же если не получал платы. В договоре земельной аренды активно участвует тамкар, который предоставляет посреднические ссуды серебром в целях обработки полей.

Специальный поверенный, тамкар (получивший в держание царскую землю на условиях отчисления прибыли от торговых операций), выступает как особый субъект в целом ряде договоров и сде­лок. Он может заключать договор поручения с торговым агентом-шамаллумом, передавая ему деньги для получе­ния торговой прибыли, причем здесь не действовало ограничение о предельном проценте по займу. В спорном случае деньги взыскива­лись вдвое. Попытка шамаллума злоупотребить доверием тамкара наказывалась тройным штрафом, но и тамкар в аналогичном случае терпел шестикратный убыток. Развитие торговых отношений в Ва­вилоне определило специфическое регулирование сферы коммерче­ского оборота, неожиданное для такой ранней эпохи. Специально оговаривались обязанности сторон при постройке и найме корабля с корабельщиком, который отвечал за возможные потери только в случае доказанной своей вины. Допускалось соглашение о това­риществе в целях получения прибыли от совместно вложенных денег; прибыль или убытки предписывалось делить поровну.

Договоры заключались, как правило, на строго обусловленный срок: от 1 года до 4 лет по разным сделкам. Неисполнение условий влекло для стороны либо потерю данного по договору, либо кратное возмещение. Практиковалось заложничество по разного ро­да долговым сделкам, когда заимодавец держал у себя в доме члена семьи или раба должника до тех пор, пока долг не будет возвращен сполна.

Обязательство (т. е. обязанность что-либо сделать или возме­стить другому лицу в силу предписания права) могло возникнуть не только по причине соглашения, сделки, но и вследствие допущенно­го нарушения прав другого лица, причинения ему материального ущерба. В зависимости от условной оценки ущерба законы предпи­сывали компенсацию в соотношении с покупной ценой попорченной вещи либо по установленной таксе. Случайно причиненный ущерб не возмещался. Но если нарушитель еще и проявил непредусмотри­тельность (например, соседи предупреждали, что его бык чрезмерно бодлив), то требуемое возмещение значительно возрастало.

 

Преступления и наказания

Уголовное право по законам Хаммурапи основывало свои требования на двух принципах: а) наказуемо то, что нару­шает установленный традицией порядок; б) наказуемо то, что при­чинило ущерб личности человека или его подвластным. Соответст­венно, уголовному взысканию мог подвергаться любой, хотя мера этой ответственности зависела и от социального положения пре­ступника, и от сословного статуса потерпевшего. Совершенное ра­бом преступление расценивалось законами тяжелее, чем такое же действие свободного. Преступление в отношении мушкенумов наказывалось в меньшей степени, нежели по отношению к общинникам. Вместе с тем оскорбление человека «большего по положению» влек­ло наказание и более тяжкое по форме, и к тому же позорящее. Были случаи, когда за преступление отвечала целиком община (например, если на ее землях произошло ограбление или убийство, а конк­ретный преступник не найден или община его не выдает).

Нарушить установленный порядок можно было разными путями. Наиболее тяжкими были: (1) преступления против праведного поведения, лжесвидетельство, бездоказательное об­винение по адресу другого, нарушение установленных традицией ограничений в образе жизни; и (2) преступления против семейного долга, совершенные подвластными: участие в убийстве мужа, прелюбодеяние женщины, недозволенные родствен­ные сексуальные связи, нарушение сыновнего или дочернего долга и т. п. Тяжким преступлением была (3) кража разных ви­дов: наибольшая ответственность наступала за воровство «достоя­ния бога или дворца», т. е. храмового или царского имущества, в случае незначительной ценности украденного ответственность пони­жалась. Особо квалифицировалась кража со взломом либо кража, сопровождавшаяся убийством. Менее тяжкими считались (4) чле­новредительство или посягательства на лич­ность подвластных лиц и (5) нарушения профессио­нальных обязанностей: плохо проведенная операция гла­за, некачественно выстроенный дом, который, обвалившись, погу­бил человека, и т. п. В квалификации преступлений весьма значи­телен был элемент религиозно-нравственный, преступление было грехом. А особенность вавилонского религиозного миро­воззрения обуславливала то, что только в незначительных случаях грех может быть искуплен, в остальных преступник должен быть извержен из общества.

Этой основной идее подчинялась и система наказаний. Тяжкие преступления предписывалось безусловно карать смертью. За некоторые (видимо, оцененные как особо злостные действия) казнь квалифицировалась: бросить в огонь, утопить в реке, посадить на кол. В ряде случаев практиковалось изгнание из общины. За преступления, совершенные рабами или подвластными (сыном, усыновленными), в большинстве случаев полагались членовредительные наказания: могли отрезать ухо, язык, вырвать глаз, сломать кость, выбить зуб; непочтительному сыну, ударивше­му отца, предписывалось отрезать пальцы, кормилице, подменив­шей ребенка, — отрезать грудь. Часть этих наказаний налагалась по принципу талиона: «Если кто сломает кость человека, то должно сломать его кость». Талион мог быть прямым и опосредован­ным: так, если неудачливый строитель дома погубил сына заказчи­ка, то предписывалось взамен убить его сына. Талион был значи­тельным правовым новшеством, введенным Хаммурапи, — так до­стигалась цель индивидуализации наказания и разрушения древней общинной круговой поруки, выплаты коллективных штрафов всем родом. Наконец, применялись и уголовные штрафы, кото­рые не очень разнились от возмещений за простое причинение ущерба и только были значительнее по размеру. Штрафы налага­лись, как правило, за разного рода оскорбления, побои, преступле­ния в отношении женщин.

Судебный приговор или постановление считались актами обще­ственного значения. Уличенного в подлогах судью ждали большой штраф и лишение судейского звания. Суд считался царским делом и должен был быть справедливым. Хотя возбуждение дела, доказыва­ние на суде было всецело частной инициативой. Доказательствами служили собственная присяга (иногда ее было достаточно) и, глав­ное, свидетели. В особых случаях для «очищения» от обвинения прибегали к особому испытанию — ордалиям: бросали связан­ного в реку, и если священная вода очищала обвиненного, он счи­тался невиновным и в уголовном смысле; если обвиненный тонул, дело считалось законченным.

Законы, записанные по судебным решениям Хаммурапи, несмот­ря на свою древность и значительную архаику отдельных правоположений, заложили основы всей системы юридических принципов и институтов, присущих праву Ближнего Востока в целом, а впослед­ствии и античному праву. В них впервые в праве было обосновано соотношение преступления с наказанием и то, что ответственность настигает виновного, принцип ответственности за ущерб и связь этой компенсации с причинами, приведшими к нему, предпочтение интересов делового человека злостному «таскальщику», наконец, то, что обязательство двусторонне и связывает обе стороны. Это сходст­во древнего права с позднейшими правовыми системами более нео­жиданно, чем очевидные различия в конкретных правилах.

 

 

§ 8. Древнееврейское право

 

Древнейшее право еврейского народа заняло исключительное ме­сто в мировой правовой истории. Записанные в священных книгах Библии, общие законы и конкретные правила, сложившиеся в раз­ные периоды догосударственной и государственной истории Израи­ля, через каноны христианства, позднее распространились практи­чески по всему миру и переосмыслены во всех правовых системах европейского корня. Хотя по уровню правового регулирования древ­нееврейское право значительно уступало вавилонскому и даже еги­петскому: оно отражало требования и реалии времени становления ранней государственности. Особое воздействие на содержание права оказали религиозные предписания иудаизма с его приверженностью идее богоизбранности израильского народа, идеалом подчинения со­циального поведения весьма условным якобы священным заветам.

 

Древнееврейская государственность

Еврейские кочевые племена появились на землях исторической Палестины в начале II тыс. до н. э., выйдя из-за р. Евфрат. Примерно в XIII — XII вв. до н. э., в период временного ослабления влияния Египта на государства Палестины и Финикии, со­юз родственных племен с общим названием Израиль вытеснил и подчинил себе жившие там племена ханаанеев. В результате асси­миляции (языки были родственны) израильский народ сформировал общую оседлую цивилизацию с земледельческой культурой. В поли­тическом отношении это была стадия формирования надобщинных властных структур. Союз племен управлялся советами родовой зна­ти и так называемыми «судьями» — выборными вождями. Сохраня­лись племенные народные собрания, но наибольшее значение имело внутриобщинное управление с беспрекословной властью главы рода-клана.

В XI в. до н. э. под воздействием внешней опасности со стороны новых племен филистимлян (отсюда и греческое название «Пале­стина») израильские общины и племена образовали единое протогосударство. Во главе всех племен был поставлен некто Саул, ставший первым царем Израиля. Царь был выбран на собрании представите­лей племен, и в дальнейшем избрание (или общенародное утверж­дение) носителя власти стало принципом ранней государственной организации. Начало формирования реальной государственной орга­низации относится ко времени правления преемника Саула — царя Давида (конец XI — нач. X в. до н. э.), когда появляется наемная армия, и особенно знаменитого библейского мудреца царя Соломо­на (X в. до н. э.). При Соломоне устанавливается твердая система государственных налогов, постоянная армия, система государственно-распределительного хозяйства.

В 928 г. до н. э. под влиянием разных внешних и внутренних факторов единое древнееврейское государство распалось на два от­дельных царства: Израильское, объединившее большинство из прежних племен, с центром в г. Наблус, и Иудейское, с цент­ром в Иерусалиме, где правили потомки царя Давида. В социальном отношении оба царства были однотипными и эволюционировали в направлении классового общества, но политически традиции древ­ней государственности оказались недолговечными. В конце VIII в. Израильское царство завоевывается Ассирией, в начале VI в. до н. э. Иудея попадает под власть Нововавилонского царства, населе­ние было выселено — начались десятилетия так называемого «вави­лонского плена». Позднее политическая общность еврейского народа восстановилась, но Палестина подпадает вначале под власть персов, затем империи Александра Македонского и, наконец, Римской им­перии.

 

Источники права

Начало древнееврейского права относится ко времени полулегендарного пророка Моисея (XIII в. до н. э.), с именем которого связывается начало освоения евреями Палестины, составление религиозных за­поведей и первых законов. Реально большинство приписанных Мои­сею правовых предписаний, вошедших в ветхозаветные книги Библии «Исход» и «Левит», появляются в Иудейском царстве в IX — VII вв. до н. э. Около 622 г. до н. э. в связи с народными волнения­ми в Иудее создается новый свод, повторяющий и развивающий Мо­исеевы законы, — «Второзаконие». К этому же времени относится составление так называемых «свертков синагог» в 5 книгах — сбор­ников обычного древнееврейского права, признанного таковым свя­щеннослужителями (основные судьи у евреев). После возвращения из вавилонского плена, как бы в наставление и в воспоминание о прежних временах был составлен сборник древних юридических обычаев — Галахом; хранителем древнего закона и обычая про­возглашался высший религиозный и судебный совет — синедрион.

Несмотря на священно-религиозное отношение к древним зако­нам и обычаям, еврейская традиция не запрещала истолковывать старое право — так к началу I в, н. э. у евреев стали возникать юридические школы и направления. Причем в отношении к древне­му праву эти школы придерживались разных позиций. Одно на­правление, связываемое с именем раввина Галлела, председателя синедриона в 30 —10 гг. до н. э., ставило на первое место идею пра­вовой справедливости, тогда как последователи раввина Шамаи вы­ражали позиции «строгого права», точного следования букве древ­них законов. С учетом нараставших толкований, во II в. раввин Егуда Танасси составил сборник обычного еврейского права — Мишна в 6 книгах, — позднее получивший новую редакцию. Наря­ду с этим, собственной традиции истолкования древнего права при­держивались и те иудеи, которые не ушли из Вавилона после окон­чания плена. Их юристы и учителя составили особый свод нововве­дений к праву под названием Гемара («Восполнение»), посвящен­ный главным образом имущественным и семейным отношениям. Позднее из этих двух сводов — Мишны и Гемары — составили еди­ный памятник под названием Талмуд. Талмуд — это не чисто пра­вовой, но более религиозный, наставительный свод разного рода по­учений и толкований, и в силу этого по содержанию посвященный многим правовым вопросам; но это не кодекс и не свод чисто право­вых норм. Опираясь на разные традиции обычного права, оформи­лись и разные редакции Талмуда в IV — V вв.: иерусалимская и ва­вилонская. Талмуд, наряду с книгами Ветхого завета, стал важней­шим источником древнееврейского права.

Еврейское право не прекратило своего существования с падением древней еврейской государственности. До начала V в. римляне, да­же завоевав Иудею, разрешали применение там древнего права и собственную юстицию синедриона. В последующие века еврейское право сохранялось в разбросанных по всему миру еврейских общи­нах. И обращение к древнему праву было тем строже, чем жестче главы общин и раввинат стремились сохранить узконациональную традицию и собственную правовую культуру. Для того чтобы совместить требования времени с традицией древних правил, в средневе­ковой еврейской культуре продолжилась работа по комментирова­нию и новому толкованию памятников права. Самым известным из таких комментариев был свод примечаний, составленный знамени­тым философом и правоведом Моисеем Маймонидом (XII в.) Своей систематикой и общими принципами анализа права он даже оказал влияние на формирование нового европейского права.

Комментарии юристов, своды истолкований и поучений были но­выми по типу для древневосточного права источниками. Но глав­нейшими оставались прежние законы Ветхого завета, восходящие к священным заповедям Моисея.

 

Законодательство Моисея

Древние правила, приписанные в Библии пророку Моисею, устанавливали организацию древнееврейского обще­ства на строго и узконациональном начале. Еврейская община фор­мировалась как замкнутый социальный организм, связанный общи­ми традициями, религиозными правилами и, главное, особыми от­ношениями с Богом, недоступными другим народам. Согласно заве­ту, еврейский народ заключил своего рода политический договор с Богом, по которому народ обязывался хранить переданные через Моисея правила и законы, но и Господь должен был соблюдать свое особое благоволение к народу: «Соблюдайте все уставы Мои и все законы Мои и исполняйте их — и не свергнет вас с себя земля, в которую Я веду вас жить»[12]. Такой условный договор внес в поли­тическую организацию и основы правовой жизни древних иудеев весомый теократический элемент: правящий слой составля­ли так называемые левиты, исполнявшие одновременно свя­щенные и судебно-административные обязанности. Религиозный ха­рактер сохранял и высший орган народа — собрание 70 старейшин (по 6 от каждого племени — клана).

Основой — и исторической, и принципиальной — всего древне­еврейского права стали так называемые Десять заповедей, согласно Библии, переданные через Моисея еврейскому народу от­кровением. Заповеди стали принципиально новым словом в истории права: впервые оформились не казусные, но общие правила право­вого поведения, хотя и в значительной степени религиозные по со­держанию. Заповеди содержали три, условно, группы предписаний. Первая — главные требования древнееврейской религии: единобо­жие, запрет на поклонение другим богам и на идолопоклонство. Вторая — постановления религиозно-житейского характера, требо­вания к образу жизни: соблюдение субботнего, выходного от всех дел дня, почитание родителей. Третья непосредственно касалась об­щих правовых отношений и запретов такого поведения, которое, по завету, теперь преступно не только в человеческом, но и в религиозном смысле: не убивай, ке прелюбодействуй, не кради, не лжесви­детельствуй на ближнего твоего, не желай жены ближнего твоего, ни дома его, ни поля его, ни рабы его, ни вола его, ни всего, что, есть у него [13].

 

Семейно-брачное право

В религиозно-правовой традиции древних евреев семья занимала значительно большее место в общем укладе, чем это было привычно для других народов Ближнего Востока. Хранение семейных устоев предопределяло другие правовые начала — ив имущественных отношениях, и в уголовном праве. Оставаясь патри­архальной, древнееврейская семья в большей степени ограничива­лась кровнородственными связями, дополняемыми безусловным ре­лигиозным родством.

Брак для евреев признавался не только желательным, но и прямо обязательным для всех старше 13 лет; освобождались только «изучающие закон», хотя и для священников брак не был запрещен. Формально браки могли быть и разноплеменными, но священный характер им придавало только религиозное единство. Заключался брак от имени отцов жениха и невесты. Отец или брат выступали также в роли жреца при его заключении. Самой процедуре предше­ствовало обязательное обручение, а свадьба свершалась через 7 дней. Заключался брак или письменным договором, или узаконени­ем сожительства.

Положение мужа и жены в браке существенно разнилось. При первом вступлении в брак женщина обязана была засвидетельство­вать свою непорочность: оказавшуюся недевственницей в первую брачную ночь не запрещалось и убить перед домом отца. Для мужа в принципе допускалось многоженство ради деторождения (единоженство представлялось идеалом, от которого возможны отступления); однако иметь более трех жен считалось нарушением заповеди. (Только в XI в. было постановлено, что следует иметь только одну жену, запрещался брак не по вере, символический смысл стала иг­рать покупка жены.)

Весьма подробно в законах регулировались взаимные обязанно­сти мужа и жены. Муж должен был давать пропитание жене, оде­вать ее и иметь с нею сожительство. Жена обязывалась в безуслов­ной верности и послушании мужу; все свои имущественные приоб­ретения должна была передавать ему. Развод признавался возмож­ным по инициативе и мужа и жены. Однако женщина могла разве­стись, не выдвигая никаких к тому причин, только если ей не было в замужестве 12 лет ( т. е. когда сам брак мог быть сочтен недейст­вительным). В остальных случаях необходимо было обосновать на­рушение мужем своих супружеских обязанностей. Запрещалось воз­обновлять единожды расторгнутый брак.

Наиболее своеобразным институтом древнееврейского брачного права был обычай левирата. В этом обычае как бы отразилось древнепатриархальное, родовое представление о семье и вместе с тем раннее стремление еврейских колен-племен к нарочитой замкнуто­сти. После смерти мужа, вдову обязан был взять замуж его брат ли­бо старший родственник. Отказ рассматривался как грубое наруше­ние обычая и оскорбление: вдова, сняв свои башмаки, плевала в ли­цо отказчику. По-видимому, правило левирата должно было способ­ствовать в том числе и накоплению имущества в небогатых семьях древнееврейского общества.

Родовому началу подчинялось и наследственное право. Правоположения о наследстве в еврейском праве были в большей степени продолжением семейных, чем имущественных отношений. Хотя гла­ва семьи считался безусловным собственником домашнего имущест­ва, право на завещание (которое бы свидетельствовало о сложив­шемся представлении о частной собственности) не признава­лось. Завещательное распоряжение можно было сделать только во время и на время болезни: после выздоровления завещание теряло силу. Наследование осуществлялось по закону, учитывая право старшинства в семье: старший сын должен был в любом случае получить половину имущества. При отсутствии сыновей, могли на­следовать и дочери, за неимением их, вступали в свои права братья, дядья по отцу. Вдова имела право на возврат приданого и на выдел специальной части прежнего имущества.

В канонах Библии отцу принадлежала почти неограниченная власть над детьми, включая право продажи детей в рабство (но не право жизни и смерти). Родительская власть была позднее сущест­венно ограничена по Талмуду. Талмудические толкования вообще сделали семейное право более современным своей эпохе. Согласно Мишне, жена могла иметь свое состояние, в семье могли иметь мес­то взаимные дарения имущества (подобно вавилонскому праву).

В состав семьи-общины включались и рабы. Рабство в Иудее со­храняло древний патриархальный характер. Попасть в рабы можно было или по договору, или в наказание, или пленением, или рождени­ем от рабов. Рабство в отношении соплеменников-евреев могло быть только срочным: не более чем на 6 лет или до наступления особого, «юбилейного» года. Строго запрещалось плохое отношение к рабам, искалеченный раб автоматически получал свободу. Рабы сохраняли частичный правовой статус: они могли жениться и уходили на свободу вместе с семьей (если жена не дадена прежним хозяином), рабыни могли идти замуж на условиях их последующего выкупа мужем.

 

Имущество и обязательства в праве

В связи со значительным влиянием на право религиозно-патриархальных начал имущественные собственнические отношения были развиты слабо. Земельные владения евреев были не вполне законченной семейной собственностью: считалось, что евреи владеют землей как бы на ус­ловиях наследственного держания от Бога за обязанность исполнять его законы. На особом положении была земельная собственность священнослужителей-левитов (или храмовая), которая практи­чески была в их неограниченном распоряжении. Земли делились в роде по семьям на 49 лет, в 50-й, «юбилейный» год производился полный передел земель, прощались все долги, отпускались на волю рабы. Переделы собственности производились и в каждый 7-й, «субботний» год. Тем самым право пыталось сохранить условно патриар­хальное равенство семей. Собственности левитов и храмов это не касалось. Каждый еврей старше 20 лет обязан был нести с предо­ставленного семье владения военную службу. (Тем, кто только что женился, предоставлялась отсрочка от «призыва» на 1 год.)

В древнем праве слабо были развиты и обязательственные отно­шения. Договоры должны были заключаться публично — при свиде­телях, в особой символической форме или перед судом. В отдельных видах договоров исполнение обеспечивалось оформлением заклада на имущество должника, остальные — письменными обязательства­ми, которые должны были точно следовать установленным на тот или другой случай правилами. Строгое соблюдение п о д -законности договоров было важной чертой обязательст­венного права древних евреев. В частности, например, запрещалось брать проценты по договору денежного займа с единоверцев. При оформлении заклада на имущество нельзя было брать то, чем обес­печивалось прокормление семьи: хлебные жернова и т.п.

Конкретные виды договоров ограничивались обменными отноше­ниями: имущество на имущество или имущество на услуги. Извест­ны были соглашения о поклаже, займе, найме личном и имущест­венном. Продажа, по сути, приравнивалась к закладу (если иметь в виду периодические переделы). Исполнение обязательства могло быть и принудительным: суд мог вынести постановление об аресте имущества. Однако кредитору запрещалось входить в дом должника для исполнения решения.

Значительное обновление древнего права произошло по прави­лам Мишны. Сформировалось представление о том, что сделки, со­вершенные к значительному ущербу одной из сторон (конкретно, более 5/6), можно признать недействительными. В случае правона­рушений, причинения материального ущерба взысканию подлежит любой, прямой и косвенный убыток. На оценку прямого ущерба влияла неосмотрительность нарушителя: от тех или иных обстоя­тельств зависело, вполовину или полностью он будет взыскан. Более развитыми стали и договоры, связанные с недвижимостью: теперь владение землей рассматривалось практически как частная собст­венность.

 

 

Уголовное право и суд

На принципы древнееврейского уголовного права в наибольшей степени повлияли требования и предписания религии и ветхозаветных заповедей. Многие — и все важнейшие — преступления древнего права наказывались именно потому, что бы­ли нарушениями этих заповедей. Наказуемым было ра­нее всего греховное действие, и степень важности греха предопределяла степень возможного наказания.

(1) Прямые нарушения заповедей, т. е. намеренно противное законам поведение, рассматривались как тягчайшие пре­ступления. К таким были отнесены возведение богов-кумиров, зло­словие в адрес родственников, нарушение полевой межи, преврат­ный суд, прелюбодейство с родными, скотоложство и греховные сек­суальные действия, тайное убийство и наемное убийство. Все эти виды преступных действий (конкретные преступления могли быть более различными) однозначно предписывалось карать смертью. Оценка именно этих преступлений как наиболее тяжких связыва­лась с особой охраной семейно-родовых ценностей еврейского обще­ства, а не только религиозных: почти все эти виды так или иначе посягали на клановые устои и общинный уклад.

Следующим по важности преступлением было (2) убийство. Древнееврейское право изначально различало убийство по злому умыслу, которое наказывалось также смертью, и убийство ненаме­ренное — в драке, случайное и т. п. Такому убийце закон предо­ставлял возможность укрыться в убежище до суда (были специаль­но перечислены шесть городов, где можно было укрываться от пре­следования родственников убитого). Суд определял наказание или освобождал от него, примирив убийцу с родственниками потерпев­шего.

Древнейшие постановления устанавливали для евреев право кровной мести — не только за убийство, но и за другие (3) пре­ступления против личности: членовредительство, ос­корбление семьи, рабов. Но уже по правилам Второзакония месть ограничивалась, ее заменил уже известный по вавилонскому праву талион: «А если будет вред, то отдай душу за душу, глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу, обожжение за обожжение, рану за рану, ушиб за ушиб»[14]. В большинстве случаев, вероят­но, и здесь действовали правила выкупа преступления по особой таксе, также почерпнутой из законов.

К менее тяжким имущественным преступлениям относилась (4) кража. За кражу полагалось возмещение украденного: от 2-х до 5-тикратного. Но злонамеренная, ночная кража оценивалась наряду с самыми тяжкими грехами — за нее можно было самолично рас­правиться с преступником. Тот же штраф налагался и в случае не­возврата взятого на хранение — тем самым кража еще не вполне отделилась в праве от обычного имущественного причинения ущер­ба, не связанного с уголовным наказанием.

Еще одной особенностью древнееврейского уголовного права бы­ло отсутствие собственно системы наказаний: в рамках законов, очень широких, суд никак не был связан назначением конкретного вида наказания. Помимо судебного решения, в целом ряде случаев предусматривалась возможность и даже целесообразность момен­тального общественного наказания преступника, обличенного и не нуждающегося в оправдании по тяжести преступления. За непослу­шание отцу, подстрекательство к служению другим богам и некото­рые другие преступника предписывалось побить камнями, как бы выразив общинный обезличенный приговор ему. А в целом упоми­наемые в Библии и применявшиеся в еврейском праве наказания были весьма разнообразны. Наиболее тяжкие преступления кара­лись смертью, и виды смертной казни были самыми разными, как почерпнутыми из общей ближневосточной практики, так и специ­фическими для еврейского права: сожжение, повешение, обезглав­ливание, убийство стрелами, камнями, удавление, под пыткой, рас­пиливание, четвертование, сбрасывание в море, со скалы, раздавли­вание колесницей, кузнечными механизмами, растерзание зверями. Наименее тяжким видом считалось повешение, его применяли во всех случаях, когда законы просто указывали смерть. Практикова­лись членовредительные наказания: отсечение ног, рук (например, если женщина непристойно вмешивалась в драку мужчин). За пре­ступления общественно-религиозного содержания: осквернение муд­реца, удар должностному лицу, насмешки над церковной доктри­ной — полагалось отлучение от церкви и от возможности совершать обряды. Были телесные наказания: битье палками или кнутом, но не более 39 ударов. За повторно совершенное такое же пре­ступление могло быть назначено 79 ударов, но не более. Практика порки была распространенной: в Писании упоминается 168 случаев телесных наказаний; позорным оно не считалось, а было как бы «отеческим» для своих. Наконец, применялось и заключение в тюрьму. Это считалось уже позорным, своего рода бедствием: сидев­шие в тюрьме отпускали волосы; в тюрьмах применялись цепи, свя­зывание, колодки. Различий в наказании мужчин и женщин, взрос­лых и детей не было. Вместе с тем законы и обычаи требовали взве­шенного отношения к назначению наказания, с тем чтобы, пресле­дуя тяжкий грех, не проявлять к своему народу излишней жестоко­сти. По заключению Талмуда, «суд, который в течение семи лет произнес хотя бы один смертный приговор, следует назвать крово­жадным».