Тематический план 42 страница

По всей империи высшими руководителями ставились, как правило, собственно монголы. На чисто бюрократические должности назначались местные — причем не из знати и не из военных. Гражданские чиновники освобождались от всех государственных повинностей.

В империи существовали полугосударственные, полусвященные посты верховного шамана и верховного судьи, избиравшихся лично кааном. Однако в основном религиозное управление, а также суд на местах осуществлялись по местным традициям и законам. Монголы отличались высокой степенью религиозной терпимости, сохраняя нетронутой систему религиозных культов в завоеванной стране. Сохранение судебных организаций также опиралось на один из государственных заветов Чингис-хана. Его выполнение, по мысли великого завоевателя, способно было укрепить государственность империи: «Изучайте разные законы, сравнивая, приноравли­вайтесь к ним. Для разных дел нужны опытные, ученые люди. Тот человек выше множества множеств людей, который знает законы государства».

 

§ 45. Образование Османской империи

 

Формирование турецкой государственности

Начало государственно-политического определения турецкого народа пришлось на X-XI вв. Во второй половине X в. племенные объединения тюрок-огузов (сельджуков), скотоводов и земледельцев, были вытеснены из Средней Азии и Ирана на Армянское нагорье к границам Византии. С распадом государственно-племенного союза Великих Сельджуков (в XI-XIII вв. занимавшего Иран), орда огузов обрела самостоятельность. Как это было типично для кочевых и полукочевых народов, первая протогосударственная организация у тюрок имела военно-клановые черты. Такая организация исторически взаимосвязана с агрессивной воен­ной политикой. Начиная с сер. XI в., сельджуки повели завоевание Ирана, Малой Азии, Месопотамии. В 1055 г. армия сельджуков за­хватила Багдад, и их правитель получил от халифа титул султана. Успешно шло завоевание византийских владений. В ходе этих завоеваний были захвачены крупные города Малой Азии, турки вы­шли на побережье. Только крестовые походы отбросили сельджуков от Византии, вытеснив в Анатолию. Здесь окончательно оформилось раннее государство.

Сельджукский султанат (конец Х1-нач. XIV в.) был ранним го­сударственным образованием, сохранявшим черты военно-кочевого объединения. Объединению покоренных народов под властью новых султанов способствовало то, что первый правитель Сулейман Кутулмуш дал свободу византийским крепостным, а установленный единый общий налог был значительно меньше прежнего податного бремени. На покоренных землях вместе с тем стала возрождаться византийская система государственного феодализма (близкая к во­енно-служилым отношениям арабского халифата): земля объявля­лась государственной собственностью, которая раздавалась султаном в большие пожалования (икта) и малые, вторичные (тимар). С наделов соответственно доходу ленники должны были нести военную службу. Это создало основу для мощной, преимуще­ственно конной армии (примерно в 250 тыс.), ставшей ударной си­лой новых завоеваний. Тогда же племенная монархия султана нача­ла приобретать организацию, привычную для оседлого раннего государства: собрания военной знати (меджлис) стали исполнять общеполитическую функцию, в том числе избирали правителя, поя­вились административные канцелярии (капу).

После распада Византии в начале XIII в. султанат достиг вы­сшей мощи. Возобновились внешние завоевания. Однако в ходе монгольского нашествия (см. § 44.2) он был разгромлен и сохра­нился на правах вассального султаната в улусе Хулагу. Высшие ад­министраторы (везиры) при султане получали свои посты от вели­кого хана. Государство было разорено налоговым бременем (в 5-6 раз большим, чем в западных государствах той эпохи). Ослабленный в том числе и внутренними смутами, племенными восстаниями, султанат распался к концу XIII в. на 12-16 отдельных кня­жеств — бейликов. В 1307 г. монголы задушили последнего сельджукского султана.

Новым и более исторически значительным этапом формирования турецкого государства стал Османский султанат.

Один из самых слабых бейликов бывшего Сельджукского султаната — Османский (по имени правящих султанов) — к началу XIV в. стал мощным военным княжеством. Возвышение его связано с ди­настией правителя одного из туркменских племен, вытесненных монголами, — Эртогрула, а главное, его сына — Османа (с 1281 г. султана)[60]. В конце XIII в. (1299) княжество стало практически са­мостоятельным; это было начало нового независимого государства.

Княжество расширилось за счет владений ослабевшей Византии в Малой Азии, вышло к морям, подчинило себе бывшие бейлики прежнего сельджукского государства. В сер. XIV в. турки разгромили ос­татки монгольского государства в Иране. Во второй половине XIV в. под власть турок подпали феодальные государства Балканского п-ва, установлен сюзеренитет даже над Венгрией. В правление султана Орхана (1324-1359) в образующемся государстве стала складываться новая политико-административная организация, представленная фе­одальной бюрократией. Страна получила административное деление на 3 удела и десятки округов, которые возглавили поставленные из центра паши. Наряду с основной военной силой — ленным опол­чением — стало формироваться постоянное войско на жалованье из военнопленных (иени черы — «новое войско»), ставшее позднее гвардией правителей. В правление Баязида I Молниеносного (1389-1402) Османское государство одержало ряд важных побед над визан­тийскими и европейскими войсками, стало важнейшим субъектом международных дел и политики на Черном и Средиземном морях. От полного разгрома турками Византию спасло только вторжение возро­дившегося монгольского государства под главенством Тимура; Ос­манское государство распалось на несколько частей.

Султанам удалось сохранить власть, и в начале XV в. возроди­лось единое государство. В протяжении XV в. были ликвидированы остатки прежней раздробленности, начались новые завоевания. В 1453 г. османы взяли осадой Константинополь, положив конец Ви­зантии. Переименованный в Стамбул город стал столицей империи. В XVI в. завоевания были перенесены на Грецию, Молдавию, Алабанию, Южную Италию, подчинены Иран, Египет, Алжир, Кавказ, побережье Северной Африки. В правление Сулеймана I (1520-1566) государство получило законченную внутреннюю административную и военную организацию. Османская империя стала крупнейшим по территории и населению (25 млн. жителей) государством тогдашне­го европейско-ближневосточного мира и одним из самых влиятель­ных в политическом отношении. Она включила в себя земли разных народов и самые разные политические структуры на правах васса­литета, другой политической подчиненности.

С конца XVII в. Османская империя, оставаясь крупнейшей де­ржавой, вступила в длительную полосу кризиса, внутренних смут и военных неудач. Поражение в войне с коалицией европейских де­ржав (1699) привело к частичному разделу империи. Обозначились центробежные тенденции в наиболее отдаленных владениях: Афри­ке, Молдавии и Валахии. Существенно сократились владения импе­рии в XVIII в. после неудачных войн с Россией. Государственно-политическое устройство империи в основном сохранялось таким, каким оно сложилось в XVI в.

 

Система власти и управления

Своеобразие исторического пути становления турецкой государственности: от военно-кочевой империи к централизованному государству, влияние византийской и арабской государственных традиций, религиозно-политический дух мусульманст­ва — отразилось на той форме, которую она приняла в сложившемся виде. Практически с момента своего государственного определе­ния (XV в.) Османская империя приняла вид абсолютной монархии. Особые черты турецкого абсолютизма определялись особенностями военной системы, а также традиционной восточной организацией государственной администрации.

Власть султана (официально он именовался падишахом) была политической и юридической осью государства. Согласно за­кону, падишах был «устроителем духовных, государственных и за­конодательных дел», ему в равной степени принадлежали и духов­но-религиозные, и светские полномочия («Обязанности имама, хатиба, государственная власть — всё принадлежит падишаху»). По мере укрепления Османского государства правители принимали ти­тулы хана (XV в.), султана, «кайсера-и Рум» (по византийскому образцу), худавендиляра (императора). При Баязиде импе­раторское достоинство было даже признано европейскими держава­ми. Султан считался главой всех воинов («мужей меча»). В качест­ве духовного главы мусульман-суннитов он имел неограниченное право карать своих подданных. Традиция и идеология налагали на власть султана чисто морально-политические ограничения: госуда­рю следовало быть богобоязненну, справедливу и мудру. Однако несоответствие правителя этим качествам не могло служить осно­ванием для отказа в государственном повиновении: «Но если он не таков, то народ обязан помнить, что халиф имеет право быть не­справедливым».

Наиболее важным отличием власти турецкого султана от хали­фата было изначальное признание за ним законодательных прав; в этом отразилась тюркско-монгольская традиция власти. (По тюркской политической доктрине, государство было только по­литической, а не религиозно-политической общностью народа; поэ­тому власть султана и духовных авторитетов сосуществуют при главенстве первого — «царство и вера».) После взятия Кон­стантинополя была воспринята и традиция коронации: опоясания мечом.

Турецкая монархия держалась принципа родового наследия тро­на. Женщины безусловно исключались из числа возможных претен­дентов («Горе народу, которым управляет женщина», — говорилось в Коране). До XVII в. правилом был переход трона от отца к сыну. Законом 1478 г. не только дозволялось, но и предписывалось во из­бежание междуусобиц тому из сыновей, кто наследует трон, убить своих братьев. С XVII в. установился новый порядок: престол насле­довал старший по возрасту из династии Османов.

Важной частью высшей администрации был двор султана (уже в XV в. он насчитывал до 5 тыс. слуг и управителей). Двор подразде­лялся на внешнюю (султанскую) и внутреннюю части (женские по­кои). Внешнюю возглавлял управитель (глава белых евну­хов), который был практически министром двора ч распоряжался имуществами султана. Внутреннюю — глава чёрных евну­хов, который был особо приближенным к султану.

Центральная администрация империи сложилась в основном в сер. XVI в. Её главной фигурой был великий визирь, пост которого был учреждён с самого начала династии (1327). Великий визирь считался как бы государственным заместителем султана (к религиозным вопросам он касательства не имел). Он всегда имел до­ступ к султану, в его распоряжении была государственная печать. Великий визирь практически располагал самостоятельными государ­ственными полномочиями (кроме законодательных); ему подчиня­лись местные правители, воинские начальники и судьи.

Кроме великого, высший круг сановников составляли простые визири (число их не превышало семи), обязанности и назначе­ние которых определял султан. К XVIII в. визири (считавшиеся как бы заместителями великого визиря) обрели устойчивые специализи­рованные полномочия: визирь-кийяши был делопроизводи­телем великого визиря и уполномоченным по внутренним делам, рейс-эфенди ведал иностранными делами, чауш-баши начальствовал низшим административным и полицейским аппара­том, капудан — флотом и т. д.

Великий визирь и его помощники составляли великий имперский совет — Диван. Это был совещательный орган при великом визире. С начала XVIII в. Диван стал и непосредственно исполнительным органом, своего рода правительством. В него также входили двое кадиаскеров (верховных судей войска, ведавших вообще юс­тицией и просвещением, хотя и подведомственных духовной вла­сти), дефтердар (правитель финансового ведомства; позднее их также стало несколько), нишанджи (правитель канцелярии великого визиря, первое время ведавший и иностранными делами), командующий военной гвардией — корпусом янычар, высшие воен­ные начальники. Вместе с канцелярией великого визиря, управлениями дел кадиаскеров, дефтердаров, все это составляло как бы еди­ную администрацию - Высокие врата (Баб-и али)[61].

При султане существовал и совещательный Высочайший Совет из членов дивана, министров дворца, высших военачальников и, обязательно, наместников отдельных областей. Собирался он от слу­чая к случаю и никаких определенных полномочий не имел, а был как бы выразителем мнения правительственной и военной знати. С начала XVIII в. он перестал существовать, но в конце века возро­дился в виде меджлиса.

Духовно-религиозную часть государственных дел возглавлял шейх-уль-ислам (пост учрежден в 1424 г.). Он возглавлял все сосло­вие улемов (мусульманских священнослужителей, куда также относились суды, — кади, богословы и правоведы — муф­тии, преподаватели духовных училищ и др.) Шейх-уль-ислам располагал не только административной властью, но и влиянием на законодательство и правосудие, поскольку многие законы и реше­ния султана и правительства предполагали его правовое одобрение в виде фетвы. Однако в турецком государстве (в отличие от хали­фата) мусульманское духовенство стояло под верховной властью султана, и шейх-уль-ислам назначался султаном. Его большее или меньшее влияние на ход государственных дел зависело от общепо­литических взаимоотношений светских властей с правом шариата, менявшихся на протяжении веков.

Многочисленные чиновники самых разных рангов (обязанности и статус всех расписывался в специальных султанских кодексах с XV в.) считались «рабами султана». Важнейшей особенностью социаль­ного строя Турции, важной для характеристики правительственной бюрократии, было отсутствие, в собственном смысле слова, дворян­ства. И титулы, и доходы, и почет зависели только от места на службе султана. Теми же кодексами расписывалось положенное жа­лованье чиновникам и высшим сановникам (выраженное в денеж­ном доходе с земельных наделов). Нередко высшие сановники, даже визири начинали свой жизненный путь самыми настоящими неволь­никами, иногда даже из немусульман. Поэтому считалось, что и по­ложение, и жизнь чиновников вполне во власти султана. Наруше­ние служебных обязанностей рассматривалось соответственно госу­дарственному преступлению, ослушанию падишаха, и каралось смертью. Ранговые привилегии чиновников проявлялись лишь в том, что законы предписывали, на каком подносе (золотом, серебря­ном и т. д.) будет выставлена голова ослушника.

 

Военно-ленная система

Несмотря на внешнюю жесткость высшей власти, центральная администра­ция Оттоманской империи была слабой. Более прочным связующим элементом государственности была военно-ленная система, которая подчинила власти султана основную массу самостоятельного свобод­ного населения страны в организации, бывшей одновременно и во­енной, и хозяйственно-распределительной.

Аграрные и единые с ними военно-служилые отношения установились в империи по традициям Сельджукского султаната. Многое было воспринято от Византии, в частности от ее фемного строя. Юридически они были узаконены уже при первых самовластных султанах. В 1368 г. было постановлено, что земля считается собст­венностью государства. В 1375 г. принят первый акт, закрепленный потом султанскими кодексами, о служилых наделах-ленах. Лены были двух основных видов: крупные — зеаметы и малые — тимары. Зеамет выделялся обыкновенно или за особые служи­лые заслуги, или военачальнику, который в дальнейшем обязывался собирать соответствующее количество воинов. Тимар давался непос­редственно всаднику (сипахи), который давал обязательства выступать в поход и привести с собой соответствующее размеру его тимара количество воинов из крестьян. И зеаметы, и тимары были условными и пожизненными владениями.

В отличие от западноевропейских, от российских феодально-слу­жилых ленов османские различались не по собственно размерам, а по доходу с них, зарегистрированному переписью, утвержденному нало­говой службой и предписанному законом соответственно служилому рангу. Тимар максимально исчислялся в 20 тыс. акче (серебряных мо­нет) , зеамет — в 100 тыс. Большие по доходу владения имели особый статус — хасс. Хассом считались домениальные владения членов султанского дома и самого правителя. Хассами наделялись высшие сановники (визири, наместники). Теряя свой пост, чиновник лишался и хасса (возможная собственность на иных правах за ним сохранялась). В рамках таких ленов крестьяне (райя — «паства») обладали до­вольно стабильными правами на надел, с которого несли натуральные и денежные повинности в пользу ленника (составлявшие его ленный доход), а также платили государственные налоги.

Со второй половины XV в. зеаметы и тимары стали подразде­ляться на две юридически не равноценные части. Первая — чифтлик — была особым жалованным наделом персонально за «храбрость» воина, с нее впредь не следовало исполнять никаких государственных повинностей. Вторая — хиссе («излишек») предо­ставлялась в обеспечение военно-служилых потребностей, и с него следовало строго исполнять службу.

Турецкие лены всех видов отличались от западных еще одним свойством. Давая ленникам административные и налоговые полно­мочия в отношении крестьян (или иного населения) своих наделов, они не предоставляли судебного иммунитета. Ленники, таким обра­зом, были финансовыми агентами верховной власти без судебной самостоятельности, нарушавшей централизацию.

Распад военно-ленной системы обозначился уже в XVI в. и сказался на общем военном и административном состоянии Османского государства.

Неурегулирование наследственных прав ленников вместе с при­сущей мусульманским семьям многодетностью стало вести мерному дроблению зеаметов и тимаров. Сипахи закономерно уси­ливали налоговый гнет на райя, что вело к скорому обнищанию и тех и других. Наличие особой части - чифтлика - в лене вызыва­ло закономерный интерес к превращению всего лена в надел без службы. Правители провинций в интересах близких им людей стали сами наделять землями.

Распаду военно-ленной системы способствовало и центральное правительство. С XVI в. султан все чаще прибегал к практике по вальных конфискаций земель у сипахи. Взимание налогов переводилось на откупную систему (ильтезим), которая стала гло­бальным ограблением населения. С XVII в. откупщики, финансовые чиновники постепенно заменили в государственно-финансовых де­лах ленников. Социальный упадок военно-служилого слоя привелj ослаблению военной организации империи, это, в свою очередь к серии чувствительных военных поражении с конца XV и военные поражения - к общему кризису Османского государства, со­зидавшегося и державшегося завоеваниями.

Основной военной силой империи и султана в таких условия стал корпус янычар. Это было регулярное воинское формирование (впервые набранное в 1361-1363 гг.), новое по отношению сипахи («ени чери» - новое войско). Набирали в него исключи­тельно христиан. Во второй четверти XV в. для комплектования янычар была введена особая рекрутская система фширме. Раз в 3 (5, 7) года вербовщики силой забирали христи­анских мальчиков (преимущественно из Болгарии, Сербии и т. п) 8 до 20 лет, отдавали в мусульманские семьи на воспитание а затем (при наличии физических данных) - в корпус янычар. Они отличались особым фанатизмом, близостью к некоторым агрессивным мусульманским нищенствующим орденам. Они размещались преимущественно в столице (корпус делился на орта 100-700 чел.; всего до 200 таких орт). Они стали своего рода гвар­дией султана. И в качестве такой гвардии со временем стремились больше отличиться во внутридворцовой борьбе, нежели на поле боя. С корпусом янычар, его восстаниями связано также немало смут, ослабивших центральную власть в XVII-XVIII вв.

Нарастанию кризиса османской государственности способствовала и организация местного, провинциального управления в империи.

 

Местное управление

Провинциальная организация империи своими корнями была тесно связана с военно-феодальными принципами турецкой государственности. Meстные начальники, которые назначались султаном, были одновременно воинскими командирами территориального ополчения, а так­же финансовыми главноуправляющими.

После первого исторического этапа завоеваний (в XIV в.) им­перия подразделилась на две условные области — пашалыка: Анатолийский и Румелийский (европейские территории). Во главе каждого был поставлен наместник — бейлербеи. Ему практически принадлежало полное верховенство на своей территории, включая распределение земельных служебных наделов и назначение должностных лиц. Деление на две части находило соответствие и в существовании двух постов верховных войсковых судей — кадиаскеров: первый был учрежден в 1363 г., второй — в 1480 г. Однако кадиаскеры подчинялись только султану. И в целом судебная система находилась вне административного контроля местных властей. Каждая из областей подразделялась, в свою очередь, на уезды — санджаки во главе с санджак-беями. Первоначально их насчитывалось до 50. В XVI в. было введено новое административное деление разросшейся империи. Количество санджаков было доведено до 250 (некоторые были уменьшены), а более крупными единицами стали провинции — эйлаэты (и таких было 21). Во главе провинции традиционно ставился бейлербей.

Администраторы бейлербейств и санджаков поначалу были только назначенцами центральной власти. Они утрачивали свои земель­ные владения, лишаясь своего поста. Хотя законом еще XV в. пре­дусматривалось, что «ни бей, ни бейлербей, пока он жив, не должен быть смещен с поста». Произвольная смена местных начальников считалась несправедливой. Однако также обязательным считалось смещение беев за проявленную в управлении «несправедливость» (для чего всегда находились подходящие поводы или «жалобы с мест»). Проявление «несправедливости» рассматривалось как нару­шение султанских указов или законов, поэтому смещение с поста, как правило, заканчивалось расправой с должностными лицами.

Для каждого санджака все существенные вопросы налогообложе­ния, размеров податей и земельных наделов устанавливались особы­ми законами — провинциальными канун-наме. Подати и на­логи в каждом санджаке варьировались: по всей империи были толь­ко общеустановленные типы налогов и сборов (денежные и нату­ральные, с немусульман или со всего населения и т. п.). Учет зе­мель и налогов осуществлялся регулярно, на основе переписей, про­водившихся примерно каждые 30 лет. Один экземпляр писцовой книги (дефтера) отправлялся в столицу в финансовое управ­ление, второй оставался в провинциальной администрации в качест­ве учетного документа и ориентира для текущей деятельности.

Со временем самостоятельность провинциальных правителей усилилась. Они превратились в самостоятельных пашей, причем некоторые наделялись султаном особыми полномочиями (командованием корпусом пехоты, флотом и т. п.). Это усугубляло админи­стративный кризис имперского устройства уже с конца XVII в.

Особые военно-феодальные черты турецкой государственности, почти абсолютный характер власти султана сделали Османскую им­перию в глазах историков и политических писателей Запада, начи­ная с XVII-XVIII вв., примером особой восточной деспотии, где жизнь, имущество и личное достоинство подданных ничего не зна­чили перед лицом произвольно действующей военно-администра­тивной машины, в которой административная власть якобы вполне заменяла судебную. Такое представление далеко не отражало прин­ципы государственной организации империи, хотя режим верховной власти в Турции отличался особыми чертами. Простор самовластно­му режиму предоставляло и отсутствие каких бы то ни было сослов­ных корпораций, представительств правящих слоев.

 

§ 46. Право и суд в Османской империи

Основы правовой системы

Судебно-правовая система турецкого государства сложилась на основе и му­сульманского права (общего для значительной части народов сред­невековой Азии), и собственного традиционного права — тюре. Не­сравненно большую роль в Османской империи XV-XVIII вв. играло и государственное законодательство.

Мусульманское право своим источником имело Коран — священную книгу мусульман, которая приобрела каноническое со­держание в сер. VII в. Коран составлен из поэтических наставлений и высказываний, якобы переданных Аллахом через пророка Мухаммада. Большая часть считалась как бы общими религиозными и жизненными правилами поведения мусульман, и около 80 сур (глав) содержали в себе высказывания по правовым ситуациям. Ко­раном предписывалось мусульманам отказаться от родовых обычаев и впредь руководствоваться им как полновесным судебником («И так мы ниспослали его как арабский судебник»). Другим важней­шим элементом мусульманского права считается сунна — свя­щенное предание. На протяжении первых веков распространения ислама было создано немало рассказов о жизни и деяниях пророка, делах первых халифов — хадисов. К сер. IX в. значительная часть их была признана ортодоксальными и обязательными наравне с Кораном при решении вопросов об обязанностях правоверных[62]. Сунна была тем более важна для формирования права, что давала примеры конкретного разрешения жизненных и правовых ситуаций в описательной, а не доктринальной форме. Однако там, где Коран высказывался однозначно и определенно, сунна отступала.

Судьи мусульманского права не могли и не смели прямо обра­щаться к Корану или сборникам сунны при решении дел, посколь­ку право истолкования священной догматики принадлежало только ученым-богословам. Высказывания, решения и разъяснения автори­тетов богословия и права составили третий по важности источник мусульманского права — иджма. По значимости и распростра­нению она была практически первым. Иджма составилась из реше­ний и разъяснений ортодоксальных правоведов разного уровня: за одними (т. н. четырьмя имамами) было признано право установле­ния всей юридической системы, за другими — только общих на­чал, за третьими — только отдельных вопросов и ситуаций. В главном иджма сложилась из трудов и высказываний юристов VIII-IX вв. Но в дальнейшем ее не возбранялось комментировать, ис­толковывать. Из таких трудов сложилась литература мусульман­ского права, к которой прибегали судьи в дальнейшем. В зависимо­сти от приверженности тем или другим приемам истолкования и общим правилам в мусульманской юриспруденции сформировались свои внутренние школы, восходящие к доктринам и именам знаме­нитых богословов (например, последователи Абу-Ханифа — хани-фиты — в особенности подчеркивали значение применения анало­гии — кияс, поскольку о многом в Коране просто не говори­лось). Придавая почти абсолютное значение аналогиям-кияс и кон­кретным решениям, мусульманское право воздерживалось от систе­матизации и сохраняло, по сути, прецедентный харак­тер.

По-видимому, таким внутренним несовершенствам мусульман­ского права, невозможности совместить его особенности со стремле­нием первых османских султанов к жесткой централизации полити­ки, обязано своим развитием государственное законодательство. Уже в XV в. оно заняло доминирующее место в правовой системе. Законами (хатты) в точном смысле слова считались общие по­становления султана, касавшиеся и населения, и государственной администрации. Наряду с ними были фирманы — указы сул­тана, направленные дивану, администрации в целом или отдельным наместникам, визирям. Административными распоряжениями счи­тались и личные указы султана — ираде.

Светские общие законы требовали религиозной санкции — фетвы. Ее издавал, как правило, шейх-уль-ислам, признавая тем са­мым согласие новых правил с духом шариата. Фетва составлялась в виде вопросов и ответов имама (иногда ответы были предельно простыми), и тем самым общие постановления законов как бы возвра­щались к жизненным ситуациям.

 

Канун-наме (кодексы)

Собрания светских законов получили в Турции название канун-наме (заимствованное из византийского законодательства — «каноны»). С XV в. султаны издавали не только отдельные постановления, но и единовременно систематизированные собрания, посвященные наиболее важным государственным вопросам.

Первым по времени было Канун-наме Мехмеда II (1453-1456). По описанию современного историка, систематизация была связана с тем, что султан обнаружил отсутствие законов своих предков и «соизволил дополнить недостающие места своим просвещенным и всеохватывающим мнением, издал высочайшие указы относительно применения их в высочайшем диване». Собрание Мехмеда II состоя­ло из трех частей, которые с этого времени стали как бы традицион­ными для канун-наме: первая посвящалась должностным ли­цам, их рангам и полномочиям, вторая — дворцовым церемо­ниям, третья — уголовному праву (главным образом, также по отношению к чиновникам). Составителем собрания считался сул­танский нишанджи Лейе-заде.

В Канун-наме Селима I (1512-1520) первые разделы посвяща­лись уже новшествам уголовного права, а другие — налогообложе­нию, земельным наделам. Значительная правовая реформа была связана с Канун-наме Сулеймана I (1520-1566). В нем устанавли­вались (также в 3 главах) наказания за все преступления, признан­ные мусульманским каноном, порядок назначения самых распрост­раненных — телесных наказаний, права и обязанности владельцев воинских наделов, порядок налогообложения, а также правовые нормы, касавшиеся различных категорий податного населения. За­конодательные сборники Селима I и Сулеймана I были составлены при участии знаменитого историка, нишанджи султана Мустафы Челеби (перв.пол-XVI в.). Самым значительным уложением законов империи стало Канун-наме Ахмеда I (1619). Оно также состояло из трех книг, но было более всеохватывающим. В 1-й книге (в 6 гла­вах) систематизировались нормы о должностных полномочиях лиц центрального и местного управления, о предоставлении земельных наделов сипахи и другим военным. Во 2-й книге (в 4 гл.) впервые кодифицировались правила военной службы, в т. ч. на флоте, а так­же дворцовой и внутренней службы. В 3-й (в 7 гл.) — правила о разводах, нарушениях семейных устоев, преступлениях и наказани­ях, рыночной полиции, цехах, финансах, ленах.